Что значит работает под прикрытием
Жизнь «под крышей». Как полиция проводит операции под прикрытием
Эта тема всегда очень востребована читателем и зрителем, потому что она за время бурного развития авантюрного голливудского кинематографа обросла массой фантастических сюжетов, в которых изощряются сценаристы и режиссеры, часто не имеющие представления, о чем пишут или снимают. Накануне Tjournal поведал о занимательных историях работы «под прикрытием» лихих американских детективов. Не допускаю сомнения в том, что издание не ошибается в деталях, но, так или иначе, одно лишь повествование вряд ли сделает эту тему понятней и реалистичней, так как суть такой работы непосвященным совершенно не известна.
Подобная деятельность принята не только в США, в Англии, в странах Запада, но присутствовала и в СССР, а особенно получила развитие в новой России.
«Под прикрытием» — значит «под крышей». В 90-е годы понятие «крыша» перекочевало из оперативно-разведывательной терминологии, обозначающей снабжение надежными документами и нерушимыми легендами подготовленных агентов спецслужб, в криминальный жаргон. «Крыша» означало уже не тонкую работу секретной службы, не важнейшую архитектурную деталь обычного дома, а наглую «защиту» жестокой преступной шайкой рэкетиров от других рэкетиров и даже от органов власти и правопорядка. «Крыша» просто собирает мзду, развращает взятками чиновников и полицейских. Или же заливает кровью упрямцев, отказывающихся ей платить или ее поддерживать. Эта тема так или иначе связана с тем, о чем действительно следует говорить, когда употребляется термин «крыша» или «работа под прикрытием». Однако не под уголовным прикрытием, а под той особой «крышей», которая тоже не является законной в полном смысле этого слова, но от того не менее востребованной и даже необходимой, как всякая разведка. То есть — под гражданским прикрытием деятельности агентов специальных служб полиции и безопасности.
Источник фото: скриншот с кинофильма Операция «Трест»
В СССР один из первых опытов работы «под прикрытием» был связан с делом монархического подполья и осуществлен одним из талантливейших разведчиков ОГПУ Артуром Христиановичем Артузовым. Об этом Львом Никулиным была написана книга «Мертвая зыбь» и режиссером Сергеем Колосовым снят фильм, который известен под названием «Операция «Трест». Тогда в подпольные монархические группы были не только внедрены агенты ГПУ, но даже искусственно воссоздана крупная контрреволюционная организация, которая привлекла к себе внимание белоэмигрантов, и в советских тюрьмах оказались английские агенты и лидеры подполья. Их выманили в страну.
Думаю, нет таких, кто не помнит роман братьев Вайнеров «Эра милосердия» и фильм Станислава Говорухина «Место встречи изменить нельзя». Там показана работа уголовного розыска в послевоенной Москве, который прибег почти к той же методике. Но скороспелость принятия решений, отсутствие времени на подготовку агентов и легенд для них приводили к жертвам и даже, в начальной стадии разработки кровавой банды, к провалу. Несмотря на то, что часть сюжетной линии надумана авторами, все же в своей основе она взята из реальной жизни. В высших спецшколах милиции некоторые эпизоды из фильма рассматривались почти как учебное пособие, потому что они были предельно реалистичны и, к тому же, при съемках консультировали профессионалы.
Это далеко не единственный случай из практики советской системы оперативной работы, экранизированной кинематографом или описанной в остросюжетных романах.
Совсем иначе рассматривается подобная методика во внутренней среде, то есть при работе подготовленного агента, внедренного в преступную или террористическую группу в пределах России. Вывести его из-под уголовной ответственности, если он в силу легенды вынужден совершать преступления вместе с теми, кого разрабатывает, практически невозможно. Для этого требуется скрупулезная подготовка документов, «биографии», детальное легендирование личности, тонкая психологическая обработка самого агента. Даже если он сумеет вовремя выйти из «дела» и не попасть в следственный изолятор, его все равно обязаны продолжать разыскивать, как преступника (суды не допущены до разведывательной методики в силу классических правовых принципов), и нет гарантии того, что он никогда не будет схвачен.
