морозов н а повести моей жизни мемуары
Морозов н а повести моей жизни мемуары
Н. А. Морозов (середина 70-х годов)
Настоящее издание «Повестей моей жизни» выдающегося русского ученого в области естествознания, старейшего революционера, почетного члена Академии наук СССР Николая Александровича Морозова подготовлялось к печати при участии их автора. К прискорбию, Николай Александрович не успел завершить эту работу. Она закончена без него в соответствии с его личными указаниями.
«Повести» печатаются по тексту последнего издания, выпущенного при жизни Н. А. Морозова. Опущены незначительные по объему, не связанные с основным текстом размышления на философские и публицистические темы, подробно развитые автором в специальных произведениях после первоначальной публикации его художественных мемуаров. Вместо них добавлены очерки, написанные для настоящего издания, а также напечатанные в разное время в журналах, газетах и сборниках, тесно связанные с «Повестями» и дополняющие их. Некоторые из этих очерков характеризуют объем и содержание научных интересов Н. А. Морозова. В этом отношении особенно ценны «Письма из Шлиссельбургской крепости», в которых автор дал общедоступное изложение научных трудов, созданных им в «государевой» каторжной тюрьме.
Всем своим содержанием шлиссельбургские письма ярко рисуют ужасную обстановку, в которой выдающемуся русскому ученому приходилось при царизме осуществлять свои творческие замыслы.
В очерке «Тени минувшего» охарактеризовано моральное самочувствие Н. А. Морозова в Шлиссельбургской тюрьме и показано, как трагически отразилась ее обстановка на судьбе большинства заключенных в ней.
В приложении даны письма Н. А. Морозова к родным и другим лицам. В этом приложении большое биографическое значение имеют публикуемые впервые письма к Л. Н. Толстому, академикам Д. Н. Анучину, Б. Б. Голицыну и другим.
В качестве вступительной главы к «Повестям моей жизни» в настоящее издание включен автобиографический очерк, содержащий наиболее сжатое и вместе с тем наиболее полное по охвату событий описание революционной и научной работы Н. А. Морозова. Он, конечно, не может заменить объективной оценки деятельности Николая Александровича. Это должно быть сделано в его биографии, материал для которой имеется в предлагаемой книге, в его ученых трудах, в обширной литературе предмета, в воспоминаниях его друзей и товарищей.
Многие из писавших о Н. А. Морозове подчеркивали спокойную мягкость его натуры. Однако он был далек от наивного прекраснодушия. Всегда, неизменно он проявлял непримиримую ожесточенность против зла и насилия во всех его видах. В упорной, длительной борьбе со злом в лице царского самовластия он не считался ни с какими препятствиями, постоянно жертвовал ради народного блага, как он его понимал, самым дорогим для себя — своими научными стремлениями — и всегда рисковал жизнью.
Однако самоотверженная борьба Н. А. Морозова, как и других лучших представителей русского революционного движения 70-х годов, не принесла и не могла принести желанных результатов вследствие глубокой ошибочности самих ее принципов.
Лишь соединение рабочего движения с социализмом могло привести и привело к победе пролетариата — к свержению самодержавия и построению социалистического общества в нашей стране. В этом состоит величайшая заслуга революционной социал-демократии, заслуга большевистской партии, созданной и выпестованной Лениным. Именно Ленин в 90-х годах XIX в. завершил начатый Плехановым идейный разгром народничества.
В. И. Ленин высоко ценил боевую революционную работу народников 70-х годов. Своей энергией, преданностью делу освобождения народа и самоотверженностью они сделали немало для того, чтобы расшатать царский престол. Именно поэтому Ленин, говоря о «предшествующих русской социал-демократии», упоминает наряду с Герценом, Белинским и Чернышевским «блестящую плеяду революционеров 70-х годов» (В. И. Ленин. Соч., т. 5, стр. 342). Автор «Повестей моей жизни» был одним из выдающихся представителей этой плеяды. Вместе с тем Ленин неоднократно подчеркивал теоретическую беспомощность этих революционеров, ошибочность и отсталость их социально-политических взглядов, полную несостоятельность их теории.
