Что значит красная зона при коронавирусе для города
Не ковид опасен, а то, что происходит в «красных зонах»: Профессор Гундаров возмущен организацией лечения больных
25 ноября 2021, 16:40 — Общественная служба новостей — ОСН Главврачи ковидных госпиталей предложили противникам принудительной вакцинации посетить «красные зоны». Там действительно творится невообразимое: люди умирают, но причина этому не коронавирус, а неправильная организация, заявил …
Главврачи ковидных госпиталей предложили противникам принудительной вакцинации посетить «красные зоны». Там действительно творится невообразимое: люди умирают, но причина этому не коронавирус, а неправильная организация, заявил Общественной службе новостей доктор медицинских наук, профессор, специалист в области эпидемиологии и медицинской статистики Игорь Гундаров.
Эпидемиолог высмеял предложение главврачей посетить «красные зоны». По мнению Гундарова, это совершенно неправильно организованные учреждения, представляющие опасность для больных.
«Я принимал участие в создании Независимой ассоциации врачей. Им говорят: идите посмотрите, что творится в “красной зоне”. А врачи отвечают: да мы только что оттуда, мы там работаем. Что они пугают “красной зоной”? Не ковид опасен, а то, что происходит в “красных зонах”. Почитайте отчеты того самого главврача Коммунарки Проценко, он сам не понимает, что говорит. Он приводит цифры: 27% поступивших больных умирают в первые три дня. А остальные умирают уже находясь в стационаре. Отчего они умирают? Не от коронавируса, а от сепсиса. И Проценко сам дает таблицу, где на первом месте (42%) причиной смерти стоит клебсиелла – опаснейшая бактерия. Поэтому умирают не от ковида, а от внутрибольничной инфекции. А сепсис вызван тем, что туда, в эти общие бараки, направляют и больных, и не больных, и с подозрением на инфекцию. В результате инфекции смешиваются и люди умирают от внутрибольничного заражения», – подчеркнул Игорь Гундаров.
Кроме того, для лечения ковидных больных привлекаются врачи, ранее не имевшие дело с инфекциями. Порой под госпитали перепрофилируются детские больницы и роддома, а оставшийся персонал принимает лечить коронавирусных пациентов.
«Вместо красных зон должны быть блоки интенсивной терапии. Вот они говорят, что пооткрывали сотни тысяч коек, но кто теперь там лечит? Проктолог – ему приказали принимает больных с тяжелой пневмонией. А он проктолог. Или челюстно-лицевой хирург. Он прекрасный специалист, а он не разбирается в инфекциях. И вот эти специалисты начинают лечить коронавирус с тяжелой пневмонией. Детские больницы и роддома перепрофилировали и персонал этих медучреждений тоже начинает лечить ковидных больных. Творится невообразимое», – посетовал специалист.
Эпидемиолог напомнил, что до недавнего времени в России сильно сократили коечные фонды. Под ликвидацию попали инфекционные больницы. В итоге в пандемию пришлось спешно создавать «красные зоны», не отвечающие поставленным задачам.
«Если по-настоящему подходить к вопросу, нужны специализированные больницы. А инфекционные отделения в Коммунарке оборудовали чуть ли не за ночь. Проценко говорит: мы решили открывать и дано приказание за ночь сделать раздельные палаты. Но что ты можешь сделать за ночь? В результате Коммунарка не приспособлена для приема инфекционных больных и стала рассадником смерти. Если вы хотите лечить по-настоящему, то надо делать все как положено. Задачу по сокращению коечного фонда на 30% чиновники перевыполнили и сократили на 50%, а то и на все 60%», – добавил Игорь Гундаров.
Ранее родственники умершего в «Коммунарке» больного пожаловались на халатное отношение врачей. А сам пациент незадолго до смерти назвал ковидное отделение «адом».
«Проктолог не должен лечить ковид»: известный вирусолог возмущён хаосом в «красных зонах»
Главврачи ковидных госпиталей России предложили противникам принудительной вакцинации посетить «красные зоны», где ежедневно умирают люди.
