Что значит на глаголы рифмовать
Глагольная рифма
М. Л. Гаспаров, Т. В. Скулачева
Глагольная рифма и синтаксис стихотворной строки
1. Стих состоит из слов. Подбор и расположение слов в стихе определяются тремя факторами, которых нет в нестихотворной речи, — метром, ритмом и рифмой. Метр (в том виде, в каком он существует в русском силлабо-тоническом стихосложении, в частности, в ямбе) — это значит, что все ударения неодносложных слов (фонологические, смыслоразличительные) должны приходиться только на определенные слоги в строке, называемые сильными (икты), а на последний из них — обязательно. Ритм (в том виде, в каком он выявлен в большинстве исследованных стихосложений мира) — это значит, что более длинные слова оттягиваются к концу стихотворной строки: так называемый «принцип центробежности» (термин, предложенный исследователями финской народной силлабики). Для русского ямба и хорея это значит, что на конце строки (на предпоследнем икте, потому что последний всегда ударен) оказывается больше всего пропусков ударений, и затем такие слабоударные икты чередуются через один от конца к началу, все менее заметно: так называемый «закон регрессивной акцентной диссимиляции» (термин К.Ф. Тарановского). Наконец, рифма — это значит, что в стихах, концы которых скреплены рифмующими созвучиями, к этим концам тяготеют такие слова, которые имеют в языке как можно больше созвучных окончаний.
Ритм и рифма определяют, таким образом, формальные тенденции подбора слов на определенных местах строки: «более длинные», «имеющие больше созвучных окончаний». Но это уже частично определяет и их грамматические характеристики.
«Длинные слова» для русского языка — это прежде всего слова «пиррихиеобразующие» (термин М.А. Красноперовой), т. е. имеющие в начале и / или конце два или более безударных слогов: такое слово, попадая в ямб или хорей, своим безударным краем неминуемо делает безударным соседний икт. Такими длинными словами в русском языке являются преимущественно три главные части речи: существительные, прилагательные, глаголы.
При этом в существительных длинные безударные зачины слов и длинные безударные окончания встречаются одинаково часто; в прилагательных преобладают длинные окончания (за счет суффиксов: красный, красная, красненькая), а в глаголах длинные зачины (за счет приставок: бежать, побежать, перебежать, не перебежать) [Гаспаров 1984]. Это значит, например следующее. При пропуске ударения на икте в ямбе или хорее возникает 3-сложный междуударный интервал. В зависимости от положения словораздела он может разделяться между концом предыдущего и началом следующего слова следующим образом: 0+3, 1+2, 2+1, 3+0 слогов. В первых двух случаях преобладает длинный зачин второго слова; оно, следовательно, стремится быть глаголом, а стало быть, иметь своим предыдущим словом существительное (в качестве дополнения, обстоятельства, подлежащего) или наречие: И чудеса подозревал, Младое сердце искушал, Старушке Ленский отвечал, Владимир сухо отвечал. Во вторых двух случаях преобладает длинное окончание первого слова; оно, следовательно, стремится быть прилагательным, а стало быть, иметь последующим словом определяемое существительное: Любви приманчивый фиал, Я сквозь магический кристалл, Перекрахмаленный нахал. Так между прилагательным и глаголом идет борьба за господство над междуударным интервалом, а тем самым за синтаксическую конструкцию этого места в строке.
2. В пушкинском «Евгении Онегине» (не считая писем Татьяны и Онегина и «Путешествия»), 2886 мужских рифмослов. Они составляют 159 рифмических гнезд. Мы перечислим их от самых емких по числу строк к самым скудным. Все рифмы — парные, поэтому число рифмослов в каждом гнезде должно быть четным. Если этого нет, значит рифма была неточной, и слова рифмической пары разошлись по разным гнездам («на стекле — О да Е», «колеи — земли», «плоды — мечты», «тебя — меня»).
Выразим в процентах, во-первых, соотношение 1-, 2-, 3- и 4- сложных слов в каждом гнезде, и во-вторых, соотношение отдельных частей речи в них. Обозначения: С(существительные в) и(менительном и в) к(освенных падежах), П(рилагательные в) п(олной и) к(раткой форме), Г(лагол), Н(аречие), М(естоимения) л(ичные и) п(ритяжательные), пр(очие).
