многое в жизни можно выразить живописно и точно
Многое в жизни можно выразить живописно и точно
Изучение географических карт
В Москве я достал подробную карту Каспийского моря и долго странствовал (в своем воображении, конечно) по его безводным восточным берегам.
Еще в детстве у меня появилось пристрастие к географическим картам. Я мог сидеть над ними по нескольку часов, как над увлекательной книгой.
Я изучал течения неведомых рек, прихотливые морские побережья, проникал в глубину тайги, где маленькими кружочками были отмечены безыменные фактории, повторял, как стихи, звучные, названия – Югорский Шар и Гебриды, Гвадаррама и Инвернесс, Онега и Кордильеры.
Постепенно все эти места оживали в моем воображении с такой ясностью, что, кажется, я мог бы написать вымышленные путевые дневники по разным материкам и странам.
Даже мой романтически настроенный отец не одобрял этого чрезмерного увлечения географическими картами.
Он говорил, что оно сулит мне много разочарований.
– Если жизнь сложится удачно, – говорил отец, – и ты сможешь путешествовать, то наживешь себе одни огорчения. Ты увидишь совсем не то, что выдумал. Например, Мексика может оказаться пыльной и нищей страной, а небо над экватором – серым и скучным.
Я не верил отцу. Я не мог представить, чтобы экваториальное небо бывало хоть когда-нибудь серым. По-моему, оно было таким густым, что даже снега на Калиманджаро приобретали его индиговый цвет.
Но как бы то ни было, я ничего не мог поделать с этим увлечением. А потом, в зрелом возрасте, для меня с очевидностью выяснилось, что отец был не совсем прав.
Когда я впервые попал, например, в Крым (его я до того вдоль и поперек изучил по карте), то, конечно, он оказался совсем другим, чем я о нем думал.
Но мое предварительное представление о Крыме заставило меня увидеть его с гораздо большей зоркостью, чем если бы я приехал в Крым без всякого понятия о нем.
На каждом шагу я находил то, чего не было в моем воображении, и эти новые черты Крыма особенно резко запоминались.
Мне кажется, что это утверждение одинаково относится и к местностям и к людям.
У каждого есть представление, скажем, о Гоголе. Но если бы могло случиться так, что мы увидели его в жизни, то заметили бы много черт, не совпадающих с нашим представлением о нем. И именно эти черты свежо и сильно врезались бы в память.
А если бы этого предварительного представления не было, то может быть, мы многого и не заметили бы в Гоголе и он оставался для нас совершенно обыденным человеком.
Мы привыкли представлять себе Гоголя несколько унылым, мнительным и флегматичным. Поэтому мы сразу заметили бы те его качества, которые далеки от этого образа, – блеск глаз, живость, даже некоторую вертлявость, смешливость, изящество одежды и сильный украинский акцент.
Эти мысли мне трудно выразить с полной убедительностью, но я думаю, что это так.
Привычка странствовать по картам и видеть в своем воображении разные места помогает правильно увидеть их в действительности.
На этих местах всегда остается как бы легчайший след вашего воображения, дополнительный цвет, дополнительный блеск, некая дымка, не позволяющая вам смотреть на них скучными глазами.
Итак, в Москве я уже странствовал по угрюмым берегам Каспийского моря и одновременно с этим читал много книг, научных докладов и даже стихов о пустыне – почти все, что мог найти в Ленинской библиотеке.
Великолепный мир человеческой пытливости и знаний открылся передо мной.
Пришла пора ехать на Каспий, в Кара-Бугаз, но у меня не было денег.
Я пошел в одно из издательств и предложил директору, седому и скучному человеку, заключить со мной договор на книгу о Кара-Бугазе. Директор вяло выслушал меня и сказал:
– Нужно потерять всякое представление о советской действительности или не иметь его вовсе, чтобы предлагать издательству такую книгу.