Но, по мнению доктора медицинских наук, профессора, специалиста в области эпидемиологии и медицинской статистики Игоря Гундарова, причина высокой летальности пациентов не коронавирус, а неправильная организация работы таких зон.
«Никогда в прежние годы не было словосочетания „красная зона“, — заявил специалист в интервью Общественной службе новостей. — Сейчас совершенно игнорируется влияние психического фона и атмосферы на пациентов, которые поступают в стационар. Одно дело, когда говорят: „Переведите, пожалуйста, в палату № 18“ или совсем другое: „Переводим в красную зону“. Они ещё бы сказали: „Переводите в предсмертную палату, может, выживет“».
«Сначала они закрыли почти все инфекционные больницы — и этих людей позже будут судить, — а теперь выкручиваются как могут. Надо понимать, что самое сложные сооружения этот как раз инфекционные больницы. Там раздельные потоки, мельцеровские боксы, чтобы предотвратить распространение и смешивание инфекций. Но сейчас в этих зонах творится полный хаос в отношении внутрибольничного сепсиса. И они открыто говорят: больной умер от сепсиса. За это судить надо главного врача», — заявил Гундаров.
При этом известный вирусолог высмеял предложение главврачей посетить «красные зоны», которые вообще неправильно организованы и представляют смертельную опасность для всех, и прежде всего для больных.
«Они говорят, мол идите посмотрите, что творится в „красной зоне“. Причём приглашают туда не только антиваксеров, но и независимых медиков. А те им отвечают: да мы только что оттуда, мы там работаем. Что они пугают „красной зоной“? Не ковид опасен, а то, что происходит в этих „красных зонах“», — уверен специалист.
Вирусолог обратил внимание на то, что если внимательно изучить отчёты главврача Коммунарки Дениса Проценко, то можно заметить, что он вообще не понимает, что говорит.
«Проценко приводит цифры: 27% поступивших больных умирают в первые три дня. Но остальные то умирают уже находясь в стационаре. Отчего они умирают? Нет, не от COVID-19, а от сепсиса. И Проценко сам даёт таблицу, где на первом месте причиной смерти стоит клебсиелла — опаснейшая бактерия. Поэтому умирают там не от коронавируса, а от внутрибольничной инфекции. А сепсис вызван тем, что туда, в эти общие бараки, направляют и больных, и не больных, и с подозрениями на инфекцию, и без таковых. В результате инфекции смешиваются и люди умирают от внутрибольничного заражения», — пояснил Гундаров.
Кроме того, для лечения коронавирусных больных привлекаются медики, которые раньше вообще никогда не имели дело с инфекциями, а под госпитали перепрофилировали детские больницы и роддома, где оставшийся персонал вынужден лечить пациентов с COVID-19.
В этой связи он считает, что вместо «красных зон» должны быть блоки интенсивной терапии, а не то что там придумали.
«Они постоянно говорят, что мы открыли сотни тысяч коек, но кто теперь там лечит? Проктолог, которому приказали принимать больных с тяжёлой пневмонией. Но он же проктолог. Пусть хороший специалист, но всё-таки проктолог. Или челюстно-лицевой хирург. И он прекрасный врач, но не разбирается в инфекциях. И вот эти вот специалисты лечат коронавирус с тяжёлой пневмонией. Детские больницы и роддома перепрофилировали и персонал этих медучреждений тоже начинает спасать ковидных больных. Творится невообразимое безобразие, которое и убивает людей», — резюмировал Гундаров.
Ранее лидер КПРФ Геннадий Зюганов напомнил, что, когда российские власти уничтожали отечественное здравоохранение, коммунисты пытались их остановить.
«Когда уничтожали здравоохранение, мы обращались и к Собянину, и к правительству, говорили им: „Остановитесь! Вы что совсем ошалели?!“. Но они никого не слушали, и продавили „оптимизацию“ медицины», — подчеркнул он.