1 2 3 4 Си Ск Пп Пк Г Н Мл Мп пр.
Начнем с самой маленькой и простой группы — с 4-сложным глаголом. 5 из них (50%) образуют простейший стих, двухсловный (так называемая VI ритмическая форма) — процент очень высокий: несомненно, ради симметрии двух 4-сложных слов: Где Рафаель живописал, Сей Геллеспонт переплывал, Кто колдуна перепугал?, И чудеса подозревал, Уж не тебя ль изображал. В первой строке существительное и глагол соотносятся как сказуемое и подлежащее (обозначаем СГ), в остальных существительное (или заменяющее его местоимение) и глагол соотносятся как сказуемое и подчиненное слово, прямое дополнение (обозначаем сГ).
Остальные 5 стихов образуют основной тип строки, трехсловный (так называемая IV ритмическая форма). Все они развивают структуру сГ “сказуемое и подчиненное слово” (дополнение, обстоятельство), лишь осложняя ее а) прилагательным (или притяжательным местоимением) к подчиненному слову: Я время то воспоминал, Он время то воспоминал (обозначаем сп Г, пробел означает, что между смежными словами «то» и «воспоминал» синтаксической связи нет; мы выделяем эти строки из «Кавказского пленника», I, и «Разговора книгопродавца…», потому что они почти формально повторяют друг друга — с этим мы еще встретимся), В пустынной мгле нарисовал (обозначаем псГ, синтаксическая связь между смежными словами — всюду); б) наречием к глаголу, Для вас я вновь перемешал (обозначаем с нГ); в) произвольным вставным словом, Всю ночь, увы! понтировал (обозначаем с х Г).
Таким образом, из 10 строк 9 строятся по уловимым правилам синтаксического распространения, и только 1 (10%) ускользает от классификации. Почти то же мы увидим и на более широком материале.
4. Переходим к следующей группе — с 3-сложным глаголом на конце (151 строка). Из них двухсловными, VI ритмической формы, будут уже только 19 (13%). Из них две (10,5%) могут считаться чисто-глагольными: И откормил и обокрал (Г-Г, черточка означает сочинительную связь), Не унывая, открывал (дГ, с деепричастием). Две (10,5%) образуют сочетание подлежащего со сказуемым (СГ): Кий на бильярде отдыхал, Меч богатырский засверкал. Примечательно, что подлежащее находится в той части первого метрического слова, которая приходится на слабом слоге; приходись оно на икт, *Булат могучий засверкал, стих считался бы трехсловным, IV ритмической формой. Семь строк (37%) образуют сочетание глагола с подчиненным существительным (дополнением) (сГ): Он провиденье искушал, Он вдохновенье презирал (броское клише-параллелизм в «Демоне» 1823), Всяк переправу охранял, С негодованьем отказал и пр. Восемь строк (42%) образуют сочетание глагола с подчиненным наречием (нГ) — до сих пор в двухсловных стихах мы этого не видели: Я безмятежно расцветал, Я безотрадно испытал, Он простодушно обнажал, И равнодушно пировал и пр.: намечающиеся клише уловимы слухом. В 5 из этих 8 строк незаметно присутствует и подлежащее (Я…, Он…), но так как оно на безударной метрической позиции, то в счет слов не входит.
Эти исходные двухсловные конструкции СГ и сГ (не забудем, вторая в 3,5 раза чаще первой) подвергаются синтаксическому разворачиванию в остальных 132 трехсловных стихах IV ритмической формы (87%). Третья конструкция, нГ, непосредственному разворачиванию не поддается (к наречию подчиненных слов почти не существует) и о ней говорить придется немного.
Первая из исходных конструкций, «подлежащее-сказуемое», СГ, проще всего разворачивается (а) путем раздвоения или удвоения подлежащего: Владимир-Солнце пировал (С=СГ), Чтоб муж иль свет не угадал (С-СГ). Но возможности здесь ограничены, только эти 2 строки и имеются в нашем материале (1,5% от 132).
