на кухне я хозяин биография
Бузова рассказала, кто на кухне хозяин: готовить надо с мужчиной
Певица стала поваром и поделилась фирменным рецептом
Известная медийная персона и певица Ольга Бузова овладела еще одной профессией — своими скрупулезно полученными знаниями в кулинарии она скоро догонит профессиональных шеф-поваров. Намедни она решилась продемонстрировать свои кулинарные достижения представителям СМИ, а также звездным коллегам.
Фото: Лилия Шарловская
Олечка Бузова успевает все, хотя, по ее уверению, хотела бы иметь в сутках хотя бы 30 часов. Она призналась, что почти не спит. Тем не менее хотела бы успевать делать ещё больше, познавать разные профессии, радовать своих поклонников и друзей. Освоив азы кулинарии, певица подумывает о продолжении этого непростого дела. На вопрос: хотели бы вы открыть свой ресторан, Ольга задумалась и засмущалась, будто угадали ее тайные желания:
Намедни Бузова решилась продемонстрировать свои кулинарные достижения представителям СМИ, а также звездным коллегам. Певица много рассуждала на тему кулинарии и мужчин:
— Как правило, — начала рассказ Ольга, — шеф-поварами бывают только мужчины. И тут у меня возник вопрос: а почему у нас в России, дома на кухне, принято, чтобы готовила исключительно женщина? Я разрушаю эти стереотипы! Оказывается, две хозяйки на кухне имеют место быть, вернее, хозяйка и хозяин. Это когда кто-то страхует. Если не получилось у мужчины, то вкусное блюдо может приготовить женщина, и наоборот. На самом деле это неправильное восприятие, что кухня — женский труд. Мужчины очень тонко чувствуют вкусы, и они такие придирчивые, скажу я вам. Им все очень важно: сколько перчика, сколько соли, и поэтому получается всегда очень вкусно, так как все выверено. А женщины обычно как делают? Все на глаз: чуть-чуть сюда, малость туда, а вот с мужчинами не забалуешь. Не дай бог, больше передержишь яйцо пашот или бенедикт : все у них развалится. Поэтому нужно готовить вместе с любимым мужем, другом, парнем: это всегда очень здорово и объединяет. Правда, я вот с 2017 года пытаюсь довериться мужчинам, но никак не получается. Но я не теряю надежды, — подытожила певица.
Ольга Бузова порассуждала о феминизме на кухне: «Нужны два хозяина»
Смотрите видео по теме
Телеведущая поделилась, что настолько увлечена кулинарией, что ей уже трудно ходить в рестораны: девушка сразу чувствует неправильный вкус того или иного блюда. Она советуется с шеф-поварами, читает много литературы и смотрит видеоролики приготовления блюд. Певица готовит целыми днями напролет, чтобы получился тот вкус, который необходим. И пока у нее не получится, то она не переходит к новому рецепту. Однажды во время приготовления еды она даже получила серьезную травму и шрам на ее пальцах остался и по сей день. Также она очень просила своих друзей не дарить ей на день рождения или Новый год, а тем более на 8 марта кухонную утварь:
Бывшая участница, а позднее ведущая реалити-шоу «Дом-2» под чутким руководством ресторатора Алексея Васильевича Васильчук и шеф-повара Александра Райляна приготовила салат из авокадо и спагетти с морепродуктами. «МК» делится с вами рецептом вкуснейшего зеленого витаминного салата.
Ингредиенты:
Способ приготовления:
Мы, русские, очень любим салат из огурцов и помидоров, нам всегда хочется яркости. Но, оказывается, без помидоров самый полезный и витаминный салат. Именно такой «зеленый салат» я рекомендую к употреблению, — поведала Бузова.
В заранее приготовленную миску добавляем авокадо. Нарезаем хаотично, не мельчим. Огурцы нарезаем ломтиками. Затем добавляем брокколи, соевые бобы и немного соевого не концентрированного легкого соуса. Соли, соответственно, мы добавляем совсем чуть-чуть, потому как соя дает соль, а также требуется сыр пармезан, который натирается в конце. Далее мы добавляем свежее цукини (разновидность кабачков), тоненько нарезанное. Немного шпината и, конечно же, укропного соуса. Его можно приобрести в магазинах, но лучше приготовить самим. Для этого необходимо укроп отделить от стебельков и разбить блендером (если нет под рукой блендера, то можно перерубить ножом). Затем смешать все с маслом — вот вам и укропный соус. Еще не забываем об обычном укропе и щепотке перца. В самом конце натираем на терке сыр пармезан. Все! Блюдо готово! Приятного аппетита.
Антон Дмитриев – популярный фуд-блогер, победитель «Адской кухни» и молодой человек потрясающей силы воли и заражающего позитива. В юношестве парень потерял одну ногу, попав под винты речного катера. Но ни травма, ни переезд в столицу в 17 лет, ни другие трудности не смогли сломать его. Наши коллеги из «Прожектора» успели поймать известного астраханца во время отдыха у родителей в Астрахани.
Антон, мы очень долго пытались найти Вас и договориться об интервью, причём нам даже сказали, что общение с прессой Вы не очень любите.
Я просто не давал много интервью. Основные были на «Адской кухне» в качестве синхронов. Возможно, я не очень их люблю, потому что воспоминания связаны с проектом: целый день ты в движении, что-то готовишь и придумываешь, а потом в конце тебе надо садиться и ещё 1,5 часа писать синхрон, комментировать. А так я никогда не против поговорить.
