может ли иеромонах вернуться в мирскую жизнь
Может ли монах вернуться к обычной жизни?
Уходя в монастырь, человек отрекается от всего мирского и приносит обеты девства, послушания и нестяжания. Но случается и такое, что монах не может или не желает больше держать эти обеты и хочет уйти из монастыря.
Препятствовать такому желанию настоятели монастырей не могут. Но они обязаны попытаться уговорить желающего стать мирянином остаться и не отказываться от принесённых обетов. Но что же происходит, если монаха не удаётся отговорить?
Дарование разрешения на возвращение в мирскую жизнь
Долгое время после принятия христианства на Руси и появления первых монастырей монахи не имели права отречься от принесённых обетов. Принимая монашеский постриг, они всю жизнь обязаны были провести в монастыре. Более того, принятие монашества означало, что человек становился мёртвым для мирской жизни. Такое правило действовало не только в Русской Православной Церкви, но и в других. Но, разумеется, случалось и такое, что разочарованные в монашеской жизни сбегали из обители. Заканчивался побег для таких монахов весьма печально — их отлавливали и помещали в монастырские тюрьмы. Легально уйти из монашества до середины XIX века не представлялось возможным.
Впрочем, предпосылки к получению права официального отречения от монашеских обетов и возвращения в мирскую жизнь появились ещё при Петре I. Правда, тогда возможен был только принудительный выход из монашества, получаемый в ходе рассмотрения прошения духовным судом. А вот во времена Александра I монах мог покинуть обитель по своему желанию. Первым монахом, воспользовавшимся этим правом, стал игумен Иоасаф. Он обратился к Священному Синоду с прошением о разрешении покинуть монастырь и жениться. Разрешение игумену не хотели давать очень долго, развернулись долгие дебаты. Но в результате был принят «Закон о снятии монашества». Он даже был закреплён в «Полном собрании законом Российской империи». Несколькими месяцами позже этот закон признала легитимным и Духовная консистория. Однако он не отвечал ни одному теологическому и каноническому обоснованию Восточной Православной Церкви.
Конечно, полученное русскими монахами право вернуться к мирской жизни не осталось незамеченным зарубежными священнослужителями. Так, грек Мелетий Апостолопулус попытался разобраться, как закон, не отвечающий ни одному канону христианской церкви, мог быть принят. Однако ни один православный священнослужитель не смог дать ему ответа. В своей книге Мелетий писал:
Я обратился к канонистам из России с просьбой объяснить, как такая практика Русской Православной Церкви может быть совместима с основными учениями Восточной церкви касательно этого вопроса. Полученные ответы явственно дали понять, что канонисты не могут дать разумное объяснение этому закону.
Но как бы то ни было, закон был принят, и монахи, желающие вернуться в мирскую жизнь, должны были пройти специальный обряд.
Как проходил монашеский обряд отречения
Каждый человек, уходящий в монастырь, сначала принимал монашеский постриг и отказ от мирской жизни. После он приносил монашеские обеты девства, послушания и нестяжания. А желающий выйти из монашества должен был отречься от данных обетов и пострига. Разумеется, решившийся на такой шаг монах должен был сначала поставить в известность настоятеля монастыря. Просто уйти из обители и сообщить о своём решении постфактум он не имел права.
Перед тем, как монах получал разрешение на выход из монашества, настоятель и все члены обители пытались отговорить своего брата от совершения этого поступка. Сначала с монахом говорил игумен, а после — назначенный епископом клирик. Если у них ничего не получалось, то к делу подключался епископский совет. На уговоры давалось полгода. И если желающий уйти монах не внимал увещеваниям в течение этого срока, то ему давали разрешение отступить от принесённых обетов.
