нас жизнь разбросала по разным углам

Беспечная младость, златые года
Премудрость и пища дана
Но поздно приходит она

Друзей не ищи, их сама жизнь найдёт
И сердце подскажет кто друг
Бесследно он в жизни твоей не пройдёт
И след тот года не сотрут

Ведь трудно понять, кто б обид не нанёс
Ты вынести сможешь её
А друга же так нелегко

Хочу, чтобы друг мой меня понимал
Чтоб были мы с ним наравне
Хочу чтоб порока во мне не искал
Или возвышался на мне

Вы скажете мне, что друзей нет таких
Конечно, такой нам не друг
Но был полон ими мой круг

Когда-то весь мир был мне светел и мил
В друзьях видел силу свою
Я песни всегда им любые вторил
Теперь я им не подпою

Я понял, что в чистой, кристальной воде
Муть оседает на дне
Брось камень, всё выйдет наверх
Брось камень, всё выйдет наверх.

Смотрите также:

Все тексты Хасмагомед Хаджимуратов >>>

We are life scattered in different corners
We all were traced our way
And in life the roads seemed to us all
Only lead to friendship

Careless youth, golden years
Wisdom and food is given
But she comes late

Friends do not look, their life itself will find
And the heart will tell who is friend
Without a trace he will not pass in your life
And the trace that year will not erase

It is difficult to understand who would not cause offense
You can take it out
And a friend is so hard

I want my friend to understand me
So that we were on a par with him
I want the vice in me not looking
Or towered on me

You will tell me that there are no friends
Of course, this is not our friend
But my circle was full of them.

Once the whole world was light and sweet to me
In friends I saw my strength
I always echo them any songs
Now I do not sing them

Источник

Нас жизнь разбросала по разным углам

Отчего так много тревоги В розовых туманах твоих. «Ночами долго курят астрономы»

«Прости, что бегу от насиженных мест»

Много всяких прочих, самых разнообразных по тематике песен было в памяти Игоря. Но, пожалуй, чаще других он повторял суровую альпинистскую песню «Боксаны»

И ещё одна из любимых его песен:

Шло время. В конце 60-х годов жизнь разбросала нас по разным углам Якутии. Кто-то оказался в Якутске, кто-то в Мирном, кто-то в Айхале. Игорь и Рита тоже перемещались по своему жизненному пути: Нюрба — Айхал — Якутск — Мирный — Москва. Встречаться мы стали реже, но при каждой встрече опять зажигались песнями. Репертуар Игоря обновлялся, появлялись новые мелодии. Однажды он прекрасно спел Галича «Мы похоронены где-то под Нарвой»:

При следующей встрече, не помнится уже, где и когда, он великолепно исполнил «Баньку» Высоцкого:

Конечно, со временем, когда Игорю уже было за пятьдесят, он стал петь реже, да и голос стал сдавать, но любовь к пению у него не иссякала. Иногда пел он и песни на слова Есенина, но не все, лишь некоторые из них. Замусоленных и часто повторяемых он не любил. Чаще всего он исполнял эту:

Песни эти привлекали его своим трагизмом, да как и многие другие песни. Одной из самых любимых его была лермонтовская «Выхожу один я на дорогу»:

Не дуб, но другое ветвистое дерево склоняется, Игорь, над твоей могилой. Пусть оно долго, долго охраняет твой покой.

Не один ты ушел из жизни по этой дороге. Вслед за тобой уже последовали душа нашей компании Наташа Карева, виртуоз игры на гитаре Женя Газелериди, поклонник Есенина Виктор Минорин, воздушный ас, бортоператор Сергей Удовенко. Скоро дойдет очередь и до всех нас. Но пока мы держимся. И когда тоска по ушедшим особенно щемяще берет за сердце, вспоминаем твою любимую песню:

ПОДДУБНЫЙ И ПУЛКОВО

Было это в 1960 году или годом позже, память стала изменять. Во время какого-то геофизического совещания при ВИРГе или ВИТРе (опять забылось) я познакомился с известным в геологических кругах изобретателем по фамилии Поддубный. Он занимался гравитационными вариометрами, конструировал их в одиночку и во многом преуспел. Его приборы потом применялись в геофизической разведке рудных месторождений. На упомянутом совещании всерьёз обсуждался вопрос: отдать ли его тематику заводу «Геологоразведка» или. завод придать к Поддубному. Так сформулировал эту ситуацию гравиразведчик Леонид Яковлевич Нестеров, бывший в то время директором ВСЕГЕИ.

Источник