«Не в том состояла ошибка народовольцев, что они постарались привлечь к своей организации всех недовольных и на править эту организацию на решительную борьбу с самодержавием. В этом состоит, наоборот, их великая историческая заслуга. Ошибка же их была в том, что они опирались на теорию, которая в сущности была вовсе не революционной теорией, и не умели или не могли неразрывно связать своего движения с классовой борьбой внутри развивающегося капиталистического общества» (там же, стр. 442—443).
Особенную ценность «Повестям моей жизни» Н. А. Морозова придает то обстоятельство, что современный читатель имеет возможность познакомиться по ним и с сильными, и со слабыми сторонами революционного движения 70-х годов.
Оглядываясь на пройденный им революционный путь, автор «Повестей моей жизни» не идеализировал деятельности своих товарищей-народовольцев и собственной работы бок о бок с ними (хотя и не ставил себе целью последовательного разоблачения ее принципиальной ошибочности, которой к тому же отчетливо не сознавал сам).
Тонким юмором сплошь и рядом проникнуто его описание деятельности революционеров-семидесятников, как бы предостерегающее читателя от слепого, некритичного увлечения деятельностью персонажей «Повестей моей жизни».
Народническое движение было оторвано от широких народных масс; народники переоценивали роль интеллигенции, не понимали действительного соотношения между социализмом и политической борьбой, не имели правильного представления об исторической роли рабочего класса. Все это ярко обрисовывается в «Повестях моей жизни». Правда, Н. А. Морозов не всегда делает правильные выводы из тех событий, о которых рассказывает, однако приводимый им материал дает читателям полную возможность самостоятельно сделать эти выводы.
Знакомясь с воспоминаниями Н. А. Морозова, читатель убеждается, что при всем своем мужестве революционеры 70-х годов были осуждены на неизбежное поражение в борьбе с царизмом, что столь же неизбежным было постепенное вырождение народничества, по выражению В. И. Ленина, в «пошлый мещанский радикализм», каким оно и стало в 80-х и 90-х годах. В стране обострялись классовые противоречия, все шире развивалось рабочее движение, распространялась теория научного социализма; по мере этого народничество меняло свой характер: из движения революционного, каким оно было в 70-е годы, оно превращалось в реакционный фактор, который задерживал освобождение русского пролетариата.
Выясняя причины неудачи революционеров 70-х годов, тщетно пытавшихся поднять крестьян на революцию, Ленин указывал, что революционная молодежь того времени «исходила из ошибочного представления, будто именно «крестьянство» является представителем трудящегося и эксплуатируемого населения, тогда как на самом деле крестьянство не представляет из себя особого класса. так как внутри его самого складываются классы буржуазии и пролетариата. » (Соч., т. 1, стр. 261).
Народники не понимали этого. «. опираясь на теорию, что народ готов для социализма», они вели первоначальную борьбу во имя социальной революции, а позднее, убедившись на практике в том, насколько их мечты далеки от осуществления, фактически отказались от надежд на социальную революцию. В соответствии с этим их борьба превратилась в «борьбу радикалов за политическую свободу», «. из крестьянского социализма получилось радикально-демократическое представительство мелко-буржуазного крестьянства» (там же, стр. 259).
Повести моей жизни. Том 1
Постановлением «Об увековечении памяти выдающегося русского ученого в области естествознания, старейшего революционера, почетного члена Академии наук СССР Н. А. Морозова» Совет Министров СССР обязал Академию наук СССР издать в 1947—1948 гг. избранные сочинения Николая Александровича Морозова.Издательство Академии наук СССР выпустило в 1947 г. в числе других сочинений Н. А. Морозова его художественные мемуары «Повести моей жизни», выдержавшие с 1906 по 1933 гг. несколько изданий. В последние годы своей жизни Н. А. Морозов подготовил новое издание «Повестей», добавив к известному тексту несколько очерков, напечатанных в разное время или написанных специально для этого издания.В связи с тем, что книга пользуется постоянным спросом, в 1961 и 1962 гг. было предпринято новое издание «Повестей» в двух томах, которое в основном повторяло трех томное издание 1947 г. Настоящее издание отпечатано с матриц 1961 г.Редакция и примечания: С. Я. ШтрайхОтветственный редактор: проф. Б. П. Козьмин
Н. А. Морозов (середина 70-х годов)
Настоящее издание «Повестей моей жизни» выдающегося русского ученого в области естествознания, старейшего революционера, почетного члена Академии наук СССР Николая Александровича Морозова подготовлялось к печати при участии их автора. К прискорбию, Николай Александрович не успел завершить эту работу. Она закончена без него в соответствии с его личными указаниями.
