Что вы знаете о книге тысяча и одна ночь

uCrazy.ru

Навигация

ЛУЧШЕЕ ЗА НЕДЕЛЮ

ОПРОС

СЕЙЧАС НА САЙТЕ

КАЛЕНДАРЬ

Сегодня день рождения

Рекомендуем

Дикие нравы и распутство: о чем на самом деле рассказывает «Тысяча и одна ночь»

Что вы знаете о сказках тысячи и одной ночи? Это не риторический вопрос потому, что большинство довольствуется общеизвестным стереотипом: это известная арабская сказка про красавицу Шахерезаду, ставшую заложницей жестокосердного царя Шахрияра, который каждую ночь заводил себе новую жену, а наутро отрубал ей голову. Красноречивая девушка, так живо рассказывающая сказки, одурманила царя и тем самым купила себе свободу. И конечно, среди ее историй были повести об Аладдине, Синдбаде-мореходе и других отважных храбрецах, но оказалось, что все это полная чушь.

До нас сказки дошли после многих столетий цензуры и переводов, поэтому от оригинала там осталось немного. На самом деле герои сказок Шахерезады не были такими милыми, добрыми и морально устойчивыми, как персонажи мультфильма Dis­ney. Поэтому, если вы хотите сохранить добрую память о любимых персонажах детства, немедленно прекращайте читать. А всем остальным — добро пожаловать в мир, о котором вы возможно даже не подозревали.

Первые задокументированные сведения, описывающие рассказ о Шахерезаде как хорошо известное произведение, относятся к перу историка Х века аль-Масуди. В дальнейшем сборник не раз переписывался и видоизменялся в зависимости от времени жизни и языка переводчика, но костяк оставался прежним, поэтому до нас дошла если не оригинальная история, то очень близкая к оригиналу.

Начинается она, как ни странно, не со слез юной красавицы, собравшейся проститься с жизнью, а с истории двух братьев, каждый из которых управлял своей страной. После двадцати лет раздельного правления старший брат, которого звали Шахрияр, пригласил в свои владения младшего — Шахземана. Тот недолго думая согласился, но едва он выехал из столицы, как «вспомнил об одной вещи», позабытой им в городе. По возвращении он обнаружил жену в объятиях раба-негра.

Разгневавшись, царь зарубил обоих, а затем с чистой совестью поехал к брату. В гостях ему стало грустно потому, что жены больше нет в живых, и он перестал есть. Старший брат хоть и пытался его развеселить, но все безрезультатно. Тогда Шахрияр предложил отправиться на охоту, но Шахземан отказался, продолжая погружаться в тоску. Вот так, просиживая у окна и предаваясь черной меланхолии, несчастный царь увидел, как жена его отсутствующего брата устроила у фонтана групповуху с рабами. Царь сразу повеселел и подумал: «Ого, у моего брата проблемы-то посерьезнее будут».

Шахрияр вернулся с охоты, застав своего брата с улыбкой на лице. Долго допытываться не пришлось, тот сразу рассказал все начистоту. Реакция была необычной. Вместо того чтобы поступить как младший брат, старший предложил отправиться в путешествие и посмотреть: а изменяют ли другим мужьям жены?

Цари согласились и исполнили ее желание. После акта любви женщина попросила перстни у каждого из них. Те отдали, а она прибавила драгоценности к другим пятистам семидесяти, которые хранились у нее в ларце. Чтобы братья не томились в догадках, обольстительница пояснила, что все кольца когда-то принадлежали мужчинам, овладевшим ею втайне от джина. Братья переглянулись и сказали: «Ого, у этого джина проблемы-то посерьезней будут, чем у нас» — и вернулись в свои страны. После этого Шахрияр отрубил голову своей жене и всем, кто участвовал в оргии, а сам решил брать по одной девушке за ночь.

В наше время эта история может показаться сексистской, но куда больше она напоминает сценарий к порнофильму. Сами подумайте: что бы ни делали герои, куда бы они ни шли, им приходится либо смотреть на акт соития, либо участвовать в нем. Подобные сцены еще не раз повторяются на протяжении книги. Да что там, младшая сестра Шахерезады лично наблюдала за брачной ночью своей родственницы: «И царь послал тогда за Дуньязадой, и она пришла к сестре, обняла ее и села на полу возле ложа. И тогда Шахрияр овладел Шахразадой, а потом они стали беседовать».