– В этом вашем заливе добывают глауберову соль. Неужели вы всерьез хотите писать роман о слабительной соли? Или вы смеетесь надо мной? Вы что ж, рассчитываете, что дурачки издатели потратят хоть копейку на эту нелепую затею?
Деньги я с великим трудом достал в другом месте.
Я поехал в Саратов, а оттуда спустился по Волге до Астрахани. Там я и застрял. Скудные мои средства окончились, и мне пришлось, чтобы двинуться дальше, написать в Астрахани несколько очерков для журнала «Тридцать дней» и для астраханской газеты.
Для того чтобы написать эти очерки, я ездил в Астраханскую степь и на Эмбу. Эти поездки мне помогли написать книгу о Кара-Бугазе.
На Эмбу я плыл по Каспийскому морю, вдоль берегов, заросших широкой полосой тростника. Старый, колесный пароход назывался странно – «Гелиотроп». Как на всех старых пароходах, на нем было много красной меди. Поручни, компасы, бинокли, всякие приборы и даже высокие пороги кают – все это было медное. «Гелиотроп» напоминал начищенный кирпичом до ярого блеска бокастый дымящийся самовар, болтающийся на невысоких волнах мелкого моря.
Тюлени лежали в теплой воде вверх брюхом, как купальщики. Изредка они лениво шевелили пухлыми ластами.
На рыбачьих пловучих пристанях – рыбницах – свистели и хохотали вслед «Гелиотропу» белозубые девушки в синих матросских робах. Щеки у них были залеплены чешуей.
Белые облака и белые песчаные острова отражались в глянцевитой воде, и временами их было невозможно отличить друг от друга.
Городишко Гурьев курился кизячным дымком, а на Эмбу я ехал через безводную степь в только что пущенном моторном поезде.
В Доссоре на Эмбе сопели среди озер с ярко-розовой водой нефтяные насосы, пахло рассолом. В окнах домов не было стекол. Их заменяли частые металлические сетки. На них сидело снаружи столько гнуса, что в комнатах было темно.
На Эмбе я ушел с головой в нефтяные дела, в разговоры о «соляных куполах», разведке в пустыне, о нефти тяжелой и легкой, о знаменитой нефтеносной лагуне Маракаибо в Венецуэле, куда ездили на практику эмбинские инженеры.
При мне одного из инженеров укусила фаланга. Он через день умер.
Средняя Азия дышала зноем. Звезды по ночам светили сквозь пыль. Старые казахи ходили по улицам в широких коротких шароварах из набивного ситца с пестрым рисунком – по розовой ткани были разбросаны огромные черные пионы и зеленые листья.
Но из каждой поездки я возвращался в Астрахань, в деревянный домик одного из сотрудников астраханской газеты. Он затащил меня к себе, и я у него прижился.
Домик стоял на берегу Варвациева канала, в маленьком саду, где горами цвела настурция.
Я писал свои очерки в беседке – такой крошечной, что там мог поместиться только один человек. Там же я и ночевал.
Жена журналиста, болезненная и приветливая молодая женщина, весь день тайком плакала на кухне, перебирая распашонки, – у нее два месяца назад умер только что родившийся мальчик.
Из Астрахани я уехал в Махач-Калу, Баку и Красноводск. Все дальнейшее описано у меня в «Кара-Бугазе».
Я возвратился в Москву, но через несколько дней мне опять пришлось уехать корреспондентом на Северный Урал – в Березники и Соликамск.
Из неправдоподобной азиатской жары я попал в край сумрачных елей, болот, покрытых лишаями гор и ранней зимы.
Там я начал писать «Кара-Бугаз» – в гостинице в Соликамске. Она помещалась в бывшем монастырском здании. Комната была сводчатая, холодная, и, кроме меня, там жили, как на фронте, три инженера-химика – один мужчина и две женщины. Инженеры работали на Соликамских калийных шахтах.
В гостинице пахло XVII веком-ладаном, хлебом, кожами. По ночам ночные сторожа в тулупах отбивали часы в чугунные доски. В мутном свете снегов белели древние алебастровые соборы времен «царствования Строгановых».