«Повести» печатаются по тексту последнего издания, выпущенного при жизни Н. А. Морозова. Опущены незначительные по объему, не связанные с основным текстом размышления на философские и публицистические темы, подробно развитые автором в специальных произведениях после первоначальной публикации его художественных мемуаров. Вместо них добавлены очерки, написанные для настоящего издания, а также напечатанные в разное время в журналах, газетах и сборниках, тесно связанные с «Повестями» и дополняющие их. Некоторые из этих очерков характеризуют объем и содержание научных интересов Н. А. Морозова. В этом отношении особенно ценны «Письма из Шлиссельбургской крепости», в которых автор дал общедоступное изложение научных трудов, созданных им в «государевой» каторжной тюрьме.
Морозов н а повести моей жизни мемуары
Н. А. Морозов (середина 70-х годов)
Настоящее издание «Повестей моей жизни» выдающегося русского ученого в области естествознания, старейшего революционера, почетного члена Академии наук СССР Николая Александровича Морозова подготовлялось к печати при участии их автора. К прискорбию, Николай Александрович не успел завершить эту работу. Она закончена без него в соответствии с его личными указаниями.
«Повести» печатаются по тексту последнего издания, выпущенного при жизни Н. А. Морозова. Опущены незначительные по объему, не связанные с основным текстом размышления на философские и публицистические темы, подробно развитые автором в специальных произведениях после первоначальной публикации его художественных мемуаров. Вместо них добавлены очерки, написанные для настоящего издания, а также напечатанные в разное время в журналах, газетах и сборниках, тесно связанные с «Повестями» и дополняющие их. Некоторые из этих очерков характеризуют объем и содержание научных интересов Н. А. Морозова. В этом отношении особенно ценны «Письма из Шлиссельбургской крепости», в которых автор дал общедоступное изложение научных трудов, созданных им в «государевой» каторжной тюрьме.
Всем своим содержанием шлиссельбургские письма ярко рисуют ужасную обстановку, в которой выдающемуся русскому ученому приходилось при царизме осуществлять свои творческие замыслы.
В очерке «Тени минувшего» охарактеризовано моральное самочувствие Н. А. Морозова в Шлиссельбургской тюрьме и показано, как трагически отразилась ее обстановка на судьбе большинства заключенных в ней.
В приложении даны письма Н. А. Морозова к родным и другим лицам. В этом приложении большое биографическое значение имеют публикуемые впервые письма к Л. Н. Толстому, академикам Д. Н. Анучину, Б. Б. Голицыну и другим.
В качестве вступительной главы к «Повестям моей жизни» в настоящее издание включен автобиографический очерк, содержащий наиболее сжатое и вместе с тем наиболее полное по охвату событий описание революционной и научной работы Н. А. Морозова. Он, конечно, не может заменить объективной оценки деятельности Николая Александровича. Это должно быть сделано в его биографии, материал для которой имеется в предлагаемой книге, в его ученых трудах, в обширной литературе предмета, в воспоминаниях его друзей и товарищей.
Многие из писавших о Н. А. Морозове подчеркивали спокойную мягкость его натуры. Однако он был далек от наивного прекраснодушия. Всегда, неизменно он проявлял непримиримую ожесточенность против зла и насилия во всех его видах. В упорной, длительной борьбе со злом в лице царского самовластия он не считался ни с какими препятствиями, постоянно жертвовал ради народного блага, как он его понимал, самым дорогим для себя — своими научными стремлениями — и всегда рисковал жизнью.
Однако самоотверженная борьба Н. А. Морозова, как и других лучших представителей русского революционного движения 70-х годов, не принесла и не могла принести желанных результатов вследствие глубокой ошибочности самих ее принципов.
Лишь соединение рабочего движения с социализмом могло привести и привело к победе пролетариата — к свержению самодержавия и построению социалистического общества в нашей стране. В этом состоит величайшая заслуга революционной социал-демократии, заслуга большевистской партии, созданной и выпестованной Лениным. Именно Ленин в 90-х годах XIX в. завершил начатый Плехановым идейный разгром народничества.
