Что значит нежелательная организация
Иноагенты, нежелательные организации и экстремисты: в чем разница и с кем опасно поддерживать связь?
В последнее время много новостей о присвоении разным организациям каких-то непонятных статусов. Одни иноагенты, других называют нежелательными, еще есть экстремистские. То они работают и даже собирают деньги, то их закрывают с серьезными последствиями для руководства и сторонников.
Как быть нам, обычным людям, которые могут разделять взгляды этих организаций, переводить им донаты, обсуждать их в соцсетях или просто читать материалы на их сайтах? С кем можно поддерживать связь и когда она вне закона?
Иноагенты, нежелательные и экстремистские организации — это действительно три разных статуса. Для каждого из них есть отдельные нормы закона и наказания как для руководства и участников, так и для сторонников.
Кто такие иноагенты
Иноагенты — это организации, объединения, СМИ или люди, которые, по мнению государства, делают что-то в интересах других стран или иностранных структур. Это понятно даже из самого термина «иностранный агент». Про иноагентов нет отдельного закона, этот статус включили в разные нормы.
Работа иноагентов в России не запрещена. Они могут вести ту же деятельность, что и до получения статуса, но обязаны выполнять определенные законом требования.
Сотрудничать с иноагентами тоже официально не запрещено: нет никаких проблем, чтобы размещать рекламу у иноагента, перечислять ему деньги или публично разделять взгляды. По крайней мере, совсем закон этого не запрещает.
Иноагенты бывают четырех видов, у каждого свои обязанности.
НКО-иноагент — это некоммерческие организации из реестра Минюста. Они упоминаются в законе об НКО. Иноагентом может быть благотворительная организация или просветительский проект. Обязательное условие: организация получает финансирование из-за рубежа и участвует в политической деятельности.
Политической деятельностью при этом считается не участие в выборах или создание партии, а, например, обеспечение правопорядка, социально-экономического развития, регулирования прав и свобод человека. То есть организация участвует в политической деятельности, если проводит собрания, дискуссии, публично обращается к органам власти и ведет деятельность, направленную на принятие или отмену законов, формирование убеждений.
НОО-иноагент — это незарегистрированное общественное объединение. Это не организация, а просто добровольное, самоуправляемое формирование, которое граждане создали по своей инициативе: фонд, движение, партия. Если такое объединение получает иностранное финансирование и участвует в политической деятельности, оно может попасть в реестр Минюста, в том числе по собственной инициативе. Чтобы НОО присвоили статус иноагента, достаточно иностранного гранта и проведения круглых столов.
Реестра НОО-иноагентов пока нет — приказ о его ведении появился только в начале июня 2021 года.
Физлицо-иноагент — это любой человек с гражданством РФ или без него, который получает деньги из-за рубежа и занимается в России политической деятельностью в интересах другой страны. При совпадении таких условий нужно подать заявление о включении в список иноагентов, то есть внести самого себя в реестр Минюста. Или это сделают принудительно.
Такие иноагенты обязаны отчитываться о своей деятельности, расходах денег из иностранных источников и, конечно, указывать свой статус. Еще им запрещено занимать должности в госорганах.
Реестр физлиц-иноагентов тоже еще в процессе создания, а пока таких людей вносили в другой перечень — СМИ. Так тоже можно.
СМИ-иноагент — это иностранное средство массовой информации. В реестр Минюста могут попасть как зарегистрированные СМИ, так и люди. Все они должны маркировать свои материалы по установленным правилам.
Реестр СМИ-иноагентов ведется с 2017 года. В 2021 году в него попали «Медуза» и VTimes. Второе издание уже закрылось.
Если вы хотите перечислить иноагенту деньги, читать его материалы или репостить их в своих соцсетях, это вроде бы законно. Но никто не гарантирует, что какое-то упоминание, поддержка или организационная помощь не будет расцениваться как самостоятельная деятельность иноагента. То есть вы лично можете получить статус иностранного агента, если получаете деньги или поддержку из-за границы и как-то помогаете другим иноагентам. Если иностранного финансирования или поддержки деятельности нет, то статус иноагента присвоить нельзя, даже если вы переводите деньги другим иноагентам.
