Что значит родиться в россии
Что значит — родиться в России?
Это большое несчастье. Это наказание, сродни уголовному. Это заключение — вплоть до пожизненного. В этом смысле мне непонятно, как можно гордиться тем, что ты здесь рожден, или быть от этого счастливым. Это можно принять, с этим можно примириться, но гордость или счастье по этому поводу кажутся мне, по меньшей мере, странными. Точно так же может гордиться местом своего рождения тот, кто появился на свет в тюрьме или колонии от родителей-заключенных. Мысль эта в последнее время не дает мне покоя. Но, удивительным образом, если принять это как данность (то, что в России рождаются те, кто к ней приговорен), всё встаёт на свои места! Главное – ты перестаёшь испытывать иллюзии. Атеисты вряд ли меня поймут, поэтому дальше им, скорее всего, будет неинтересно.
Для меня, например, давно уже очевидно, что жизнь не начинается и не заканчивается здесь, в этом времени и в этом пространстве. Мы пришли сюда откуда-то, пройдем здесь тот путь, который должны пройти, а потом уйдем дальше. Считать это цепочкой случайных событий мне и в голову не приходит! Если это так (а для меня это так), что же тогда такое «родиться в России»? И что такое – в этом понимании – сама Россия? Повторюсь, к жизни в России можно быть только приговоренным. Человек рождается сюда (именно «сюда», а не «здесь», если допустить, что в этом измерении мы не начинаем жизнь, а продолжаем), чтобы что-то искупить, что-то отработать или же пройти испытание. Впрочем, если вспомнить Даниила Андреева и его «Розу мира», где он описывает свой собственный «дородовой сознательный выбор», можно понять, что есть и те, кто выполняют здесь какую-то очень важную миссию.
Но их жизнь в «местах заключения» от этого не только не легче, а порой гораздо тяжелее судьбы «обычных зэков», которые не осознают, зачем и почему они здесь. Так вот, если признать, что это так, многое становится понятным и объяснимым. … Например, эта вечная звериная тоска по свободе, «воле», которая так страшно проявляется время от времени в русских бунтах и которая так безысходна. Ибо, как ни бунтуй в тюрьме, что в ней ни меняй, она тюрьмой и останется. По периметру всегда будут стоять вышки, на железных дверях будут пудовые запоры, твоя жизнь в России никогда не будет стоить ни копейки. … Или то, что плохо здесь всем: и тем, кто наверху, и тем, кто в самом низу.
И тем, кто беден, и тем, кто безмерно богат. Потому что всё это — лишь перемена бараков (барак деревянный, блочный, кирпичный, десятиметровый или трехэтажный, с евроремонтом или с прогнившим полом). Что такое Рублёвка, как не квартал усовершенствованных бараков? Квартал, за жизнь в котором надо хорошенько подкупить начальство колонии да охрану. Выставить охранников из тех же зэков, видеонаблюдение установить – от своих же. Но не проживёшь же там всю жизнь! А стоит выйти за пределы, и сталкиваешься с солагерниками: озлобленными, ожесточенными, голодными, которым не посчастливилось жить в тепле и относительном комфорте. И ты всегда будешь с ними соседствовать.
Вроде всех подкупишь, со всеми договоришься, но всегда будешь знать, что твой евробарак находится на территории зоны – а значит, это все равно не свобода. … Да и, скажу я вам, в каком-то смысле нищета и грязь здесь более органичны, чем рублёвский комфорт: они честнее, ибо обнажают самую суть России, которая на самом деле тюрьма (или колония, или поселение – кому как повезет). Может, потому во всех подъездах, где я когда-либо жила, мне не удавалось на мало-мальски долгое время сохранить чистоту: мыла, отскребала, заклеивала, украшала, но всякий раз кто-то невидимый со злобой плевал, расцарапывал, пачкал краской и грязью, срывал… А чтобы, блин, не было тут этого! Тут тюрьма, а не дворянское собрание. И правильно.
Во всем должна быть гармония. Это для Германии с Италией цветочки и вазочки годятся, а у нас они только напоминание о том, чего нет и не будет: о доме, красоте и свободе. … Или вот ещё: мы, оказавшиеся за границей. Я безошибочно узнаю «своего», даже если в России он не был пятнадцать лет. Тем более узнаю, если он выехал на короткое время. Одежда, чемоданы, язык, весь антураж могут быть любыми, мне достаточно короткого обмена взглядами. У всех у нас взгляд заключенных – глубокий, тоскливый, недоверчивый, затравленный.