В. И. Ленин высоко ценил боевую революционную работу народников 70-х годов. Своей энергией, преданностью делу освобождения народа и самоотверженностью они сделали немало для того, чтобы расшатать царский престол. Именно поэтому Ленин, говоря о «предшествующих русской социал-демократии», упоминает наряду с Герценом, Белинским и Чернышевским «блестящую плеяду революционеров 70-х годов» (В. И. Ленин. Соч., т. 5, стр. 342). Автор «Повестей моей жизни» был одним из выдающихся представителей этой плеяды. Вместе с тем Ленин неоднократно подчеркивал теоретическую беспомощность этих революционеров, ошибочность и отсталость их социально-политических взглядов, полную несостоятельность их теории.
Николай Морозов: Повести моей жизни. Том 1
Здесь есть возможность читать онлайн «Николай Морозов: Повести моей жизни. Том 1» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). В некоторых случаях присутствует краткое содержание. Город: Москва, год выпуска: 1965, категория: Биографии и Мемуары / на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Повести моей жизни. Том 1: краткое содержание, описание и аннотация
Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Повести моей жизни. Том 1»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.
Николай Морозов: другие книги автора
Кто написал Повести моей жизни. Том 1? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
Возможность размещать книги на на нашем сайте есть у любого зарегистрированного пользователя. Если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Повести моей жизни. Том 1 — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Повести моей жизни. Том 1», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.
Николай Александрович Морозов
Повести моей жизни
Н. А. Морозов (середина 70-х годов)
Настоящее издание «Повестей моей жизни» выдающегося русского ученого в области естествознания, старейшего революционера, почетного члена Академии наук СССР Николая Александровича Морозова подготовлялось к печати при участии их автора. К прискорбию, Николай Александрович не успел завершить эту работу. Она закончена без него в соответствии с его личными указаниями.
«Повести» печатаются по тексту последнего издания, выпущенного при жизни Н. А. Морозова. Опущены незначительные по объему, не связанные с основным текстом размышления на философские и публицистические темы, подробно развитые автором в специальных произведениях после первоначальной публикации его художественных мемуаров. Вместо них добавлены очерки, написанные для настоящего издания, а также напечатанные в разное время в журналах, газетах и сборниках, тесно связанные с «Повестями» и дополняющие их. Некоторые из этих очерков характеризуют объем и содержание научных интересов Н. А. Морозова. В этом отношении особенно ценны «Письма из Шлиссельбургской крепости», в которых автор дал общедоступное изложение научных трудов, созданных им в «государевой» каторжной тюрьме.
Всем своим содержанием шлиссельбургские письма ярко рисуют ужасную обстановку, в которой выдающемуся русскому ученому приходилось при царизме осуществлять свои творческие замыслы.
В очерке «Тени минувшего» охарактеризовано моральное самочувствие Н. А. Морозова в Шлиссельбургской тюрьме и показано, как трагически отразилась ее обстановка на судьбе большинства заключенных в ней.
В приложении даны письма Н. А. Морозова к родным и другим лицам. В этом приложении большое биографическое значение имеют публикуемые впервые письма к Л. Н. Толстому, академикам Д. Н. Анучину, Б. Б. Голицыну и другим.
В качестве вступительной главы к «Повестям моей жизни» в настоящее издание включен автобиографический очерк, содержащий наиболее сжатое и вместе с тем наиболее полное по охвату событий описание революционной и научной работы Н. А. Морозова. Он, конечно, не может заменить объективной оценки деятельности Николая Александровича. Это должно быть сделано в его биографии, материал для которой имеется в предлагаемой книге, в его ученых трудах, в обширной литературе предмета, в воспоминаниях его друзей и товарищей.
Многие из писавших о Н. А. Морозове подчеркивали спокойную мягкость его натуры. Однако он был далек от наивного прекраснодушия. Всегда, неизменно он проявлял непримиримую ожесточенность против зла и насилия во всех его видах. В упорной, длительной борьбе со злом в лице царского самовластия он не считался ни с какими препятствиями, постоянно жертвовал ради народного блага, как он его понимал, самым дорогим для себя — своими научными стремлениями — и всегда рисковал жизнью.
Однако самоотверженная борьба Н. А. Морозова, как и других лучших представителей русского революционного движения 70-х годов, не принесла и не могла принести желанных результатов вследствие глубокой ошибочности самих ее принципов.
