Что значит по первому сроку оденьтесь братишки
Что значит по первому сроку оденьтесь братишки
2 октября. Знакомство
Трофеем оказался немецкий самолёт Физилёр 156 «Шторьх», как я поняла, «Физилёр» – это название фирмы и фамилия конструктора, а «Шторьх» – это «Аист» по-немецки. Вот, можете стучать по мне тапочком, но в слове «Шторьх» мне слышится наш «Стерх», то есть белый журавль, которого наверно можно с аистом спутать. А самолёт и правда, на голенастую птичку похож. Кто у кого слово позаимствовал, немцы у нас или мы у немцев? Да и Бог с ними. По мне Тотошка больше на журавлика молоденького похож, аисты в моём восприятии как-то иначе выглядят. И вообще, совершенно остыла к аистам и не рвусь присоединиться к всеобщему восхищению ими, после того, как узнала, что противный падальщик марабу – тоже аист. Ну и хвост с ними, с моими дилетантскими филологическими и орнитологическими изысканиями. На самом деле это я пытаюсь так свою радость бушующую внутри прикрыть. Радость оттого, что я теперь не безлошадная и не прикована к земле. Пока не могу сказать, что мне самолёт уже пришёлся по душе, его ещё в воздух поднять нужно и в родной стихии его ощутить. Но радость, что у меня теперь есть свой самолёт, просто выплёскивается. Я бы сейчас и на метле полетела, наверно. Но давайте по порядку…
То, что с освоением этого самолёта всё будет не так просто, я уже осознала, но и что с того? Не верю, что не справлюсь! Мы ведь не должны ждать милостей от природы и обстоятельств! А вот то, что Панкратов слюной капает – воодушевляет. Оказывается, Евграфыч когда-то плотно общался с приятелем, который до войны в Каунасе участвовал в подготовке к выпуску и опробовании первых образцов нашего самолёта ОКА – лицензионной копии Шторьха[1] и наслышан о самолёте и его возможностях. Из-за хвалебных рассказов приятеля техник и пребывает в восхищении и предвкушении, как он сам полазит по такому интересному самолёту.
Про конструкцию и технические особенности пока не буду, а вот попал сюда самолёт почти анекдотически. Это личный самолёт командира одиннадцатой панцергренадёрской дивизии ваффен-СС «Нордланд», в который входят легионы «Фландрия» и «Нидерландс». Он был подарен с разрешения чуть ли не самого Геринга командиром девятой авиаполевой дивизии люфтваффе, с которым у них возникли приятельские отношения, кто-то там кого-то спас. Сам бригаденфюрер Отто Клингеман самолёт водить не умел, поэтому у него был личный пилот, который в этот раз летел без своего начальника, просто перегонял борт после планового обслуживания. Над нашими лесами лётчик немного заплутал, а на этом участке конфигурация линия фронта, повторяющая изгибы притока речки Тигоды такая, что наши позиции на юго-западе, а немцы – с северо-востока. Вот и сел заплутавший летун к «своим», чтобы дорогу спросить. Ну, дорогу ему показали и даже довезли прямо до штаба стрелковой бригады, а у нас оказался совершено исправный, только после смены мотора и полного обслуживания немецкий связной самолёт. Очарование ситуации в том, что в самолёте оказался ещё и портфель командира одиннадцатой дивизии с какими-то документами, с которым он должен был на доклад к командующему группы войск вылететь. Возможно, что не будь этих документов, до нашего отдела информация бы в полном объёме даже не дошла. Теперь содержимое интересного портфеля изучали в разведуправлении, а самолёт уже хотели сжечь, не придумав ничего более интересного, ну зачем пехоте такая обуза? И если бы во время телефонного доклада рядом не оказался наш Митрич и не услышал случайно слова «связной самолёт», то Тотошку бы уже давно сожгли, ну, пулемёт бы свинтили сначала. Дальше, наверно объяснять не стоит, ухватили хвостик информации про самолёт, и размотали по полной, в результате мы теперь здесь рядом с Тотошкой…
Но вернёмся к нашим делам… Сложность для нас заключается в том, что эта сторона рощи немцам не видна и хоть они видели свой самолёт, но они не могли сказать однозначно, сел он тут или просто низко пролетел, ведь пилота наши взяли без шума, а он после посадки сразу дисциплинированно заглушил двигатель. А вот когда они увидят, что мы самолёт пытаемся эвакуировать, то минимум артобстрел гарантирован, а то и отбить попытаются. Проще всего – взлететь и перегнать самолёт своим ходом, но я не рискну на незнакомом самолёте в таких экстремальных условиях. Сначала нужно с конструкцией и управлением в спокойной обстановке разобраться. Нет, если бы ситуация была критическая и безвыходная, то наверно рискнула бы, но не когда есть возможность аппарат спокойно перетащить на аэродром, где в спокойной обстановке с ним разобраться, пощупать, изучить, облетать его и пользоваться уже без оглядки в полной мере.