Тогда начнём с кулинарии. Наверняка, готовить Вы начали в детстве?
Мои первые воспоминания о готовке примерно с семи лет. Мне кажется, в этом возрасте уже появляются какие-то наклонности у ребёнка. Когда мама уходила на работу, я оставался дома один и готовил. Помню, как она купила огромную головку сыра. Я полностью её истёр и в микроволновке сделал сырный тортик. Блины пытался печь. Более серьёзные увлечения пошли уже лет в 13, когда была первая кулинарная книга. Хорошо помню, что это была русская кухня. Тогда я уже увлёкся так, чтобы готовить каждый день и что-то новое искать.
А мама у Вас хорошо готовит?
Мамина еда для меня — это воспоминания из детства, и это всегда очень вкусно. Даже на «Адской кухне» было задание в конце: нас было 3 участников. Нам принесли мамины котлеты, нам надо было понять, отгадать по вкусу, чья мама что именно приготовила. Я отгадал сразу.
А что в процессе кулинарии Вас привлекло настолько, что Вы решили в это так погрузиться?
Мне очень нравится готовить из простых продуктов. Сейчас все мои подписчики, наверное, скажут: «Из каких простых продуктов» (смеётся). Мне в общем, нравится из простых продуктов делать что-то сложное, интересное, использовать сложные техники, долго готовить, обрабатывать, делать красивые детали. Мне нравится еда, нравится, когда люди едят то, что я готовлю. Мне кажется, в этом что-то есть.
Вы предугадали наш следующий вопрос: действительно ли из простых продуктов можно сделать шедевр?
Да, однозначно. Любимая поговорка моей бабушки: «Была бы курочка – сварит и дурочка». Меня в дрожь бросает от неё. Это, конечно, не так. Из простых продуктов любой повар должен уметь приготовить что-то крутое, иначе теряется вот эта магия. Крабов сделать несложно. Их просто надо мокнуть в топлёное масло. А сделать что-то интересное из простых овощей или куриной грудки уже заслуживает внимание.
Почему в своё время Вы переехали в Москву?
Я переехал сразу после школы, поступил в институт. Это было спонтанное решение. Я никогда не думал об этом, всегда был рядом с родителями, привык к родному городу, где много друзей и знакомых, но меня смотивировала мой репетитор по русскому языку. Я подумал, почему бы и нет. На самом деле я люблю бросать какие-то вызовы себе, и это был такой челлендж, проверка себя. Я так просто переехал и поступил в технический институт. В 17 лет ещё всё-таки не знаешь, что ты хочешь от жизни. Я поступил, походил пару месяцев и понял, что это мне совсем неинтересно. Самое сложное было — рассказать родителям, что мне неинтересно строительство, а вот печь тортики – да! Несмотря на то, что мои родители очень современные люди, так или иначе, объяснить, как это – быть поваром – было сложно. Это был переломный момент, надо было донести свои интересы и показать первый результат, что в этой сфере тоже чего-то можно достичь. И для меня был приятный бонус, что я в итоге занимаюсь любимым делом.
Как повар Вы как-то повышали свою квалификацию?
А есть ли у Вас коммерческие заказы?
Да, недавно я приезжал в Астрахань, проводил день рождение на 150 человек. Как вызов, это круто. С одной стороны, ты можешь приготовить одно блюдо, но масштабировать его на 150 порций и постоянно вот так курсами отдавать — это сложно. В качестве вызова я могу принять такой опыт. В нескольких ресторанах Москвы я также ставил дополнительные блюда и вводил их в меню. Обновлял, что-то креативное придумывал. Но больше мне нравится быть в Интернете.
Вы уже упоминали «Адскую кухню», победителем которой Вы стали. Что самое сложное было на проекте?
Самой сложной была неопределённость. Не знаю, как это выглядит глазами зрителя. Кажется, что это шоу, полностью спланировано и спродюссированно, но это абсолютно не так. Каждое утро ты просыпаешься и не знаешь, что тебя ждёт. Мало спишь и находишься в постоянном напряжении: насколько креативно тебя разбудят — с ОМОНом, клоунами или футбольными болельщиками. Ты вообще не знаешь, что тебя ждёт на сегодняшний день. Это будет кухня или какой-то полигон, где надо будет бегать. Ты всегда должен быть собран и на пике своих возможностей. И так на протяжении 2 месяцев. Это сильно выматывает и утомляет. Вы сами видели, какие там задания. Вот тебе морковка и из этого нужно за 5 минут приготовить 7 блюд и три напитка. В начале это ещё нормально, а потом уже ко второму месяцу, в конце, открывается второе дыхание.
А шеф Ивлев — это образ или в жизни он такой же?
Он определённо жёсткий, потому что в этой сфере сложно быть мягким. Тебя просто не поймут. Я так же работал с поварами: по-хорошему очень сложно донести. Для телевидения это, конечно, всё гипертрофированно. В жизни я думаю, он точно также себя ведёт. Не вижу в этом ничего экстраординарного, просто люди так реагируют: какой он строгий? Посмотрите на руководителей в других сферах. Они точно так же себя ведут. Просто это показано по телевизору, поэтому тут такая реакция.
Есть высокая мода и, наверняка, есть высокая кухня. Вы следите за кулинарными тенденциями?
