Что значит когнитивная война
Победить в войне до начала войны или битва за умы
Пока одни наши политологи и эксперты рассуждают, почему и как отношения Россия–НАТО достигли дипломатического дна, что стоит за прекращением отношений с блоком, считая это тревожным симптомом и выражая сожаление в правомерности этого процесса, другие говорят о том, что «инструменты, призванные укреплять международную безопасность, обесцениваются один за другим, а подходящей замены им нет»(руководитель группы стратегических оценок ИМЭМО РАН Сергей Уткин).
Своеобразной «проверкой на лояльность» для Запада в отношении позиции России стал ряд известных событий, начиная с 2008 года, развеявших приговор, что «обделавшаяся страна», по выражению одного из американских политиков в начале 2-х тысячных, отныне будет послушно следовать в фарватере интересов сложившегося после распада СССР однополярного мира. Этого не произошло. И НАТО естественно «вернулось к своему позднесоветскому функционалу — персонификации милитаристских устремлений стран Запада и к своему карикатурному имиджу, заложенному советской политической карикатурой от Бориса Ефимова до Кукрыниксов». С той лишь разницей, что альянс теперь уже почти в буквальном смысле «у ворот».
Все эти нынешние экспертные «выражения сожаления» и «констатации тревоги» вкупе с надеждой на нормализацию отношений с альянсом выглядят не менее карикатурно, особенно если учесть хотя бы недавние высказывания авторитетных западных политиков и военных насчет «российской угрозы» и войн «нового типа». В этих головах война никогда не заканчивалась. Она совершенствуется.
Вот несколько примеров высказываний высокопоставленных военных, которые убедительно демонстрируют курс западного правящего сообщества, имеющего внутри себя разногласия по многим вопросам, но обретающего сплоченность едва дело касается России. Но есть существенное отличие от прежней политики НАТО: теперь внимание уделяется войнам «нового типа», когда становится «важнее, кто выиграл войну слов и повествований, чем у кого было самое мощное оружие». Эту фразу одного из западных журналистов, побывавшего в эпицентре многих конфликтов последнего времени, приводит в своей речи «Динамические угрозы безопасности и Британская армия» в Королевском институте соединенных служб генерал Ник Картер, начальник Штаба обороны Великобритании (с 2018 г.). И его подход полностью звучит в тон высказываниям начальника Генштаба французской армии генерала Тьерри Буркхарда, в конце сентября изложившего новую стратегию вооруженных сил Франции с учетом ускорения гонки вооружений и возникновения гибридных войн. Отныне особое внимание будет уделяться информационной войне и борьбе с ней в цифровом пространстве. Победить в войне до войны – вот опорная точка в концепции генерала Буркхарда – значит победить в войне восприятий. В самое ближайшее время Министерство обороны Франции обещает опубликовать доктрину по борьбе в информационном пространстве, а в течение октября должен начать работу и выбрать директора отдел по наблюдению и защите от иностранного цифрового вмешательства.
Они разработали последовательные концепции оборудования и обучения, которые ориентированы на наши уязвимые места, например: нашу зависимость от связи и информационных технологий;.. и, возможно, отсутствие инвестиций в противовоздушную оборону. Они безжалостно сосредотачиваются на победе над своими противниками – не захватывают территорию ради нее, а следят за тем, чтобы нам было отказано в нашей жизненно важной территории».
Далее, чего бы ни касался британский военачальник, информационной, кибер- и ассиметричных войн, боеспособности британской армии, проблем совместимости войск отдельных стран НАТО, роли Германии, создания армейского резерва, модернизации бронетанковой пехоты, улучшения ISTAR, разведки и наблюдения, основа его выступления – тезис «Главная угроза – Россия», для чего он даже коротко касается своего плана «по разгрому России», который требует «сплоченности союзников по НАТО» и уменьшения энергетической зависимости от России. Однако при этом не забывая подчеркнуть, на его взгляд, главное: ныне основные сражения – это «битва за мозги», «за повествование». Война понятий. И дает краткую характеристику этого «нового поля боя» для «другой войны», информационной, в лице специальной 77 бригады.