Конечно, глупо требовать от книги, которой по меньшей мере 11 веков, стройной драматургической линии. Именно поэтому целью вышеописанного персифляжа было не грубо высмеять ее, а показать, что она может стать отличным чтивом на ночь, которое точно рассмешит любого современного человека. Сказки тысячи и одной ночи — это продукт времени, который, пройдя через столетия, невольно превратился в комедию, и в этом нет ничего дурного.

Несмотря на широкую известность этого памятника истории, его экранизаций невероятно мало, а те, что существуют, обычно показывают знаменитых Аладдина или Синдбада-морехода. Однако самой яркой киноверсией сказок стал французский фильм с одноименным названием. В нем не пересказываются все сюжеты книги, а подается яркая и абсурдная история, которая достойна фильмов «Монти Пайтона» и при этом соответствует безумному духу сказок.

Источник

masterok

Мастерок.жж.рф

Хочу все знать

Книга «Тысяча и одна ночь» входит в список ста лучших книг всех времён и народов. Сюжеты из неё были многократно превращены в пьесы, балеты, фильмы, мультфильмы и спектакли. Кажется, хотя бы несколько сказок из книги знает каждый, не говоря уж об истории Шехерезады. Однако в двадцать первом веке вокруг сборника разразился скандал.

Немецкая востоковедка Клаудия Отт выступил с утверждением, что «Тысяча и одна ночь» в том виде, в каком мы её знаем — не что иное, как фальсификация.

Книга, влюбившая в Восток

В самом начале восемнадцатого века французский востоковед Антуан Галлан стал серийно, том за томом, издавать свой перевод арабского сборника сказок «Тысяча и одна ночь». История царя, ставшего жестоким женоубийцей после того, как увидел трёх неверных жён, и дочери визиря, благодаря уму и бесконечному запасу сказок в своей памяти сумевшей спастись от жестокости царя, очаровала Европу. Густой восточный колорит, густо замешанный на эротизме, кружил голову. Запад охватила повальная мода на Восток.

Текст Галлана перевели и на другие языки: на немецкий, английский, русский. Часто при этом вычищались эротические мотивы и всяческие непристойности, что делало круг читателей шире. После «очистки» книги можно было смело дарить детям и женщинам, и иллюстрированный сборник арабских сказок действительно входил в список хороших, радующих почти любого подарков. Джинны и пери, колдуны и султаны, витиевато изъясняющиеся, действующие наперекор европейской логике захватывали воображение читателя. Книга на долгие века стала хитом.

Сборник арабских сказок стал европейским хитом на века. Иллюстрация Эдмунда Дюлака.

Но Галлан был не единственным переводчиком сборника. Со временем нашлось немало людей, заинтересовавшихся тем, как выглядели сказки в оригинале. Появились новые переводы с арабского. И выполнявшие их люди обнаруживали, что могут найти в оригинальном сборнике далеко не все сказки, или сказки имеют немного другой вид, а иногда популярного в Европе сюжета просто было невозможно найти в арабских источниках, зато были упущены замечательные имеющие хождение сказки. Скандала из этого не делали. Часто новонайденное подвёрстывали к заданной Галланом канве. «Тысяча и одна ночь» по-прежнему начиналась для европейского читателя с истории двух братьев-шахов и их неверных жён.

С громкой критикой сложившегося представления о сборнике выступила только в наше время арабистка Клаудия Отт из Германии. Работая над очередным переводом сборника, она обнаружила, насколько же далеко распространившаяся в Европе версия ушла от оригинала, насколько неуважительно обошлись с ним первые переводчики и, в особенности, Галлан.

Сказка про Али-Бабу, может быть, полностью европейская придумка. Иллюстрация Эдмунда Дюлака.