Вывод для обычных людей без признаков иноагентов. Читать «Медузу» законно, перечислять деньги центру «Насилию-нет» не запрещено, репостить цитаты «Радио Свобода» уголовно не наказуемо, поздравлять Льва Пономарева с днем рождения можно без упоминания его статуса иноагента. Хотя у всех перечисленных этот статус есть и теоретически может появиться у вас тоже.
Запрет на профессию: о чем говорит признание «Проекта» нежелательной организацией
Нежелательных организаций становится все больше. Первая появилась ровно шесть лет назад. Затем на протяжении пяти лет список пополнялся максимум четырьмя организациями в год. За последние полтора года произошел резкий рост — список вырос с 22 до 41 организации. Однако Project Media Inc., учредитель издания «Проект», — это первая медиаструктура, признанная в России нежелательной.
Враги по периметру
Институт нежелательных организаций появился как инструмент внешней политики России весной 2015 года. Это были контрмеры в ответ на «крымские» санкции США. Формально нормы о нежелательных организациях были включены в Закон «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям прав граждан России» (так называемый закон Димы Яковлева). Его приняли в декабре 2012 года в ответ на Акт Магнитского — такой же рамочный закон США, сформировавший «список Магнитского» — перечень россиян, в основном чиновников и близких к власти предпринимателей, которым запрещен въезд в США и ведение каких-либо дел с американскими гражданами и компаниями.
По сути, перечень иностранных и международных неправительственных организаций, деятельность которых признана нежелательной на территории России, — это и есть зеркальный ответ на «список Магнитского».
Сейчас подросший перечень Минюста демонстрирует изгибы российской внешней политики в последние пять лет. Открывает его группа американских фондов, которые ранее финансировали проекты в России. Спустя два года в списке появляется английская структура Михаила Ходорковского — по сути, первая организация с российскими корнями. В 2018 году, после президентских выборов в России, нежелательными стали европейские организации, наблюдающие за голосованием, затем «Всемирный конгресс украинцев».
В 2020 году, явно в угоду китайским товарищам, в перечень нежелательных вошло сразу семь организаций, активно критикующих власти Китая.
Обострение отношений с Евросоюзом, и особенно с Германией, впервые привело к объявлению нежелательными трех немецких организаций уже в мае этого года. Среди них выделяется многолетняя программа стажировок и взаимных поездок студентов из России и Германии. Поиск нежелательных организаций в сфере образования продолжился запретом американского Бард-колледжа и Оксфордского фонда из Великобритании.
Наказание для нежелательных
Project Media Inc. пока даже нет в списке Минюста. Процедура здесь такова: Генпрокуратура по согласованию с МИДом признает иностранную или международную организацию угрожающей национальной безопасности России и объявляет ее нежелательной. Затем Минюст вносит ее в соответствующий перечень, после чего наступают юридические последствия. Обычно этот лаг составляет несколько дней. За это время банки должны внести организацию в запретный список для любых транзакций, а сама организация — прекратить свою деятельность. Нарушения повлекут санкции: за участие в деятельности нежелательной организации предусмотрена административная ответственность в виде штрафа от 5000 до 15 000 рублей (статья 20.33 КоАП). Причем с июля 2021 года российским гражданам запрещено участие в деятельности нежелательной организации даже за пределами России. То есть условный россиянин не может устроиться на работу в Фонд Сороса в Нью-Йорке без риска попасть под суд у себя дома.
В случае повторного нарушения в течение года после первого штрафа за участие в деятельности нежелательной организации наступает уголовная ответственность (часть 1 статьи 284.1 УК). Такая судебная практика есть. Преступление это средней тяжести, по нему возможно и содержание под стражей, и домашний арест, как это было с Анастасией Шевченко в Ростове-на-Дону. Прокурор просил для нее пять лет колонии, суд назначил четыре года условно, притом что до этого она два года провела под домашним арестом. То есть фактически шесть лет ограничения свободы и поражения в правах.