Мы-то знаем, кто мы на самом деле. Обмануть других можем попытаться, но не самих себя и не друг друга. Мы или ненадолго вырвались ОТТУДА на волю, или сбежали – как кому-то кажется, насовсем. И тогда понятно, откуда этот разгул, эта эйфория, эта неуёмная жадность, которая охватывает тех, кто вырвался: напиться, насидеться в ресторанах, скупить всё, что попадается под руку, объехать все страны, потратить всё, что есть – как в последний раз. А вдруг и правда в последний? … И лагерный, уголовный жаргон, на котором разговаривает сейчас чуть не вся Россия, от вокзального бомжа до президента, — что это, как не момент истины? Попросту, сбросив все покровы, обнажила себя российская суть. Тюрьма. Колония. Лагерь. И крепостное право – квинтэссенция лагерного образа жизни – тогда объяснимо.
И последующий бунт в виде революции (снова «воля, воля!»), после которого быстро стало понятно, что вышки по периметру никто не убрал, только начальство сменилось – бывшие зэки стали охранниками, а прежних начальников, заодно с миллионами собратьев, сгноили по баракам. И понятно тогда – метафизически понятно – почему всё здесь бесполезно. Почему заведомо обречены на провал все попытки превратить Россию в демократическое, свободное государство. Тюрьмы не создают для свободы, веселья и радости. И где вы видели тюрьмы или колонии, где начальство печется о свободе и счастье заключенных? Миску баланды, да чтоб не помирали (да и помрут, невелика беда!) – вот тебе и вся забота. Как сказал когда-то Пушкин: «… Черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом!». Под этим высказыванием может подписаться каждый, кто здесь когда-либо рождался не с талантом даже, а хотя бы с душой.
Но ведь люди могут уехать, скажете вы. Эмигрировать, например. И уезжают! Да, конечно, не спорю. Никто не говорит, что из тюрьмы или из лагеря, в котором ты был рожден, никогда не выходили. Ведь, в конце концов, в тюрьмы и колонии попадают по разным статьям, с разными сроками, не все же за убийство и на пожизненное заключение. Можно выйти, когда отмотаешь свой срок – если не было нареканий. Можно освободиться по амнистии, могут отпустить по болезни. А может, кто-то наверху решит, что миссия твоя здесь окончена (или здесь она невыполнима – тогда тебя переводят в другое измерение). Среди моих знакомых эмигрантов много и тех, и других, и третьих. Не раз я с удивлением наблюдала, как легко уезжает из России человек, который и усилий-то особых к этому не прилагает: как будто его берут за руку и выводят через невидимую остальным заключенным дверь.
Не в этой жизни, так в следующей, и наказание наверняка будет строже прежнего. Таких среди эмигрантов я тоже видела много. Их свободе не позавидуешь. В общем, когда я, наконец, решилась сказать себе простые слова – «Россия – это тюрьма», это разом освободило меня от множества ложных надежд, ложных представлений и ожиданий. С другой стороны, я как особую милость к себе стала воспринимать всё хорошее, что здесь со мной происходит. А всё плохое – как нормальное, соответствующее месту и времени. Как сказал Михаил Ходорковский, когда его спросили об условиях содержания в читинском СИЗО, «мои условия стандартные, они отвечают обычным нормам в России».
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Музыка
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Постоянные читатели
—Сообщества
—Статистика
Что значит – родиться в России?
Для меня, например, давно уже очевидно, что жизнь не начинается и не заканчивается здесь, в этом времени и в этом пространстве. Мы пришли сюда откуда-то, пройдем здесь тот путь, который должны пройти, а потом уйдем дальше. Считать это цепочкой случайных событий мне и в голову не приходит! Если это так (а для меня это так), что же тогда такое «родиться в России»? И что такое – в этом понимании – сама Россия? Повторюсь, к жизни в России можно быть только приговоренным. Человек рождается сюда (именно «сюда», а не «здесь», если допустить, что в этом измерении мы не начинаем жизнь, а продолжаем), чтобы что-то искупить, что-то отработать или же пройти испытание. Впрочем, если вспомнить Даниила Андреева и его «Розу мира», где он описывает свой собственный «дородовой сознательный выбор», можно понять, что есть и те, кто выполняют здесь какую-то очень важную миссию.