(б) Следующий способ — расширение существительного прилагательным или притяжательным местоимение. Здесь возможен как обратный порядок слов, СП Г (Татарин буйный пировал, Помещик новый прискакал, Казак усталый задремал…), так и прямой ПСГ (Где мирный ангел обитал, Какой-то демон обладал, Уж мой Онегин поскакал…). Оба варианта употреблены по 6 раз (по 4,5%, всего 9% от 132); но можно заметить, что обратный порядок чаще в стихах до 1824, а прямой — начиная с 1824 г.
(в) Следующий способ — расширение глагола зависимыми существительными или заменяющими их местоимениями. Подчиненное существительное может предшествовать паре СГ, образуя конструкцию с СГ (По зале шепот пробежал, По сердцу пламень пробежал, Старушке Ленский отвечал, Стамбулу русский указал…) — 8 случаев (6%), — или может вклиниваться в эту пару, образуя конструкцию С сГ (Зарецкий жернов осуждал, Сам царь Иуду утешал, А князь тем ядом напитал, Уж он меня не узнавал…) — 7 случаев (5,5%). Как кажется, интонационно это означает, что начальное слово, синтаксически отбитое от остальных — дополнение или обстоятельство в первом случае, подлежащее во втором случае — получает сильное семантическое ударение, и первая, слабоударная стопа семантически уравнивается со второй, сильноударной: средство семантического выравнивания строки, характерного для Пушкина [Гаспаров 1995].
(г) Следующий способ — расширение глагола зависимыми наречиями. Они тоже могут предшествовать паре СГ, образуя конструкцию н СГ (Еще забор не заграждал, Еще никто не открывал…), или вклиниваться в эту пару, образуя конструкцию С нГ (Владимир сухо отвечал, Владимир тут же начертал…). Каждая конструкция употреблена по 3 раза (в первом случае — наречия очень десемантизированные, приближающиеся к частицам, во втором случае — наречия полнозначные), всего 6 раз (4,5%).
(д) Наконец, вне отчетливых комбинаций остаются еще 10 строк: Когда луч молний озарял (х СГ, с союзом), Клевать их ворон прилетал (г СГ, с глаголом-обстоятельством), формульная пара Так я, бывало, воспевал (1817) и Так я, беспечен, воспевал («Онегин», I, 57), и при них еще Казалось, ангел почивал; далее, Мазепа молча скрежетал (С дГ, где деепричастие близко к наречию), три случая с заменами существительного (И все несчастный тосковал, н ПС, И, сонный, слезы проливал, П сГ, и ясное только из контекста Гирей с моими сочетал, С пГ); ср. также на границе придаточного предложения О ты, который сочетал (С/пГ). На эти случаи приходится еще 7,5% от 132 строк, а всего на развертывание пары СГ, «подлежащее-сказуемое» — 45 строк, 34%.
Вторая из исходных конструкций, сГ, сочетание глагола с подчиненным ему существительным (или заменяющим его местоимением), может быть развернута в трехсловие всеми аналогичными способами.
(а) Простейшее удвоение подчиненного существительного (с-сГ) — 4 раза (3% от 132 строк): В нем кровь и мысли волновал, И нос и плечи подымал, На грусть и скуку променял, Умом и страстью побеждал: два прямые дополнения, два косвенные.
(б) Расширение подчиненного существительного прилагательным или притяжательным местоимением. Обратный порядок слов, сп Г встречается 8 раз (6%): Сатиру злую написал, Брегов противных достигал, На сечу грозну вызывал, В мечтах небесных рисовал, В речах неясных намекал (клише!) и пр. Прямой порядок слов, псГ, на этот раз более, чем вдвое чаще — 20 раз (15%): Младое сердце искушал, Высокий жребий указал, С спокойным сердцем ожидал, За их здоровье выпивал, Я в черных книгах отыскал (ср. ниже: В архивах ада отыскал) и пр.; сюда же мы отнесли В пяти саженях попадал. Так как дополнения и обстоятельства перед сказуемым уже образуют по большей части обратный порядок слов, то дополнительно его усиливать инверсией определяемого и определения, по-видимому, излишне.
Расширение подчиненного существительного может производиться не только согласованным, но и несогласованным определением, посредством существительного. (Такое существительное, подчиненное другому существительному, будем обозначать с.) Такие конструкции 7 раз имеют обычный порядок слов, сс. Г (Поля сраженья оглашал, Из мрака ссылки завещал, В архивах ада отыскал…) и только 2 раза — обратный, с. сГ (Свободы песню запевал, К трудам охоту сочетал). Всего — 9 случаев (7% от 132 строк).