Процедура извержения из духовного сана называлась расстрижением, а прошедший её монах, соответственно, становился расстригой. В епархиальном управлении или в местной церкви ему зачитывали указ о лишении духовного сана. А после все собравшиеся восклицали «Анаксиос!». Это слово с греческого переводилось как «недостоин». Затем с расстриги снимали его монашеское одеяние, соответствующее его статусу. Все его предметы монашеского одеяния вместе с отслужившим свой срок церковный инвентарём сжигали. Интересно, что такой же обряд проводили над теми, кто отступил от принесённых обетов. То есть если монах, например, тайно женился или нарушал монашеский устав другим способом, то его изгоняли из обители, предварительно сняв одеяние — подрясник, рясу, скуфью или камилавку.
Если монах имел священный сан, то его лишали права совершения богослужений и чина. В заключение обряда снятия обетов у отступника отрезали клочок волосы с бороды и головы и выдавали ему мирские одежды и справку о пребывании в монастыре. В наше время обряд выхода из монашества проходит точно так же, за одним исключением. Сегодня уходящим из монастырей не срезают клок волос с головы и бороды. Оказавшись в миру, бывший монах волен делать что угодно.
Так ли просто проходило возвращение к мирской жизни?
В Российской империи отношение к бывшим монахам было не слишком хорошим. Если до ухода в монастырь мужчина занимал должность или имел военный чин, то он его лишался. Но вместе с тем он восстанавливался в своём бывшем сословии. Не могли расстриги, бывшие дьяконами или священниками, пойти на государственную службу. А в армию их брали только на должность рядового. Ко всему прочему, отказавшиеся от монашеских обетов не могли жить в Москве и Петербурге. А ещё они обязаны были уехать из той губернии, где находился их монастырь. Эти правила действовали в течение семи лет.
В течение того же времени бывший инок не мог жениться и поступить на гражданскую службу. Кстати, не мог он и венчаться со своей избранницей в церкви. Считалось, что действующий священнослужитель не может пойти наперекор обету безбрачия, принесённого его бывшим братом во Христе в бытность монахом. Так что расстриги могли заключить лишь гражданский брак. При этом, если до ухода в монастырь у мужчины уже было два брака, то заключить третий ему разрешали с большим скрипом. А четвёртый брак бывшему монаху заключить и вовсе не разрешали.
Ко всем запретам добавлялось также отлучение от Святого Причастия. А если расстрига умирал, то отпевали его как простого мирянина, а не священнослужителя. Кстати, и сегодня бывших монахов отпевают по мирскому чину. За соблюдением всех запретов бывшим монахом тщательно следили. Если он нарушал их, то его могли сослать в Сибирь. Сегодня церковь более лояльна к отказавшимся от монашеского пострига. Таких строгих запретов, как в Российской империи, в отношении них больше нет. К тому же, бывший монах всегда может вернуться в обитель, если он понял, что мирская жизнь не для него.
Возвращение бывших монахов в монастырь
Русская Православная Церковь положительно относится к тому, что прошедшие обряд снятия обетов возвращаются обратно в монастыри. Ведь каждый может совершить ошибку и принять неверное решение. К тому же, если человек прожил в монастыре большую часть жизни, то приспособиться к современным реалиям ему может быть очень трудно. Так что бывший монах всегда может вернуться.
Для возвращения в монастырь ему нужно принести покаяние и пройти испытательный срок. После этого он может носить своё прежнее церковное имя и даже получить обратно сан, если он у него был. Как правило монахи возвращаются в свою бывшую обитель, где они жили и служили ранее. Но если на момент возвращения в монашество она не действует, то монах может перейти в другую обитель.
Может ли монах вернуться в мир?
Настоятель Оптинского подворья в Петербурге игумен Ростислав (Якубовский) оставил монастырь и женился. Этот поступок вызвал широкое обсуждение в сети и получил различные оценки.
Могут ли монахи снимать с себя данные обеты и возвращаться к мирской жизни? Считать ли это нарушением церковных канонов? И можно ли потом вновь вернуться в монастырь? Комментируют эксперты.
Протоиерей Владислав Цыпин, фото: Патриархия.ru
Уход из монашества — личная катастрофа, но не нарушение канонов
Протоиерей Владислав Цыпин, историк Церкви, преподаватель Московской Духовной Академии:
— До середины 19 века в России законное оставление монашества было невозможно. Сбежавшие из монастыря подлежали задержанию и возвращению в монастырь, а в необходимых случаях – и помещению в монастырскую тюрьму. Легально перестать быть монахами они не могли.