Руководство деятельностью нежелательной организации в России, а также сбор и перевод денежных средств ей образуют состав преступления сразу, без предварительной административки. Пока прецедентов уголовных дел за это нет. Применительно к «Проекту» под риском уголовного преследования теперь находятся руководители — главред и его заместители, журналисты, авторы колонок, люди, переводящие пожертвования. Строго говоря, даже размещение ссылок на прежние расследования «Проекта» могут быть расценены как участие в деятельности нежелательной организации. По крайней мере, именно за это в основном штрафовали сторонников «Открытой России» — за публикации видео, постов и ссылок с упоминанием организации или с ее символикой. Более того, полицейская и судебная практика идет по пути признания длящимися нарушениями даже ранее размещенные в интернете ссылки на публикации. Другими словами, старые посты и ссылки на публикации «Проекта» в социальных сетях могут стать основанием для протокола за участие в деятельности нежелательной организации. В отличие от Уголовного кодекса КоАП трактует доступность ссылок как продолжение распространения незаконного контента.
Обязанности агентов
Тут нужно напомнить, как развивалось давление на главреда «Проекта» Романа Баданина (признан иноагентом). В 2017 году полиция в Петербурге возбудила уголовное дело о клевете на местного предпринимателя Илью Трабера из-за расследования, опубликованного телеканалом «Дождь» под авторством Баданина. Тогда, после серии допросов, дело затихло, но в конце июня этого года на следующий день после публикации «Проектом» расследования о министре внутренних дел России Владимире Колокольцеве в рамках этого же дела прошла новая серия обысков и допросов. У главреда «Проекта», его заместителя и авторов текста были изъяты компьютеры, их допросили в качестве свидетелей, но каких-либо обвинений предъявлено не было. Интересно, что следственные действия проводились по уголовному делу, срок давности по которому давно истек. После обысков «Проект» продолжил публиковать расследования и спустя две недели был признан угрожающим национальной безопасности, а основные члены его команды — иностранными агентами.
На журналистов, включенных в список агентов, теперь возлагается набор весьма обременительных обязанностей:
С соблюдением этих условий журналисты могут продолжать деятельность, но уже не в рамках «Проекта».
Теоретически из обоих списков можно выйти. Есть практика исключения некоммерческих организаций из перечня иностранных агентов — по прошествии года при условии отсутствия получения иностранных средств. Правда, СМИ-агенты пока не исключались, как и нежелательные организации. Никому не удавалось оспорить ни тот, ни другой статус в судах — они в 100% случаев признавали включение в реестры законным, а процессов таких было уже несколько десятков.
Фактически впервые в России деятельность конкретного СМИ была просто запрещена под угрозой уголовного преследования журналистов в случае продолжения профессиональной деятельности. Вкупе с обысками у главного редактора «Важных историй» Романа Анина, еще одного расследовательского проекта, это выглядит криминализацией целого направления в журналистике. Причем именно расследовательская журналистика в последние годы чуть ли не единственный формат работы СМИ, продолжавший активно развиваться в России.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора
Законопроект о «нежелательных» организациях. Отзыв
Отзыв на законопроект № 662902-6 «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации»
Законопроект (http://asozd2c.duma.gov.ru/addwork/scans.nsf/ID/13B5F06B898140A443257D9D0029B3BE/$FILE/662902-6.PDF?OpenElement ) содержит существенные противоречия с действующим законодательством, в частности, серьезно противоречит Конституции Российской Федерации. В существующем виде он способен серьезно подорвать фундаментальные положения российского правопорядка о компетенции органов государственной власти, правосубъектности, привлечении к публично-правовой ответственности, праве на защиту и др. Полагаю, что его принятие в предлагаемом виде невозможно без серьезной доработки.
1. Законопроект устанавливает, что принятие решения о статусе «организации с нежелательной деятельностью на территории Российской Федерации» возлагается на Генеральную прокуратуру и Министерство иностранных дел, а ведение списка таких организаций- на Министерство юстиции РФ. В соответствии с частью 3 статьи 11 Конституции РФ, «Разграничение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации осуществляется настоящей Конституцией, Федеративным и иными договорами о разграничении предметов ведения и полномочий».