Важно: цитируемое выступление Ника Картера состоялось еще в 2015 году, как видим, задолго до происшедшего буквально в эти дни разрыва отношений России и НАТО. Но в своих основных положениях Картер предсказывает нынешний день: стратегия остается прежней, а усиленно тиражируемый мейнстримной западной прессой жупел «угроза России» обретает поистине апокалиптический масштаб.
Было бы странно и весьма непоследовательно, если бы в атмосфере нагнетания российской угрозы, правда, теперь наряду с Китаем, отношения Россия–НАТО продолжались, пусть и в «замороженном» виде. Тем более что альянс активно продвигает свою концепцию будущей войны, где ощутима согласованность ключевых позиций объединенного Запада.
Об этом, в частности, говорится в расследовании американского журналиста, писателя и помощника редактора Grayzone Бена Нортона от 8 октября 2021 года. Из него следует главное: западные правительства в военном альянсе НАТО усиленно разрабатывают тактику «когнитивной войны», используя предполагаемые угрозы Китая и России, чтобы оправдать ведение «битвы за ваш мозг» в «человеческой сфере».
Возглавляемый США военный картель НАТО уже опробовал новые методы гибридной войны против своих противников, включая экономическую войну, кибервойну, информационную и психологическую войну.
Теперь НАТО разрабатывает совершенно новый вид боевых действий, называя это когнитивной войной, куда привлекается «синтез наук о мозге». Новый метод включает в себя «взлом личности» путем использования «уязвимостей человеческого сознания» для реализации сложной «социальной инженерии».
В исследовании 2020 года, спонсируемом НАТО, об этой новой форме ведения войны четко поясняется: «… цель когнитивной войны состоит в том, чтобы сделать каждого оружием».
В то время как исследование, поддержанное НАТО, настаивает на том, что большая часть его наработок по когнитивной войне предназначена для оборонительных целей, там признается, что «военный альянс разрабатывает наступательную тактику».
Подобная всеобъемлющая милитаризация общества отражена в параноидальном тоне доклада, отмечает Б. Нортон, в котором предупреждается о «внедренной пятой колонне, где каждый, сам того не ведая, ведет себя в соответствии с планами одного из наших конкурентов». При этом исследование ясно показывает, что этими «конкурентами», якобы эксплуатирующими сознание западных диссидентов, являются Китай и Россия.
Дважды в год НАТО проводит «мероприятие в стиле питча», которое называют «Инновационным вызовом», призывая частные компании, организации и исследователей помочь разработать новую тактику и технологии для военного альянса.
Такое мероприятия осенью 2021 года проводилось в Канаде и называлось «Невидимая угроза: инструменты противодействия когнитивной войне».
В пресс-релизе мероприятия в Оттаве также говорится: «Когнитивная война позиционирует разум как боевое пространство и спорную область. Его цель состоит в том, чтобы посеять диссонанс, спровоцировать противоречивые рассказы, поляризовать мнения и радикализировать отдельные группы населения. Когнитивная война может мотивировать людей действовать таким образом, чтобы разрушить или расколоть в остальном сплоченное общество».
Хотя Канадская ассоциация НАТО (НАОК) технически является независимой неправительственной организацией, ее миссия заключается именно в продвижении концепций НАТО.
В рамках своих усилий по продвижению инновационного вызова НАОК провел 5 октября панельную дискуссию по когнитивной войне.
Эксперт, написавший итоговое исследование 2020 года по когнитивной войне, спонсируемое НАТО, бывший французский офицер Франсуа дю Клюзель, принял участие в мероприятии вместе с канадскими военными.
Дискуссионная группа 5 октября началась именно с выступления Франсуа дю Клюзеля, который в 2013 году помог создать Инновационный центр НАТО (iHub) в Норфолке, штат Вирджиния.
Инновационный центр действует как своего рода внутренний исследовательский центр НАТО или мозговой центр. Его исследования не обязательно являются официальной политикой НАТО, но он напрямую поддерживается и контролируется альянсом.
В 2020 году главнокомандующий НАТО по трансформации (SACT) поручил дю Клюзелю, как руководителю iHub, провести шестимесячное исследование когнитивной войны.