Однако позже монахам было дозволено просить о снятии с них монашеских обетов – в том случае, если они оказывались не в состоянии их держать. Это дозволение действует до сих пор. Естественно, если такой монах имел священный сан, то его он лишался тоже. Сделавшись мирянином, бывший монах уже не подлежит каким-то особым прещениям и имеет право вступить в брак – само собой разумеется, если до монашества у него уже не было нескольких браков. Третий брак дозволялся в порядке исключения, а четвертый уже и вовсе не дозволялся.
Оговаривалось, что монах должен вначале подать прошение о снятии с него обетов, а не решать свои отношения с монастырем пост-фактум – уже уйдя и обзаведясь семьей. Такой процедуры требовал указ Синода. Тогда же подобным образом было дозволено просить о снятии сана и священникам молодого возраста.
Конечно, в личной духовной жизни уход из монашества — это катастрофическая ситуация. Но считать это нарушением канонов нельзя. Вот уже полтораста лет Церковь дозволяет такой выход.
При этом нужно понимать, что церковное учение не ставит в один ряд, например, крещение и монашеский обет. Крещение – таинство, одно из семи, а постриг, сопряженный с обетами, таким таинством не является. Другое дело, что в самой монашеской среде очень распространено убеждение в том, что это таинство.
Вернуться к монашеской жизни после того как снял с себя обеты – можно, и это даже хорошо. В отличие от священства, возврата к которому после его оставления уже нет, монашество не предусматривает в прошлом безукоризненной жизни. Ошибки прошлой жизни не являются препятствием для пострига, если есть покаяние. Если человек снял с себя монашеские обеты, а потом вновь вернулся к ним – это правильно. Конечно, если он связан брачными узами, то опрометчиво говорить ему – разводись и возвращайся в монастырь. Но если он овдовел, лучше вернуться, чем оставаться в миру.
В истории Русской Церкви известен случай с Федором Бухаревым. В 19 веке этот архимандрит, профессор Казанской академии, попросил снять с него обеты, женился и был лишен сана. Он не мог более преподавать в академии, но до конца жизни продолжал писать богословские сочинения, оставался церковными писателем, и цензура его труды дозволяла.
Протодиакон Андрей Кураев, фото: Юлия Маковейчук
Не устоять в безбрачной жизни и честно объявить об этом — достойный поступок
Протодиакон Андрей Кураев, профессор Московской духовной академии, старший научный сотрудник кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ:
— Человек не устоял в чистой безбрачной жизни, решил жениться и честно объявил об этом. На мой взгляд, это лучше, чем если бы он продолжал притворяться монахом — обманывая и себя, и Церковь, и людей. В этом смысле уход отца Ростислава я считаю достойным поступком.
Если на весы ставить какие-то сексуальные приключения и чистую монашескую жизнь, то наша христианская совесть, конечно, за второе. Но если первое уже произошло (пусть даже только в уме), и человек сам себя уже не считает монахом — зачем его удерживать?
Очень важно, чтобы мы не улюлюкали вслед таким людям. Мотивы снятия с себя монашеских обетов бывают разные. У кого-то это могут быть мировоззренческие изменения. Кого-то разочаровали мы. Кто-то узнал горькую правду о себе самом – и опыт монашеской жизни ему в этом мог даже помочь. Ведь отрицательный результат – тоже результат… Бывало, что человек, уйдя в мир, сделал нечто полезное и для Церкви и для мира.
Важно помнить, что монашеский обет – это обет человека не перед Церковью, а перед Богом. Это его личный выбор. Это не то, что Церковь дает человеку. Если человек обещался поднять сто пятьдесят килограммов железа, а поднял только восемьдесят – это его личная проблема. Ему внутри в любом случае горше, чем нам, сторонним зрителям чужой беды и чужой судьбы. Так почему мы должны его за это осуждать? Радоваться, что мы сами не такие? Так именно это и называется фарисейством.