В результате, эвакуация Тотошки превратилась в целую эпопею. Подогнать ЗИСок ближе, чем на полкилометра никак не вышло. А ещё низинка, по которой можно самолёт отсюда вытащить, и которая не просматривается с немецкой стороны, оказалась заболочена. И хоть вес самолёта немного больше тонны и формально двадцать человек такую массу спокойно на руках перенесут, но тут ведь ещё и ухватиться для этого нужно… Провозились в этом лесу два дня и устали как черти. Через болотину пришлось стелить временную гать, по которой на верёвках и «пердячим паром» с помощью местной пехоты обвязали и перетащили Тотошку к ЗИСу. И уже облегчённо выдохнули, но водитель преподнёс нам сюрприз. Он вылезая из кузова, зацепился и сорвался вниз, умудрившись вывихнуть себе левую руку. Хорошо, что Сосед сразу ему её вправил, но теперь шофёр носит лапку на косынке, жив, говорлив, но полностью нетрудоспособен.
Ещё на поляне до перетаскивания через гать, Евграфыч разобрался, как сложить крылья. У Тотошки оказывается это действие в конструкцию заложено, крылья к хвосту складываются и штатными креплениями фиксируются в транспортировочном положении. Обалдеть! Кроме чисто технических сложностей по организации вывоза машины, район начали облетать немецкие самолёты. Надо полагать, ищут пропавший борт командира дивизии с ценными бумагами, так что пришлось тщательнее маскировать наши работы, а во время движения просить истребителей прикрыть сверху. Всё было сделано, и утащить в лес Тотошку удалось без эксцессов и тайно от немцев.
ОКА-38 – самолёт планировали и даже выпустили несколько пробных экземпляров на опытном производстве развёрнутом в Каунасе перед самой войной, по лицензионному соглашению между СССР и Германией. Выпуск лицензионной копии Шторьха было поручено освоить молодому конструктору Олегу Антонову, который азартно взялся за работу, но развернуть производство не успели. К слову, название самолёта – это инициалы конструктора и год начала работ и к притоку Волги никакого отношения не имеет.
Александр Розенбаум — По первому сроку
Слушать Александр Розенбаум — По первому сроку
Текст Александр Розенбаум — По первому сроку
Команда… Швартовы отдали и с якоря снялись,
Стоим по местам, как положено, крепко стоим.
И снова от стенок уходим в далёкие дали,
И снова не знаем, когда возвратимся к родным.
И слышится рокот, волны набегающей рокот,
В атаку пошёл на корабль штормовой океан.
По первому сроку оденьтесь, братишки,
по первому сроку,
Положено в чистом на бой выходить морякам.
Положено в чистом на бой выходить морякам.
Уж так повелось, что матрос на вершине печали
Натянет фланельку, которой нет в мире белей.
Поэтому так берегут моряки белых чаек,
Ведь в чаек вселяются души погибших друзей.
Когда на эскадру выходит корабль одиноко
Живот положить, но геройски прорваться в века,
По первому сроку оденьтесь, братишки,
по первому сроку,
Положено в чистом на дно уходить морякам.
На плечи литые бушлаты привычно ложатся,
И ленты сжимались зубами во все времена.
Братишки мы, это солдаты российские — братцы,
Душа полосатая наша стихии верна.
Так пусть никогда нам не ведать
пучины глубокой,
И коль доведётся вернуться к родным берегам,
По первому сроку оденьтесь, братишки,
по первому сроку,
Положено в чистом в свой дом заходить морякам.
На странице представлен текст песни «По первому сроку» из альбома «Нарисуйте мне дом. » группы Александр Розенбаум.