(в) Расширение глагола еще одним подчиненным существительным или заменяющим его местоимением: конструкция с сГ. Если это два дополнения, то прямое стремится стать ближе к глаголу, чем косвенное (Пред ним Мазепу называл, В гостях улыбку возбуждал, И с ними гибель разослал и пр. — 5 раз; И взоры в землю опускал и пр. — только 2 раза); если это косвенные дополнения и обстоятельства, то никаких тенденций в расположении не просматривается (Во ставке ночью пировал, И в поле перстом указал, К царю, по долгу отсылал и пр. — 7 раз). Всего 14 случаев (10,5%).
(г) Расширение глагола наречиями предпочитает ставить наречие впереди сочетания сГ (н сГ, 10 случаев: Стремглав по почте поскакал, Но поздно русских разгадал, Легко мазурку танцевал, И вчуже чувство уважал и пр.) и заметно реже — вклинивать его в середину сочетания (с нГ, 6 случаев: И друга нежно обнимал, Меня внезапно поражал, Иных он очень отличал и пр.). Всего 16 случаев (12% от 132).
(д) Несколько строк, не поддающихся систематизации, перечислим полностью; большинство их имеет внутри сильный синтаксический раздел (отсекающий вставное слово, оборот, придаточное предложение и пр.): Тебе я полну наливал, Со страха скорчась, обмирал, И весь как лист он трепетал, С тех пор как жив не забывал, Бывало, музу призывал, Блажен, кто с нею сочетал, Ручей, где в полдень отдыхал. Всего 7 случаев (5,5%). А всего на развертывание структуры сГ, «глагол с подчиненным существительным», приходится 59% трехсловных строк.
Наконец, последняя из исходных структур, нГ, «глагол с подчиненным наречием», тоже способна на некоторые вариации: раздвоение наречия (н=нГ: Я сладко-сладко задремал), добавление подподчиненных наречий (ннГ: Еще не ясно различал, И даже ясно понимал), добавление равноправного наречия (н нГ: Впервые смутно познавал). Это — 4 случая (3%).
Реже, чем другие части речи, но удваиваться (даже утраиваться) может и сам глагол. В нашем материале есть еще пять строк с повторением глаголов: сочинительным (Страдал, любил и проклинал; Взял карты, молча стасовал — где «взял карты» есть одно фонетическое слово; И руку жмет — и запылал) и подчинительным (Сегодня быть он обещал, Смирить надолго обещал). Это дает еще 5 случаев, 4%.
Таким образом, если в немногочисленных двухсловных строках (VI формы), кончающихся на 3-сложный глагол, пропорции между структурами типа ГГ: СГ: сГ: нГ были приблизительно 10:10:37:42%, то в трехсловных строках (IV формы) пропорции между расширенными производными этих структур — приблизительно 4:34:59:3%. На первом месте по способности к синтаксическому развертыванию стоят структуры сГ (с подчинительными глагольными связями), затем СГ (с предикативными и атрибутивными связями), затем остальные. Дополнительный показатель этого вот какой. В нашем наборе 151 строк, кончающихся на 3-сложный глагол, содержится 249 межсловесных синтаксических связей (только внутри строк!). Из них связи ГГ и Гг составляют 4%, СГ — 16% (предикативные), сГ — 45% и нГ — 16% (остальные приглагольные), ПС — 15% и Сс — 4% (атрибутивные). К сожалению, мы пока не имеем сравнительных данных по прозе. В дальнейшем, конечно, связи сГ предстоит дифференцировать на связи прямыми, косвенными дополнениями и обстоятельствами.
5. Переходим к следующей группе материала — 118 строкам с 2-сложными глаголами на конце. Из них 9 являются двухсловными (форма VI), 109 трехсложными (8 — ритмическая форма II, «И потаенный меч достал»; 7 — форма III, «Онегин обо всем молчал»; остальные — форма IV, как выше) и 45 четырехсложными (форма I, «Я день и ночь над ним дрожал»). Это потому, что 2-сложный глагол не является длинным, пиррихиеобразующим словом, и ударение на 3-м слоге с конца может не только пропускаться (как мы видели в VI и IV формах), но и присутствовать (как во II, III и I формах). Спрашивается, как это повлияет на синтаксис рифмы.