Поскольку речь идет о государственных органах со строго определенной компетенцией, за рамки которой они не вправе выходить, такое предложение должно означать, что соответствующие функции:
1) уже находятся в компетенции Генеральной прокуратуры, Министерства иностранных дел РФ и Министерства юстиции РФ, либо
2) их предлагается дополнить в компетенцию каждого из органов, на которых законопроект возлагает данные функции.
Между тем, ни первое, ни второе в законопроекте не присутствует. В компетенцию каждого из органов государства, которые предлагается включить в процедуру признания организаций с нежелательной деятельностью на территории Российской Федерации», на момент внесения законопроекта ни одна из предлагаемых функций не включена. Более того, само понятие «организации с нежелательной деятельностью» в законе до настоящего времени отсутствует, что вызывает хорошо различимые сложности с тем, чтобы эти функции можно было отнести к уже известным полномочиям указанных органов.
Вопреки этому очевидному «дефициту компетенции» каждого из названных органов государства, законопроект обходит стороной необходимость пополнения компетенции каждого из трех ведомств и не включает нормативные акты об их компетенции в число актов, подлежащих изменению и приведению в соответствие. Между тем, представляется, что только по этой причине он не может быть принят в существующем виде.
2. Предусматривая создание списка организаций с нежелательной деятельностью и помещение туда юридических лиц, законопроект не предусматривает как процедуры, так и самого понятия того, что из списка нежелательных организаций вообще при каких-то обстоятельствах может быть исключено то юридическое лицо, которое туда помещено. Не указаны основания такого исключения, уполномоченные на принятие такого решения органы (Генеральная прокуратура, или Министерство иностранных дел или Министерство юстиции), правовой механизм.
При этом ранее закон «об иностранных агентах», принятый в смежной области и устанавливающий сопоставимые правовые механизмы, повергся критике, в том числе- со стороны Президента РФ, именно по причине того, что механизм исключения из списка иностранных агентов в нем не был предусмотрен. Впоследствии в этот закон потребовалось вносить необходимые изменения. Таким образом, представляется, что для данного законопроекта такая возможность и механизм ее реализации являются не менее необходимыми и должны быть предусмотрены заранее.
3. Проект вносит в законодательство Российской Федерации совершенно новый правовой статус «организации с нежелательной деятельностью».
Следовательно, этот правовой статус должен опираться на какое-то легальное определение, которое должно включать в себя обязательные признаки, которыми могли бы руководствоваться те органы, на которые предлагается возложить установление данного статуса.
Между тем, проект эту задачу не только не решает, но и не пытается решить. По тексту организация с нежелательной деятельностью- это организация, чья деятельность признана нежелательной, что образует замкнутый круг.
То, на основании каких критериев такая деятельность признается нежелательной- этот вопрос оставлен на полное и ничем не ограниченное усмотрение правоприменителя. Сам законопроект ограничивается лишь указанием на то, что это деятельность, «представляющая угрозу обороноспособности или безопасности государства, либо общественному порядку, либо здоровью населения, в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, прав и законных интересов других лиц». Здесь воспроизведен текст общей нормы из части 3 статьи 55 Конституции РФ.
Между тем, воспроизвести эту норму- отнюдь не означает установить основания, по которым статус будет устанавливаться. Как на основании законопроекта Генеральная прокуратура РФ будет определять, например, необходимость признания деятельности организации нежелательной по признаку «в целях защиты прав других лиц»? Какие лица и какие права должны приниматься во внимание, а самое главное- как должна быть установлена сама по себе «необходимость защиты прав и законных интересов других лиц» применительно к деятельности международной или иностранной организации- ничего этого в законопроекте нет. Аналогичный вопрос может быть задан о каждом из тех оснований, которые перенесены в законопроект из части 3 статьи 55 Конституции РФ.
В предлагаемом виде любая информация МВД может быть расценена как основание для признания нежелательной организацией, и именно по той причине, что никаких легальных признаков закон не устанавливает.