Источник фото: Pxhere
Как быть с «внедренцем», если он вынужден совершать преступления на равных с преступником из той же банды? В американском кинематографе, особенно в серьезных лентах, снятых по реальным событиям, эта часть работы «под прикрытием» является наиболее трагедийной, так как переворачивает не только жизнь одного человека, но и само определение — «цель оправдывает средства». Вынести такое способен не каждый. К тому же разрушается его личная жизнь — для родных он либо погиб, либо скрылся от них без объяснения причин. А это могут быть родители, супруга, дети, нуждающиеся в поддержке родственники, друзья.
О таких случаях не рассказывают, потому что далеко не все в состоянии признать деятельность подобного разведчика оправданной, а значит, героизировать его. Но если поразмышлять, ему намного труднее, чем тому, кто работает «под прикрытием» или под легендированой личиной за рубежом. Работа «под прикрытием» — это далеко не всегда полностью нелегальная деятельность. Иной раз это дипломатическое или иное профессиональное ведомство, предоставляющее оперативнику свою «крышу». Но контрразведка рано или поздно выявит подлог и вовсе не факт, что захочет избавиться от такого «гостя». Вместо него ведь обязательно придет другой. Это часто держат до поры до времени в «запасниках». А работа в уголовной или террористической среде агента сопряжена уже с таким высоким риском в момент исполнения задания и даже впоследствии, что не идет ни в какое сравнение с полуофициальным прикрытием.
Именно поэтому и потому, что не может быть оправдана внутренним законодательством, эта работа всегда делается на страх и риск отчаянно смелых людей, у которых нет шансов быть оправданными и свободными от законного возмездия в дальнейшем.
Нет иных правил в операциях уголовной полиции «под прикрытием», кроме правил молчания и забвения. Если только это не частный случай и не ограниченная во времени операция, в которой внедренный агент чудом избежал ответственности. Такое бывает, но, скорее, идет от авантюрности устроителей операции, а риск присутствует лишь в очень короткий период. Но даже после этого приходится думать, как зашифровать дальнейшую жизнь этого человека, и если саму операцию провели не слишком компетентные кураторы, агенту и его семье в дальнейшем может прийтись очень несладко.
В системе органов правопорядка и в спецслужбах есть законная система «защиты свидетелей». Эта специфичная оперативная организация, которая является одной из самых закрытых в ряду других разведывательных служб. Как раз ее тайные мощности и тончайшая методика осуществляют прикрытие не только свидетелей или склоненных для показаний в суде участников преступных сообществ, но и внедренных в устойчивые банды и преступные группы агентов. Защита касается даже членов их семей, жизнь которых может измениться до неузнаваемости после завершения операции или ее перехода в иное состояние. Для этого используются и слухи в СМИ, и скандальные «сплетни», глупейшие несуразности, запущенные в широкое общественное потребление. Здесь присутствует намеренная путаница в биографиях, событиях и именах.
Иной раз люди удивляются этому, даже возмущаются, искренне считая, что просто органы полиции пытаются выгородить себя из неприятных политических и криминальных комбинаций, лгут, изворачиваются, лицемерят. Только внимательный глаз, чаще профессиональный, увидит в этом методику спасения того, кто, работая «под прикрытием» фактически смертника, выводится из дела. Эта лишь малая толика того, чем в реальности является тайная работа «под крышей».
Кто такие агенты под прикрытием и можно ли их раскрывать?
29 ноября сотрудники СБУ задержали семерых детективов НАБУ, которые под прикрытием занимались расследованием дела о коррупции в Государственной миграционной службе. Также были раскрыты имена детективов, включая «агента Екатерину», конспиративная квартира и фото автомобилей с номерными знаками. НАБУ заявило, что СБУ и ГПУ умышленно поставили под угрозу жизнь и безопасность детективов. «ГОРДОН» рассказывает, кто такие агенты под прикрытием, имеют ли они право провоцировать преступления и можно ли разглашать их имена.