Но их жизнь в «местах заключения» от этого не только не легче, а порой гораздо тяжелее судьбы «обычных зэков», которые не осознают, зачем и почему они здесь. Так вот, если признать, что это так, многое становится понятным и объяснимым. … Например, эта вечная звериная тоска по свободе, «воле», которая так страшно проявляется время от времени в русских бунтах и которая так безысходна. Ибо, как ни бунтуй в тюрьме, что в ней ни меняй, она тюрьмой и останется. По периметру всегда будут стоять вышки, на железных дверях будут пудовые запоры, твоя жизнь в России никогда не будет стоить ни копейки. … Или то, что плохо здесь всем: и тем, кто наверху, и тем, кто в самом низу.
Вроде всех подкупишь, со всеми договоришься, но всегда будешь знать, что твой евробарак находится на территории зоны – а значит, это все равно не свобода. … Да и, скажу я вам, в каком-то смысле нищета и грязь здесь более органичны, чем рублёвский комфорт: они честнее, ибо обнажают самую суть России, которая на самом деле тюрьма (или колония, или поселение – кому как повезет). Может, потому во всех подъездах, где я когда-либо жила, мне не удавалось на мало-мальски долгое время сохранить чистоту: мыла, отскребала, заклеивала, украшала, но всякий раз кто-то невидимый со злобой плевал, расцарапывал, пачкал краской и грязью, срывал… А чтобы, блин, не было тут этого! Тут тюрьма, а не дворянское собрание. И правильно.
Во всем должна быть гармония. Это для Германии с Италией цветочки и вазочки годятся, а у нас они только напоминание о том, чего нет и не будет: о доме, красоте и свободе. … Или вот ещё: мы, оказавшиеся за границей. Я безошибочно узнаю «своего», даже если в России он не был пятнадцать лет. Тем более узнаю, если он выехал на короткое время. Одежда, чемоданы, язык, весь антураж могут быть любыми, мне достаточно короткого обмена взглядами. У всех у нас взгляд заключенных – глубокий, тоскливый, недоверчивый, затравленный.
И последующий бунт в виде революции (снова «воля, воля!»), после которого быстро стало понятно, что вышки по периметру никто не убрал, только начальство сменилось – бывшие зэки стали охранниками, а прежних начальников, заодно с миллионами собратьев, сгноили по баракам. И понятно тогда – метафизически понятно – почему всё здесь бесполезно. Почему заведомо обречены на провал все попытки превратить Россию в демократическое, свободное государство. Тюрьмы не создают для свободы, веселья и радости. И где вы видели тюрьмы или колонии, где начальство печется о свободе и счастье заключенных? Миску баланды, да чтоб не помирали (да и помрут, невелика беда!) – вот тебе и вся забота. Как сказал когда-то Пушкин: «. Черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом!». Под этим высказыванием может подписаться каждый, кто здесь когда-либо рождался не с талантом даже, а хотя бы с душой.
Но ведь люди могут уехать, скажете вы. Эмигрировать, например. И уезжают! Да, конечно, не спорю. Никто не говорит, что из тюрьмы или из лагеря, в котором ты был рожден, никогда не выходили. Ведь, в конце концов, в тюрьмы и колонии попадают по разным статьям, с разными сроками, не все же за убийство и на пожизненное заключение. Можно выйти, когда отмотаешь свой срок – если не было нареканий. Можно освободиться по амнистии, могут отпустить по болезни. А может, кто-то наверху решит, что миссия твоя здесь окончена (или здесь она невыполнима – тогда тебя переводят в другое измерение). Среди моих знакомых эмигрантов много и тех, и других, и третьих. Не раз я с удивлением наблюдала, как легко уезжает из России человек, который и усилий-то особых к этому не прилагает: как будто его берут за руку и выводят через невидимую остальным заключенным дверь.