Любая некоммерческая организация может быть оценена как ведущая нежелательную деятельность, просто потому, что практическую любую деятельность можно подвести под указанные признаки. Например, религиозные организации (католическая или протестантская церкви, исламские или иудейские религиозные организации и др.), просветительские или образовательные НКО могут быть признаны угрожающими нравственности.
Таким образом, одним из основных методологических и существенных недостатков является отсутствие легального определения предлагаемого статуса, а также установление его необходимых признаков.
4. Сам по себе термин «нежелательная деятельность» сложно признать удачным и определенным. Важно определить его соотношение с понятием «незаконная/ противоправная деятельность». При этом несложно понять, что является противоправной деятельностью: она предусматривает нарушение закона. Исходя из текста законопроекта, «нежелательная деятельность» представляет собой нечто иное. О неопределенности самого понятия указано в п.1 настоящего отзыва.
Но даже более существенное возражение авторам заключается в следующем: если для приобретения данного статуса необходимо установление фактов нарушения закона, то почему используется такой странный термин, как «нежелательная деятельность» вместо внятного «противоправная деятельность»? Если же нарушение закона – совсем не обязательный признак для присвоения этого статуса, то возникает иной вопрос, куда более серьезный: на каком правовом основании могут быть введены санкции, являющиеся максимально тяжелыми мерами публично-правовой ответственности, без установления факта нарушения закона? На этот вопрос нет никакого ответа, и введение мер публично правовой ответственности в виде запрета деятельности, запрет использования банковских счетов и вкладов (то есть ограничения имущественных прав, нарушение неприкосновенности собственности).
В действительности не вызывает никаких сомнений, что для ограничения правосубъектности какого бы то ни было субъекта на территории Российской Федерации требуется установления факта нарушения законов Российской Федерации таким субъектом Иначе речь идет о неправосудных репрессиях для тех, кто закон не нарушал, на основании субъективного и непроверяемого критерия «угрозы».
Принимая во внимание название закона, в который предлагается внести изменения- «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации», следует признать, что вводимые таким законом меры ответственности должны опираться именно на факты нарушений прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации. Вызывает недоумение то, что для установления статуса «организации с нежелательной деятельностью» авторы не указывают ни на какую вообще связь с нарушениями основополагающих прав и свобод человека и граждан Российской Федерации.
5. Не вызывает никаких сомнений то, что законопроектом устанавливается публичная ответственность. Перечислены меры этой ответственности:
— запрет создания (открытия структурных подразделений) и прекращение деятельности созданных ранее
— наступление последствий, установленных законом для тех, кто включен в перечень организаций и физических лиц, в отношении которых
— запрет на распространение информационных материалов
А также запрет на распоряжение банковскими счетами и вкладами и др.
Но при этом законопроект страдает существенной правовой неопределенностью в отношении того, каким образом должна применяться эта публично-правовая ответственность, равно как и в отношении того, за какие именно правонарушения она устанавливается.
5.1. Как было указано выше, понятия и признаков «нежелательной деятельности» в законопроекте не содержится, и он отсылает лишь к норме части 3 статьи 55 Конституции РФ, говоря о действиях, создающих угрозу конституционному строю, обороне страны и безопасности государства, нравственности, здоровью, правам и законным интересам других лиц. Однако такого определения недостаточно для того, чтобы установить и описать состав конституционно-правового правонарушения, за которое наступают тяжелые меры ответственности. Для описания состава правонарушения необходимо указание признаков, по которым будет устанавливаться ответственность: в чем выражаются действия, создающие такую угрозу. В том виде, в котором законопроект предложен, он не может быть применен даже за счет специальных экспертных познаний, так как виды экспертизы, которые бы определяли «угрозы» отсутствуют (исключая технические, такие, как угроза обрушения строительных конструкций).
5.2. Пожалуй, не менее, а может быть и более важно то, что не установлено никакой процедуры действий органов государства по применению предлагаемой ответственности. Из законопроекта не следует, какова должна быть последовательность действий, кто и в каком порядке должен инициировать рассмотрение такого вопроса. Должностные лица какого уровня будут рассматривать вопрос, в какой срок. Никак не разрешен вопрос о том, в чем будет состоять согласование, которое предусмотрено для Министерства иностранных дел, форма и сроки такого согласования.