Ничто здесь не напоминало об Азии, и от этого мне было почему-то легче писать.
Вот очень короткая, рассказанная скороговоркой история «Кара-Бугаза». Нет возможности не только рассказать, но просто перечислить все встречи, поездки, разговоры и случаи, которые были на моем пути.
Вы, конечно, заметили, что только часть – и то, пожалуй, небольшая – собранного материала вошла в повесть. Большая часть его осталась за бортом книги.
Но жалеть об этом не стоит. Этот материал в любое время может ожить на страницах новой книги.
Я писал «Кара-Бугаз» и не думал о правильном расположении материала. Я располагал его в той последовательности, в какой он накапливался во время поездки по берегам Каспийского моря.
После выхода «Кара-Бугаза» критики нашли в этой повести «композицию по спирали» и очень этому радовались. Но я в этом не виноват ни умом, ни сердцем.
Когда я работал над «Кара-Бугазом», я думал главным образом о том, что многое в нашей жизни можно наполнить лирическим и героическим звучанием и выразить живописно и точно. Будь то повесть о глауберовой соли или о постройке бумажной фабрики в северных лесах.
Все это может с огромной силой ударить по сердцам, но при непременном условии, что человек, пишущий эти повести, стремится к правде, верит в силу разума, в спасительную власть сердца и любит землю.
На днях я читал стихи Павла Антокольского и нашел в них две строфы, хорошо передающие состояние влюбленного в жизнь человеческого сердца. Это сердце не может не слышать, должно слышать
Паустовский о жизни и творчестве
«Природа будет действовать на нас со всей своей силой только тогда, когда мы внесем в ощущение ее свое человеческое начало, когда наше душевное состояние, наша любовь, наша радость или печаль придут в полное соответствие с ней и нельзя уже будет отделить свежесть утра от света любимых глаз и мерный шум леса от размышлений о прожитой жизни.
«Путешествия дают впечатления и познания такие же живые, как морская вода, как дым закатов над розовыми островами архипелага, как гул сосновых лесов, как дыхание цветов и голоса птиц.
Новизна все время сопутствует вам, и нет, пожалуй, другого более прекрасного ощущения, чем этот непрерывный поток новизны, неотделимый от вашей жизни. Если хотите быть подлинными сыновьями своей страны и всей земли, людьми познания и духовной свободы, людьми мужества и гуманности, труда и борьбы, людьми, создающими духовные ценности, – то будьте верны музе далеких странствий и путешествуйте в меру своих сил и свободного времени. Потому что каждое путешествие – это проникновения в область значительного и прекрасного.»
«Муза дальних странствий»
«Сколько раз я уже убеждался, что ничто хорошее не повторяется. Если и следует ждать хорошего, то каждый раз, конечно, не похожего на пережитое. Но человек так неудачно устроен, что все-таки ждет прекрасных повторений, ждет воскрешения своего собственного прошлого, которое, смягченное временем, кажется ему пленительным и необыкновенным».
«Время больших ожиданий»
«Жизнь каждого – безвестного и великого, безграмотного и утонченного – всегда таит саднящую тоску о другом, более радостном существовании. Так рождается тоска по раю, по стране обетованной, грезы поэтов, системы философов, переливающееся из одной эпохи в другую томление по недосягаемым краям. «О вещая душа моя! О сердце, полное тревоги, о, как ты бьешься на пороге как бы двойного бытия!…»».
К.Г. Паустовский «Кредо писателя»
Нужно:
1) Писать, читать, жить очень спокойной, продуманной жизнью, не торопиться.
2) Очень доброжелательно относиться к людям, но не пускать их в свою интимную жизнь.
3) Не делать из пустяков трагедий, не скандалить.
4) Жить совершенно свободно, уважать свободу чужих чувств, не судить о людях «из третьих рук» и не приписывать людям из личной неприязни всех смертных грехов.
5) Работать над любимым делом.