Не в этой жизни, так в следующей, и наказание наверняка будет строже прежнего. Таких среди эмигрантов я тоже видела много. Их свободе не позавидуешь. В общем, когда я, наконец, решилась сказать себе простые слова – «Россия – это тюрьма», это разом освободило меня от множества ложных надежд, ложных представлений и ожиданий. С другой стороны, я как особую милость к себе стала воспринимать всё хорошее, что здесь со мной происходит. А всё плохое – как нормальное, соответствующее месту и времени. Как сказал Михаил Ходорковский, когда его спросили об условиях содержания в читинском СИЗО, «мои условия стандартные, они отвечают обычным нормам в России».
«Черт дернул меня родится в России» говорил (писал) ли так Пушкин?
«Поэт и толпа», А.С.Пушкин | petrovych, 25.02.2010
Поэт по лире вдохновенной
Рукой рассеянной бряцал.
Он пел — а хладный и надменный
Кругом народ непосвященный
Ему бессмысленно внимал.
И толковала чернь тупая:
«Зачем так звучно он поёт?
Напрасно ухо поражая,
К какой он цели нас ведёт?
О чём бренчит? чему нас учит?
Зачем сердца волнует, мучит,
Как своенравный чародей?
Как ветер, песнь его свободна,
Зато как ветер и бесплодна:
Какая польза нам от ней?»
Молчи, бессмысленный народ,
Подёнщик, раб нужды, забот!
Несносен мне твой ропот дерзкий,
Ты червь земли, не сын небес;
Тебе бы пользы всё — на вес
Кумир ты ценишь Бельведерский.
Ты пользы, пользы в нём не зришь.
Но мрамор сей ведь бог. так что же?
Печной горшок тебе дороже:
Ты пищу в нём себе варишь.
Нет, если ты небес избранник,
Свой дар, божественный посланник,
Во благо нам употребляй:
Сердца собратьев исправляй.
Мы малодушны, мы коварны,
Бесстыдны, злы, неблагодарны;
Мы сердцем хладные скопцы,
Клеветники, рабы, глупцы;
Гнездятся клубом в нас пороки.
Ты можешь, ближнего любя,
Давать нам смелые уроки,
А мы послушаем тебя.
Подите прочь — какое дело
Поэту мирному до вас!
В разврате каменейте смело,
Не оживит вас лиры глас!
Душе противны вы, как гробы.
Для вашей глупости и злобы
Имели вы до сей поры
Бичи, темницы, топоры; —
Довольно с вас, рабов безумных!
Во градах ваших с улиц шумных
Сметают сор, — полезный труд! —
Но, позабыв своё служенье,
Алтарь и жертвоприношенье,
Жрецы ль у вас метлу берут?
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.
Процитировано 1 раз
Понравилось: 1 пользователю
just friends
Меню навигации
Пользовательские ссылки
Информация о пользователе
Сообщений 1 страница 20 из 360
Поделиться12011-01-19 07:28:23
Марина Королева (псевдоним «Маша Берг»), журналист радиостанции Эхо Москвы, заместитель главного редактора, ведущая новостей и программ «Говорим по-русски. Передача-игра», «Как правильно?», «Понаехали тут» и др. в эфире «Эхо Москвы».
Познакомились мы с ней можно сказать случайно. Именно после приведенной мной здесь статьи я написал ей письмо. Думал, не ответит, мало ли ей пишут. А она взяла и ответила. Оказалась очень приятной собеседницей и просто хорошим человеком.
Для меня, например, давно уже очевидно, что жизнь не начинается и не заканчивается здесь, в этом времени и в этом пространстве. Мы пришли сюда откуда-то, пройдем здесь тот путь, который должны пройти, а потом уйдем дальше. Считать это цепочкой случайных событий мне и в голову не приходит! Если это так (а для меня это так), что же тогда такое «родиться в России»? И что такое – в этом понимании – сама Россия? Повторюсь, к жизни в России можно быть только приговоренным. Человек рождается сюда (именно «сюда», а не «здесь», если допустить, что в этом измерении мы не начинаем жизнь, а продолжаем), чтобы что-то искупить, что-то отработать или же пройти испытание. Впрочем, если вспомнить Даниила Андреева и его «Розу мира», где он описывает свой собственный «дородовой сознательный выбор», можно понять, что есть и те, кто выполняют здесь какую-то очень важную миссию.