Текст песни
Команда… Швартовы отдали и с якоря снялись,
Стоим по местам, как положено, крепко стоим.
И снова от стенок уходим в далёкие дали,
И снова не знаем, когда возвратимся к родным.
И слышится рокот, волны набегающей рокот,
В атаку пошёл на корабль штормовой океан.
По первому сроку оденьтесь, братишки, по первому сроку,
Положено в чистом на бой выходить морякам.
Уж, так повелось, что матрос на вершине печали
Натянет фланельку, которой нет в мире белей.
Поэтому так берегут моряки белых чаек,
Ведь в чаек вселяются души погибших друзей.
Когда на эскадру выходит корабль одиноко
Живот положить, но геройски прорваться в века,
По первому сроку оденьтесь, братишки, по первому сроку,
Положено в чистом на дно уходить морякам.
По первому сроку оденьтесь, братишки, по первому сроку,
Положено в чистом на дно уходить морякам.
На плечи литые бушлаты привычно ложатся,
И ленты сжимались зубами во все времена.
Братишки мы, это солдаты российские — братцы,
Душа полосатая наша стихии верна.
Так пусть никогда нам не ведать пучины глубокой,
И коль доведётся вернуться к родным берегам,
По первому сроку оденьтесь, братишки, по первому сроку,
Положено в чистом в свой дом заходить морякам.
По первому сроку оденьтесь, братишки, по первому сроку,
Положено в чистом в свой дом заходить морякам.
По Первому Сроку
Команда… Швартовы отдали и с якоря снялись,
Стоим по местам, как положено, крепко стоим.
И снова от стенок уходим в далёкие дали,
И снова не знаем, когда возвратимся к родным.
И слышится рокот, волны набегающей рокот,
В атаку пошёл на корабль штормовой океан.
По первому сроку оденьтесь, братишки,
по первому сроку,
Положено в чистом на бой выходить морякам.
Положено в чистом на бой выходить морякам.
Уж так повелось, что матрос на вершине печали
Натянет фланельку, которой нет в мире белей.
Поэтому так берегут моряки белых чаек,
Ведь в чаек вселяются души погибших друзей.
Когда на эскадру выходит корабль одиноко
Живот положить, но геройски прорваться в века,
По первому сроку оденьтесь, братишки,
по первому сроку,
Положено в чистом на дно уходить морякам.
На плечи литые бушлаты привычно ложатся,
И ленты сжимались зубами во все времена.
Братишки мы, это солдаты российские — братцы,
Душа полосатая наша стихии верна.
Так пусть никогда нам не ведать
пучины глубокой,
И коль доведётся вернуться к родным берегам,
По первому сроку оденьтесь, братишки,
по первому сроку,
Положено в чистом в свой дом заходить морякам.
Текст песни Александр Розенбаум — По первому сроку
Команда… Швартовы отдали и с якоря снялись,
Стоим по местам, как положено, крепко стоим.
И снова от стенок уходим в далёкие дали,
И снова не знаем, когда возвратимся к родным.
И слышится рокот, волны набегающей рокот,
В атаку пошёл на корабль штормовой океан.
По первому сроку оденьтесь, братишки, по первому сроку,
Положено в чистом на бой выходить морякам.
Уж, так повелось, что матрос на вершине печали
Натянет фланельку, которой нет в мире белей.
Поэтому так берегут моряки белых чаек,
Ведь в чаек вселяются души погибших друзей.
Когда на эскадру выходит корабль одиноко
Живот положить, но геройски прорваться в века,
По первому сроку оденьтесь, братишки, по первому сроку,
Положено в чистом на дно уходить морякам.
По первому сроку оденьтесь, братишки, по первому сроку,
Положено в чистом на дно уходить морякам.
На плечи литые бушлаты привычно ложатся,
И ленты сжимались зубами во все времена.
Братишки мы, это солдаты российские — братцы,
Душа полосатая наша стихии верна.
Так пусть никогда нам не ведать пучины глубокой,
И коль доведётся вернуться к родным берегам,
По первому сроку оденьтесь, братишки, по первому сроку,
Положено в чистом в свой дом заходить морякам.
По первому сроку оденьтесь, братишки, по первому сроку,
Положено в чистом в свой дом заходить морякам.