6) Не увлекаться модными вещами в литературе и искусстве.
7) Чаще отдыхать, уничтожить в жизни суету.
***
«. подобно тому как золотая роза старого мусорщика предназначалась для счастья Сюзанны, так и наше творчество предназначается для того, чтобы красота земли, призыв к борьбе за счастье, радость и свободу, широта человеческого сердца и сила разума преобладали над тьмой и сверкали, как незаходящее солнце».
***
Для появления замысла, как и для появления молнии, нужен чаще всего ничтожный толчок.
Кто знает, будет ли это случайная встреча, запавшее на душу слово, сон, отдаленный голос, свет солнца в капле воды или гудок парохода.
Толчком может быть все, что существует в мире вокруг нас и в нас самих.
***
Когда я работал над «Кара-Бугазом», я думал главным образом о том, что многое в нашей жизни можно наполнить лирическим и героическим звучанием и выразить живописно и точно. Будь то повесть о глауберовой соли или о постройке бумажной фабрики в северных лесах.
Все это может с огромной силой ударить по сердцам, но при непременном условии, что человек, пишущий эти повести, стремится к правде, верит в силу разума, в спасительную власть сердца и любит землю.
***
Мне пришлось наблюдать работу хороших актеров, игравших второстепенные роли. У героя, которого играл такой актер, было всего две-три фразы на протяжении всей пьесы, но актер придирчиво расспрашивал автора не только о характере и внешности этого человека, но и об его биографии, о той среде, из которой он вышел.
Это точное знание нужно было актеру, чтобы правильно произнести свои две-три фразы.
То же самое происходит и с писателями. Запас материала должен быть гораздо больший, чем то количество его, которое понадобится для рассказа.
***
Я уверен, что для полного овладения русским языком, для того, чтобы не потерять чувство этого языка, нужно не только постоянное общение с простыми русскими людьми, но общение с пажитями и лесами, водами, старыми ивами, с пересвистом птиц и с каждым цветком, что кивает головой из-под куста лещины.
***
. я окончательно убедился, с какой поразительной силой действует на читателя точка, поставленная вовремя.
***
Писателю, когда он работает, нужны спокойствие и по возможности отсутствие забот. Если впереди ждет какая-нибудь, даже отдаленная неприятность, то лучше не браться за рукопись. Перо будет валиться из рук или из-под него поползут вымученные пустые слова.
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Том 3. Повесть о лесах. Золотая роза
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Константин Георгиевич Паустовский
Собрание сочинений в восьми томах
Том 3. Повесть о лесах. Золотая роза
С детских лет мне хотелось увидеть и испытать все, что только может увидеть и испытать человек. Этого, конечно, не случилось. Наоборот, мне кажется, что жизнь была небогата событиями и прошла слишком быстро.
Но так кажется лишь до тех пор, пока не начнешь вспоминать. Одно воспоминание вытягивает за собой другое, потом третье, четвертое. Возникает непрерывная цепь воспоминаний, и вот оказывается, что жизнь была разнообразнее, чем ты думал.
Прежде чем рассказать вкратце свою биографию, я хочу остановиться на одном своем стремлении. Оно появилось в зрелом возрасте и с каждым годом делается сильнее. Сводится оно к тому, чтобы насколько можно приблизить свое нынешнее душевное состояние к той свежести мыслей и чувств, какая была характерна для дней моей юности.
Я не пытаюсь возвратить молодость — это, конечно, невозможно, — но все же пытаюсь проверять своей молодостью каждый день теперешней жизни.
Молодость для меня существует как судья моих сегодняшних мыслей и дел.
С возрастом, говорят, приходит опыт. Он заключается, очевидно, и в том, чтобы не дать потускнеть и иссякнуть всему ценному, что накопилось за прожитое время.
…Родился я в 1892 году в Москве, в Гранатном переулке, в семье железнодорожного статистика. До сих пор Гранатный переулок осеняют, говоря несколько старомодным языком, те же столетние липы, какие я помню еще в детстве.