Двухсловных строк (форма VI), как сказано, 9. Из них две образованы двумя глаголами (Г-Г: Он возвратился и попал, Мог изъясняться и писал), четыре — большая часть, как и прежде — глаголом с подчиненным существительным (сГ: Ты никому там не мешал, А Цицерона не читал, И ожиданием страдал, Как над Виргилием дремал), один — глаголом с наречием (нГ: И уж заранее зевал), и два — стыком разных предложений (Ни Альбиона, где искал, Не за себя. Он не слыхал). Трехсловные формы, числом 64, как и раньше, представляют собой разворачивание двухсловных.
Первый исходный тип, глагольный Г-Г, представлен 6 строками (9% от 64): 4 раза к паре глаголов спереди прирастает подлежащее (СГ-Г: Злой дух тревожил и смущал, И ветер бился и летал, Никто не ведал, не слыхал, Я с криком вырвался, бежал), 2 раза в середину вклинивается подчиненное существительное (Г-сГ, Наполнил, в воздухе пропал и — на стыке предложений — Гс/Г, Клонились к осени. Дышал).
Второй исходный тип (в двухсловиях отсутствовавший), СГ, разворачивается, во-первых, за счет расширения существительного-подлежащего прилагательным-определением, с инверсией, СП Г: Елень испуганный искал, И час торжественный настал!, И витязь пасмурный шептал, всего 3 строки (4,5% от 64). Во-вторых, за счет расширения глагола зависимым существительным или деепричастием в начале словосочетания, с СГ (Но о Марии ты молчал), д СГ (Не предузнав, уж ты мечтал) и, на стыке с придаточным предложением, с/СГ (И место, где потоп играл, В долине, где Руслан лежал), 4 строки (6%). В-третьих, за счет расширения глагола в середине словосочетания — зависимым существительным (С сГ: Наш витязь с жадностью внимал, И чтобы дождь в окно стучал, Онегин обо всем молчал и пр.) или наречием (С нГ: Как Сади некогда сказал), всего 6 строк (9%). Вне отчетливых комбинаций остаются еще 2 строки с рубежами вводных слов и придаточных предложений: Но я бы, кажется, желал и Туда, где дед ваш не бывал (3%).
Третий исходный тип, сГ, разворачивается прежде всего расширением подчиненного существительного с помощью прилагательного-определения. Прямой и инверсионный порядок слов встречаются при этом, в отличие от прежнего, с почти одинаковой частотой: прямой (псГ: Он в бранном пламени скакал, С тяжелым топотом скакал, Над адской бездною летал, И потаенный меч достал и пр.) — 9 строк (14%), инверсированный (сп Г: Я слово смелое сказал, Я строфы первые читал, На деву страстную взирал, На духа чистого взирал, Рукой рассеянной бряцал, Главой поникшею сиял и пр.) — 11 строк, да еще 1 строка (только!) с несогласованным определением сс.Г (Устав наездника читал): всего 12 строк (19%). Именно в таких строчках, как Елень испуганный скакал или Главой поникшею сиял, видно, как прилагательные с их длинными окончаниями стремятся завладеть пространством, освободившимся при укорочении глагола; но напор их невелик, и они охотно делятся им с существительными вроде Над адской бездною летал.
Расширение глагола вторым подчиненным существительным, (с сГ И в руки шкиперу попал, Над ней он голову ломал, Он на руках меня держал), употреблено всего 3 раза (4,5%), расширение глагола наречием (н сГ: Прилежно юноше внимал, И наконец от них отстал и пр., 4 раза; с нГ: Ему бессмысленно внимал, И книжку поутру читал и пр., 3 раза) — как и в прежнем материале, чаще, 7 раз (11%).
Несколько строк и в этом типе, как обычно, не поддаются классификации — в частности, перебитые вставными словами и оборотами: Уж за рекой, дымясь, пылал, Молве, казалось, не внимал, И, мнится, с ужасом читал, И, признаюсь, от них бежал, Тогда ль, кк розами венчал — всего 5 случаев (8%).