Высокая кухня – это, скорее всего, мишлен. Я слежу в Интернете и подсматриваю подачи и идеи. Например, сегодня я хочу сделать пиццу. Я посмотрю несколько идей на вариацию пиццы: что готовят известные шефы, что делают домохозяйки, что делают просто повара. Из 10-ти идей собираю что-то своё, авторское. Мне всегда интересна подача, текстуры, идеи и тренды в кондитерке. Потом у меня большая аудитория, и если я не буду каждый день узнавать что-то новое, интересное, то будет скучно и от меня отпишутся. Поэтому да, слежу.
Ваша супруга Камилла всегда рядом. Расскажите, как вы познакомились и что вас объединяет?
Это любовь к еде 100%. Мы обожаем вместе есть, пробовать что-то новое, готовить. Это однозначно. Познакомились мы в Москве через 2 месяца после того, как я приехал. У нас была общая подруга. Вместе мы 8 лет, а женаты 3 года, но как будто всю жизнь.
О Вашей травме Вы очень подробно написали у себя в социальных сетях. При этом Вы – пример удивительного жизнелюбия и позитива. Как это возможно?
Возможно, для людей это кажется чем-то странным и экстраординарным, я могу их понять. Сейчас для меня это обычная жизнь. Я не знаю как по-другому. Мне повезло с семьёй, с окружением и характером. Не знаю, откуда он появился. Или это воспитание, или просто природный. После этой ситуации у меня не было выбора. Или мне сидеть дома, жиреть и не выходить, чтобы меня все жалели, или что-то придумывать, жить другой, полной и интересной жизнью. Я выбрал второе. Но до определённого момента я жил первой. Я поправился на 30 кг, сидел дома и не мог дойти до магазина. Сейчас это не про меня.
К слову о спорте, как Вы себя мотивируете?
Сегодня я не знаю, как смог встать и сделать 100 бёрпи. Ну, в первую очередь, я не могу быть невероятных размеров просто потому, что мне сложно будет ходить. Даже сейчас в моём весе мне сложно. Ещё бы 10 кг сбросить – было бы легче. Ну и вообще. Те же отсылки к инстаграму и интернету. Нужно выглядеть хорошо. Люди за тобой следят и равняются. Спорт сейчас это уже часть меня. Но изначально очень сложно, точно так же, как и любой человек себя заставлял в начале. Через себя придётся переступать. Надо просто видеть конечную целью, понимать, зачем тебе это нужно.
Какие у вас сейчас планы и нет ли желания, к примеру, открыть ресторан в Астрахани?
Всегда, когда я примеряю на себя какие-то новые бизнесы, то думаю об Астрахани. Возможно, потому, что мне не хватает смелости что-то делать в Москве, а в Астрахани мне кажется это сделать проще. Скорее всего, если я когда-то соберусь открывать ресторан, может быть он будет в Астрахани. Мне сложно думать о бизнесе в Москве. В Европе за ресторанным бизнесом, за всем, что связано с едой – стоит огромная благодарность клиентов. В России пока такого нет. А я человек, который очень зависит от одобрения и общественного мнения. Не знаю, хорошо это или плохо, но меня это заряжает. Я боюсь, что даже если я сделаю хорошо, то не получу того отклика и той оценки, которую я себе придумал. Возможно, у меня что-то не сойдётся, и я расстроюсь.
«Здесь люди не могут жить» Что на самом деле творилось на съемках легендарного «Квартирного вопроса»
В 2021 году исполнилось 20 лет «Квартирному вопросу» — самой популярной на российском телевидении программе о ремонте. В свое время команду передачи мечтали заманить в свои квартиры миллионы семей — участникам, пускавшим телевизионщиков в спальни, гостиные и кухни, не только бесплатно делали ремонт, но и дарили мебель и технику от известных производителей. Абсолютное большинство было довольно работой декораторов и архитекторов или просто хорошо скрывало свои эмоции. Вокруг программы то и дело возникали слухи — якобы за переделку брали плату, реакции участников на работу ремонтников переснимали по многу раз, а попасть в передачу можно было только по знакомству или, опять же, за деньги. Неидеальный ремонт — в материале «Ленты.ру».
Как все начиналось
Сегодня «Квартирный вопрос» зачастую вспоминается как нечто из 90-х, но на самом деле программа была запущена на НТВ в 2001-м и выходит по сей день. Изначально ведущей планировали сделать Марию Шахову — супругу одного из журналистов телеканала Евгения Киселева (в настоящее время он проживает на Украине, работает на телеканале «Украина 24»). Шахова впоследствии стала ведущей схожих программ — «Дачники» и «Фазенда», за «Дачников» ей даже дали премию «Тэфи» в 2002 году.
По словам самой Мальцевой, она хотела «сделать что-то про интерьер» и осталась на НТВ, потому что не могла оставить «Квартирный вопрос». За 20 лет у программы неоднократно менялись ведущие, но Мальцева вела ее дольше всех — с 2001-го по 2014-й. Теперь она руководит продюсерским центром, который делает передачу. У «Вопроса» было и есть множество аналогов — «Школа ремонта», «Дачный ответ» (эту программу делает тот же продюсерский центр), «Чистая работа», «Ремонт по-честному», «Идеальный ремонт», «Это моя комната», «Битва дизайнеров» и другие, но детище Мальцевой остается популярным по сей день.