Отец мой, несмотря на профессию, требовавшую трезвого взгляда на вещи, был неисправимым мечтателем. Он не выносил никаких тягостей и забот. Поэтому среди родственников за ним установилась слава человека легкомысленного и бесхарактерного, репутация фантазера, который, по словам моей бабушки, «не имел права жениться и заводить детей».
Очевидно, из-за этих своих свойств отец долго не уживался на одном месте. После Москвы он служил в Пскове, в Вильно и, наконец, более или менее прочно осел в Киеве, на Юго-Западной железной дороге.
Отец происходил из запорожских казаков, переселившихся после разгрома Сечи на берега реки Рось около Белой Церкви.
Там жили мой дед — бывший николаевский солдат, и бабка — турчанка. Дед был кроткий синеглазый старик. Он пел надтреснутым тенором старинные думки и казацкие песни и рассказывал нам много невероятных, а подчас и трогательных историй «из самой что ни на есть происшедшей жизни».
Моя мать — дочь служащего на сахарном заводе — была женщиной властной и неласковой. Всю жизнь она держалась «твердых взглядов», сводившихся преимущественно к задачам воспитания детей.
Неласковость ее была напускная. Мать была убеждена, что только при строгом и суровом обращении с детьми можно вырастить из них «что-нибудь путное».
Семья наша была большая и разнообразная, склонная к занятиям искусством. В семье много пели, играли на рояле, благоговейно любили театр. До сих пор я хожу в театр, как на праздник.
Учился я в Киеве, в классической гимназии. Нашему выпуску повезло: у нас были хорошие учителя так называемых «гуманитарных наук», — русской словесности, истории и психологии. Почти все остальные преподаватели были или чиновниками, или маньяками. Об этом свидетельствуют даже их прозвища: «Навуходоносор», «Шпонька», «Маслобой», «Печенег». Но литературу мы знали и любили и, конечно, больше времени тратили на чтение книг, нежели на приготовление уроков.
Со мной училось несколько юношей, ставших потом известными людьми в искусстве. Учился Михаил Булгаков (автор «Дней Турбиных»), драматург Борис Ромашов, режиссер Берсенев, композитор Лятошинский, актер Куза и певец Вертинский.
Лучшим временем — порой безудержных мечтаний, увлечений и бессонных ночей — была киевская весна, ослепительная и нежная весна Украины. Она тонула в росистой сирени, в чуть липкой первой зелени киевских садов, в запахе тополей и розовых свечах старых каштанов.
В такие весны нельзя было не влюбляться в гимназисток с тяжелыми косами и не писать стихов. И я писал их без всякого удержу, по два-три стихотворения в день.
Это были очень нарядные и, конечно, плохие стихи. Но они приучили меня к любви к русскому слову и к мелодичности русского языка.
О политической жизни страны мы кое-что знали. У нас на глазах прошла революция 1905 года, были забастовки, студенческие волнения, митинги, демонстрации, восстание саперного батальона в Киеве, «Потемкин», лейтенант Шмидт, убийство Столыпина в Киевском оперном театре.
В нашей семье, по тогдашнему времени считавшейся передовой и либеральной, много говорили о народе, но подразумевали под ним преимущественно крестьян. О рабочих, о пролетариате говорили редко. В то время при слове «пролетариат» я представлял себе огромные и дымные заводы — Путиловский, Обуховский и Ижорский, — как будто весь русский рабочий класс был собран только в Петербурге и именно на этих заводах.
Когда я был в шестом классе, семья наша распалась, и с тех пор я сам должен был зарабатывать себе на жизнь и ученье. Перебивался я довольно тяжелым трудом, так называемым репетиторством.
В последнем классе гимназии я написал первый рассказ и напечатал его в киевском литературном журнале «Огни». Это было, насколько я помню, в 1911 году.
С тех пор решение стать писателем завладело мной так крепко, что я начал подчинять свою жизнь этой единственной цели.