5.3. Наконец, не сформулировано никаких признаков и требований, которые должны применять к «сведениям и документам» МВД, на основании которых предлагается применять предлагаемые меры ответственности. Из законопроекта можно предположить, что это могут быть абсолютно любого рода сведения, включая любые анонимные сообщения, необоснованные и даже- заведомо ложные доносы, непроверенные и неподтвержденные сообщения полицейских информаторов, не основанные на реальных фактах аналитические обзоры и записки (например, на основании вбросов фальшивых данных в сеть интернет, никем не рецензируемой «народной интернет-энциклопедии Википедия» и т. д.). Иными словами, законопроект не только не устанавливает гарантий законности проверки на относимость и допустимость таких «сведений и документов», как это делают процессуальные кодексы, которыми руководствуются суды. Скорее наоборот, он открывает дорогу любым произвольным действиям.
6. Устанавливая поражение в правах и не предусмотренное законом принудительное прекращение правосубъектности для организаций, которые предполагается включать в список «организаций с нежелательной деятельностью», законопроект при этом не устанавливает никаких гарантий реализации права на защиту, которое гарантируется Конституцией РФ (ст.45, 46 Конституции РФ).
Допуская полное прекращение правосубъектности на основании внесудебных процедур, что само по себе- довольно серьезный откат назад для правовой системы, установившей в качестве основного способа рассмотрения дел такого рода именно судебный, проект не предусматривает не только возможности обжалования таких решений в суд и не устанавливает для этого каких-либо оснований, процедур, сроков и других правил.
7. Более этого, проект не предусматривает даже соблюдение самых минимальных элементов права на защиту, которые рассматриваются как незыблемые в Российской Федерации (как в нормах законов, так и позициях Конституционного Суда РФ): информирование организации о том, что в ее отношении рассматривается вопрос о включении в список нежелательных, направление ей копий тех сведений и документов, которые стали основанием для этого (можно было бы написать- стали основанием для возбуждения производства, но, к сожалению, в законопроекте не идет речь ни о каком официальном производстве по делу), извещение ее о времени и месте рассмотрения этого вопроса, обеспечения представителю организации возможности присутствовать при рассмотрении, заявлять какие-либо ходатайства, оценивать рассматриваемые сведений и документы, представлять свои доказательства и возражения на них.
Исходя из текста проекта, организация не только не получит текста вынесенного решения, но и узнает о том, что она включена в список нежелательных только после того, как Министерство юстиции РФ уже внесет ее в список, находящийся в сети Интернет. Однако это также существенно подрывает право на защиту. Без получения текста решения организация фактически ограничивается в возможности его обжаловать, равно как и установить, что стало причиной для принятия такого решения. Возможности получить доступ к тексту решения и материалам, на которых он основывается, законопроект не содержит.
Представляется, что включения таких правил в закон, причем такой, который посвящен «нарушению основополагающих прав и свобод», не является справедливым и правильным. Необходимо установление возможности реализовать право на защиту для такой организации.
8. Законопроект оперирует правовыми категориями, которые отсутствуют в российском законодательстве, и при этом не устанавливает, в чем они выражаются и каким образом подлежат реализации.
Речь идет, в частности, о прекращении деятельности структурных подразделений соответствующих организаций на территории Российской Федерации. В гражданском законодательстве России не установлены правовые механизмы для такого прекращения, иным образом, нежели по решению создавшего их юридического лица, однако порядок воплощения таких последствий в жизнь проект не устанавливает.
9. Является очевидно неправосудным и явно несправедливым распространение последствий, установленных для субъектов, причастных к экстремистской и террористической деятельности при том, что ни экстремистская, ни террористическая деятельность в отношении таких организаций не установлена, так как это не входит в состав понятия «нежелательная деятельности», и само понятие «нежелательная деятельность» также отсутствует. Но если для обвинений в экстремистской или террористической деятельности существуют четкие гарантии соблюдения права на защиту от необоснованного обвинения, то в данном случае, при полном тождестве последствий, также полностью отсутствует возможность реализовать свое право на защиту.
