на пересечении сотен дорог случайно сталкиваются люди не зная что их прошлая жизнь

LiveInternetLiveInternet

—Рубрики

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Статистика

Цитаты из книги Золотая роза Константин Паустовский

Тридцать первого мая
родился русский писатель,
автор рассказов о природе для детей
Константин Георгиевич Паустовский
(31.5.1892—14.7.1968)

Тонкие поэтичные зарисовки, меткие наблюдения, мудрые размышления делают «Золотую розу» совершено уникальным произведением русской литературы.

Хорошо может видеть людей и землю только тот, кто их любит.

Кто не испытал волнения от едва слышного дыхания спящей молодой женщины, тот не поймет, что такое нежность.

От солнечного света многие сказки сжимаются и прячутся, как улитки, в свою скорлупу. Сказку пишешь почти не дыша – чтобы не сдуть тончайшую пыльцу, которой она покрыта.

А человек хочет знать, видеть и слышать все, хочет пережить все. И воображение дает ему то, что не успела или не может ему дать действительность. Воображение заполняет пустоты человеческой жизни.

На пересечении сотен дорог случайно сталкиваются люди, не зная, что вся их прошлая жизнь была подготовкой к этой встрече.

с какой поразительной силой действует на читателя точка, поставленная вовремя.

Хороший глаз − дело наживное. Поработайте, не ленитесь, над зрением. Держите его, как говорится, в струне. Попробуйте месяц или два смотреть на все с мыслью, что вам это обязательно надо написать красками. В трамвае, в автобусе, всюду смотрите на людей именно так. И через два-три дня вы убедитесь, что до этого вы не видели на лицах и десятой доли того, что заметили теперь. А через два месяца вы научитесь видеть, и вам уже не надо будет понуждать себя к этому.

Для того чтобы прозреть, нужно не только смотреть по сторонам. Нужно научиться видеть. Хорошо может видеть людей и землю только тот, кто их любит. Стертость и бесцветность прозы часто бывает следствием холодной крови писателя, грозным признаком его омертвения. Но иногда это простое неумение, свидетельствующее о недостатке культуры. Тогда это дело, как говорится, поправимое.

«Писатель — это огромное сердце. Спокойные люди редко становятся писателями».
П. Павленко

Источник

На пересечении сотен дорог случайно сталкиваются люди не зная что их прошлая жизнь

Ещё Пушкин говорил о знаках препинания. Они существуют, чтобы выделить мысль, привести слова в правильное соотношение и дать фразе легкость и правильное звучание. Знаки препинания — это как нотные знаки. Они твёрдо держат текст и не дают ему рассыпаться.

Недавно знакомый писатель рассказал мне эту удивительную историю.
Писатель этот вырос в Латвии и хорошо говорит по-латышски.
Вскоре после войны он ехал из Риги на Взморье на электричке.
Против него в вагоне сидел старый, спокойный и мрачный латыш.
Не знаю, с чего начался их разговор, во время которого старик рассказал
одну историю.
— Вот слушайте, — сказал старик.- Я живу на окраине Риги. Перед войной
рядом с моим домом поселился какой-то человек. Он был очень плохой
человек. Я бы даже сказал…
… показать весь текст …

Есть вещи, о которых очень трудно говорить и писать. Они лежат где-то на границе сознания, в той области, где живет поэзия и где рождаются чудеса ( хотя в них принято не верить). Одна из таких вещей — чувство родственности у людей, совершенно не знающих друг друга.

Лучше одиночество, чем жизнь в клубке взаимных обид, утомительных и непонятных.

Не будем говорить о любви, потому мы до сих пор не знаем, что это такое. Может быть, это густой снег, падающий всю ночь, или зимние ручьи, где плещется форель. Или это смех, и пение, и запах старой смолы перед рассветом, когда догорают свечи и звезды прижимаются к стеклам, чтобы блестеть в глазах. Кто знает? Может быть, это мужские слезы о том, чего некогда ожидало сердце: о нежности, о ласке, несвязном шепоте среди лесных ночей. Может быть, это возвращение детства. Кто знает?

А к вечеру где-нибудь около лесных вод человек садится у костра и рядом с ним садится тишина.