Четвертый исходный тип, нГ, практически не получает развертывания в трехсловиях. Лишь условно к нему можно отнести 2 строки (3%), осложненные вопросительными словами: И как несчастливо играл! Теперь ужель их не узнал?
Наконец, 5 строк (8%) не удается отнести без натяжек ни к одному типу: почти все они находятся на стыках оборотов и предложений и иногда бессмысленны, потому что согласуемые слова остаются за их пределами. Это Подняв несчастную, сказал, Скажи, когда ты не скучал, (День) Давно предвиденный, настал, Какое б в сердце ни читал (…мечтанье), (мурлыкал: Benedetta) Иль Idol mio, и ронял (в огонь …журнал).
Распределение четырех типов по трехсловиям в строках, оканчивающихся на 2-сложный глагол, получается таково: ГГ, Гг: СГ: сГ: нг: пр. = 9:24:56:3:8. Это почти то же, что в строках, оканчивавшихся на 3-сложный глагол (4:39:59:3). Распределение межсловесных связей внутри всего корпуса строк (всего 118 бесспорных связей): ГГ — 8%, СГ — 18, сГ — 43, нГ — 10, пС — 20, Сс — 1%. Тоже сходство почти полное.
В заключение — лишь несколько замечаний об остальных, 45 четырехсловных строках, кончающихся 2-сложным глаголом. Строение четырехсловных строк слишком сложно, слишком многовариантно, чтобы можно было на этом малом материале наметить его схематику. Бросаются в глаза лишь некоторые факты. 1) Конечный глагол почти всегда находится в контактной синтаксической связи с предыдущим словом — это следствие общего правила, что строки в стихе и колоны в прозе синтаксически крепче связаны к концу. Нарушений (И дико взгляд его сверкал) — только 4. 2) Это предыдущее слово, с которым связан глагол, — существительное (10 раз) или, чаще, заменяющее его местоимение (23 раза): строка стремится к концу облегчиться от полновесных слов, Уже душистый чай бежал появляется в 2,5 раз реже, чем Как труп, в пустыне я лежал. 3) Это предыдущее слово, с которым связан глагол, в 19 случаях является его подлежащим (Как труп, в пустыне я лежал) и немного реже, в 14 случаях, подчиненным ему существительным или местоимением (И Бога глас ко мне воззвал). Доля полновесных существительных немного больше среди подлежащих (38%), чем среди подчиненных слов (21%). 4) Доля подлежащих (как вообще, так и выраженных существительными) в первой и второй половине четырехсловных строк приблизительно равная. 5) Способ развертывания синтаксической структуры, насколько можно судить по выборке в 25 строк (без оборотов, придаточных предложений и пр.), комбинирует способы развертывания СГ и сГ в трехсловия: ядром является пара «подлежащее-сказуемое», подлежащее обрастает прилагательными, сказуемое — подчиненными существительными (иногда с прилагательными) и наречиями, и так заполняются все 4 позиции в строке.
6. Последняя группа нашего материала — 19 строк, кончающиеся 1-сложными глаголами (гнал, дал, ждал, знал, пал, спал, стал). Из них 8 — трехсловные и 11 четырехсловные (чем короче последнее слово, тем больше простора для трех слов внутри). Из 8 трехсловий два построены на основе Г-Г (Скрывался и Наины ждал, Вот отошел, вот боком стал), четыре на сГ (с инвертированными прилагательными, чьи длинные окончания заполняют безударный интервал: Возврата солнечного ждал, Гнезда надежного не знал, Он клятвы страшные мне дал, ср. В беспечной юности я знал), одно то ли на СГ, то ли на сГ (Кто на тебе со славой пал?), одно на нГ (Давно нетерпеливо ждал). Для комментариев этот материал слишком мал. Из 11 четырехсловных строк большинство содержит вводные слова, обороты и стыки предложений (Блаженней тот, кто их не знал, Вскипела кровь. Он мрачен стал) и тоже неудобны для анализа.