Мне кажется, что именно если ворота монастыря всегда будут демонстративно открыты, если монах будет помнить, что есть возможность уйти из монастыря, он станет обновлять свои обеты ежедневно, и его монашеский выбор станет крепче.
Как православный монах может вернуться в мирскую жизнь
Монахи Русской Православной Церкви, не сумевшие проявить истинной твёрдости духа в служении Господу, поправ данные ими обеты, всё же могут покинуть стены обители и вернуться к мирской жизни.
Первые зачатки такого права у иноков появились после воплощения церковных реформ Петра I, когда стал возможным принудительный выход из монашества по решению духовного суда, а уже при правлении Александра I обитель можно было оставить добровольно.
Есть разрешение
Архимандрит Тихон (Шевкунов) в статье «Необратимость монашеских обетов» констатирует, что до 1823 года Русская Церковь руководствовалась всеобщим православным каноническим актом, провозглашавшим человека, принявшего монашество, раз и навсегда мёртвым для мирской жизни.
Однако в апреле указанного года игумен одной из обители Екатеринославской епархии Иоасаф (Левединский) обратился в Священный Синод с просьбой разрешить ему выйти из монашеского чина, вернуться к мирской жизни и жениться.
Вслед за этим последовали ожесточённые споры в высшей церковной инстанции, которые завершились принятием «Закона о снятии монашества», значившегося в «Полном Собрании Законов Российской Империи» под номером 29413.
Повторно признанный легитимным 26 октября 1832 года данный законопроект был окончательно закреплен в 86 статье Духовной Консистории, хотя он не отвечал ни одному, ни каноническому, ни теологическому обоснованию Восточной Православной Церкви.
Пытавшийся разобраться в этой странной ситуации грек Мелетий Апостолопулус в своей работе «Церковное право Восточной Православной Церкви» оставил для читателей следующее заключение: «Мы обратились к лучшим канонистам России с просьбой разъяснить, каким образом эта практика Русской Церкви совместима с основополагающими учениями Восточной Церкви по этому вопросу. Из полученных ответов явствует, что они не в силах дать разумное обоснование этой практике».
Процедура снятия обета
Прежде чем приступить к процедуре снятия обета с монаха, пожелавшего покинуть стены обители, все члены духовного братства должны были приложить максимум усилий, чтобы убедить его остаться.
Первым эта обязанность возлагалась на игумена, если его доводы не имели успеха, то к делу подключался назначаемый епископом клирик, а после весь епископский совет.
На убеждение монаха представителям духовенства давалось полгода, если в течение этого времени их увещевательные беседы не способствовали смене пагубного решения, то согласно пунктам 446-450 и 500-501 первой части «Правила» он мог отступить от своих обетов.
Для этого в церкви или в епархиальном управлении перед расстригой зачитывался текст указа о лишении его духовного сана, после чего под всеобщие восклицания «Анаксиос!», что с греческого языка переводиться как «Недостоин!», с него начинали снимать монашеское одеяние соответствовавшие его чину: камилавку, куколь, клобук, скуфью, подрясник, рясу.
О данном ритуале, правда в отношении иноков нарушивших монашеский устав, говорил ещё преподобный Иоанн Кассиан Римлянин, который описывал, что в обителях преподобного Пахомия «если заметят, что за ним [монахом] водится порок какой-нибудь ропотливости или злого прослушания, то скинув с него монастырские одежды и надев мирские, выгоняют вон из монастыря».
Кстати монашеское одеяние оставившего служение Богу человека сразу же после его ухода сжигалось вместе с другим исчерпавшим срок службы церковным инвентарём.
Лишив отступника права ношения монашеских одежд, ему отстригали клок волос с головы и бороды, выдавали мирское платье, запрещали носить имя, присвоенное при постриге, забирали выписанную при поступлении в монастырь «ставленую грамоту», а затем расстриженного инока жезлом прогоняли из храма.
Если же насельник состоял в священном сане, то по решению либо епархиального архиерея, либо церковного суда, он лишался своего чина и права совершать богослужения.