Способность человеком быть.. по сути.

..способность ощущать печаль — одно из свойств настоящего человека. Тот, кто лишён чувства печали, так же жалок, как и человек, не знающий, что такое радость, или потерявший ощущение смешного.

Иногда мне хочется встретить собеседника, с которым можно, не стесняясь, поговорить о таких вещах, как эдельвейсы или запах кипарисовых шишек.

У меня дурацкая память. Я помню преимущественно ночи. Дни, свет — это быстро забывается, а вот ночи я помню прекрасно. Поэтому жизнь кажется мне полной огней. Ночь всегда празднична. Ночью люди говорят то, что никогда не скажут днем. Вы заметили, что ночью голоса у людей, особенно у женщин, меняются? Утром, после ночных разговоров люди стыдятся смотреть друг другу в глаза. Люди вообще стыдятся хороших вещей, например, человечности, любви, своих слез, тоски, всего, что не носит серого цвета.

Я грущу о скромности, о мудрости, о хорошем вкусе, и хотя бы об элементарной культуре во всём, в том числе и в человеческих отношениях. Этого нет вокруг, и это меня очень пугает. За это надо неистово бороться и ещё за честность и прямоту.

Люди вообще стыдятся хороших вещей,
например — человечности, любви, своих слёз,
тоски, всего, что не носит серого цвета.

Счастье дается только знающим. Чем больше знает человек, тем резче, тем сильнее он видит поэзию земли там, где ее никогда не найдет человек, обладающий скудными знаниями.
Знание органически связано с человеческим воображением. Этот на первый взгляд парадоксальный закон можно выразить так: сила воображения увеличивается по мере роста познаний.

Бабель положил руку на рукопись и смотрел на меня смеющимися глазами. В уголках его глаз собрались тонкие морщинки.
— Да, — ответил он и покраснел от смущения. — Это « Любка Казак». Рассказ. В нем не больше пятнадцати страниц. Но здесь все двадцать два варианта этого рассказа, включая и последний. А в общем в рукописи двести страниц.
— Двадцать два варианта? — пробормотал я, ничего не понимая.
— Слушайте! — сказал Бабель, уже сердясь. — Литература не липа! Вот именно! Несколько вариантов одного и того же рассказа! Какой ужас! Может быть, вы думаете, что это излишество! А вот я еще не уверен, что последний вариант можно печатать. Кажется, его можно еще сжать. Такой отбор, дорогой мой, и вызывает самостоятельную силу языка и стиля. Языка и стиля!

Очень жаль, что всю прелесть детства мы начинаем понимать, когда делаемся взрослыми. В детстве все было другим. Светлыми и чистыми глазами мы смотрели на мир, и все нам казалось гораздо более ярким.
Ярче было солнце, сильнее пахли поля, громче был гром, обильнее дожди и выше трава. И шире было человеческое сердце, острее горе и в тысячу раз загадочнее была земля, родная земля — самое великолепное, что нам дано для жизни.

Иные места покидаешь и все думаешь, что когда-нибудь сюда вернешься. Это легче, чем оставлять места, хорошо зная, что ты уезжаешь навсегда.

Может быть, взгляд в спину уходящего навсегда человека — самое страшное, что приходится переживать.

Нелепо было бы доказывать, что литература существует и действует лишь до тех пор, пока она понятна. Непонятная, тёмная или нарочито заумная литература нужна только её автору, но никак не народу.

Источник

Онлайн чтение книги Золотая роза
БУНТ ГЕРОЕВ

В старое время, когда люди переезжали с квартиры на квартиру, для переноски вещей нанимали иногда арестантов из местной тюрьмы.

Мы, дети, всегда ждали появления этих арестантов со жгучим любопытством и жалостью.

Арестантов приводили усатые надзиратели с огромными револьверами «бульдогами» на поясах Мы во все глаза смотрели на людей в серой арестантской одежде и серых круглых шапочках. Но почему-то с особенным уважением разглядывали мы тех арестантов, у которых были подвязаны ремешком к поясу звенящие тонкие кандалы.