Но их жизнь в «местах заключения» от этого не только не легче, а порой гораздо тяжелее судьбы «обычных зэков», которые не осознают, зачем и почему они здесь. Так вот, если признать, что это так, многое становится понятным и объяснимым. … Например, эта вечная звериная тоска по свободе, «воле», которая так страшно проявляется время от времени в русских бунтах и которая так безысходна. Ибо, как ни бунтуй в тюрьме, что в ней ни меняй, она тюрьмой и останется. По периметру всегда будут стоять вышки, на железных дверях будут пудовые запоры, твоя жизнь в России никогда не будет стоить ни копейки. … Или то, что плохо здесь всем: и тем, кто наверху, и тем, кто в самом низу.
Вроде всех подкупишь, со всеми договоришься, но всегда будешь знать, что твой евробарак находится на территории зоны – а значит, это все равно не свобода. … Да и, скажу я вам, в каком-то смысле нищета и грязь здесь более органичны, чем рублёвский комфорт: они честнее, ибо обнажают самую суть России, которая на самом деле тюрьма (или колония, или поселение – кому как повезет). Может, потому во всех подъездах, где я когда-либо жила, мне не удавалось на мало-мальски долгое время сохранить чистоту: мыла, отскребала, заклеивала, украшала, но всякий раз кто-то невидимый со злобой плевал, расцарапывал, пачкал краской и грязью, срывал… А чтобы, блин, не было тут этого! Тут тюрьма, а не дворянское собрание. И правильно.
Во всем должна быть гармония. Это для Германии с Италией цветочки и вазочки годятся, а у нас они только напоминание о том, чего нет и не будет: о доме, красоте и свободе. … Или вот ещё: мы, оказавшиеся за границей. Я безошибочно узнаю «своего», даже если в России он не был пятнадцать лет. Тем более узнаю, если он выехал на короткое время. Одежда, чемоданы, язык, весь антураж могут быть любыми, мне достаточно короткого обмена взглядами. У всех у нас взгляд заключенных – глубокий, тоскливый, недоверчивый, затравленный.
И последующий бунт в виде революции (снова «воля, воля!»), после которого быстро стало понятно, что вышки по периметру никто не убрал, только начальство сменилось – бывшие зэки стали охранниками, а прежних начальников, заодно с миллионами собратьев, сгноили по баракам. И понятно тогда – метафизически понятно – почему всё здесь бесполезно. Почему заведомо обречены на провал все попытки превратить Россию в демократическое, свободное государство. Тюрьмы не создают для свободы, веселья и радости. И где вы видели тюрьмы или колонии, где начальство печется о свободе и счастье заключенных? Миску баланды, да чтоб не помирали (да и помрут, невелика беда!) – вот тебе и вся забота. Как сказал когда-то Пушкин: «. Черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом!». Под этим высказыванием может подписаться каждый, кто здесь когда-либо рождался не с талантом даже, а хотя бы с душой.
Но ведь люди могут уехать, скажете вы. Эмигрировать, например. И уезжают! Да, конечно, не спорю. Никто не говорит, что из тюрьмы или из лагеря, в котором ты был рожден, никогда не выходили. Ведь, в конце концов, в тюрьмы и колонии попадают по разным статьям, с разными сроками, не все же за убийство и на пожизненное заключение. Можно выйти, когда отмотаешь свой срок – если не было нареканий. Можно освободиться по амнистии, могут отпустить по болезни. А может, кто-то наверху решит, что миссия твоя здесь окончена (или здесь она невыполнима – тогда тебя переводят в другое измерение). Среди моих знакомых эмигрантов много и тех, и других, и третьих. Не раз я с удивлением наблюдала, как легко уезжает из России человек, который и усилий-то особых к этому не прилагает: как будто его берут за руку и выводят через невидимую остальным заключенным дверь.
Не в этой жизни, так в следующей, и наказание наверняка будет строже прежнего. Таких среди эмигрантов я тоже видела много. Их свободе не позавидуешь. В общем, когда я, наконец, решилась сказать себе простые слова – «Россия – это тюрьма», это разом освободило меня от множества ложных надежд, ложных представлений и ожиданий. С другой стороны, я как особую милость к себе стала воспринимать всё хорошее, что здесь со мной происходит. А всё плохое – как нормальное, соответствующее месту и времени. Как сказал Михаил Ходорковский, когда его спросили об условиях содержания в читинском СИЗО, «мои условия стандартные, они отвечают обычным нормам в России».
Родина или место рождения? Евреи и русские
Из книги А. Фильцера «Еврейские истории или то, что вы не знаете о иврим», Ерушалаим, 5776 (2016).