В наши дни в данной процедуре произошло лишь одно изменение, отказавшемуся от монашества отступнику больше не отстригают волос, но, как и прежде его отпевают исключительно по мирскому чину.
Мирская жизнь
Получив справку о пребывании в монастыре, бывший инок мог социализироваться в мирской жизни, хотя в Российской империи отношение к расстригам было весьма предвзятым, вплоть до ущемления их гражданских прав в течение длительного времени.
Согласно данным приведённым историком Леонидом Беловинским бывший монах, вернувшись в светское общество, восстанавливался в своём прежнем сословии, но лишался всех чинов.
Если расстрига был дьяконом или священником ему на протяжении 10 лет был закрыт путь к государственной службе, а в армию его могли взять лишь рядовым.
Для иноков действовал 7-летний запрет на проживание в столице, а также в пределах той губернии, где располагалась его прежняя обитель. Кроме того в этот период он не принимался на гражданскую службу и не мог жениться.
Что касается венчания, иными словами церковного брака, то расстриги к нему не допускались, поскольку считалось, что смертный архиерей неспособен освободить индивида от его добровольно данного Богу обета безбрачия в бытность монахом.
Поскольку уход из монастыря приравнивается к каноническому преступлению, то лицо, совершившее этот шаг «приговаривалось» к отлучению от Святого Причастия на время определяемое главой епархии отдельно в каждом конкретном случае.
В старину неисполнение запретов каралось ссылкой расстриг в сибирские поселения.
Возвращение в монастырь
В случае если бывший монах, осознав ошибочность своего деяния, изъявлял желание вернуться в обитель, он восстанавливался в нём в порядке, предписываемом для тех, кто по решению Священноначалия был исключен из монастыря.
Обычно после принесения покаяния расстрига отправлялся служить Богу в ту же братию, которую ранее покинул, но если к тому времени она закрывалась, его переводили в другую.
Успешно пройдя испытательный срок, ему разрешалось именоваться прежним церковным именем и носить монашескую одежду.
Могли ли православные монахи вернуться к мирской жизни
Как происходит процедура снятия обета и может ли отрекшийся вновь вернуться в монастырь?
Монахи Русской Православной Церкви, не сумевшие проявить истинной твёрдости духа в служении Господу, поправ данные ими обеты, всё же могут покинуть стены обители и вернуться к мирской жизни.
Первые зачатки такого права у иноков появились после воплощения церковных реформ Петра I, когда стал возможным принудительный выход из монашества по решению духовного суда, а уже при правлении Александра I обитель можно было оставить добровольно.
Есть разрешение
Архимандрит Тихон (Шевкунов) в статье «Необратимость монашеских обетов» констатирует, что до 1823 года Русская Церковь руководствовалась всеобщим православным каноническим актом, провозглашавшим человека, принявшего монашество, раз и навсегда мёртвым для мирской жизни.
Однако в апреле указанного года игумен одной из обители Екатеринославской епархии Иоасаф (Левединский) обратился в Священный Синод с просьбой разрешить ему выйти из монашеского чина, вернуться к мирской жизни и жениться.
Вслед за этим последовали ожесточённые споры в высшей церковной инстанции, которые завершились принятием «Закона о снятии монашества», значившегося в «Полном Собрании Законов Российской Империи» под номером 29413.
Повторно признанный легитимным 26 октября 1832 года данный законопроект был окончательно закреплен в 86 статье Духовной Консистории, хотя он не отвечал ни одному, ни каноническому, ни теологическому обоснованию Восточной Православной Церкви.
Пытавшийся разобраться в этой странной ситуации грек Мелетий Апостолопулус в своей работе «Церковное право Восточной Православной Церкви» оставил для читателей следующее заключение: «Мы обратились к лучшим канонистам России с просьбой разъяснить, каким образом эта практика Русской Церкви совместима с основополагающими учениями Восточной Церкви по этому вопросу. Из полученных ответов явствует, что они не в силах дать разумное обоснование этой практике».