И дю Клюзель подвел итоги своего исследования на панели в октябре этого года. Он начал свое выступление, отметив, что когнитивная война «прямо сейчас является одной из самых горячих тем для НАТО» и «стала повторяющимся понятием в военной терминологии в последние годы».
Естественно, натовский эксперт утверждал, что иностранные «противники» являются предполагаемыми агрессорами, использующими когнитивную войну. Но в то же время он дал понять, что Западный военный альянс разрабатывает свою собственную тактику.
Дю Клюзель определил когнитивную войну как «искусство использования технологий для изменения восприятия человеческих целей». Он отметил, что эти технологии включают области NBIC – нанотехнологии, биотехнологии, информационные технологии и когнитивные науки. Все вместе «это создает своего рода очень опасный коктейль, который может еще активнее манипулировать мозгом».
Этот новый метод атаки «выходит далеко за рамки» информационной войны или психологических операций (psyops).
Исследователь НАТО особо подчеркнул, что «это чрезвычайно важно для нас в вооруженных силах». И частный сектор имеет финансовую заинтересованность в продвижении исследований когнитивной войны, отметил он: «Огромные мировые инвестиции, сделанные в нейробиологию, свидетельствуют о том, что когнитивная область, вероятно, станет одним из полей сражений будущего».
Развитие когнитивной войны полностью трансформирует военный конфликт, каким мы его знаем, подчеркнул дю Клюзель, добавив «третье важное боевое измерение к современному полю боя: к физическому и информационному измерению теперь добавляется когнитивное измерение».
Для НАТО исследования в области когнитивной войны являются не только оборонительными, но и в значительной степени наступательными.
Пентагон входит в число основных учреждений, продвигающих это новое исследование, как подчеркивается в докладе. В нем цитируется генерал-майор США Роберт Х. Скейлс, который резюмировал новую боевую философию НАТО так: «Победа будет определяться в большей степени с точки зрения захвата психокультурных, а не географических высот».
Все академические дисциплины будут вовлечены в когнитивную войну, а не только естественные науки. «В вооруженных силах для сотрудничества с военными как никогда потребуются знания в области антропологии, этнографии, истории, психологии и других областях”,- говорится в этом спонсируемом НАТО исследовании.
Отчет завершается однозначной фразой: «Сегодняшний прогресс в нанотехнологиях, биотехнологиях, информационных технологиях и когнитивных науках (NBIC), подкрепленный, казалось бы, неудержимым маршем триумфальной тройки, состоящей из Искусственного интеллекта, Больших данных и цивилизационной «цифровой зависимости», создал гораздо более зловещую перспективу: встроенную пятую колонну, где каждый, сам того не подозревая, ведет себя в соответствии с планами одного из наших конкурентов».
Итак, новая натовская концепция войны утверждает, что ее сила «заключается не в оружии, а во влиянии”, и «победа в долгосрочной перспективе будет по-прежнему зависеть исключительно от способности влиять и изменять… влиять на когнитивную область».
Завершающий абзац доклада, без сомнения, дает понять, что конечной целью Западного военного альянса является не только физический контроль над планетой, но и контроль над умами людей:
«Когнитивная война вполне может быть недостающим элементом, который позволяет перейти от военной победы на поле боя к прочному политическому успеху. Человеческая область вполне может быть решающей областью, в которой многодоменные* операции достигают эффекта командира. Пять первых доменов могут дать тактические и оперативные победы; и только человеческий домен может добиться окончательной и полной победы».
* набор всех средств и технологий воздействия на противника
Нажмите «Подписаться на канал», чтобы читать «Завтра» в ленте «Яндекса»
Что такое когнитивная война и можно ли в ней победить
Владимир Лепехин
Накануне празднования Великой Победы 9 мая российская общественность ожидает резкого роста дискуссий в СМИ о событиях 76-летней давности. И это связано не с тем, что победа советского народа в Великой Отечественной войне будто бы становится менее значимой, но с тем, что очень многим на Западе хочется пересмотреть её итоги.
История Второй мировой войны — одно из главных направлений современной информационной войны. Вместе с тем эта история давно вышла за рамки баталий в СМИ, став важнейшим элементом когнитивной войны Запада против России, так как касается основы основ существования западной и российской цивилизаций — их смыслов.