Неидеальный ремонт
Редкий ремонт обходится без конфликтов той или иной степени серьезности, но «Квартирному вопросу» удалось стать программой о почти идеальных дизайнерах, ремонтниках и хозяевах жилья. Мальцева смогла вспомнить только два случая, когда участники передачи были явно недовольны переделкой. «Ну, бывало, чисто технически что-то доделывали после, поправляли, переставляли. Мы очень добросовестные», — заявила она. «Есть исполнение, есть дизайн. Дизайн — вы соглашаетесь на эксперимент, если приходите к нам в программу. Мы даже стараемся как-то иногда провоцировать. Например, героиня говорит — «только не красное». И тогда хочется ей показать, что вы не понимаете, как это может быть. Но не назло, по-доброму», — пояснила она.
Мы нашли героев — это были мои друзья, и мы у них переделали гостиную. Самое главное — я не знала, что изобретаю велосипед. На самом деле в мире же куча таких форматов
Усилия ремонтников щедро критиковали сами зрители у экранов своих телевизоров — в начале 2000-х не было YouTube, и оставлять едкие комментарии было негде. Раздражение в первую очередь вызывало обилие рекламы в каждом выпуске. Продакт-плейсмент в «Квартирном вопросе» играл главенствующую роль. Почти все материалы и весь реквизит, которым пользовались герои, был брендированным, а в конце программы участников еще и одаривали подарками от спонсоров. Многие зрители тут же констатировали, что «бесплатно не бывает», следовательно, с героев берут деньги, или же в программу попадают по блату. Никаких подтверждений этим подозрениям за десятилетия существования «Квартирного вопроса» не нашлось.
Плохих отзывов о ремонте от телевизионщиков — единицы. Якобы одной из участниц не понравились ковер и тумба в переделанной гостиной. «Прибитая к стене тумба с рисунком из зеленых сперматозоидов через месяц благополучно отвалилась сама, — пожаловалась женщина. — Сложнее оказалось с ковром, который был намертво приклеен к полу, и нормально почистить его не удавалось».
Другие участники жаловались на некачественную мебель и на некоторые непрактичные технические решения: так, одной героине мойкой заблокировали окно на кухне, другой сделали «неправильный» пол, третьей установили дешевый китайский стеклопакет.
В 2011 году Мальцева в эфире программы «Большая разница» на Первом канале призналась, что герои не всегда довольны ремонтом, «но у нас люди вежливые и благодарные, всегда скрывают». «По глазам, правда, видно», — отметила она, добавив, что и сама порой не согласна с решениями дизайнеров.
Ляпнули уверенно
Самый громкий скандал вокруг «Квартирного вопроса» инициировала актриса Ирина Муравьева — легендарная Людмила из фильма «Москва слезам не верит», советовавшая своей подруге «ляпать уверенно». Карма настигла артистку почти через три десятка лет после выхода кинокартины: дизайнер «ляпнула» на ее кухне так, что Муравьева не смогла сдержать отрицательных эмоций.
В ходе ремонта кухню выложили изразцами, установили дверь, сделанную из алюминия и матового стекла, столешницу из искусственного камня, холодильник, новую мойку, посудомоечную машину, варочную панель, духовой шкаф и искусственный камин, встроенный в огромную псевдопечь (на самом деле за ее фасадами спрятали шкафы для хранения посуды). «Мы хотели, чтобы эта комната была больше столовой, чем кухней. Так и получилось», — констатировала Мальцева по окончании ремонта. «Кухня получилась гламурная, в то же время торжественная, самый главный эффект, которого мне хотелось достигнуть — не пафосность, а какая-то такая теплая нежность», — пояснила дизайнер.
Пришедшая на приемку проекта Муравьева высказала другое мнение. «Ощущение, что маленькая комнатка стала. Была огромная, большая, стала маленькая», — посетовала актриса. В ответ на предложение мужа разложить вещи на новой кухне, она заявила, что «поедет назад, откуда явилась». «Мне здесь страшно находиться», — подчеркнула Муравьева. Она раскритиковала фальшивую печь и назвала обновленную кухню «домом лесника». «У меня такое ощущение, что здесь люди не могут жить — в этих камнях, в этой пещере, в скале этой», — отрезала артистка.
«Можно ли вот так на старости лет резко менять людям обстановку? Вдруг однажды я приду сюда и начну плакать. Я не узнаю, где я нахожусь. Прощай, старая жизнь», — заявила расстроенная Муравьева. Сгладить ситуацию попробовал ее супруг, отметив, что ему многое нравится. Но и он изначально был шокирован обстановкой. «Что это такое? Я все ждал, только не этого», — поделился он, переступив порог кухни.
На карьере декоратора Кручининой скандал в «Квартирном вопросе», похоже, никак не отразился. Сегодня она возглавляет собственное архитектурно-дизайнерское бюро, активно ведет страницу в Instagram. В ее портфолио множество реализованных работ, на сайте — никаких упоминаний неудачного опыта с Муравьевой.
Нездоровый сон
Второй провальный (с точки зрения героев) ремонт сделали семье Качаловых в 2016 году. Евгений и Тамара, поклонники группы «Ария», хотели спальню в готическом стиле. Исполнить их мечту взялся архитектор Борис Денисюк. Проект он показал ведущей, и он никаких вопросов не вызвал. «Это больше похоже на гостиничный номер для рок-звезды», — предупредил эксперт. В итоге в спальне оборудовали открытую гардеробную, сделали перегородку из пескоцементных блоков, установили черные радиаторы, черные окна, огромный телевизор, два зеркала. Стены, где прежде висел типичный «бабушкин» ковер, оклеили темными обоями.