Родина у человека, рода и народа ОДНА. А места рождений могут быть самыми разными и случайными. Люди, которые попроще, путают эти два отличающихся понятия.
РОДИНА ЧЕЛОВЕКА
Мой знакомый родился в Австрии, где после Второй мировой находились советские оккупационные войска. В его паспорте написано: место рождения Вена, Австрия. Но он русский и, естественно, считает своей родиной Россию.
У служащего Аэрофлота в Нью-Йорке родилась дочь. Через два года их семья вернулась в Москву. Какую страну считать родиной этой русской девочки?
Еще у одного моего знакомого родители были гидрологами. Он родился под буровой вышкой там, где его родители искали воду. Рядом не было ни одного населенного пункта. В его внутреннем российском паспорте указана только страна, где он родился. При заполнении анкет он каждый раз должен объяснять, что родился в чистом поле, а точнее на стыке пустыни и полупустыни.
Бывает, что дети рождаются в поездах дальнего следования, кораблях или самолетах. А если самолет летит над Европой и в течение часа пересекает границы нескольких государств?
А если русский родился и первые восемь лет своей жизни прожил в Монголии, потом около 40 лет жил в России, а потом эмигрировал в Германию и живет там уже больше 20 лет? И с Монголией его ничего не связывает, а больше всего ему нравится Германия?
ОТЧИЗНА
У русских есть еще слово «отчизна». Когда Иван Бунин пишет «мои отцы и деды», то это не значит, что у него было несколько отцов. Он пишет о той земле, на которой жили отцы его отцов, и это его ОТЧИЗНА. А если кто-то скажет, что современные русские происходят от смеси финно-угрских племен с прослойкой «словен», то им можно ответить, что чудь, нарова, ижора, ямь, корела, весь, пермь, мера, мурома, черемиса, мордва были коренным населением этих земель, а современные русские их наследники. А сама Российская Федерация является наследницей Российской империи и включает в себя земли когда-то присоединенных или покоренных народов.
РОДИНА НАРОДА
Всевышний или, если угодно, природа создали этот мир так, что у каждого народа есть своя земля, своя среда обитания, своя родина. Родина русских – Россия, даже если это дети эмигрантов, родившиеся во Франции, даже если они родились в Казахстане или Узбекистане. Родина всех китайцев – Китай, вне зависимости от того, где они родились. Родина ВСЕХ евреев – Эрец Исраэль. И то, что после нападения на нас около 2000 лет назад объединенной армии Евросоюза, мы оказались разбросанными по разным странам, дела не меняет. Евреи продолжали оставаться одним народом, и, как только появилась такая возможность, вернулись на свою родину. Родина ОДНА, а места рождений разные.
РАСШИРЕННОЕ ПОНЯТИЕ РОДИНЫ
Не только у народов есть родины. Нечто похожее можно также увидеть у животных, птиц, рыб, насекомых и растений. Белые медведи живут только в Арктике, а «народ» серых медведей – гризли, на Аляске и в Канаде. «Народ» кенгуру – только в Австралии. Породы рыб имеют место своего рождения и обитания. Деревья и цветы растут в определенных местах, им предназначенных. Кошачьи «народы» весьма разнообразны, но сиамский кот также отличается от персидского, как житель Лаоса от иранца.
В определенных ареалах встречаются определенные почвы, минералы и полезные ископаемые. И если уж совсем углубиться в мудрость Создателя, то можно увидеть, что такая нематериальная вещь как климат, тоже оказывается привязанной к определенным территориям. Кто захочет, тот поймет.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Понятие родины является более глубоким, чем просто место рождения. Понятие родина не зависит от языка, на котором вы говорите и от той культуры, которую вам навязали обстоятельства вашего рождения. У евреев 2000 лет назад разговорным языком был арамит. На нем были написаны книга пророка Даниэля, Талмуд и кадиш. В восточной Европе мы говорили на идиш, в Сов. Союзе – по-русски, сейчас в Израиле на иврите. Ноцрим (христиане) постоянно преследовали, убивали и грабили евреев. Евреи мигрировали из Германии через Польшу и Украину. Право свободного проживания в России, евреи получили только после февральской революции 1917 года.
Своей родиной евреи во все века считали Эрец Исраэль.