В 1912 году я окончил гимназию, два года пробыл в Киевском университете и работал и зиму и лето все тем же репетитором, вернее, домашним учителем.
К тому времени я уже довольно много поездил по стране (у отца были бесплатные железнодорожные билеты). Я был в Польше (в Варшаве, Вильно и Белостоке), в Крыму, на Кавказе, в Брянских лесах, в Одессе, в Полесье и Москве. Туда после смерти отца переехала моя мать и жила там с моим братом — студентом университета Шанявского. В Киеве я остался один.
В 1914 году я перевелся в Московский университет и переехал в Москву.
Началась первая мировая война. Меня как младшего сына в семье в армию по тогдашним законам не взяли.
Шла война, и невозможно было сидеть на скучноватых университетских лекциях. Я томился в унылой московской квартире и рвался наружу, в гущу той жизни, которую я только чувствовал рядом, около себя, но еще так мало знал.
Я пристрастился в то время к московским трактирам. Там за пять копеек можно было заказать «пару чая» и сидеть весь день в людском гомоне, звоне чашек и бряцающем грохоте «машины» — оркестриона. Почему-то почти все «машины» в трактирах играли одно и то же: «Шумел-горел пожар московский» или «Ах, зачем эта ночь так была хороша».
Трактиры были народными сборищами. Кого только я там не встречал! Извозчиков, юродивых, крестьян из Подмосковья, рабочих с Пресни и из Симоновой слободы, толстовцев, молочниц, цыган, белошвеек, ремесленников, студентов, проституток и бородатых солдат — «ополченцев». И каких только говоров я не наслушался, жадно запоминая каждое меткое слово.
Тогда у меня уже созрело решение оставить на время писание туманных своих рассказов и «уйти в
Контрольная работа по теме «Синтаксис и пунктуация сложного предложения»
11 класс Контрольная работа по теме «Синтаксис и пунктуация сложного предложения»
Вариант 1 1. Укажите правильное объяснение пунктуации в предложении.
Его не страшили нехоженые тропы ( ) и не пугала встреча с дикими животными.
1) Простое предложение с однородными членами, перед союзом И запятая не нужна.
2) Простое предложение с однородными членами, перед союзом И запятая нужна.
3) Сложносочинённое предложение, перед союзом И запятая нужна.
4) Сложносочинённое предложение, перед союзом И запятая не нужна.
2. Укажите предложение, в котором нужно поставить только одну запятую. (Знаки препинания не расставлены.)
1) Сказка нужна не только детям но и взрослым.
2) Куприн просто заставлял Никандрова писать долго терпеливо учил его основам писательского мастерства.
3) С Гиляровским дружили не только Чехов но и Куприн Бунин и многие актёры и художники.
4) В саду росли пахучие белоснежные лилии и яркие алые розы и скромные бархатцы.
3. В каком варианте ответа правильно указаны и объяснены все запятые?
Увидев свой отряд (1) измученный (2) и поредевший втрое (3) уныло растянувшийся вдоль дороги (4) он понял, как он (5) сам смертельно уставший (6) бессилен теперь сделать что-либо для этих людей.
1) 1,3,4 — выделяются деепричастный и причастный обороты
2) 1, 3, 4, 5,6— выделяются два причастных и один деепричастный обороты
3) 1,3,4 — выделяются два причастных оборота
4) 1,3,4,5,6 — выделяются три причастных оборота
4. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые?
Вся жизнь этого беспокойного и блестящего писателя была (1) в сущности (2) беспощадной схваткой с глупостью и подлостью. Многие писатели вам ничего не расскажут (3) о сущности (4) творческого процесса, как, очевидно, не сможет рассказать птица, как она поет.
1) 1,2,4 2) 1 3)1,2 4)1,2,3,4
5 Укажите предложение, в котором нет тире. (Знаки препинания расставлены частично.)
1) Все вещи диваны, столы и стулья были сделаны из светлого дерева, блестели от времени и пахли кипарисом.