По словам Зюганова, теперь российская медицина уничтожена, а власти думают, что же делать с эпидемией коронавируса.
Переболевший коронавирусом рассказал о пребывании в «красной зоне»: «По-настоящему страшно»
О том, что происходит по ту сторону зоны, насколько надежны дистанционные градусники, что слышишь и видишь в полузабытье, о «легких» и «тяжелых» пациентах реанимации, своеобразном юморе врачей, рассказал «МК» Александр Кутузов, проходивший лечение в НИИ скорой помощи имени Склифосовского. Его смогли вырвать из лап Covid-19, перелив плазму переболевшего пациента.
«Стало по-настоящему страшно, когда температура подскочила к 40»
Недомогание Александр почувствовал еще 29 марта, в воскресенье. Вечером у него поднялась температура до 38,5. Начался небольшой кашель. Через десять минут «висения на трубке», ему удалось дозвониться до «скорой». Диспетчер сообщила, что вызов передала врачу, с ним свяжутся. Утром пришлось снова вызвать «скорую». На этот раз медики приехали.
Прибывшие медики уже были в спецкостюмах, в «скафандрах». Сказали, что у Александра легкая форма болезни, но, так как ему через два месяца должно исполнится 50 лет, предложили все-таки поехать в больницу.
3 апреля его привезли в НИИ скорой помощи имени Склифосовского. Как он сам определил: «Первый пошёл. » Сразу взяли анализы, сделали компьютерную томографию (КТ), УЗИ. По сообщению врачей, пока все было относительно хорошо. На ночь Александр получил две таблетки противовирусного препарата. И определил свое состояние весьма оптимистично: «Все хорошо, полет нормальный!»
Попав на больничную койку, Александр начал вести дневник, выставляя посты в Фейсбуке, чтобы на своем примере показать, что коронавирус – серьезная угроза, чтобы люди берегли своих близких и оставались дома.
4 апреля в 15:29: «Мы здесь точно в первой волне и персонал на нас все обкатывает. Вчера, например, привезли аппарат УЗИ для лёгких. (Врачи слушать стетоскоп в скафандрах не могут, поэтому сначала делают КТ, а потом УЗИ). Подвезти аппарат к моей кровати не давал холодильник (кстати, оказывается, можно было брать с собой все, что хочешь, в том числе и продукты, никто сумки не смотрел и все вещи с нами, в том числе и одежда). Минут 10 двигали кровати, когда, наконец, подвезли аппарат, включили, но оказалось, что розетки обесточены. Пришлось соединять через удлинитель с розеткой на другой стене. Обещали все исправить».
На утреннем обходе врач сказала Александру, что на КТ у него обнаружили воспаление легких. Пока в слабой степени. Ему продолжили ставить капельницы с витаминами и парацетамолом, а также давать антибиотики и противовирусный препарат.
Где он заразился, Александр не знает. За границу не ездил, с теми, кто вернулся из-за рубежа, не контактировал. Общественным транспортом не пользовался, передвигался по Москве на машине. Постоянно носил с собой в кармане дезинфицирующий гель, часто мыл руки. Мог подцепить заразу в магазине, где покупал продукты отцу, хотя и принимал все меры предосторожности. Когда вышел с покупками, повстречался на узкой дорожке с кашляющим человеком. Как говорит Александр, тут же шарахнулся от него. Потом с кем-то ехал в лифте… Опасность была везде, и, как оказалось, она была реальной.
Тем временем, Александр недолго оставался в палате в одиночестве. Вскоре у него появился сосед, серьезный парень лет 25. Тест на коронавирус ему сделали еще 27 марта, а положительный результат он получил только спустя неделю, после чего оказался в Склифе.
Следующая ночь выдалась жаркой.