Для начала, в оригинальном сборнике не было тысячи и одной сказки. Их там чуть меньше трёхсот. Строго говоря, «тысяча и один» — просто синоним выражения «очень много». Кроме того, Галлан сильно искажал сюжеты, делая их интереснее для европейского читателя (ориентировался он, в первую очередь, на французский королевский двор), больше напирая на эротику и экзотику. Чтобы добрать количество сказок и выпускать очередной том, Галлан включил в сборник сюжеты, не имеющие к нему отношения, а кое-кто из последователей Галлана и его издателя не стеснялся эти сюжеты вообще выдумывать. Так среди сказок от Шахразады оказались истории Аладдина и Синдбада. С некоторыми «арабскими» сказками арабский и вообще мусульманский мир познакомился только после того, как их перевели с европейских языков. К таким сказкам относится, с большой вероятностью, «Али-Баба и сорок разбойников».

Сокровищница мусульманского Востока

Вообще считать «Тысячу и одну ночь» памятником только арабской литературы неверно. Этот сборник — эволюция персидской книги «Хезар Афсане» («Тысяча сказок»), и Шехерезада — персонаж именно иранский. Для западного человека, вероятно, разницы нет, но персоязычная и персокультурная литература вполне самодостаточна и хорошо развита, она не являются «просто» разновидностью арабской, хотя и имеет с ней определённую связь.

Перевод «Хезар Афсане» был выполнен ещё в десятом веке в Багдаде и там же обогатился, помимо персидских и индийских сюжетов оригинального сборника, местными сказками, включая приключения почитаемого в Багдаде халифа Харуна ар Рашида. Добавлялись новые сказки с той же целью, что позже у европейцев — читателям хотелось всё новых и новых изданий, больше и больше историй. Когда сборник стали продавать в арабском Египте, он опять оброс новыми сюжетами, теперь — характерно египетскими. Так постепенно сложилась классическая арабская версия сборника, именно «Тысяча и одна ночь». Его перестали изменять и дописывать, вероятно, после завоевания Египта турками.

Арабский сборник, в свою очередь, переделка персидского. Иллюстрация Эдмунда Дюлака.

По сказкам сборника (конечно, если брать более точные переводы, чем галлановский) можно во многом судить об особенностях ментальности жителей мусульманского мира до шестнадцатого века. Нетрудно заметить, что, хотя в сказках действуют представители самых разных социальных слоёв, чаще всего сюжеты вертятся вокруг купцов — именно купец был героем своего времени (а точнее, нескольких эпох в мусульманских странах); только после купцов идут халифы, султаны и их сыновья. Большая часть историй сборника строится вокруг обмана как главного поворотного действия, и в половине этих случаев обман является добром, помогая выпутаться герою из неловкой ситуации или спасая ему жизнь. Обман, разрешающий конфликт и приводящий к миру — вот постоянный сюжет «Тысяча и одной ночи».

Ещё одна особенность историй сборника — удивительная фаталистичность и героев, и рассказчиков (среди них не только Шехерезада). Всё, что ни случается, преначертано, и от этого не уйти. Часто спасает или решает судьбу не поступок главного героя, а счастливый или несчастный случай. В общем, всё в воле Аллаха и только малое — в силах человека.

В оригинальном сборнике очень много стихов, что характерно для арабской литературы. Современному европейцу эти поэтические вставки кажутся втиснутыми в текст чуть ли не насильно, но для араба давних времён цитирование или сложение стихов было обычным делом, как для современной русской культуры — цитирование чужих метких афоризмов или каламбуры на ходу.

Отличия перевода Отт от версий, знакомых нам с детства

Одного из братьев, Шахрияра, приключение свело с ума. Он вернулся домой и там каждый день брал в жёны новую девушку, всю ночь развлекался с ней и наутро казнил. Так длилось до тех пор, пока он не взял в жёны учёную и красивую дочь своего визиря, Шехерезаду. Она каждую дозволенную ночь (мусульманка далеко не всегда могла делить ложе со своим мужем) рассказывала ему истории, и, когда все сказки в её памяти закончились, оказалось, что у них родилось уже три сына. Шахрияр не стал её убивать, да и вообще ему, видимо, как-то полегчало. Он больше не считал, что все женщины — коварные изменницы.

Чаще всего в сказках сборника встречается как герой странствующий купец. Иллюстрация Эдмунда Дюлака.