Процедура снятия обета
Прежде чем приступить к процедуре снятия обета с монаха, пожелавшего покинуть стены обители, все члены духовного братства должны были приложить максимум усилий, чтобы убедить его остаться.
Первым эта обязанность возлагалась на игумена, если его доводы не имели успеха, то к делу подключался назначаемый епископом клирик, а после весь епископский совет.
На убеждение монаха представителям духовенства давалось полгода, если в течение этого времени их увещевательные беседы не способствовали смене пагубного решения, то согласно пунктам 446-450 и 500-501 первой части «Правила» он мог отступить от своих обетов.
Чтобы добровольно вернуться к жизни мирянина, монаху предстояло пройти процедуру извержения из духовного сана, которая попросту именовалась расстрижение, а инок — расстригой.
Для этого в церкви или в епархиальном управлении перед расстригой зачитывался текст указа о лишении его духовного сана, после чего под всеобщие восклицания «Анаксиос!», что с греческого языка переводиться как «Недостоин!», с него начинали снимать монашеское одеяние соответствовавшие его чину: камилавку, куколь, клобук, скуфью, подрясник, рясу.
О данном ритуале, правда, в отношении иноков, нарушивших монашеский устав, говорил ещё преподобный Иоанн Кассиан Римлянин, который описывал, что в обителях преподобного Пахомия «если заметят, что за ним [монахом] водится порок какой-нибудь ропотливости или злого прослушания, то скинув с него монастырские одежды и надев мирские, выгоняют вон из монастыря».
Монашеское одеяние оставившего служение Богу человека сразу же после его ухода сжигалось вместе с другим исчерпавшим срок службы церковным инвентарём.
Лишив отступника права ношения монашеских одежд, ему отстригали клок волос с головы и бороды, выдавали мирское платье, запрещали носить имя, присвоенное при постриге, забирали выписанную при поступлении в монастырь «ставленую грамоту», а затем расстриженного инока жезлом прогоняли из храма.
Если же насельник состоял в священном сане, то по решению либо епархиального архиерея, либо церковного суда он лишался своего чина и права совершать богослужения.
В наши дни в данной процедуре произошло лишь одно изменение: отказавшемуся от монашества отступнику больше не отстригают волос, но, как и прежде его отпевают исключительно по мирскому чину.
Мирская жизнь
Получив справку о пребывании в монастыре, бывший инок мог социализироваться в мирской жизни, хотя в Российской империи отношение к расстригам было весьма предвзятым, вплоть до ущемления их гражданских прав в течение длительного времени.
Согласно данным приведённым историком Леонидом Беловинским бывший монах, вернувшись в светское общество, восстанавливался в своём прежнем сословии, но лишался всех чинов.
Если расстрига был дьяконом или священником ему на протяжении 10 лет был закрыт путь к государственной службе, а в армию его могли взять лишь рядовым.
Для иноков действовал 7-летний запрет на проживание в столице, а также в пределах той губернии, где располагалась его прежняя обитель. Кроме того, в этот период он не принимался на гражданскую службу и не мог жениться.
Что касается венчания, иными словами церковного брака, то расстриги к нему не допускались, поскольку считалось, что смертный архиерей неспособен освободить индивида от его добровольно данного Богу обета безбрачия в бытность монахом.
Поскольку уход из монастыря приравнивается к каноническому преступлению, то лицо, совершившее этот шаг, «приговаривалось» к отлучению от Святого Причастия на время определяемое главой епархии отдельно в каждом конкретном случае.
В старину неисполнение запретов каралось ссылкой расстриг в сибирские поселения.
Возвращение в монастырь
В случае если бывший монах, осознав ошибочность своего деяния, изъявлял желание вернуться в обитель, он восстанавливался в нём в порядке, предписываемом для тех, кто по решению Священноначалия был исключен из монастыря.
Обычно после принесения покаяния расстрига отправлялся служить Богу в ту же братию, которую ранее покинул, но если к тому времени она закрывалась, его переводили в другую.
Успешно пройдя испытательный срок, ему разрешалось именоваться прежним церковным именем и носить монашескую одежду.