2) Так впервые я убедился в том, что главное для писателя это с наибольшей полнотой и щедростью выразить себя в любой вещи тем самым выразить своё время и свой народ,
3) Почему я не замечал этот родной пейзаж раньше? спрашивал я себя.
4) Я бродил в своих воспоминаниях по лесам, потом по берегам Невы или по голубым от льна холмам суровой псковской земли
6.Как объяснить постановку двоеточия в данном предложении?
По Каме около устья тянулись такие длинные плоты, что нельзя было увидеть их конца: он терялся в тумане.
1) Обобщающее слово стоит перед однородными членами предложения.
2) Третья часть сложного предложения указывает на следствие того, о чем говорится в первых двух частях.
3) Третья часть сложного предложения поясняет, раскрывает содержание того, о чём говорится в предыдущих частях.
4) Третья часть сложного предложения указывает на основе, причину того, о чем говорится в предыдущих частях.
7. Какой вариант ответа показывает правильную расстановку запятых в предложении?
Поля (1) вдоль которых мы проезжали (2) когда возвращались домой (3) уже покрылись изумрудной зеленью.
8. В какой варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложении должны стоять запятые?
В одном из своих писем Куприн писал о том ( I ) что (2) когда он вышел из полка (3) самое тяжёлое было то (4) что у него не было никаких знаний — ни научных, ни житейских.
1) 1,2,3,4 2) 1,3,4 3) 1,4 4) 1,2,4
9. В каком сложноподчинённом предложении придаточную часть нельзя заменить обособленным определением, выраженным причастным оборотом?
1) Море, которое бушевало всю ночь, утром было уже безмятежным и спокойным.
2) Горничная была сирота, которая, спасаясь от голодной смерти, должна была поступить в услужение.
3) Небо всё было в звёздах, которые излучали ровный тихий свет.
4) Весёлый вечер, который начался без нас, был в самом разгаре.
10. Выберите грамматически правильное продолжение предложения.
Изучая историю своей страны,
1) летописи помогут вам в этом.
2) читайте мемуары очевидцев исторических событий.
3) в музеях хранится множество уникальных документов.
4) архивы играют огромную роль.
11. Спишите текст, вставьте необходимые орфограммы и пунктограммы.
Калеча кр..соту пр..роды мы и себя самих и своих п..томков обкрад..ваем. Если бы всегда все и каждый относились к пр..роде вн..мательно и серьёзно с пон..манием её места и значения в нашей жизни мы бы может многого горя изб..жали.
Сколько как п..думаешь тв..рит..ся на земле зла из-за ч..л..веческой глупости и бе..памятства! Кто к пр..меру п..ручит..ся что всплеск жестокости накипь зла в иной пустой (не) зрячей душ..нке (не) начались с бе..смысле..о разорё..ого птич..его гнезда или безобраз..ого к..стрища в лесу осквернившего его царстве..ую красу?
Всё в этом мире теснейше взаимосвяза..о обижа..ш.. безответную пр..роду а губ..ш.. свою бе..смертную душу.
1. Укажите правильное объяснение пунктуации в предложении.
В лесу только иволги кричат ( ) да кукушки наперебой отсчитывают кому-то непрожитые годы.
1) Простое предложение с однородными членами, перед союзом ДА запятая не нужна.
2) Простое предложение с однородными членами, перед союзом запятая нужна.
3) Сложносочинённое предложение, перед союзом ДА запятая нужна.
4) Сложносочинённое предложение, перед союзом ДА запятая не нужна.
2. Укажите предложение, в котором нужно поставить одну запятую. (Знаки препинания не расставлены.)
1) Ночь то распахивалась стремительным белым огнём то сжималась в непроглядную тьму.
2) Я незаметно ушёл и долго старался не думать об Анфисе и мальчике.
3) Многое в нашей жизни можно было наполнить лирическим и героическим звучанием и выразить живописно и точно.