Такова наша попытка определить основные синтаксические структуры в стихах, кончающихся на глагол, и сравнительную предпочтительность их вариантов. Обнаруженные закономерности окажутся случайными или характерными, когда можно будет сопоставить сравнительный материал (по другим поэтам 4-ст. ямба; по 5-ст. ямбу и т. п.: по 3-ст. амфибрахию, размеру того же слогового объема, но с другим ритмом; и, конечно, по прозе). Кроме того, нужно будет дифференцировать существительные, прилагательные и заменяющие их личные и притяжательные местоимения, чего мы в нашем первом приближении не делали. Тогда, может быть, мы приблизимся к решению вопроса: насколько сеть словоразделов в стихе является порождением языка вообще и насколько — конкретных конструкций, диктуемых устойчивыми словосочетаниями.
Глагольная рифма. За и против.
Мила-Я!
Многорукая мама
Скажите какому-нибудь поэту волшебное словосочетание «глагольная рифма», и тот тут же скривится. Примените глагольную рифму в стихе, и вас тут же запишут в безнадежные графоманы.
«Как весенней теплою порою
Из-под утренней белой зорюшки
Что из лесу из лесу из дремучего
Выходила медведиха
Со милыми детушками медвежатами
Погулять посмотреть себя показать. «
В поэзии же, начиная с периода символизма, белый стих и верлибр встречался в творчестве почти каждого поэта.
Увлечение восточной поэзией тоже не является выходом, потому что, во-первых, восточная поэзия старше русской, во-вторых примитивней по форме, в-третьих не подходит русскому менталитету.
Это решение опасно, потому как начинающему поэту кажется, что творить в данных формах легче, нежели в традиционных. В итоге сейчас в Рулинете наблюдается засилье текстов прячущихся под вывеской «стихи», и при том совершенно не являющихся поэзией. Безусловно, белый стих и верлибр являются одними из наиважнейших завоеваний прошлого, они должны существовать и будут, но творить в данных формах с правом называть написанное поэзией способен лишь поэт состоявшийся, имеющий в арсенале огромное количество наработок и технических приемов.
Здесь необходимо сказать несколько слов о псевдопоэтах, ибо поддержка и распространение многих поэтических клише идет как раз из их кишащего болота. Тысячи авторов, совершенно далеких от поэзии, не способных ни «сыграть ноктюрна на флейте водосточных труб», ни «бряцать по лире вдохновенной», но при том желающие писать и быть читаемыми, вынуждены садиться за филологические тома, вычитывая там нелепые правила и условности, коих никогда не терпела поэзия. Распространяя их посредством Рулинета, ссылаясь на «авторитетные мнения», каждый вносит свою долю в попахивающий ком клише. Некоторые утверждают, что так авторы учатся писать хорошие стихи, совершенно забывая, что научиться поэзии невозможно (слова «талант от Бога» актуальны в любой сфере человеческой деятельности). Молодому таланту достаточно прочесть стихи Маяковского, Блока или Бродского, чтобы понять, как писать не нужно. Точнее даже не понять, а утвердиться в своем мнении. Прочим не поможет ни критика, ни многотомники. «Авторитетных мнений» для поэта нет и быть не может. Каждый поэт тем и хорош, что самобытен и самодостаточен.
Особенно нелепой сложившаяся ситуация выглядит, когда поэты, рьяно протестующие против «глагольных рифм» в описанном выше понимании, совершенно спокойно используют их же в качестве внутренних.
«Глаза наслезнённые бочками выкачу. Дайте о ребра опереться.
Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу. «
Как Маяковскому, не используя глаголов, до последней извилины дать понять читателю перевозбуждение, всю нервозность своего героя? Герой Маяковского кричит, герой готов действовать. Но давайте переставим слова, дабы удовлетворить «критика», получим:
«Выкачу глаза наслезненные бочками» или «Глаза выкачу наслезненные бочками»
Многие бы одобрили, только вот кричать герой перестал, стал пассивен. Герой стал похож на плачущего от обиды мальчика.
Не спорю, рифмы вроде «был-любил» заезжены «до нельзя». Но разве это повод отказываться от гигантского и столь аппетитного куска русского языка, как глаголы?!
Не стоит забывать о внутренних рифмах, те же избитые глагольные рифмы, вшитые в тело стиха, усиливают, украшают его звучание.
Примеров можно привести множество, но цель данной статьи не в создании пособия по применению глагольной рифмы, данная статья, скорее, попытка переосмыслить, попытка подтолкнуть поэтов к тщательному обдумыванию клише, которые так легко воспринимаются многими на веру.