Лишь соединение рабочего движения с социализмом могло привести и привело к победе пролетариата — к свержению самодержавия и построению социалистического общества в нашей стране. В этом состоит величайшая заслуга революционной социал-демократии, заслуга большевистской партии, созданной и выпестованной Лениным. Именно Ленин в 90-х годах XIX в. завершил начатый Плехановым идейный разгром народничества.
В. И. Ленин высоко ценил боевую революционную работу народников 70-х годов. Своей энергией, преданностью делу освобождения народа и самоотверженностью они сделали немало для того, чтобы расшатать царский престол. Именно поэтому Ленин, говоря о «предшествующих русской социал-демократии», упоминает наряду с Герценом, Белинским и Чернышевским «блестящую плеяду революционеров 70-х годов» (В. И. Ленин. Соч., т. 5, стр. 342). Автор «Повестей моей жизни» был одним из выдающихся представителей этой плеяды. Вместе с тем Ленин неоднократно подчеркивал теоретическую беспомощность этих революционеров, ошибочность и отсталость их социально-политических взглядов, полную несостоятельность их теории.
Морозов н а повести моей жизни мемуары
1. Я вновь на родине
Дремал тусклый серый день.
Когда мы выехали в свой путь с берегов Женевского озера, был полный разгар весны, но по мере нашего движения сначала к северу, а потом к востоку мы снова постепенно въезжали в область зимы. Казалось, что с каждой сотней километров я и Саблин удалялись также и в прошлое. Ведь зима, казалось нам, предшествует весне, а мы из весны возвратились в зиму. Взамен зеленеющих деревьев и луговых цветов мы въехали в сугробы снега. Он покрывал здесь все кругом, и ни одна древесная почка еще не наливалась соками на оголенных от листьев сучьях.
На станции нас встретил служащий там немец Крюгер. Он был помощником знакомых нам евреев-контрабандистов и сам занимался контрабандой. Те дали нам его адрес после нашего переезда за границу прошлой весной, и мы посылали на его имя все тюки номеров издаваемого нами в Женеве «Работника», по мере их выхода в свет, для переправки контрабандой в Россию.
Однако теперь Крюгеру, по-видимому, захотелось поработать самостоятельно.
— Зачем вам ездить к евреям так далеко, — сказал он, уводя нас в свой домик. — Я вас так же хорошо переведу через границу, как и они, а возьму дешевле. Они с вас брали по двадцати пяти рублей, а я только по десяти, да и скорее будет сделано.
— А как же вы переправите нас? — спросил Саблин.
— Очень просто! Я возьму вам немецкие паспорта у заведующего этим делом моего знакомого, и вы оба пройдете прямо через станцию под именем германских подданных. Это у нас часто делается.
— Надо подумать! — сказал Саблин. — Главное затруднение, что мы плохо говорим по-немецки.
— Говорить совсем и не нужно, — возразил Крюгер. — Там на станции не разговаривают с проезжающими. Все, что потребуется ответить, это: «Ja, ja!» или «Nein, nein!»[2] — когда будут осматривать чемоданы.
Саблин отвел меня в сторону.
— Как ты думаешь? — спросил он.
— Это было бы хорошо! — ответил я, всегда имея в виду не издержать ни одной лишней копейки из средств, назначенных на общественное дело. — Ведь мы сохранили бы нашему обществу тридцать рублей.
— Да! — сказал он. — Я то же думаю. Можно будет проехать так, как он предлагает.
Он задумчиво пошел от меня и нерешительно сказал Крюгеру:
— Ну что же, если вы ручаетесь, что проведете благополучно, так делайте по-вашему.
Тот немедленно побежал куда-то и через час принес нам два немецких листка для перехода через границу, один на имя Энгеля — для меня — и другой на имя Брандта — для Саблина[3]. С ними мы и сели в передаточный пограничный поезд со своими чемоданчиками в руках и через пять минут возвратились на свою родную землю.
Странно было впечатление о России после заграницы!
Казалось, мы прибыли в военный лагерь. Везде мундиры со светлыми пуговицами, и для нашего глаза, отвыкшего от всего этого в гражданственной, свободной Швейцарии, где даже военные вне исполнения своих обязанностей ходят в штатском платье, эта перемена казалась поразительной, тем более что не только жандармские и полицейские мундиры или мундиры пограничной стражи, но даже пальто штатских чиновников с их светлыми пуговицами казались нам с отвычки военной формой. Вся платформа была оцеплена полицией.