В версии, представленной Клаудией, нет двух братьев-царей. Некий индийский царь был таким красивым, что не уставал любоваться на себя в зеркало и спрашивать подданных, есть ли кто-то на свете прекраснее. Так длилось до тех пор, пока один старик не рассказал царю о прекрасном юноше, сыне купца из Хорасана. Царь подарками заманивает к себе юношу из Хорасана, но он в пути утратил свою красоту — ведь он перед самым отъездом обнаружил, что его молодая жена ему неверна. В Индии юноша, однако, становится свидетелем неверности царской наложницы и расцветает снова от радости, что не он один так несчастен и глуп. После он открывает правду об изменнице и царю.

Дальше канва возвращается к той, что мы знаем, но начинает Шехерезада вовсе не с истории о Синдбаде. Вообще часть сказок в переводе Клаудии может показаться незнакомыми и часть — искажёнными, у них другие акценты и другие детали. Что ж, если Отт действительно постаралась перевести сборник максимально близко по смысле и форме, то Галлан надул Европу гораздо больше, чем можно сначала было представить, и у нас есть совершенно отдельный памятник литературы — европейский сборник сказок «Тысяча и одна ночь», который открывает нам, как европейцы видели (потому что очень хотели видеть) мусульманский Восток. Возможно, ему стоит возглавить список «Самые известные литературные подделки, в подлинность которых поверили почти все», как например «Дневники Гитлера»

Источник

«Тысяча и одна ночь»: История грандиозного обмана и великого произведения

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

Книга, влюбившая в Восток

В самом начале восемнадцатого века французский востоковед Антуан Галлан стал серийно, том за томом, издавать свой перевод арабского сборника сказок «Тысяча и одна ночь». История царя, ставшего жестоким женоубийцей после того, как увидел трёх неверных жён, и дочери визиря, благодаря уму и бесконечному запасу сказок в своей памяти сумевшей спастись от жестокости царя, очаровала Европу. Густой восточный колорит, густо замешанный на эротизме, кружил голову. Запад охватила повальная мода на Восток.

Текст Галлана перевели и на другие языки: на немецкий, английский, русский. Часто при этом вычищались эротические мотивы и всяческие непристойности, что делало круг читателей шире. После «очистки» книги можно было смело дарить детям и женщинам, и иллюстрированный сборник арабских сказок действительно входил в список хороших, радующих почти любого подарков. Джинны и пери, колдуны и султаны, витиевато изъясняющиеся, действующие наперекор европейской логике захватывали воображение читателя. Книга на долгие века стала хитом.

Но Галлан был не единственным переводчиком сборника. Со временем нашлось немало людей, заинтересовавшихся тем, как выглядели сказки в оригинале. Появились новые переводы с арабского. И выполнявшие их люди обнаруживали, что могут найти в оригинальном сборнике далеко не все сказки, или сказки имеют немного другой вид, а иногда популярного в Европе сюжета просто было невозможно найти в арабских источниках, зато были упущены замечательные имеющие хождение сказки. Скандала из этого не делали. Часто новонайденное подвёрстывали к заданной Галланом канве. «Тысяча и одна ночь» по-прежнему начиналась для европейского читателя с истории двух братьев-шахов и их неверных жён.

С громкой критикой сложившегося представления о сборнике выступила только в наше время арабистка Клаудия Отт из Германии. Работая над очередным переводом сборника, она обнаружила, насколько же далеко распространившаяся в Европе версия ушла от оригинала, насколько неуважительно обошлись с ним первые переводчики и, в особенности, Галлан.

Для начала, в оригинальном сборнике не было тысячи и одной сказки. Их там чуть меньше трёхсот. Строго говоря, «тысяча и один» — просто синоним выражения «очень много». Кроме того, Галлан сильно искажал сюжеты, делая их интереснее для европейского читателя (ориентировался он, в первую очередь, на французский королевский двор), больше напирая на эротику и экзотику. Чтобы добрать количество сказок и выпускать очередной том, Галлан включил в сборник сюжеты, не имеющие к нему отношения, а кое-кто из последователей Галлана и его издателя не стеснялся эти сюжеты вообще выдумывать. Так среди сказок от Шахразады оказались истории Аладдина и Синдбада. С некоторыми «арабскими» сказками арабский и вообще мусульманский мир познакомился только после того, как их перевели с европейских языков. К таким сказкам относится, с большой вероятностью, «Али-Баба и сорок разбойников».