5 апреля в 18:55: «Я, конечно, двумя руками за то, чтобы врачи и персонал отдыхали, но оставлять на все отделение дежурного. К вечеру температура привычно обосновалась на рубеже 38,5 и ничего не предвещало скорого ралли. Но вот робкие пробития на 38,8, потом 39. Здесь я отработанным движением нажал кнопку вызова. Прошло 10 минут, 15… Послал соседа на поиски, через 5 минут пришёл практикант, попытался опять стрельнуть китайским термометром, на что на его 37,2 я предъявил ему 39 градусов на ртутном.
На следующий день состоялся переезд. Александра с соседом перевели на 4 этаж, где закончился ремонт. Те двухместные палаты на 3 этаже, где они раньше лежали, изначально планировали под больных на ИВЛ.
Теперь они располагались в 5-местной палате.
5 апреля в 18:55: «Уровень комфорта тот же, но палата раза в три больше. Контингент хороший: два студента, которые рубятся в игры, директор школы и интеллигентного вида азиат, с которым еще не успел познакомиться. В целом состояние хорошее (понятно, что бывало лучше), настроение бодрое и жизнеутверждающее. Температура гуляет между 38 и 39, выше сбивают. Кроме температуры и слабости других симптомов нет».
-Врачей в «скафандрах», под маской различали?
-В начале многие из них не носили бейджики. Узнавали их по очертаниям фигуры, по походке, по разговору, по глазам. И всегда чувствовали, когда они под маской улыбаются.
«Врачи опасались быстрого развития негативного сценария»
А на следующий день они с медиками «раскладывали пасьянс».
Александр признается, что огромным стимулом для него стала поддержка родных, друзей и совсем незнакомых людей, которые его постоянно подбадривали в соцсети.
Но все испытания были впереди. У Александра открылся кашель с мокротой, его выворачивало добрых полчаса, доходило прямо до рвоты.
9 апреля в 12:55: «Потом ко мне все чаще, и чаще стали заглядывать врачи и смотреть насыщенность крови кислородом. Причем, меняли приборчики, и через полчаса смотрели снова, и снова. Оказалась, что сатурация упала до 94. После очередной такой побудки с повторным измерением в ночи, дежурный врач, сказал: «А давайте мы вас отвезем на первый этаж (в реанимацию), просто подключим к монитору и последним, чтобы вы поспали, а утром вернем. » На том и порешили».
9 апреля: «Утром меня разбудил доктор, у меня взяли еще целую кучу анализов, на вопрос, почему не везут обратно, доктор ответил с долей юмора: «Опять обманули :)». Самочувствие с утра хорошее 37,7, регулярно надевают активную маску дышать кислородом. На обход к нам два раза в день приходит сам Сергей Сергеевич Петриков, директор Склифа. Мне сказали, что я задержусь здесь дня на два. »
— Кислородная маска – это ведь тот же аппарат ИВЛ, только неинвазивный. Какие были ощущения, когда вам ее надели?
-Была вероятность, что вас интубируют – установят в трахею специальную трубку?
-Я был в шаге от этого. У меня десять дней держалась высокая температура, я был выжатый, как лимон, лежал в горячем полубреду, сатурация падала. Врачи сказали, что оставят меня в реанимации до утра, на самом деле я завис там на трое суток. В какой-то момент мне второй раз за время пребывание в больнице стало страшно. Я понимал, что подошел близко к черте… У нас был блок «легких». А рядом, через стеклянную перегородку, лежали «тяжелые», с трубками в гортани. Аппарат ИВЛ закачивал им в легкие воздух, «дышал» за них. Беднягам не повезло. Ни говорить не могли, ни пить. Их кормили через зонд. Еще немного, и я бы сам там оказался.
-О ком или о чем в те минуты вспоминали?
9 апреля: «Также в моем блоке была своеобразная сортировка прибывающих людей, поменялось за все время человек 10. Это, конечно, была галерея образов: мужественный, в годах армянин Георгий Гаевич, который все тяготы и лишения воспринимал с улыбкой и шуткой, и готовностью во всем помочь врачам. Был и нытик моих лет, который во всем находил только плохое, жаловался на все и просто нудел. С ним рядом всем тяжело было находиться. Он вызывал только жалость».