11. Предлагаемый состав правонарушения по ст. 20.33 Кодекса РФ об административных правонарушениях не позволяет установить, в чем состоит «Организация деятельности» такой нежелательной организации.
Особые нарекания вызывает часть 2 предлагаемой статьи 20.33 Кодекса об административных правонарушениях РФ, устанавливая ответственность за получение денежных средств и иного имущества от «нежелательных» организаций.
Для установления такого правила в законопроекте не разрешен практически важный вопрос о том, что вообще следует понимать под предлагаемым термином «получение денежных средств и иного имущества от международных и иностранных организаций».
Во-первых, необходимо точное определение того, что понимается под «получением» (денег и имущества). Авторами законопроекта избран довольно неудачный термин, который не имеет никакого юридического содержания и относится одновременно к совершенно различным, противоположным друг другу правовым ситуациям.
1) К «поступлению», очевидно, следует отнести передачу средств в качестве пожертвования (гранта) на определенные цели от перечисленных выше субъектов, и, судя по тексту пояснительной записки и общей направленности законодательства последнего времени (в частности, сравнимым является введение в ФЗ «О некоммерческих организациях» правового статуса «иностранный агент»), законом вводится нечто вроде презумпции, или, как минимум, узаконенного «подозрения» вредоносности таких поступлений. Иными словами, когда средства «даются» на деятельность, которая в итоге, как ожидается и предполагается, становится экстремистской или террористической.
2) Но к «поступлению» денег и иного имущества также относится и движение их в рамках исполнения взаимных обязательств. Купить товар- значит, получить его, то есть по договору купли-продажи произойдет «поступление имущества». А если продать товар- то произойдет «поступление денежных средств».
В тексте предлагаемой новой редакции законопроекта нет никаких указаний на то, что «поступления» в рамках исполнения договоров подлежат исключению из случаев административной или уголовной ответственности. Продав что-либо иностранному юридическому лицу или гражданину, либо купив что-либо у них, любой субъект в России напрямую рискует попасть под действие предусматриваемых законопроектом мер ответственности.
Даже адвокат, которого такая организация пожелает нанять, чтобы защитить свои права, при получении гонорара за свои услуги станет субъектом ответственности по части 2 статьи 20.33 КоАП РФ. Это означает, что после вынесения такого решения (без уведомления организации и возможности ею защищать свои права), она окажется без возможности какой-либо защиты своих прав и в дальнейшем: не сможет нанять адвоката, чтобы должным образом «прекратить деятельности своих структурных подразделений, обеспечить выполнение право работников и пр.
Равно и сами работники структурных подразделений, граждане России, получая заработанные ими средства в этом структурном подразделении, или гонорары по гражданско-правовым договорам, также становятся субъектами ответственности со штрафом до 10 000 рублей, просто потому, что они реализуют свое право на получение заработной платы или выплат по гражданско-правому обязательству. А получение гонорара или заработной платы, разделенных на части (например, если сразу все выплатить окажется невозможным), они станут субъектами уголовной ответственности по предлагаемой статье 284 прим.1 УК РФ. Сюда попадут и уборщицы офисов, и арендодатели помещений, и т.д.
Вряд ли авторы преследовали именно такие цели и вряд ли эти последствия является правомерными.
Таким образом, для того, чтобы сохранить цель и направленность проекта, и отсечь неоправданно широкое использование заложенных в него тезисов, текст законопроекта нуждается по меньшей мере в существенной редакционной корректуре. Необходимо разграничение компетенции, установление механизмов реализации предлагаемых мер, возможности обеспечения права на защиту, исключения несправедливых составов правонарушений, оговорка о том, что поступления денег и имущества должны быть безвозмездными и не в рамках исполнения обычных хозяйственных сделок, либо прямо предусмотреть, что поступления должны иметь место по договорам пожертвования и иным сделкам, не предусматривающим встречного эквивалентного имущественного предоставления и т.д.