Информационная война как часть когнитивной войны
В настоящее время российская пресса вполне справляется с функцией обеспечения коммуникации между властью и обществом, поскольку в стране существуют самые разные СМИ, вольные писать о чем угодно. К сожалению, российские медиа — преимущественно под влиянием извне — все активнее вовлекаются в гибридную гражданскую войну, что разводит журналистов по разные стороны политико-мировоззренческих баррикад.
Но как избежать раскола российской прессы и превращения одной из её частей из важнейшего института народовластия в информационную обслугу российских и зарубежных олигархических групп?
Полагаю, что для начала нужно переосмыслить роль СМИ в современном мире и посмотреть на этот институт не только с позиций «четвертой власти», но также в контексте глобализации мира и разворачивающейся (в том числе и против России) мировой когнитивной войны.
Когнитивная война, то есть война знаний и смыслов, очевидно не сводится только к информационным атакам. Одно из ключевых направлений современной когнитивной войны — это внедрение новых образовательных стандартов и технологий. На той же Украине, к примеру, при активном участии западных «доброжелателей» удалось внедрить систему образования, основанную на полной трансформации гуманитарных наук. Так, еще в середине нулевых годов автору этих строк довелось познакомиться с украинскими учебниками истории, в которых не было такого, например, понятия, как «Великая Отечественная война». Не было понятия и «Красная армия», так как во Второй мировой войне, согласно позиции авторов учебника, участвовали украинские, белорусские и прочие фронты.
Отсутствие адекватного школьного учебника истории, точнее — замена такого учебника извращенной агиткой стала одной из причин образовательной катастрофы на Украине. Выросло целое поколение людей, не просто не знающих мировой и отечественной истории, но воспитанных на националистической квазиисторической ереси, из которой впоследствии — после впрыскивания в сознание молодежи русофобских идей — вырос неонацизм.
И похожие процессы — намеренная примитивизация системы образования и наполнение её лжеценностями и псевдознаниями — наблюдаются сегодня во многих постсоветских странах.
Какие выводы должны сделать российские элиты, оценивая последствия украинского опыта? Как минимум вывод о том, что утрата национальной системы образования не менее опасна, чем поражение на информационном фронте.
Как противостоять противнику в пространстве когнитивной войны
Украинский опыт показывает, что центры организации когнитивной войны в иерархии мирового глобального управления находятся над центрами информационной войны, ибо их предмет — стратегии мирового развития, в то время как главной задачей западных СМИ становится информационно-коммуникационное обслуживание интересов этих центров.
В результате рассмотрения функционала современных медиа в названном контексте любой непредвзятый журналист вынужден будет признать, что сегодня в мире нет нетократии как реальной «четвертой власти», а есть игра в эту самую власть. И в этой игре — как свидетельствует опыт Джулиана Ассанжа — сила отнюдь не на стороне прессы. Сегодня все основные источники и средства трансляции массовой информации имеют конкретных владельцев, встроенных в систему глобального доминирования.
Встроены или встраиваются в эту систему, так или иначе, и многие российские СМИ.
Веб-сайты и интернет-сети, контент и программный продукт в большинстве своем принадлежат зарубежным компаниям. Более того, источники и средства массовой информации и коммуникации монополизированы и, если объективно оценивать их роль в современной информационной войне, находятся на стороне геополитических противников России.
Нет, пожалуй, сегодня в России такого молодого человека, который бы не использовал в качестве поисковика, например, Google. Между тем, по мнению Джулиана Ассанжа, этот поисковик тесно сотрудничает с президентской администрацией и силовыми структурами США. (См. статью «Джулиан Ассанж: Google не то, чем кажется») И такой глобальный ресурс незаменим в когнитивных войнах, так как позволяет не просто информировать пользователей, но формировать сознание миллионов и миллиардов людей на всех континентах.
И я уже не говорю про Facebook, Twitter или YouTube, мировых монополистов в своих форматах подачи информации или дезинформации. Редакции названных сетей не только контролируют проходящую через них информацию, обладая возможностью и правом банить любые аккаунты, но также могут встраивать в трафик любые информационные материалы без уведомления об этом пользователей.
Могут ли российские элиты, власть, общество и отечественная журналистика противопоставить что-либо глобальным информационным монополиям, поднявшимся на уровень средств массового поражения в мировой когнитивной войне? Полагаю, что могут.