«Первый раз написал отказ от переливания плазмы»
А в это время в НИИ скорой помощи имени Склифосовского и в городской больнице №52 больным с коронавирусом начали переливать плазму крови выздоровевших пациентов. Донорами стали переболевшие люди, в крови которых сохранились иммунные антитела к коронавирусу. Они-то и должны были помочь реципиенту эффективно бороться с инфекцией.
10 апреля в 12:00: «Друзья, вчера в 22.00 мне начали переливать плазму выздоровевших людей с антителами. Не скрою, сильно колебался, первый раз даже написал отказ из-за маленьких, но все-таки существующих рисков переноса всяких неприятностей, типа СПИДа, гепатита и так далее, а также возможных аллергических реакций.
— Медики плазму, конечно, очищают от различных инфекций, но 100% гарантии все же не дают. В конечном итоге меня убедил директор Склифа Сергей Сергеевич Петриков. На вечернем обходе он сказал нам: «Мы вам плохого не посоветуем, просто сотрудничайте с нами!». У него, конечно, очень сильная энергетика. Человек он немногословный, но, когда начинал говорить, видна была харизма, прямо сразу веришь его словам!
10 апреля в 12:00: «Через 5 мин после начала процедуры, решили ее все-таки приостановить и сначала сбить температуру 38,2 анальгином. Через 1,5 часа было 37,3, мокрая постель, которую сразу поменяли, и процесс продолжили на очень медленной капельнице».
200 мл вливали два часа. Около часа ночи все закончилось. С утра температура была уже 36, 1. Сатурация без кислорода 97-98. Стал чувствовать запахи, хотя в реанимации это не всегда к месту… Первый эффект был налицо, стал проситься в палату, но мне сказали, что еще немного понаблюдают.
11 апреля в 16:42: «В 13.00 вернули в палату. Сопалатники радостно приветствовали. Людмила, которая развозит обеды, наложила праздничную порцию вкуснейшего обеда: гороховый супчик, котлету, тушеную морковку, плов и, куда ж без него, сладкий компот! С большим блаженством принял душ, облачился в чистое, с аппетитом поел и заснул глубоким сном!
-Что-нибудь вкусненького хотелось, когда пошли на поправку?
-Как ни странно, я привык к больничной еде, и даже сформировал привычку после 18. 00 ничего не есть. Все было сердито, но вкусно. Организм благодарил за утреннюю овсянку (Сэр!), которую я не ел уже лет 20 (без иронии)! Приносили фрукты, йогурты. Спасибо жизнерадостной Людмиле за классные рассольники, картофельные супчики, котлетки, гуляш.
15 апреля: «Мне пишут также разного рода covidiots, стараясь убедить меня, что никакая это ни «корона», один экземпляр написал, что я симулянт, участвую во всемирном заговоре, обозвал меня иудой, так как за 3 дня в реанимации «моя рожа никак не похудела ни на полкило». Ничего не отвечаю, отправляю в бан».
У всей палаты, где лежал Александр, взяли мазки. Для выписки каждому нужно было получить по два отрицательных результата.
А 17 апреля выписали и Александра. Прежде чем покинуть Склиф, он сдал кровь на антитела, и теперь очень надеется, что она подойдет, и он сможет помочь другим больным, став донором.
17 апреля: «С утра было радостно и немного тревожно, за эти две недели уже привык к госпитальной палате, врачам, медперсонал, и непонятно как за это время изменился мир. Но дома ждала семья, по которой очень соскучился! Хотя сразу закрылся в отдельной комнате, чтобы не дай Бог не заразить домочадцев. Общаемся по WhatsApp, как и из больницы, но главное теперь мы рядом!»
-О чем сейчас мечтаете?
-Когда все закончится, обнять родных и пойти гулять.