Хозяевам ремонт не понравился, и скрывать этого ради «гладких» кадров они не стали. «Очень неожиданно», — заявила пара, едва зайдя в спальню. «А можно найти этого человека (дизайнера — прим. «Ленты.ру») и в глаза ему посмотреть? Вот он чем слушал, объясните, пожалуйста», — потребовал Евгений. Он отметил, что декоратор понятия не имеет, что такое эргономика (наука о приспособлении пространства под физические и психические особенности человека), и тут же отломал один из выключателей света.
«Все квадратное, ничего округлого, много хрома, которого мы не просили. Ну, офис. Это не спальня. Это вообще не то, что мы просили», — подчеркнул хозяин. Его супруга на приемке в основном тактично молчала и посмеивалась. «Я даже не знаю, что сказать. Ну, я думала, что если какой-то гардероб, то он должен быть закрыт, я не вижу дизайнерской мысли», — скромно пояснила она.
«Полная безвкусица»
Материалы по теме
Всем по коробке.
«Такого я еще не видела»
«Каждые выходные смотрю передачу, подчеркивая для себя интересные дизайны. Но в этом выпуске ощущение, что в доме культуры подростки сделали притон», — написал один из интернет-критиков под выпуском о переделке гостиной.
«Страшное подземелье! Хочется вырваться на свет божий», — оценил другой критик ремонт в спальне, выполненный в черно-коричневых тонах. «Непонятно, то ли наши дизайнеры все поголовно дальтоники, то ли нас целенаправленно приучают к депрессивным цветам», — согласился еще один зритель.
«Полная безвкусица, дизайнеры убогие, таких не берут в космонавты!», «Дизайн кошмар, три дебила — это сила», «Кошмар, да и только! Чем больше дизайнеров — тем фиговей результат», «Это провал, просто ужасно, надо все переделать», «Жаль хозяев», «Скажите, они специально делают такие ужасные проекты?», «Испоганили», «Это тихий ужас» — такие отзывы заслужила переделка в гостиной, задуманная тремя женщинами-декораторами совместно.
В «Квартирном вопросе» на критиков из сети никак не реагируют и, несмотря на явно обострившийся из-за пандемии запрос на правду, сохраняют исключительно позитивный настрой передачи. Там всегда хеппи-энд и никаких гвоздей. То ли дизайнерам волшебным образом всегда удается угадать предпочтения героев, то ли создатели программы действительно вычищают «неправильные» реакции: благосклонность крупных рекламодателей дороже хайпа. Невзирая на всю критику, «Квартирный вопрос» остается популярным на протяжении двух десятков лет. Россияне по-прежнему с интересом смотрят на преображения чужого жилья и грезят о том, как команда телевизионных ремонтников приходит и к ним домой, — это и есть лучший индикатор качества передачи.
Биография шеф-повара Вишнякова, рассказанная на досуге им самим.
— Учился я не год, не два, учился жизнь и сейчас еще учусь. А первым моим педагогом был некто Деладье, из французов, Густав-Мария-Жозеф Деладье, замечательный специалист и большой теоретик поварской науки, даже статьи писал и печатал в журнале «Поварское искусство». Он был последователем тоже француза одного, по имени Брилья-Саварен, и мне эту книгу французскую иногда вслух, с выражением, едва не плача от восторга, читал. Вот, например: «Гастрономия владеет человеком в течение всей его жизни; новорожденный с умилительным криком, слезами просит грудь своей кормилицы, и умирающий глотает еще с надеждой последнее питье, которого, увы, ему уже не переварить более!»
— Здорово! — сказал Сема Щупак.
— Еще бы не здорово, — усмехнулся Вишняков.
. Как меня учил Деладье? Учил сначала огню: как топить плиту, к чему в огне давать волан, что такое кипение бульона, зачем огонь сокращать и душить, к чему петля, что такое — придушенный пар и Марьина баня, когда идут березовые дрова, когда сосна, зачем калить духовой шкаф и как держать ровную температуру.
Учил, конечно, соусам — пикан, субиз, шоссер, бордалес — учил таким соусам, что под ними пареного черта съешь и пальчики оближешь. Учил жарить. Учил заваривать супы-пюре. Ну и, конечно, шинковка, специи, учил угря готовить, спаржу, камбалу, бресскую пулярду на старинный манер, учил яичницам — триста способов яичницы и девяносто два омлета. От Лукулла и до вторжения варваров рассказывал истории про питание человечества. И сам так при этом свою профессию уважал, что иначе как в крахмальном воротничке и галстуке под халатом работать не мог.
Научив огню, стал меня Деладье учить рыбе да холодным закускам, а уж потом пошли мясные блюда, жаркие и подливы. Не видел я большей силы в подливах за всю мою жизнь, чем у покойника Деладье. На подливах мы с нам сдружились. Я ему как-то посоветовал в итальянский соус спирту, стоенного на вишневых косточках, подлить, он на меня поглядел, хлопнул по плечу и говорит: «Ты будешь артистом».
И стал я не учеником, а главным помощником.Тут он меня в тайну принялся вводить: секреты свои передавал, учил, как козлятину на вертеле жарить, учил тесту, учил галантинам, рассказывал, как французские монахи шпигуют каплунов.