Первый шаг в этом направлении мы уже назвали: рассмотрение информационных процессов в глобальных контекстах и дискурсах. Вторым шагом должно стать формирование новой (но основанной в том числе и на советском опыте) и контролируемой государством системы образования. Третьим шагом, полагаю, должна стать выработка новой философии современной российской журналистики.
Новая философия современной российской журналистики
Основные принципы новой философии современной российской журналистики были представлены автором этих строк на минувшей неделе в ходе круглого стола в Центральном доме журналистов, организованного Союзом журналистов Москвы и названного так: «Философия национальной журналистики России: опыт прошлого и стратегия будущего».
Приведу несколько тезисов из этого доклада.
Первый тезис состоит в утверждении необходимости официального принятия (не обязательно на государственном уровне, скорее — на уровне профессионального журналистского сообщества) конкретной модели отечественной журналистики.
В современном западном обществе нет необходимости утверждать приоритеты. В рыночном и олигархическом обществе, несмотря на многообразие моделей вещания, доминировать будет рыночная модель. Как результат, сегодня в западном информационном пространстве нет, пожалуй, ни одного более или менее влиятельного СМИ, не зависящего от глобального рынка.
В современной России с равной степенью свободы пока что представлены не менее десяти различных моделей информационной политики.
Одни (условно отечественные) СМИ считают себя неотъемлемой частью мирового, то есть западного информационного пространства и потому предпочитают руководствоваться в своих действиях стандартами и интересами геополитического противника России. Другие находятся под контролем государства. Третьи — в руках отечественных бизнес-групп. Четвертые зависят в основном от симпатий читателей-зрителей, а потому их исключительный интерес — рейтинг. Пятые считают своей миссией производить альтернативную (западной) информацию. Шестые считают важным отстаивать народные интересы и т.п. Однако же в ситуации ведущейся против РФ когнитивной войны и власть, и журналистское сообщество должны все-таки иметь некие приоритеты.
Полагаю, что приоритетной моделью современной российской прессы должна стать модель, основанная на двух ключевых императивах — на производстве и трансляции качественной информации и на продвижении в информационном пространстве цивилизационных интересов России.
На той же Украине, к примеру, сегодня невозможно преследовать две эти задачи одновременно, поскольку многие бойцы информационного фронта в названной стране связывают национальные интересы с необходимостью врать и множить фейки.
В современной России, напротив, производство качественной и объективной информации не только вполне сочетается с отстаиванием национальных интересов страны: продвижение правдивой информации на всех уровнях (в особенности во внешней политике России) — видится здесь важнейшей национальной задачей.
В традиционном военном противостоянии мы всегда выигрывали и всё ещё способны дать отпор в прямых столкновениях. Между тем, на протяжении последних 25 лет (а то и ранее) мы проигрываем войну на идеологическом поле. Так текущий острый украинский кризис, разворачивающийся как внутренний гражданский конфликт, имеют не только геостратегический, но и мировоззренческий аспект. Несколько слов о стратегии по нанесению поражения геополитическому противнику «когнитивным способом»
С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ГЕОСТРАТЕГИИ
Ведущий армянский геополитик Рачья Арзумян (чей сводный анализ лёг в основу этой статьи) справедливо назвал текущие события «вторым этапом геостратегического плана Запада по демонтажу единого пространства Евразии».
СТРАТЕГИЯ «ПЕТЛИ АНАКОНДЫ» И «ТАКТИКА ГЕЛЬМИНТОЗА»
Поэтому, на первом этапе в рамках классической геополитической стратегии «петли анаконды»[4] решалась задача создания санитарного кордона постсоветских государств вокруг России и «зачистка» постсоветского пространства от доставшегося в наследство военно-промышленного и интеллектуального потенциала СССР. На сегодняшний день задачи данного этапа в целом выполнены.
Разворачивающаяся борьба за Украину является новым этапом, в котором Запад оказывается в непосредственном соприкосновении с геостратегическим противником для дальнейшего перенесения активности непосредственно на территорию России. В том числе с применением методов иррегулярных войн, отработанных в Афганистане и Ближнем Востоке.