Сокровищница мусульманского Востока

Вообще считать «Тысячу и одну ночь» памятником только арабской литературы неверно. Этот сборник — эволюция персидской книги «Хезар Афсане» («Тысяча сказок»), и Шехерезада — персонаж именно иранский. Для западного человека, вероятно, разницы нет, но персоязычная и персокультурная литература вполне самодостаточна и хорошо развита, она не являются «просто» разновидностью арабской, хотя и имеет с ней определённую связь.

Перевод «Хезар Афсане» был выполнен ещё в десятом веке в Багдаде и там же обогатился, помимо персидских и индийских сюжетов оригинального сборника, местными сказками, включая приключения почитаемого в Багдаде халифа Харуна ар Рашида. Добавлялись новые сказки с той же целью, что позже у европейцев — читателям хотелось всё новых и новых изданий, больше и больше историй. Когда сборник стали продавать в арабском Египте, он опять оброс новыми сюжетами, теперь — характерно египетскими. Так постепенно сложилась классическая арабская версия сборника, именно «Тысяча и одна ночь». Его перестали изменять и дописывать, вероятно, после завоевания Египта турками.

По сказкам сборника (конечно, если брать более точные переводы, чем галлановский) можно во многом судить об особенностях ментальности жителей мусульманского мира до шестнадцатого века. Нетрудно заметить, что, хотя в сказках действуют представители самых разных социальных слоёв, чаще всего сюжеты вертятся вокруг купцов — именно купец был героем своего времени (а точнее, нескольких эпох в мусульманских странах); только после купцов идут халифы, султаны и их сыновья. Большая часть историй сборника строится вокруг обмана как главного поворотного действия, и в половине этих случаев обман является добром, помогая выпутаться герою из неловкой ситуации или спасая ему жизнь. Обман, разрешающий конфликт и приводящий к миру — вот постоянный сюжет «Тысяча и одной ночи».

Ещё одна особенность историй сборника — удивительная фаталистичность и героев, и рассказчиков (среди них не только Шехерезада). Всё, что ни случается, преначертано, и от этого не уйти. Часто спасает или решает судьбу не поступок главного героя, а счастливый или несчастный случай. В общем, всё в воле Аллаха и только малое — в силах человека.

В оригинальном сборнике очень много стихов, что характерно для арабской литературы. Современному европейцу эти поэтические вставки кажутся втиснутыми в текст чуть ли не насильно, но для араба давних времён цитирование или сложение стихов было обычным делом, как для современной русской культуры — цитирование чужих метких афоризмов или каламбуры на ходу.

Отличия перевода Отт от версий, знакомых нам с детства

Одного из братьев, Шахрияра, приключение свело с ума. Он вернулся домой и там каждый день брал в жёны новую девушку, всю ночь развлекался с ней и наутро казнил. Так длилось до тех пор, пока он не взял в жёны учёную и красивую дочь своего визиря, Шехерезаду. Она каждую дозволенную ночь (мусульманка далеко не всегда могла делить ложе со своим мужем) рассказывала ему истории, и, когда все сказки в её памяти закончились, оказалось, что у них родилось уже три сына. Шахрияр не стал её убивать, да и вообще ему, видимо, как-то полегчало. Он больше не считал, что все женщины — коварные изменницы.

В версии, представленной Клаудией, нет двух братьев-царей. Некий индийский царь был таким красивым, что не уставал любоваться на себя в зеркало и спрашивать подданных, есть ли кто-то на свете прекраснее. Так длилось до тех пор, пока один старик не рассказал царю о прекрасном юноше, сыне купца из Хорасана. Царь подарками заманивает к себе юношу из Хорасана, но он в пути утратил свою красоту — ведь он перед самым отъездом обнаружил, что его молодая жена ему неверна. В Индии юноша, однако, становится свидетелем неверности царской наложницы и расцветает снова от радости, что не он один так несчастен и глуп. После он открывает правду об изменнице и царю.