Отучился я у Деладье, попрощались мы с ним по-доброму, проводил он меня на вокзал, и пошел я ковыряться по жизни-мачехе. Отбыл из имения князей Вадбельских в город Петербург.
Вакансия оказалась у контр-адмирала в отставке, некоего барона Турена. Конечно, экзамен: закрытое блюдо, чтобы никто из поваров не мог точно определить, из чего мое закрытое блюдо изготовлено, а по вкусу высшая бы вышла отметка. Изготовил я омлет по старинному способу от семнадцатого века, с сыром, вином, мясным соком и тертым яблоком. Повара очень похвалили, главный из них — дононовский, некто Жирар, — даже слезу подпустил и тоже назвал меня будущим Лефре — это у французов вроде Оливье, но похлеще, понахальнее.
И началась моя кошмарная жизнь у Турена. Есть что вспомнить. Помню, вошел я в первый раз — и точно ослеп: блестит все, инструменты заграничные на полках стоят — рашперы, устричницы, жаровни немецкой работы, каменные кастрюли мал мала меньше, — ну, в общем, как теперь говорят, все на технической высоте.
А повар плохой — без выдумки, без положенного нашему брату тонкого вкуса, и еще больной — хронический насморк у него, сами понимаете, какой уж тут повар, когда он и понюхать ничего не может.
Забрал меня инструмент этот, вертела с трещотками, гореловские кофейники, ручные очаги и кладовка еще: тонкие, восточные, большой цены специи.
Навел порядок, то, другое, стараюсь — покажу, думаю, Петербургу, что значит еда. Только начал, вдруг вызывает меня мой адмирал к себе в кабинет. Ну, вхожу, — он в кресле вот так сидит, ноги одеялом закрыты, борода вперед, торчком, глаза светятся, как у кошки.
— Ты, — спрашивает, — этот… повар?
— Нет, — отвечаю, — что вы, ваше превосходительство, зачем?
— Ну, — спрашивает, — а почему у меня этот… желудок расстроился?
Я молчу. Не знаю ведь, почему у него желудок расстроился.
Только через месяц узнал — в тюрьме. Оказывается, прежний повар, чтобы мне отомстить, соскабливал с нелуженой медной посуды зелень и тайком зелень эту ядовитую бросал в адмиральскую пищу.
И отправился я бродяжить.
Уж действительно повидал!
Поваром плавал по Волге от Рыбинска до Астрахани. Дрянное дело — работать на пароходе: пассажир пьянствует, купец гуляет, кочевряжится: то ему то подай, то ему другое, крик, срам, безобразие, а повара плохие, не повара, а шарманщики; греха таить нечего, на пароходы хорошие повара не шли — хорошему повару на пароходе неприлично, он там квалификацию терял.
На экспресс попал в вагон-ресторан по линии Петербург — Варшава — Берлин. Тоже, скажу я вам: работаешь, а под тобой все трясется. В шкафах посуда бренчит, кастрюли по плите то туда, то сюда ездят, инструмент валится, рук не хватает. А с другой стороны, железнодорожные происшествия — то буксы горят, то крушение, то царский поезд график нарушил, едешь-едешь, трясешься-трясешься — ну его совсем! И главное, обидеть никого нельзя; контролер — взятку ему: вместо обеда целого гуся зажарь, а как гуся в духовке паршивой зажаришь? Ведь не зажарить. Ну, конечно, обида. Или вдруг директор дороги со всем своим выводком на курорт едет и желает рябчика? А у меня рябчика как раз нет. Опять скандал. Сядешь, бывало, возле окна, подопрешься вот этак и глядишь на березы, что у полотна прыгают, на дым паровозный, на мокрые деревни… Эх, думаешь, жизнь.
Генерал однажды денщика на кухню прислал, чтоб тот ему форель сам приготовил, — не привык, дескать, генерал ресторанную пищу есть.
Ну, я и скажи денщику, что форели у меня нет, а если бы и была, все равно на кухне я хозяин и никого у плиты не потерплю…
Денщик пожаловался метрдотелю вагонному, тот на меня — орать. Я его тихонько за грудки взял да из кухни в тамбур — раз.
— Успокойтесь, говорю, простыньте.
В Варшаве меня высадили.
Ну, как раз в эту пору жизни сделалось у меня одно знакомство, которое сильно на меня повлияло и многое мне разъяснило. Человек этот, нынче уже геройски погибший, многое мне разъяснил, литературу стал давать для прочтения, нелегальщину так называемую, и вовлек в группу людей, которые очень мне понравились. И стала у меня кличка Слива, почему — так и не знаю.
Служил я тогда в первокласснейшем ресторане. Пал Палыч Швырятых там как раз директором был. Красивый тогда мужчина, строгий, холодного сердца и большого презрения к людям.
Да и правильно! Разве ж людей мы тогда обслуживали?
Одно дело — вкус, свежесть продукта, научное ему потребление, а здесь?
Перво-наперво надоели мне обжоры, то есть так надоели — видеть не могу: придет, бывало, такой гад на кухню, и начинается… Подай ему рябчика, да чтоб подванивал — особая, вишь, гастрономия; подай ему рыбку да молока свежего — он ее «в молочке, миленькую, вымочит, и станет она мягонькой». Подай ему медвежатинки — теперь, дескать, медвежатинка в моде.