Наши чемоданы были тотчас же взяты из вагона носильщиком. Он провел нас через высокую дверь в большой пустой зал, средина которого была окружена изгородью вроде балконных перил. В ней посредине открывалась низкая перильчатая же дверь, в которую мы и были введены все вместе. В этой изгороди находился неприступный для непосвященных, как бы заколдованный четырехугольник из длинных черных столов, замыкающих в своей средине пустое пространство, где стояли посвященные: жандармы, полицейские и еще какие-то чиновники в пальто со светлыми пуговицами. Все мы, пассажиры, введенные в изгородь, были поставлены вокруг этих столов, положив перед собою наши полуоткрытые чемоданы.
— Энгель! — раздался наконец возглас чиновника со светлыми пуговицами.
— Ich bin hier! (я тут!) — ответил я.
Он подошел к моему чемодану.
— Haben Sie Tabak? (есть табак?) — спросил он.
— Nein! (нет!) — отвечаю я.
Он порылся и пошел далее, выдав мне мой временный диплом на звание немецкого подданного. Листок мой был действителен только на сутки, да и то в пограничном районе.
То же самое было проделано с Саблиным и с Крюгером, у которого оказалась постоянная книжка на переход через прусскую границу.
Мы были пропущены, как и все другие, через заднюю часть изгороди в другую залу, из которой имели право уже сесть в русский поезд и ехать далее. Но в поезде оказались только первый и второй классы. Мы этого совсем не подозревали, переходя границу. Ехать во втором классе и таким образом даром выбросить деньги, назначенные нами на освобождение России, казалось преступлением.
— Когда идет следующий поезд с третьим классом? — спросил я Крюгера.
— Через четыре часа! — ответил он. — Хотите подождать? Тогда пойдемте к моей куме в деревню и напьемся у нее чаю.
Какой-то пожилой чиновник с жуликоватой физиономией, бритый, с седыми и острыми усами, прошел около нас, затем вернулся назад и еще раз прошел мимо, прислушиваясь к нашему разговору. В то же время раздался свисток отходящего поезда.
— В таком случае пойдемте скорее! — сказал я Крюгеру, когда чиновник отошел.
Забрав свои чемоданы, мы отправились через улицу и повернули мимо какого-то трактира за угол по шоссе в соседнюю деревню. Я посмотрел назад. Из-за трактира выбежал черный длинный полицейский и посмотрел нам вслед.
— Скверно! — сказал я Саблину. — Тот бритый чиновник, верно, послал его посмотреть, куда мы идем.
— Нет! — сказал Крюгер. — Я того чиновника знаю. Он пограничный комиссар Смельский и давно на содержании у контрабандистов» Я и сам ему не раз приплачивал.
Мы несколько успокоились, но далеко не совсем.
«Ведь если этот взяточник, — думал я, — почует возможность получения несравненно большей взятки с противоположной стороны за поимку нас, то он сейчас же предаст своих прежних приятелей. Такова его физиономия».
— Нам нельзя теперь возвращаться на станцию и ехать оттуда по железной дороге, — заметил я. — На нас уже обращено внимание, и, когда мы придем туда, нас, наверно, арестуют.
— Как же теперь быть? — сказал Крюгер.
Было видно, что этот глуповатый человек уже совсем растерялся и перетрусил.
— Наймите в деревне ямщика, чтоб отвез нас в ближайший уездный город или большое село подальше от границы.
— Как же! Как же! Хорошо! Хорошо! — воскликнул Крюгер радостно. — У меня тут брат живет, и он сам вас довезет до Владиславова.
— Вот и отлично. Там мы затеряемся. Бегите сейчас же и велите закладывать лошадей.
Крюгер привел нас в избу к своей куме, велел ей ставить самовар, а сам бросился в один из соседних домов к своему брату.
Повесть «Дни испытания» написана в Двинской крепости (см. т. I, примеч. 18) во второй половине ноября 1912 г., первоначально напечатана в журн. «Русская мысль» за 1913 г. (№ 6 и 7). Предшествующая повесть «Свободные горы» (т. I, стр. 459 и сл.) о жизни автора в Швейцарии заканчивается рассказом о решении Н. А. вернуться в Россию, чтобы участвовать в революционном движении на родине.