Все это было очень таинственно. Но самым удивительным казалось то обстоятельство, что почти все арестанты оказывались обыкновенными изможденными людьми и до того добродушными, что никак нельзя было поверить, что они злодеи и преступники. Наоборот, они были не то что вежливы, а просто деликатны и больше всего боялись кого-нибудь ушибить при переноске громоздкой мебели или что-нибудь поломать.

У нас, детей, по соглашению со взрослыми, был выработан хитрый план. Мама уводила надзирателей на кухню пить чай, а мы в это время торопливо засовывали в карманы арестантам хлеб, колбасу, сахар, табак, а иногда и деньги. Их нам давали родители.

Мы воображали, что это рискованное дело, и были в восторге, когда арестанты благодарили нас шепотом, подмигивая в сторону кухни, и перепрятывали наши гостинцы подальше, во внутренние тайные карманы.

Иногда арестанты незаметно давали нам письма. Мы наклеивали на них марки и потом шли всей гурьбой бросать в почтовый ящик. Перед тем как бросить письмо в ящик, мы оглядывались– нет ли поблизости пристава или городового? Как будто они могли доедаться, какое письмо мы отправляем.

Среди арестантов я помню человека с седой бородой. Его называли старостой.

Он распоряжался переноской вещей. Вещи, особенно шкафы и пианино, застревали в дверях, их трудно было развернуть, а иногда они никак не становились на предназначенное для них новое место, сколько арестанты с ними ни бились. Вещи явно сопротивлялись. В таких случаях староста говорил по поводу какого-нибудь шкафа:

– Ставьте его там, где ему хочется. Что вы его мордуете! Я пять лет перевожу вещи и ихний характер знаю. Раз вещь стоять здесь не желает, так сколько на нее ни жми – не уступит. Поломается, а не уступит.

Я вспомнил об этой сентенции старого арестанта в связи с писательскими планами и поступками литературных героев. В поведении вещей и этих героев есть что-то общее. Герои часто вступают в борьбу с автором и почти всегда побеждают его. Но разговор об этом еще впереди.

Конечно, почти все писатели составляют планы своих будущих вещей. Некоторые разрабатывают их подробно и точно. Другие – очень приблизительно. Но есть писатели, у которых план состоит всего из нескольких слов, как будто не имеющих между собой никакой связи.

И только писатели, обладающие даром импровизации, могут писать без предварительного плана. Из русских писателей таким даром обладал в высокой степени Пушкин, а из современных нам прозаиков – Алексей Николаевич Толстой.

Я допускаю мысль, что писатель гениальный тоже может писать без всякого плана. Гений настолько внутренне богат, что любая тема, любая мысль, случай или предмет вызывают у него неиссякаемый поток ассоциаций.

Молодой Чехов сказал Короленко:

– Вот у вас стоит на столе пепельница. Хотите, я напишу сейчас же о ней рассказ.

И он бы написал его, конечно.

Можно представить себе, что человек, подобрав на улице измятый рубль, начнет с этого рубля свой роман, начнет как бы шутя, легко и просто. Но вскоре этот роман пойдет и вглубь и вширь, заполнится людьми, событиями, светом, красками и начнет литься свободно и мощно, подгоняемый воображением, требуя от писателя все новых жертв, требуя, чтобы писатель отдавал ему драгоценные запасы образов и слов.

И вот уже в повествовании, начавшемся со случайности, возникают мысли, возникает сложная судьба людей. И писатель уже не в силах справиться со своим волнением. Он, как Диккенс, плачет над страницами своей рукописи, стонет от боли, как Флобер, или хохочет, как Гоголь.

Так в горах от ничтожного звука, от выстрела из охотничьего ружья начинает сыпаться по крутому склону блестящей полоской снег. Вскоре он превращается в широкую снежную реку, несущуюся вниз, и через несколько минут в долину срывается лавина, сотрясая грохотом ущелье и наполняя воздух искристой пылью.

Об этой легкости возникновения творческого состояния у людей гениальных и к тому же обладающих даром импровизации упоминают многие писатели.

Недаром Баратынский, хорошо знавший, как работал Пушкин, сказал о нем:

… Пушкин молодой, сей ветреник блестящий,

Все под пером своим шутя животворящий…

Я упомянул о том, что некоторые планы кажутся набором слов.