В детективах часто показывают сотрудника спецслужб или полицейского, который внедряется в преступную группировку. Таких людей называют агентами, работающими под прикрытием. Они могут вести расследование несколько месяцев и даже лет, чтобы собрать доказательства и задокументировать факты преступной деятельности.
В украинском законодательстве не используется слово «агент», но есть понятие «оперативный работник». Такие были и есть в силовых структурах – СБУ и МВД. По закону о НАБУ детективы бюро также могут заниматься оперативно-разыскными мероприятиями, следовательно, могут работать как агенты под прикрытием.
«В оперативно-разыскной деятельности НАБУ руководствуется требованиями законов «О Национальном антикоррупционном бюро Украины» и «Об оперативно-разыскной деятельности». В частности, согласно ст. 8 последнего, для выполнения задач могут привлекаться гласные и негласные штатные и внештатные работники», – говорится в заявлении НАБУ, распространенном 4 декабря.
Генеральный прокурор Украины Юрий Луценко в эфире телеканала «1+1» заявил, что «все так называемые агенты НАБУ набраны с нарушениями закона», поскольку они не прошли через открытый конкурс.
Действительно, в законе о НАБУ прописано, что любое должностное лицо должно пройти открытый отбор. Однако детективы бюро являются также и оперативными работниками, следовательно, их могут набирать вне конкурса, отметила в комментарии изданию «ГОРДОН» криминолог Анна Маляр.
«В 15-й статье закона о НАБУ указано, что в штат бюро могут откомандировываться работники из других государственных органов. То есть можно быть назначенным на должность в НАБУ, не проходя через конкурс. Очевидно, этой статьей прикрываются люди, занятые оперативной работой. Поэтому заявление генерального прокурора – кстати, автора этого закона – удивляет. Агенты, или информаторы, или люди, которые являются конфиденциальными источниками информации для следствия, не могут проходить открытый конкурс. Или агент тайный, или конкурс открытый. Третьего не дано», – подчеркнула Маляр.
В НАБУ уточнили, что отбор работников для оперативно-разыскной деятельности осуществляется на конкурсной основе, но с учетом требований закона «О государственной тайне». Поскольку эти сотрудники могут иметь доступ к информации, составляющей государственную тайну, как оперативники в других правоохранительных органах, то предавать огласке их персональные данные нельзя.
29 ноября пресс-служба Госмиграционной службы обнародовала заявление, в котором сообщила, что «агент НАБУ, сын бывшего народного депутата от Партии регионов Юрия Боярского, неоднократно пытался спровоцировать Пимахову, предлагая большие суммы взяток за принятие ею незаконных решений».
1 декабря ГПУ продемонстрировала снимки агентов НАБУ под прикрытием Екатерины Сикорской и Сергея Боярского. Были показаны также автомобили с незаретушированными номерными знаками, которые использовала Сикорская. Ранее она помогала собирать доказательства в «янтарном деле», фигурантами которого являются народный депутат от «Народного фронта» Максим Поляков и внефракционный нардеп Борислав Розенблат. Сикорская вела скрытую запись депутатов и передавала им взятки.
В НАБУ заявили, что, распространяя сведения о негласных сотрудниках бюро, Генпрокуратура и СБУ сознательно подвергают детективов опасности. И напомнили, что, согласно ст. 21 закона «О Национальном антикоррупционном бюро Украины», «работники бюро при исполнении возложенных на них обязанностей являются представителями власти, действуют от имени государства и находятся под его защитой» и никто не имеет права вмешиваться в их законную деятельность. «В интересах обеспечения личной безопасности работников Национального бюро и членов их семей не допускается разглашение в средствах массовой информации сведений о месте жительства этих лиц», – сообщили в НАБУ.
В ГМСУ и ГПУ утверждают, что действия сотрудника антикоррупционного бюро Сергея Боярского незаконны и подпадают под статью Уголовного кодекса «провокация подкупа».
«По моему глубокому убеждению, сотрудники правоохранительных органов не имеют права предлагать государственному чиновнику принять заведомо незаконное решение и ожидать, какую сумму он за это назовет. Это чистая провокация», – заявил Луценко на брифинге 30 ноября.