4) Эти цветовые и световые особенности аквамарина и других драгоценных камней и вызывают у нас чувство таинственности и необъяснимой красоты.
3. В каком варианте ответа правильно указаны и объяснены все запятые?
Отдельные камни (1) лежащие в скверах к парках (2) и едва проступающие на газонах (3) украшают городские виды (4) не создавая в то же время никакой суеты.
1) 1,3 — выделяется причастный оборот
2) 1,2,3 — выделяются два причастных оборота
3) 4 — выделяется деепричастный оборот
4) 1,3,4 — выделяются причастный и деепричастный обороты
4. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые?
Снег падал медленно и очень важно, и хлопья его были такие большие, что (1) казалось (2) будто с неба слетают на город легкие белые цветы. Удивительная и (3) как мне показалось (4) душистая, подобно дыханию цветов, человеческая доброта исходила от страниц этой книги с золотым обрезом.
5. Укажите предложение с пунктуационной ошибкой.
1) Люди, птицы, травы — всё слушает песню соловья.
2) На выставке была представлена не только живопись, но и графика.
3) Мы увидели заросли земляники и лесной малины, и решили наполнить наши корзинки.
4) Он был хоть и невысок ростом, да жилист.
6. Как объяснить постановку двоеточия в данном предложении?
Я верю: мы во что бы то ни стало в конце концов увидимся с тобой.
1) Обобщающее слово стоит перед однородными членами предложения.
2) Вторая часть бессоюзного сложного предложения указывает на следствие того, о чем говорится в первой части.
3) Вторая часть бессоюзного сложного предложения поясняет, раскрывает содержание того, о чем говорится в первой части.
4) Вторая часть бессоюзного сложного предложения указывает на причину того, о чем говорится в первой части.
7. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложении должны стоять запятые?
Я не был уверен (1) хватит ли у меня сил добраться до вершины горы (2) и подойдет ли к тому времени отряд (3) и собирался уже повернуть назад.
8. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложении должны стоять запятые?
Человек такое дивное существо (1) что никогда не можно исчислить вдруг его достоинств (2) и (3) чем более всматриваешься в него (4) тем более объявляется новых особенностей (5) и описание их было бы бесконечно.
1)1,4 2)2,3,4,5 3)1,3,4 4)1,2,4,5
9. 1. В каком сложноподчинённом предложении придаточную часть нельзя заменить обособленным определением, выраженным причастным оборотом?
1) Помню, я открыл книгу, стоя около киоска, где я её купил.
2) У нас были и есть писатели, которые сумели ввести науку в свои повести и романы как необходимейшее качество прозы.
3) Писателя занимает мечта, которая живёт у каждого в сердце, будь он лесоруб, сапожник, охотник или знаменитый учёный.
4) Рассказы Грина пьянили, как душистый воздух, который сбивает нас с ног после чада душных городов.
10. Укажите грамматически правильное продолжение предложения.
С головы до ног оглядев меня,
1) лицо его выражало полное разочарование.
2) мне показалось странным это молчание.
3) она попросила впредь предупреждать о приезде.
4) ему было необходимо разобраться в своих чувствах.
11. Спишите текст, вставьте необходимые орфограммы и пунктограммы.
Калеча кр..соту пр..роды мы и себя самих и своих п..томков обкрад..ваем. Если бы всегда все и каждый относились к пр..роде вн..мательно и серьёзно с пон..манием её места и значения в нашей жизни мы бы может многого горя изб..жали.
Сколько как п..думаешь тв..рит..ся на земле зла из-за ч..л..веческой глупости и бе..памятства! Кто к пр..меру п..ручит..ся что всплеск жестокости накипь зла в иной пустой (не) зрячей душ..нке (не) начались с бе..смысле..о разорё..ого птич..его гнезда или безобраз..ого к..стрища в лесу осквернившего его царстве..ую красу?
Всё в этом мире теснейше взаимосвяза..о обижа..ш.. безответную пр..роду а губ..ш.. свою бе..смертную душу.