Дальше канва возвращается к той, что мы знаем, но начинает Шехерезада вовсе не с истории о Синдбаде. Вообще часть сказок в переводе Клаудии может показаться незнакомыми и часть — искажёнными, у них другие акценты и другие детали. Что ж, если Отт действительно постаралась перевести сборник максимально близко по смысле и форме, то Галлан надул Европу гораздо больше, чем можно сначала было представить, и у нас есть совершенно отдельный памятник литературы — европейский сборник сказок «Тысяча и одна ночь», который открывает нам, как европейцы видели (потому что очень хотели видеть) мусульманский Восток. Возможно, ему стоит возглавить список « Самые известные литературные подделки, в подлинность которых поверили почти все ».

Текст: Лилит Мазикина

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Источник

Тысяча и одна ночь

«Тысяча и одна ночь» (за рубежом также известна как «Арабские ночи») — монументальный памятник средневосточной литературы, огромный сборник фольклора арабской, персидской, индийской, греческой, еврейской и турецкой культур, созданный во времена Золотого Века ислама. Вариаций этого сборника существует большое количество, из года в год он изменялся и дополнялся (в самых ранних дошедших до нас изданиях в нём около трёхсот сказок), и основной сюжетной канвой оброс тоже не сразу. Сборник кочевал с моряками и караванами, вбирая в себя местные сказки. Сеттинг менялся от переписчика к переписчику, в итоге превращаясь в условную исламскую страну — вот что бывает с книгой, когда её пишут тысячу лет тысячи разных людей.

Содержание

Структура произведения [ править ]

Произведение представляет собой хрестоматийный шкатулочный роман. Шахерезада рассказывает султану Шахрияру сказку, в которой устами героя рассказываются другие сказки, при этом в них могут быть вложены ещё сказки, и так далее. К примеру, сказка о рыболове и ифрите: рыболов рассказывает ифриту сказку о халифе и враче, в которой визирь рассказывает халифу сначала сказку о халифе и соколе, потом о злобном визире. После этого ифрит приводит рыболова к пруду, в котором рыболов ловит четырёх необыкновенных рыб и относит их к халифу, где на его кухне с ними происходят загадочные события. После этого главным героем становится халиф, который в итоге находит этот пруд, а рядом с ним заколдованного юношу, который рассказывает ему сказку о заколдованном юноше (о себе), после чего халиф находит способ его расколдовать.

Бо́льшая часть текста — проза, но встречается и стихотворная форма (чаще всего простые двустишия или четверостишия), когда герои загадывают загадки, пускаются в песни или просто переживают какой-то столь яркий эмоциональный момент, что нужно процитировать стих или сложить его экспромтом. В сказках выделяются три условные большие категории: фантастические, городские и плутовские (по классификации Салье). В фантастических, наиболее древних и явно претерпевших многочисленные изменения (о чём свидетельствует наличие в них большого количества явно добавленных позже стихов и много вложений сказок в сказку), на первый план выходят сверхъестественные существа, активно вмешивающиеся в жизнь людей — к таким относится, скажем, вышеупомянутый сказ о рыбаке и ифрите. Городские сказки, такие, как «Рассказ о трёх яблоках», происходят, как правило, в Каире, и обычно повествуют о какой-нибудь любовной истории, касающейся представителей знати. В них много элементов эротического толка и часто на первый план выходят женщины. Плутовской роман повествует о людях мелкого рода — ремесленниках, рабах, крестьянах и ворах, облапошивающих знать и духовенство, которые представлены в неприглядном виде (к примеру, «Сказ о Далиле-хитрице»).

Кстати, три наиболее известные и хрестоматийные сказки — «Волшебная лампа Аладдина», «Али-Баба и сорок разбойников» и «Сказка о Синдбаде-мореходе» — являются чрезвычайно поздним дополнением к канону, отсутствующим в арабских источниках того времени и сделанным с лёгкой руки француза Антуана Галланда. Тем не менее, именно эти три вещи ассоциируются у всех с «Тысячей…», и здесь они будут рассматриваться как часть канона.

Сюжет [ править ]

Обрамляющая история [ править ]

Султан империи Сасанидов Шахрияр узнаёт о неверности жены своего брата, а затем, наведя справки, и о том, что его молодая жена ещё более распутна. Затем Шахрияр с братом отправляются странствовать и встречают женщину с ручным ифритом, которая приказывает им немедленно переспать с ней, иначе они будут тут же растерзаны. Когда они в ужасе исполняют приказ, она требует им отдать им свои перстни как трофеи, после чего оказывается, что у неё их свыше пятисот.