Бывший первый заместитель генпрокурора Украины Давид Сакварелидзе считает, что существует разница между реализацией оперативной информации и подстрекательством к взятке. «Когда человек приходит к новоназначенному начальнику таможни или миграционной службы и активно предлагает: «У тебя низкая зарплата, поставь подпись, а я тебя отблагодарю» – это провокация взятки. А когда у следствия есть данные, что человек – взяточник, и следствие создает условия для его раскрытия, – это не провокация взятки. Это рутинная оперативная работа. Объявить эту деятельность «провокацией подкупа» – излюбленная стратегия коррупционеров для самозащиты», – сказал изданию «ГОРДОН» Сакварелидзе.
По его словам, провоцирование – законная и распространенная практика правоохранительных структур в западных странах, в том числе и в США. В Украине по этому вопросу другая позиция.
«П ровокация взятки запрещена. Это уголовно наказуемое деяние», – утверждает Стариков.
«Статья 370 УК запрещает подстрекать человека к получению взятки. И провокация преступления ради раскрытия преступления также является преступлением. Но была ли провокация? По опубликованным отрывкам видео это не очевидно. Прямого предложения подкупа я не вижу», – подчеркнула Маляр.
«Подкрышники»
Под каким прикрытием лучше всего работать разведчику?
№ 8(300) от 01.03.2012 [«Аргументы Недели », Александр КОНДРАШОВ ]
Дом без крыши – не дом, а действующий разведчик без легенды прикрытия – не разведчик. «Подкрышниками» на профессиональном жаргоне называют тех, кто работает «в поле». Но даже в центральном аппарате Службы внешней разведки (СВР) все сотрудники спецслужбы официально числятся офицерами и служащими воинской части N… И только директору СВР, как шутят остряки в ясеневском «лесу», не досталось надёжной «крыши». Ему одному приходится сражаться с открытым забралом.
«О бедном «подкрышнике» замолвите слово!» – пел под гитару мой старый знакомый Рим Борисович. Сейчас в тёплой московской квартире его голос звучал глуховато, совсем не так, как много лет назад, у костра в высокогорном альпинистском лагере.
В молодости мы были помешаны на песнях Владимира Высоцкого. Но лучше всех подражал знаменитому барду молодой лейтенант из лагодехской бригады спецназа «железный» Рим. Так его прозвали за то, что однажды на спор сделал на турнике 870 раз подъём переворотом. Позже Рим стал исполнять и свои песни. Особенно нам нравились его баллады из «Афганского альбома». Но всё равно все свои импровизированные концерты он заканчивал любимыми строчками из песни Высоцкого. Вот и теперь на закуску он выдал:
И пусть говорят, да, пусть говорят,
Но – нет, никто не гибнет зря!
Так лучше – чем от водки и от простуд.
…Разлили по «пять капель». Рим Борисович отложил гитару в сторону. По традиции выпили «за тех, кто в поле!». И понеслись воспоминания вперемежку с байками и анекдотами.
Необычные легенды прикрытия
Ч естно признаюсь, не мастер я рассказывать анекдоты, но для затравки разговора на нужную тему выдал этот:
«Молодого контрразведчика отправляют в Женеву. Генерал объясняет ему задание:
– По легенде, вы молодой бизнесмен, играете в казино, сорите деньгами, волочитесь за женщинами.
Разведчик в восторге. Генерал звонит в бухгалтерию:
– Алло, у нас тут командировка намечается. Что. Конец года. Нет денег. Ясно.
Генерал кладёт трубку и поворачивается к лейтенанту:
– Значит, так. Всё нормально, задание остаётся прежним, но легенда меняется. Вы будете изображать слепого нищего».
Рим Борисович из вежливости улыбнулся, но потом с сомнением покачал головой:
– Нищий в Женеве? Плохая легенда. Он же там, как памятник Ришелье в Одессе, будет привлекать всеобщее внимание. А разведчик, особенно связник, должен быть незаметным. Зимой в Швейцарии лучше всего косить под туриста-горнолыжника.