«Молодые и здоровые могут за три дня оказаться в реанимации» Врач из «красной зоны» — об опасных симптомах и непредсказуемости коронавируса
Одна из главных целей российского здравоохранения — снижение смертности людей трудоспособного возраста почти в полтора раза и увеличение средней продолжительности жизни россиян до 78 лет. Для этого реализуется нацпроект «Здравоохранение». Вместе с тем, почти год в России продолжается пандемия коронавируса, и Минздрав предупреждает, что из-за эпидемии растет смертность и по другим причинам, потому что многие хронические больные сейчас не обращаются к врачам. Кроме того, эпидемия делает россиян все более тревожными и меняет их образ жизни, из-за чего могут развиваться как психологические проблемы, так и конкретные физиологические нарушения. О том, как коронавирус влияет на больных и на здоровых, «Лента.ру» узнала у врача-сомнолога, ведущей направление «Медицина сна» в Центральной клинической больнице Управления делами президента России Дарьи Лебедевой.
Вы наблюдали людей с коронавирусом в «красной зоне» — что можете сказать о симптомах?
Дарья Лебедева: Не всегда заболевание начинается с потери обоняния. Одним из первых симптомов может быть, например, ощущение одышки при незначительной физической нагрузке либо подъем температуры до высоких цифр.
Из своего опыта хотелось бы отметить еще и то, что это заболевание очень непредсказуемое. Может поступить молодая девушка без лишнего веса, сопутствующих заболеваний, с небольшой температурой — и через три дня оказаться в реанимации. А может поступить пациент немолодой и, например, с онкологическим заболеванием, но, слава богу, перенести все более-менее в средней форме.
Всегда нужно быть аккуратным и стараться этот пик — первые две недели — быть максимально настороже. Лучше вовремя обратиться к врачу, сдать анализы, сделать КТ легких и так далее.
По своей специализации сомнолога можете назвать какие-то особенности COVID-19?
Самая частая причина, при которой коронавирусная инфекция может протекать тяжелее, — это лишний вес. Такие люди часто страдают осложненным храпом с остановками дыхания во сне — апноэ. Если такие пациенты не проходят терапию с помощью респираторной поддержки — СИПАП-терапию, то они тяжелее переносят коронавирус. Выше вероятность того, что такой пациент попадет в реанимацию.
Работая в «красной зоне» и видя таких пациентов, я обязательно провожу им проверку сна. Если диагноз нарушения сна подтверждается, то пациенты, лежа в обычной палате, а не в реанимации, спят с масками. То есть мы делаем раннюю профилактику осложнений, чтобы пациенты не попали в реанимацию и все не закончилось плачевно. Дело в том, что пациенты с ожирением часто не выкарабкиваются после ИВЛ и умирают.
Фото: Артем Краснов / «Коммерсантъ»
А может ли коронавирус вызвать опасные нарушения сна у тех, кто раньше ими не страдал?
Если у человека есть ожирение, у него уже было апноэ сна, поскольку это основная причина. Следовательно, и при коронавирусе нарушение сна тоже проявится.
Самое интересное — многие доктора думают, что если таким пациентам назначить простую кислородную терапию, то все будет нормально. Недавно я делала проверку сна пациентки с апноэ на кислороде. И все равно, даже на кислороде из-за остановок дыхания ночью кислород падал. Это не лечение. Днем вроде бы все нормально, а ночью у человека все равно будут циклические падения кислорода — например, 30 раз в час и больше, что, конечно, негативно сказывается на качестве терапии в целом.
Существуют ли какие-то особые рекомендации для пациентов с коронавирусом, страдающих нарушениями сна?
Конечно. Если такому пациенту ранее была назначена СИПАП-терапия (сейчас точнее говорить не СИПАП, а ПАП-терапия), нужно обязательно спать со своим аппаратом. То же самое в случае, если человека госпитализировали, — пусть родственники привезут аппарат в больницу. Это важно.