Вот небольшой пример. У меня есть рассказ «Снег». Перед тем как написать его, я исписал лист бумаги, и из этих записей и родился рассказ. Как же выглядят эти записи?

«Забытая книга о севере. Основной цвет севера – фольга. Пар над рекой. Женщины полощут белье в прорубях. Дым. Надпись на колокольчике у Александры Ивановны: «Я вишу у дверей, – звони веселей!» «И колокольчик, дар Валдая, звенит уныло под дугой». Их зовут «дарвалдаями». Война. Таня. Где она, в каком глухом городке? Одна. Тусклая луна за облаками, – страшная даль. Жизнь сжата в небольшой круг света. От лампы. Всю ночь что-то гудит в стенах. Ветки царапают о стекла. Мы очень редко выходим из дома в самую глухую пору зимней ночи. Это надо проверить… Одиночество и ожидание. Старый недовольный кот. Ему ничем нельзя угодить. Все как будто видно – даже витые свечи (оливковые) на ролле, но пока что ничего больше нет. Искала квартиру с роялем (певица). Эвакуация. Рассказ об ожидании. Чужой дом. Старомодный, по-своему уютный, фикусы, запах старого табака Стамболи или Месаксуди. Жил старик и помер. Ореховый письменный стол с желтыми пятнами на зеленом сукне. Девочка. Золушка. Нянька. Больше пока никого нет. Любовь, говорят, притягивает на расстоянии. Можно написать рассказ только об ожидании. Чего? Кого? Она сама не знает этого. Это разрывает сердце. На пересечении сотен дорог случайно сталкиваются люди, не зная, что вся их прошлая жизнь была подготовкой к этой встрече. Теория вероятности. Применительно к человеческим сердцам. Для дураков все просто. Страна тонет в снегах. Неизбежность появления человека. От кого-то все приходят на имя умершего письма. Их складывают стопкой на столе. В этом – ключ. Какие письма? Что в них? Моряк. Сын. Страх перед тем, что он приедет. Ожидание. Нет предела доброте ее сердца. Письма превратились в действительность. Снова витые свечи. В ином качестве. Ноты. Полотенце с дубовыми листьями. Рояль. Березовый дым. Настройщик, – все чехи хорошие музыканты. Закутанный до глаз. Все ясно!»

Вот то, что можно с большой натяжкой назвать планом этого рассказа. Если прочесть эту запись, не зная рассказа, то станет понятно, что это хотя и медленное и неясное, но упорное нащупывание темы и сюжета.

Что же происходит с самыми точными, продуманными и выверенными писательскими планами? Правду сказать, жизнь у них большей частью короткая.

Как только в начатой вещи появляются люди и как только эти люди по воле автора оживают, они тотчас же начинают сопротивляться плану и вступают с ним в борьбу. Вещь начинает развиваться по своей внутренней логике, толчок для которой дал, конечно, писатель. Герои действуют так, как это соответствует их характеру, несмотря на то, что творцом этих характеров является писатель.

Если же писатель заставит героев действовать не по возникшей внутренней логике, если он силой вернет их в рамки плана, то герои начнут мертветь, превращаясь в ходячие схемы, в роботов.

Эту мысль очень просто высказал Лев Толстой.

Кто-то из посетителей Ясной Поляны обвинил Толстого в том, что он жестоко поступил с Анной Карениной, заставив ее броситься под поезд.

Толстой улыбнулся и ответил:

– Это мнение напоминает мне случай с Пушкиным. Однажды он сказал какому-то из своих приятелей: «Представь, какую штуку удрала со мной Татьяна. Она замуж вышла. Этого я никак не ожидал от нее». То же самое и я могу сказать про Анну Каренину. Вообще герои и героини мои делают иногда такие штуки, каких я не желал бы! Они делают то, что должны делать в действительной жизни и как бывает в действительной жизни, а не то, что мне хочется.

Все писатели хорошо знают эту неподатливость героев. «Я в самом разгаре работы, – говорил Алексей Николаевич Толстой, – не знаю, что скажет герой через пять минут. Я слежу за ним с удивлением».