И хотя с анекдотом меня посадили в разведлужу, но обозреватель «АН» не унимался:
– Мне рассказывали, что после войны наш резидент в США работал под «крышей» водителя посольства. Причём возил своего заместителя по резидентуре. И тот, пользуясь официальным положением советника посла, не раз устраивал своему начальнику по разведке публичные выволочки за плохо помытую машину. Мол, на людях ругал генерала-водителя в целях конспирации.
– Старо предание и верится с трудом, – переиначил известную поговорку Рим Борисович. – Как правило, главный резидент в Америке был в звании генерал-майора и занимал должность советника посла. В послевоенное время на этом посту успешно работали теперь уже рассекреченные генералы разведки: Григорий Долбин, Георгий Соколов, Борис Крешин, Николай Владыкин… Никто из них роль водителя не играл. Субординация не позволяла. А вот коллеги из ГРУ такие спектакли любили.
– Но ты и сам любишь спектакли и концерты, – пытался я выудить из старого разведчика самые интересные легенды прикрытия. – Разве бард, или по-нашему бродячий музыкант, не отличная «крыша» для разведчика?
Рим Борисович нахмурился:
– Не путай божий дар с яичницей. Хотя я и частенько участвую в концертах и каждый год пою на Грушинском фестивале, но бардовская песня для меня всегда была только хобби, а не легендой прикрытия.
Все ли дипломаты шпионы?
Рим Борисович хотел снова взять гитару, но я остановил его вопросом:
– Обыватели считают, что все дипломаты, за исключением разве что послов и уборщиц, – это кадровые разведчики. Так, мол, повелось во всех странах с незапамятных времён. Почему так ценится дипломатическая «крыша»?
– Во-первых, она позволяет разведчику в случае провала избежать тюрьмы, – начал загибать пальцы Рим Борисович. – Если попался на горячем, то объявят персоной нон грата и просто вышлют из страны. Во-вторых, у тебя всегда под рукой шифровальщик и надёжная, засекреченная связь с Центром. И в-третьих, резидентуру надёжно охраняет служба безопасности посольства.
– Перебежчик Резун утверждал, что шпионами были 60% советских дипломатов. Якобы в наших посольствах работали три группы: 40% – «чистые» дипломаты, 40% – политическая разведка КГБ, 20% – военная разведка ГРУ. Мол, военный атташе – всегда официальный разведчик. Советник посла, консул – резиденты КГБ. А сейчас сохранились такие пропорции?
Рим Борисович резко ответил:
– Не верьте предателю. Никогда никакой пропорции не было. Всё зависело от конкретной обстановки и страны пребывания. А байки, что все дипломаты шпионы, выгодны только местной контрразведке. Так они выбивают себе больший бюджет.
Я открыл принесённые с собой воспоминания Резуна-Суворова и зачитал небольшой отрывок:
«Приезжаю я в Женеву.
В 1970‑х – центр международного шпионажа. Сразу же мне дают машину. Мне без неё нельзя, это рабочий инструмент. А «чистым» дипломатам, даже если они сынки партийных бонз, машину не дают – нужно же экономить. И вот заканчивается рабочий день, и «чистые» ребятки в пять часов отправляются играть в теннис или просто домой пиво пить. Я же сел в машину и поехал по своим делам. А возвращаюсь домой в два-три часа ночи.
Ещё «чистые» очень осторожно относятся к валюте. А в моём распоряжении ещё и оперативный бюджет, который я трачу направо и налево. Местная контрразведка смотрит: ага, того угощаю в ресторане, этого, широко завожу знакомства. Так что вычислить разведчика довольно легко. Это меня беспокоило, говорю своему резиденту: «Как же так, если я по ресторанам пойду, то меня их контрразведка за два дня вычислит». Он мне отвечает: «Дуралей ты, Витя, ничему вас в Академии ГРУ не учат. Смотри, вот идёт мафиози, его легко распознать: татуировки, уголовный жаргон, пальцы веером. Все понимают, что это бандит. Но посадить его нельзя, пока не поймали на преступлении. То же самое с тобой. Они знают, что ты шпион, но нет чётких данных о твоей незаконной деятельности».