Американские ветераны указывают, что вместо войн прошлого, с использованием танков и морских флотилий, будут разогреваться этнические конфликты и теракты под чужим флагом. «Расходным материалом» в них станут плохо подготовленные, неподотчётные и целенаправленно варварские вооруженные банды из человеческих отбросов, которые будут набираться в подворотнях и на тюремных дворах. Законные политические и социальные волнения будут подавляться подобными «воинами свободы», наскоро обученными на базах третьих стран. Это новая перманентная война на уничтожение, неизлечиваемая чума. Концом этой войны против всех будет только расчистка территории от обеих сторон спровоцированного третьей силой конфликта.
ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ДЕМОНТАЖ МИРОВОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ
Нужно понимать, что находясь с конца 1960-х в положении «удерживающего», и, одновременно отказавшись от собственного идеологического проекта, мы пришли к обрушению не только Хельсинского акта, но и постдамской и ялтинской системы. То, что началось в Ялте, Крыму, заканчивается там же. Мировая политическая система, основы которой были заложена в Ялте, демонтируется окончательно (см. статью 2008 года).
И, если Запад, в том числе и на Украине, сейчас решает задачу демонтажа и разрушения культурного и государственного пространства Евразии, Россия вынуждена решать задачу не только сохранения остатков потенциала советского потенциала, но и созданию «своего нового проекта» («Нового Мирового Порядка по Русским Правилам»). Отсюда –
ПЕРВАЯ ЗАДАЧА РОССИИ
— сохранить родственный народ, не дать превратить Украину «в дикое поле» и базу для ведения иррегулярных военных действий.
Важно остановить дальнейшее разрушение геопространства Русского мира, не дав откатиться к началу Второй Мировой войны и далее. И если не предпринять чрезвычайных мер, Россия может замкнуть вековой цикл и оказаться перед теми же задачами, которые пыталась решить, вступая в Первую Мировую войну.
Поэтому на первом этапе важно сохранить влияние России, как геополитического центра, внешне позиционировав себя в качестве «гаранта системы международных отношений», контролируемой Западом (или выбрать контролируемое ее разрушение на выгодных для себя условиях).
МОНОПОЛИЯ НА ДЕМОКРАТИЮ™*.
* Warning! «Демократия» – торговая марка, эксклюзивный правообладатель ZOG Inc.
С падением советской системы, в 90-е годы окончательно сформировался проект т.н. «нового мирового порядка», в рамках которого США и его союзники имели монополию на формирование мировой политической системы и «семантики демократии™». В результате чего, только Запад мог применять силовой инструментарий на международной арене, интерпретировать и изменять международное право, выносить суждение касательно проблем суверенитета, легитимности/ нелегитимности государств и режимов.
И если абхазский и осетинский прецеденты могли рассматриваться как досадное отклонение, то возвращение Крыма будет однозначно трактоваться как вызов и заявка на восстановление субъектности, утерянной в 90-е.
Поэтому даже претензии на суверенные права в пределах исторического ареала Русского мира в данном случае являются неприемлемыми для Запада, как глобального центра силы. Поскольку это может послужить прецедентом для других держав. А если принять во внимание, что Россия сохраняет некоторые из своих возможностей по глобальному применению военной силы мощи, в первую очередь силы ядерного сдерживания, в мире появляется реальный шанс на разработку и проведению контр-стратегии, преследующей цель создание действительно многополярного мира.
РУБИКОН ПЕРЕЙДЕН. ПРИНЦИПЫ ДАЛЬНЕЙШИХ ДЕЙСТВИЙ
Украинский кризис вынудил Россию перейти Рубикон и бросить вызов, результатом которого станет или возвращение себе права оперировать на геополитической арене, или окончательная потеря таких прав и своей международной субъектности. Готовность или неготовность России или Запада к активной фазе противоборства в данном случае является несущественным. Россия или вернет себе право быть мировой державой, или её вызов будет жестоко подавлен в назидание другим.
Можно говорить о некоторых принципах, являющихся следствием общей теории стратегии, которые должны быть учтены в разворачивающемся противоборстве.