Случается, что второстепенный герой вытесняет остальных, сам становится главным, поворачивает весь ход повествования и ведет его за собой.

Вещь по-настоящему, со всей силой, начинает жить в сознании писателя только во время работы над ней. Поэтому в ломке и крушении планов нет ничего особенного и ничего трагического.

Наоборот, это естественно и свидетельствует только о том, что подлинная жизнь прорвалась, заполнила писательскую схему и раздвинула, и сломала своим живым напором рамки первоначального писательского плана.

Это ни в коей мере не опорочивает план, не сводит роль писателя лишь к тому, чтобы записывать все по подсказке жизни. Ведь жизнь образов в его произведении обусловлена сознанием писателя, его памятью, воображением, всем его внутренним строем.

Источник

На пересечении сотен дорог случайно сталкиваются люди не зная что их прошлая жизнь

Нет, не бывает встреч случайных –
Всё предначертано судьбой…
На улице разлуки давней
Сегодня встретилась с тобой!

Показать полностью.
А сердце выпрыгнуть готово,
И крик души до немоты.
Вот шанс судьба даёт нам снова –
Так будь смелей сегодня ты.

Вновь выведи меня из круга
Сомнений ложных и тревог.
Всегда считался только другом,
А быть ведь и любимым мог!

Так измени, что не сложилось,
И вдаль с собою позови.
Чтоб сердце, как цветок, раскрылось
Для счастья и большой любви!

Я так боюсь тебя не встретить,
Твой голос в хоре не узнать.
В мельканьи лиц вдруг не заметить.
Судьбы подсказок не понять.

Показать полностью.
Я так устала ошибаться,
Тебя в других не узнавать.
В напрасных поисках метаться,
Не находя, уже терять.

Я так хочу не разминуться,
Пусть даже через сотни лет,
Тебя дыханием коснуться.
. И знать, что расставанья-нет.

ПЁС НА СЕНЕ.
Александр Мирза

Я не был ни воспетым, ни забытым;
Не рвался от продажных вышибал
Показать полностью.
Крестясь в животном страхе быть избитым.
Да и избитым, редко я бывал.

Не знал, ни беспощаднейших баталий,
Ни войн поистребивших храбрецов!
Тишком купаясь, в облаке реалий,
Ниспосланных бесхитростным отцом.

Мне звёзды напророчили «героя»,
Прельщая бескручинною судьбой.
Но в жизни, ни в дебатах, ни вне строя,
Никто не удостаивал хвальбой.

Всё слаженно, размеренно и чинно,
В обычных днях пустого бытия.
Где в праздности, ни слёз небеспричинных,
Ни колкостей что бросят вдруг друзья.

Где хитрый рок и личностный Хранитель,
Вразрез всему мирскому бардаку!
Создал непогрешимую обитель,
Доступную блажному чудаку.

В какой не бузотёрят, не лукавят;
Не топчат чистых истин и надежд.
В угоду злым личинам, что заставят,
Быть пленником у чванливых невежд.

Готово было все к той встрече:
Зима и сад.
И был задуман для антуража
Тот снегопад.
Могли мы мимо пройти друг друга?-
Показать полностью.
Нет, не могли.
И с той минуты совместно жизни
Вдруг потекли.
Готово было все к той встрече.
Зима и сад
Как оформление,
Творца задумка.
И снегопад.

М. А. Булгаков
Мастер и Маргарита

Обманите меня… но совсем, навсегда…
Показать полностью.
Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда…
Чтоб поверить обману свободно, без дум,
Чтоб за кем-то идти в темноте наобум…
И не знать, кто пришел, кто глаза завязал,
Кто ведет лабиринтом неведомых зал,
Чье дыханье порою горит на щеке,
Кто сжимает мне руку так крепко в руке…
А очнувшись, увидеть лишь ночь и туман…
Обманите и сами поверьте в обман.