Так что если разведчик работает хорошо, прячет свои связи, контрразведка не может схватить его за задницу. А чтобы выслать половину посольства, нужен очень серьёзный повод с конкретными доказательствами».
– Резун был плохим разведчиком, поэтому и перебежал, – всё ещё хмурясь, сказал «железный» Рим. – Но с нынешним писателем-фантастом Суворовым кое в чём можно согласиться. Действительно, разведчик под дипломатической «крышей» чаще всего действует под контролем местной контрразведки.
Любимый справочник Андропова
Р им Борисович рассказал и о других признаках, по которым чаще всего вычисляет контрразведка «подкрышников»-дипломатов. Обмолвился он и о том, что и у нас была система, по которой КГБ с высокой точностью устанавливал принадлежность американцев к разведке, в частности к ЦРУ и Агентству национальной безопасности. Её создателем являлся Юрий Хангереевич Тотров, которого в шутку называли «теневым начальником отдела кадров ЦРУ». А суть была в том, что не успевал ещё какой-то их сотрудник добраться до места нового назначения, как в штаб-квартире советской разведки в Ясенево уже имели об этом шпионе почти всю необходимую информацию.
– Бывший генерал КГБ Олег Калугин в своих мемуарах 1994 года утверждает, что под его руководством в разведке был составлен секретный справочник с именами тысяч реально установленных сотрудников ЦРУ. Этот «талмуд», по словам Калугина, был торжественно вручён шефу КГБ Юрию Андропову. Речь идёт об этой системе?
Рим Борисович снова сурово посмотрел на обозревателя «АН»:
– Эх, и тянет вас, журналистов, на жареные факты! Даже воспоминаниями предателей не гнушаетесь. Калугин до 1979 года был начальником Управления «К» – внешняя контрразведка. Раскрытый в его книге справочник по ЦРУ действительно очень любил Юрий Владимирович Андропов. Но это результат работы не Калугина, а целого подразделения управления внешней контрразведки ПГУ.
Запретный плод сладок
С коньяка давно перешли на чай. Но вопросы у обозревателя «АН» не кончались:
– Под какими «крышами» обычно действуют американские шпионы?
Рим Борисович сел на любимого конька и начал читать лекцию:
– Прикрытия, которыми пользуются сотрудники ЦРУ, условно делятся на две категории – официальные и неофициальные («глубокие»). К официальным относятся должности, предоставляемые в распоряжение ЦРУ госдепартаментом, информационным агентством ЮСИА, Управлением международного развития, Корпусом мира, министерством обороны и другими государственными ведомствами США. Сотрудники Лэнгли, имеющие «глубокое» прикрытие, то есть работающие под видом бизнесменов, журналистов, аспирантов, представителей любых других общественных или частных организаций, не получают дипломатического иммунитета в стране пребывания. И тем самым рискуют в случае своего провала оказаться под арестом. Самыми распространёнными – как с точки зрения безопасности, так и для получения дипломатических привилегий – прикрытиями для американской разведки были должности сотрудников госдепартамента в зарубежных представительствах США.
Пришлось перебить этот монолог вопросом:
– А какие «крыши» самые любимые у наших разведчиков? И что сейчас под запретом?
«Железный» Рим на этот раз ответил коротко:
– Лучше всего работать под журналистским прикрытием. Не зря же два из трёх руководителей СВР были журналистами. А про запреты хорошо сказано в законе. Но, как известно, запретный плод особенно сладок.
«Сотрудникам кадрового состава органов внешней разведки Российской Федерации запрещается принимать негласное участие в деятельности органов законодательной (представительной) или судебной власти, а также общественных объединений и религиозных организаций в Российской Федерации в целях оказания влияния на характер их деятельности. Органы внешней разведки Российской Федерации не вправе обращаться за конфиденциальным содействием к членам Совета Федерации, депутатам Государственной думы, депутатам законодательных (представительных) органов субъектов Российской Федерации, судьям судов Российской Федерации и прокурорам всех уровней в Российской Федерации, священнослужителям и полномочным представителям официально зарегистрированных в Российской Федерации религиозных организаций».
Из Федерального закона «О внешней разведке»