Во-вторых, критически важным в складывающейся ситуации становится способности быстро адаптироваться к происходящим изменениям, комбинировать имеющиеся в распоряжении стратегические инструменты новым и незнакомым для противника способом, одновременно создавая новые.
В-третьих – учитывать новые реалии. В складывающихся условиях эффективным и неожиданным для противника методом может стать адаптация и использование некоторых из методов геополитического противника. Появление в ХХI веке новой реальности – Сети, присутствие на мировой арене множества глобальных, в том числе и социальных, сетей качественно меняют среду безопасности. В борьбе за Украину и прочие критические геополитические узлы, которые не могут быть утеряны на Кавказе, Центральной Азии и пр., критически важно принимать во внимание новые реалии безопасности.
В-четвёртых – разорвать чужие сети. Пока есть возможность, Россия должна пойти на радикальные шаги по ликвидацию сетей противника на постсоветском пространстве, вплоть до смены властных элит, склонных в двойной игре. В условиях противостояния, ставка должна быть сделана на новые лица, склонные к жесткому стилю и методам.
Конечной целью войны остается не военная победа, но стратегический, политический (экономический и социальный) успех. Целью войны является обустройство мира, который приходит после нее. Военная победа всегда важна, но она не является гарантом политического успеха, поскольку, ведя войну, всегда надо иметь в виду характер послевоенного обустройства. История полна примеров выигранных сражений и проигранных войны и мира. Достаточно вспомнить о «Пирровой победе». Поэтому в последние 18 месяцев Второй Мировой, Сталин решал задачи послевоенного обустройства, а не максимально эффективного разрушения немецкой военной машины. Важно, чтобы победа в Крыму не стала «Пирровой».
Защитим Народовластие.jpgВТОРАЯ ЗАДАЧА РОССИИ: ПЕРЕЙТИ В КОГНИТИВНОЙ ВОЙНЕ ИЗ СТАТУСА «УДЕРЖИВАЮЩЕГО» В СТАТУС «НАСТУПАЮЩЕГО»
«Тот, кто хорошо обороняется, прячется в глубины преисподней; тот, кто хорошо нападает, действует с высоты небес. Поэтому умеют себя сохранить и в то же время одерживают полную победу»
Сунь-цзы
Таким инструментом регионального и глобального влияния может стать новая «коммунитарная сеть», построенная по принципиально другому принципу, нежели существующие, что позволяет использовать ее в качестве инструмента для построения «Нового Мирового порядка по Русским правилам». А именно:
Кроме того, если «проект Лиоте» разворачивался в течение десятилетий, то с помощью «Коммунитарной сети», мы можем укорить все процессы, получив результаты уже в течение нескольких месяцев после её запуска.
В основе статьи лежит сводный анализ ведущего армянского геополитика Рачьи Арзумяна, а так же:
[1] см. К.Мямлин, «Точки бифуркации. 1968. Управляемый хаос, как источник постмодерна», Институт Высокого Коммунитаризма
[2] совершенно секретная совместная операция британской СИС и ЦРУ, рассчитанная на десятилетия, была названа по имени командующего французскими колониальными войсками генерала Луи-Жубера Лиоте, который был известен долгосрочными планами. Программа предусматривала создание ориентированной на Запад прослойки в среде интеллигенции и в верхних эшелонах власти. В одном из документов английской разведки 1953 года говорилось: «»Лиоте» — это непрерывно действующая операция, главной задачей которой является выявление и использование трудностей и уязвимых мест внутри стран советского блока. В ходе операции должны использоваться все возможности, которыми располагает английское правительство для сбора разведывательных данных и организации мероприятий. Планирование и организация операций поручены специальной группе, возглавляемой представителем МИД, которая создана на основе решения кабинета министров по вопросам коммунистической деятельности за границей, принятого 29 июля 1953 года. Организация работы по сбору и анализу разведывательных данных и их дальнейшему использованию в свете поставленных задач возлагается на «Интеллидженс сервис»». В результате, к 1991 году возникла благоприятная ситуация для смены власти (см. К.Мямлин, гл. «…Захватывающая мечта о будущем», «Высокий Коммунитаризм, как Русская Идея», Кислород, 2011 г, 414 стр.)
[4] терминология американского геополитика, контр-адмирала Альфреда Т. Мэхэна