Я к тебе приду на помощь,— только позови,
просто позови,
тихо позови.
Показать полностью.
Пусть с тобой всё время будет свет моей любви,
зов моей любви,
боль моей любви!
Только ты останься прежней — трепетно живи,
солнечно живи,
радостно живи!
Что бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи,
счастливо живи всегда.
А между мною и тобой — века,
мгновенья и года,
сны и облака.
Я им к тебе сейчас лететь велю.
Ведь я тебя ещё сильней люблю.
Пусть с тобой всё время будет свет моей любви,
зов моей любви,
боль моей любви!
Что бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи.
Счастливо живи всегда.

Между мною и тобою — гул небытия,
звёздные моря,
тайные моря.
Как тебе сейчас живётся, вешняя моя,
нежная моя,
странная моя?
Если хочешь, если можешь — вспомни обо мне,
вспомни обо мне,
вспомни обо мне.
Хоть случайно, хоть однажды вспомни обо мне,
долгая любовь моя.
А между мною и тобой — века,
мгновенья и года,
сны и облака.
Я им и тебе сейчас лететь велю.
Ведь я тебя ещё сильней люблю.
Как тебе сейчас живётся, вешняя моя,
нежная моя,
странная моя?
Я тебе желаю счастья, добрая моя,
долгая любовь моя!

Покроется небо пылинками звезд,
и выгнутся ветки упруго.
Тебя я услышу за тысячу верст.
Показать полностью.
Мы — эхо,
Мы — эхо,
Мы — долгое эхо друг друга.

И мне до тебя, где бы ты ни была,
дотронуться сердцем нетрудно.
Опять нас любовь за собой позвала.
Мы — нежность,
Мы — нежность.
Мы — вечная нежность друг друга.

И даже в краю наползающей тьмы,
за гранью смертельного круга,
я знаю с тобой не расстанемся мы.
Мы — память,
Мы — память.
Мы — звездная память друг друга.

Источник

15 цитат Константина Паустовского о жизни, природе и любви

«Интер» — больше, чем телевидение

К 125-летию со дня рождения Константина Паустовского мы собрали для вас несколько мудрых и глубоких цитат этот выдающегося писателя.

«Есть много видов одиночества. Перечислять их я не буду, но знаю, что есть одиночество в толпе и одиночество лесное, есть одиночество, сопутствующее горю, и есть, наконец, морское одиночество, зачастую близкое к состоянию безмолвного душевного подъёма».

«Чтобы избавиться от насмешливых взглядов, у меня есть приём — смотреть людям прямо в глаза«.

«Если отнять у человека способность мечтать, то отпадёт одна из самых мощных побудительных причин, рождающих культуру, искусство, науку и желание борьбы во имя прекрасного будущего».

«Как мало в конце концов нужно человеку для счастья, когда счастья нет, и как много нужно, как только оно появляется».

Константин Паустовский в молодости

«Сердце, воображение и разум — вот та среда, где зарождается то, что мы называем культурой».

«Люблю рассвет. Он прополаскивает душу».

«Надо успеть записать. Малейшая задержка — и мысль, блеснув, исчезнет».

«Люблю рассвет. Он ополаскивает душу» К.Паустовский

«Закаты казались мне похожими на взрывы вдохновенья».

«Запомните, что каждому человеку надо понимать штормовые сигналы. И на море, и в собственной жизни. Во избежание непоправимых несчастий».

«Люди обычно уходят в природу как в отдых» К.Паустовский

«Люди обычно уходят в природу, как в отдых. Я же думал, что жизнь в природе должна быть постоянным состоянием человека».

«Лучше одиночество, чем жизнь в клубке взаимных обид, утомительных и непонятных».

«Ожидание счастливых дней бывает иногда гораздо лучше этих самых дней».

«Ожидание счастливых дней бывает иногда лучше самих счастливых дней» К. Паустовский

«Утром после ночных разговоров люди стыдятся смотреть друг другу в глаза. Люди вообще стыдятся хороших вещей, например человечности, любви, своих слёз, тоски, всего, что не носит серого цвета».

«Надо искать каждый проблеск человечности в окружающих, как бы они ни казались нам чуждыми и неинтересными. Есть в каждом сердце струна. Она обязательно отзовётся даже на слабый призыв прекрасного».

«На пересечении сотен дорог случайно сталкиваются люди, не зная, что вся их прошлая жизнь была подготовкой к этой встрече».

Источник