Шахрияр решил, что все женщины одинаковы, и затеял месть всему прекрасному полу, первым делом казнив жену, а затем поручив своему визирю приводить ему в жёны девственниц. Вечером Шахрияр вступал с ними брак, ночь проводил в постели, а наутро им отрубали голову, чтобы те не могли ему изменить. Через тысячу и один день в городе просто не осталось девственниц, и тогда себя предложила в качестве жертвы дочь визиря, мудрая Шахерезада. Она поселилась во дворце вместе со своей юной сестрой по имени Дуньязада и в первую ночь рассказала ей интересную сказку, да так, чтобы султан тоже мог слушать, но остановилась на самом интересном месте, и притом аккурат под крик петухов, на который была назначена казнь. Султан, которому было страсть как интересно, чем там закончилось дело, решил отсрочить казнь до завтрашнего дня. И вот второй ночью Шахерезада рассказала ему концовку, но, раз дело было едва за полночь, начала новый рассказ. И снова, вот незадача, рассказ её оборвался в аккурат под рассвет! Так повторилось опять и опять. Шахерезада рассказывала всё новые и новые истории, сплетая их вместе в искусный гобелен — её герои начинали новые рассказы, персонажи которых тоже имели чем поделиться, все эти сюжеты перекликались между собой так, что иногда она сама теряла нить основного нарратива и начинала другую историю…

Другие истории [ править ]

Тропы и штампы [ править ]

Тропы произведения в целом [ править ]

Тропы обрамляющей истории про Шахерезаду и Шахрияра [ править ]

Тропы в отдельных произведениях [ править ]

«Апокрифы» [ править ]

«Аладдин» [ править ]

См. основную статью.

«Али-Баба и сорок разбойников» [ править ]

«Сказки о Синдбаде-мореходе» [ править ]

Адаптации [ править ]

Трилогия Тахира Сабирова [ править ]

Совместное производство «Таджикфильм» и сирийской киностудии «Ганем-фильм». Рассказ Шахерезады плотно переплетается с окружающей действительностью, а сам Шахрияр и его визирь принимают в нём действенное участие.

«Аладдин» [ править ]

Диснеевские Аладдины [ править ]

Другие Аладдины [ править ]

Али-Баба и сорок разбойников [ править ]

Брат Касым — старший брат — стал наследство копить, Торговать, покупать, прибавлять и растить. Младший — Али-Баба — стал дарить-угощать, Всё гостям раздавать, бедняков баловать.

Собиратель Историй: А что за перевалом? Мустафа: Разбойничий привал. Собиратель Историй: Там, за перевалом? Мустафа: Там, за перевалом. Там, там, там-там, там там-там.

Мало кто помнит сейчас популярную песню Фрадкина на слова Рождественского «Там, за облаками» с припевом «Там, там-тарам, там-тарам».

Ты очень хитрый, Очень, я прошу прощенья! Наверно, хитрым стал задолго до рожденья, Родиться ухитрился ты без разрешенья — Без разрешенья мамы, Я прошу прощенья!

Прохожий (Леонид Филатов), впрочем, не обижается, а требует продолжения истории.

Синдбад [ править ]

Примечания [ править ]

Классические средневековые романыХристианский мирАртуровский цикл (Тристан и Изольда) • Беовульф • Витязь в тигровой шкуре • Роман о Лисе • Песнь о Нибелунгах • Песнь о Роланде • Песнь о Сиде • Слово о полку Игореве • ЭддаМусульманский мирБейбарс • Манас • Тысяча и одна ночь (Книга тысячи и одной ночи) • ШахнамеДальний Восток

Другие японские произведения: Непрошенная повесть (придворная дама Нидзё) • Повесть о Гэндзи (писательница Мурасаки Сикибу) • Повесть о прекрасной Отикубо (автор неизвестен) • Повесть о старике Такэтори (народная сказка) • Повесть о доме Тайра (Хэйкэ-моногатари, автор Юкинага) • Повесть об Исэ (Аривара-но Нарихира?) • Тайхэйки (Повесть о Великом мире, автора нет)ПрочееОкеан сказаний (Индия)

Книги