И сам трясется, и слюна вожжой, и так пищу охватит, и этак, и понюхает, а фантазии настоящей нет, искусства нет, взгляда поварского орлиного нет, и самого главного — аппетита — нет, оттого он, мерзавец, и выдумывает, оттого на кухню и лезет, оттого вонючую дичь и жрет, что объелся, что ничего в глотку не лезет, а ведь, кроме как жрать, у него в жизни никаких делов нет — вот с ума и сходит…
Гонял я, конечно, обжор этих.
На кухне чистота, а они в пиджаках, да в сюртуках, да во фраках лезут, вид портят, блеск. Руки у них неумелые, посуда падает, разве ж можно посуду ронять? Чмокают, причитают, вертятся, и вот вам нет настоящей стройности, движения нет нормального возле очага и столов, — одним словом, помеха.
— Нет, говорю, позвольте вас отсюда попросить… Женке своей можете указывать, а не мне. Меня учил француз Густав-Мария-Жозеф Деладье, я всю гастрономию знаю, всех веков и народов, и всю тонкость блюд, но гнилое мясо не позволю. Разврат, говорю, это, безобразие, желаете — жалуйтесь директору, вторая комната по коридору налево.
Нажаловался один — опять меня выгнали…
И правильно, что выгнали.
Нельзя было меня в это время не выгнать.
В то время, дорогие товарищи, если у повара что плохо жарилось, он брал фунтовку сливочного масла и кидал то масло в огонь, чтобы усилилось пламя, — вот как работали знаменитые повара.
И обидно мне было, когда рыбу вымачивали в молоке, а потом молоко выливали в помойку.
И не мог я переносить, когда из целого окорока давился сок для одного лишь клиента, чтобы подать ему в соуснике к его котлетке за двадцать два рубля. Не мог я видеть, как в блюде с пудингом-дипломат, совершенно даже нетронутом, окурки торчат и разное другое безобразие. Не мог равнодушно к этому относиться.
Не так меня учил покойник Густав-Мария-Жозеф Деладье, не так я сам думал, и не это говорила мне вся моя практика. В чем наше искусство?
В том, отвечаю я, чтобы вся пища шла на пользу человеку, до одной капли, до последней крошки, и притом вкусная. И я заявляю:
Масло в огонь мы никогда не кинем, и молоко в помойку мы никогда не выльем.
. Сел я в тюрьму во второй раз.
И если в первый — без вины виноватым будучи, то во второй раз — за дело. Революцией стал заниматься, засадили и отвесили по-царски.
Вернулся в Петербург, а он уже вовсе другой.
Ну да и я не прежний — измотали меня тюрьмы да этапы.
Позакрылись различные рестораны, адмиралов тоже — кого расстреляли, а кого посадили; мы, повара, — в отставку; не больно много из мертвой конины делов наделаешь.
Вдруг внезапно приходит ко мне паренек с винтовкой — были тогда такие отряды по ущемлению буржуазии, — вручает повестку явиться срочно по такому-то адресу. К этому времени я немножко, чуть-чуть, поправился, ноги уже ходили — хоть и не шибко, а все же передвигался. Являюсь. Так и так — вы направлены заведовать отделом общественного питания Василеостровского района. Вот так здравствуйте, вот так добрый день, вот так с праздничком! Ну, занялся. Год самый голодный: прибудет вагон картошки мороженой — ее ломами разбивают и в суп. Воровство несусветимое. В какую столовую ни зайду с комиссией со своей, сразу на кухню жулье сигнал дает, и там повара пар такой подымут — ничего не видно, в это время все выносят, чего пожелают. Ну, меня на мякине не проведешь. Собрал два собрания, заострил вопрос, обратился в ВЧК, перестали пар по кухням пускать. Сварили суп довольно приличный, с кониной, верно, но все ж жирность дали, — повалил трудящийся народ в мои столовые.
Тут голодуха спадать начала, кончилась моя французская гастрономия пополам с отрубями. Но времечко, конечно, есть что вспомнить — вор на воре в нашей системе околачивался, все воровали, и все всё меняли: воблу на пуговицы, пуговицы на сахарин, сахарин на олифу, олифу на бычьи пузыри — попробуй разберись в этих махинациях, да еще с моим образованием. Распалился я тогда, правду скажу, нечего греха таить. Бил я воров поленом, ногой пинал, не давал им ходу к кладовым и ларям. И меня, конечно, били. За мороженый репчатый лук били смертным боем, что не дал вынести полкуля за ворота. И свои же работники общественного питания били — на кирпичах, возле помойки. Как зашкварили ломом — из меня и дух вон. Очухался, горько стало: за вас, думаю, черти, по этапам мыкался, а вы что?
Короче говоря, отбили мне воры ливер, ушел я с ответственной работы обратно к плите, поскольку нэп открылся. К частнику не стал наниматься, нанялся к товарищу Печерице некоему, в ресторан номер три. Должны мы были с частником конкурировать и способом здоровой конкуренции его вытеснять. А товарищ Печерица мой — ну ничего в нашем деле не смыслит. Контуженный сам, артиллерист из тяжелой артиллерии, а тут — здравствуйте, добрый день, ресторан номер три. Ремонт, конечно, сделан, фикусы поставлены, картина с печальным сюжетом на стене висит — «Смерть рыбака», чистенько, а посетителей ни одного.