Конечно, лучше использовать бактериальные фильтры, но это уже больше касается гигиены использования аппаратов. Но в целом рекомендация такая: тем, у кого апноэ уже диагностировано, нужно пользоваться аппаратами, а тем, у кого есть подозрение, нужно делать проверку сна и при подтверждении диагноза начинать лечиться. В таком случае снизится вероятность заразиться коронавирусом, а также будет меньше шансов перенести инфекцию в тяжелой форме.
Как вообще понять, что во сне начинаются проблемы? Человек же спит!
Самый простой способ — если вы спите не один, у вас есть свидетель сна, сосед по кровати. Или соседка. Как правило, они говорят: «Дорогой (дорогая), ты храпишь». Или: «Ты не дышишь, я просыпаюсь, смотрю и боюсь, вдруг ты умрешь». Но не всегда есть сосед или соседка, а иногда они спят и не слышат.
В таком случае нужно обращать внимание на другие симптомы, которые можно поделить на ночные и дневные. Первые — это, как я уже сказала, храп и остановки дыхания. Кроме того, к ночным симптомам относятся потливость, особенно в области головы и шеи: человек за ночь так потеет, что у него мокрая подушка; частые мочеиспускания — когда человек ходит в туалет более трех раз за ночь.
Дневные симптомы — это прежде всего постоянная сонливость: человек засыпает на совещаниях, за рулем, в метро — где угодно. Это повышение давления, особенно в утренние часы. Ну и в целом упадок сил: постоянно хочется прилечь и ничего не делать.
Это основные симптомы. Если есть хотя бы по одному дневному и ночному — значит, нужно сделать проверку сна.
Молодые или пожилые — для кого это опаснее?
Чаще всего это мужчины среднего возраста с лишним весом. Если воротничок рубашки у мужчины больше 43 размера, ему рекомендуется проверить сон. Однако с возрастом это заболевание только усугубляется. Мышцы глотки становятся более рыхлыми, тонус их снижается, и увеличивается число остановок дыхания. Поэтому чем старше человек, тем больше вероятность того, что у него есть апноэ. И то же самое — при увеличении лишнего веса. Мужчины страдают в три раза чаще, чем женщины. Но когда у женщин случается климакс, частота встречаемости примерно выравнивается.
Еще какие-то симптомы, связанные с коронавирусом или пандемией в целом, можете отметить?
Из своего опыта могу сказать, что после того, как начали вводить карантин и изоляцию, ко мне стало обращаться больше пациентов с нарушениями сна, чаще всего — с бессонницей. Причем все начинается потихоньку. Сначала сложно заснуть один раз — если, например, человек допоздна смотрел кино. Потом к этому добавляется тревога, новости из СМИ и так далее.
Плюс привычка лежать на кровати сутками — смотреть телевизор, использовать гаджеты, принимать пищу, читать. Квартиры у нас часто маленькие, а семьи нередко большие, поэтому приходится как-то ютиться. И привычка лежать становится не такой, как раньше. То есть прежде человек ассоциировал постель только со сном, сейчас же для него это и офис, и библиотека, и ресторан, и кинотеатр — все вместе. И так как мы сейчас меньше двигаемся, не ходим на работу, видим меньше яркого солнечного света, наши биологические часы сбиваются. Кроме того, физически человек не устает так, как раньше. У него нет потребности лечь, чтобы отдохнуть, потому что физической нагрузки особой нет.
Это все приводит к тому, что люди могут целыми ночами смотреть телевизор, засыпая ближе к утру. Когда после этого они выходят на работу в офис, то понимают, что ночами не могут уснуть — привычка не спать ночью уже сформировалась.
Если сон нарушается во время болезни — это, в принципе, нормальное явление, потому что температура, интоксикация либо какие-то болевые симптомы — например, головная боль, боли в мышцах — мешают спать. Это нормально. Когда человек выздоравливает, сон должен нормализоваться. Плюс у больного обычно сил нет, утомляемость, общая слабость. Поэтому если заболевший человек днем спит, не нужно его будить. Во время болезни, для того, чтобы быстрее восстановиться, можно спать и днем.