Подумал я, подумал и повернул все заведение на два зала: один зал — поменьше — с подачей алкогольных напитков, это где «Смерть рыбака» висела; а другой зал — нижний — чайная, и чай парами, с колотым сахаром, чистота, баранки, варенье, газету можно почитать, за выпитие водки вывод из чайной и милицейский протокол. А наверху — пельмень, знаменитый, сибирский, тонкого теста, с горчицей и уксусом, кто желает — суточный, жареный, кто желает — с тертым сыром, для каждого по фантазии, но в основе мой пельмень — страшного действия, доброго вкуса и высшей силы.
Может, оно и нескромно, но только нет пельменя в Ленинграде лучше моего.
В моем пельмене посредством искусства французской гастрономии и глубокого знания сибирской кухни с лучшими ее традициями соединены в гармонию тонкость французов и мощь сибирского брюха. Мой пельмень — легкий пельмень, мелкий, золотистый на просвет в сваренном виде, но злой на вкус, как сам сатана. Мой пельмень сработан из простого продукта, посредством смешения говядины и свинины в определенной пропорции, но ему придан вкус заварным, укропным, винным уксусом, зубровой травой, кавказскими специями, зверобоем, набором перцев и лавровым отваром двухдневной крепости.
Вот этим самым пельменем и был раздавлен насмерть конкурент-частник. Вышибли мы его из седла, сдал он патент, а мы прихватили еще и его помещение под диетическую столовую. На части разрывался я. Изучал литературу по научному лечебному питанию. Ну и чайная, конечно, — никуда не денешься. Баранки сами пекли, ватрушки пустили с творогом, слоечки недорогие, специальные заварки для таджиков, узбеков — для гостей приезжих…
В двадцать седьмом перебросили меня в особый санаторий для желудочно-кишечных больных. Великое дело, скажу вам, товарищи. Различные рабочие люди, служащие, ученые, инженеры, химики, прочие приходили к нам в последнем виде — желтые, зеленые, худые, только-только гробов с собой не несли — ну прямо с кладбища граждане. Ан нет. Вступилась тут в бой с их тяжелыми недугами великая медицинская наука и гастрономия в моем лице. И задача была простая, обыкновенная — заставить больных граждан есть потребные им для здоровья различные каши, и кисели, и рагу из овощей, и компоты, и овощи натюрель, и прочее, и прочее. А как заставить? При помощи вкусного приготовления научно разработанных пропорций. Как вкусно приготовить? При помощи огня. А как при помощи огня? Овладев его техникой.
И тут вспомнил я уроки Густава-Марии-Жозефа Деладье. Вспомнил я силу огня, и тягу, и работу трубы, и особый огонь-волан, и петлю, и придушенный пар, и масляный огонь. Перестроил очаг, новые котлы вмазал, переставил духовые по французской системе и начал работу под руководством профессора Андрея Никодимыча Кащенко, да будет ему земля пухом — хорошей души был человек.
Каши я варил — овсянку, перловую, гречишную, размазню, крутую, пшено варил, манную, саго, рис… На разный манер, и все изобретать приходилось. Думал много, вместе с профессором Кащенко опыты делали в смысле улучшения вкуса. Вот там и открыт был плум-пудинг «Футболист» — хорошая еда и полезная при остром катаре желудка; там же разработали мы кашу «Силач» номер четырнадцать и «Силач» номер семнадцать — для почечников. Супы тоже — под девизами даже на конкурс послали два супа, «Авиатор» и «Шофер», а девиз был оригинальный: «Больной, много ешь и много пей — сразу будешь ты бодрей». Это я придумал. Премию получили по четвертному, ей-богу. Так и жил.
Ну и, конечно, витамины. Салаты там, винегреты, просто помидоры с огурцами — без конца. Много навыдумывали. Вы, товарищи, учтите — ни уксусу, ни перцу, боже сохрани! Как тут вкус придашь? Ничего, придавали. Настоящий получался вкус — серьезный, без срамоты и без дураков. Такую, бывало, подливу сфантазируешь — самого удивление возьмет. Ну и названье: салат там «Мы кузнецы», соус «Арктический». И весело, и настроение хорошее, и больные тоже хихикают. Дела были.
Тут и отозвали меня на историческую стройку, на тракторный. Попал я на фабрику-кухню, но только еще без подъемника, без электропроводки; то света нет, то вода не подается. А первый наш трактор уже выпущен. И очень тяжело народ работает, различные неполадки, техникой еще не полностью овладели; бывает — люди расстроенные, ругаются, кушать придут, и тоже очереди, пища нехорошая, одно слово — не блюдо подается, а выход в граммах. Был у нас начальником некто Галенышев — золотой мужик, коммунист старый и повар-художник. Обсудили мы с ним наше ужасное положение и все-таки открыли фабрику-кухню. Закуски были холодные: балык, салат-помидор, канапе — прожаренная булка с лососиной; на горячую закуску почки дали, форшмак, селяночку на сковороде; первое — консоме-рояль, пять пирожков разного теста, затем рыба и к ней картофель де-фин, тип суфле, — никто не умел делать, сам и стоял. Конечно, куры супрем, мороженого ели кто сколько хотел. Качали нас, поваров, прямо как были, в халатах. Галенышев — мужчина двужильный, но я по состоянию здоровья два дня лежал — ноги опухли, однако же никогда не забуду, как рабочий народ за этим обедом нашим о своих тракторных делах беседовал. И означает оно что? Означает, что не последнее наше занятие поварское для человеческой жизни.