Что вы делайте учитель
Аниме Зачем Вы здесь, учитель?! (2019) смотреть онлайн в хорошем 720 HD качестве
Про что аниме Аниме Зачем Вы здесь, учитель?! (2019) смотреть онлайн в хорошем 720 HD качестве :
Этот ученик старшей школы был тайным учеником, наверное, самого искусного «подглядывальщика» или «попадальщика» в неловкие ситуации. Кто же был этим самым учителем, мы никогда не узнаем. Это будет великая тайна покрытая мраком. Где-то чихнул Юки Рито. Наш главный герой по имени Ичиро Сато так и норовит попасть в неловкие ситуации, связанные с противоположным полом. Никто бы и слова не сказал и ему бы, скорее, завидовали его же одноклассники, если бы это не было связано с его учителем. Да, вместо одноклассниц, бедняга постоянно попадает в неловкие ситуации, связанные с его учительницей, Каной Коджима. Эта учительница не так проста, как может показаться на первый взгляд и вот почему.
Нашу «Героиню» все знают, как учительницу с особым «нравом». Она никому не дает спуску и за свои дела или же выходки, как вам будет угодно, получила прозвище «Учитель-демон». Думаю, что у вас в школе учителям, тоже, давали разные прозвища. И даже тут наша Каной не перестает выделяться. Со всеми она ведет себя как «демон», да вот стоит нашему главному герою, Ичиро, вступить в «игру» как «демон» быстро превращается в тихую и покладистую учительницу. Именно в эти моменты они и попадают в своего рода «ситуации» в мужской ванной, бане, медкабинете и куче других мест, которые могут вызвать эти самые комичные ситуации. Вот именно и за такой прекрасной парочкой, нам предстоит наблюдать в данном Аниме. Приятного просмотра!
Я работаю учителем начальных классов. Вот чем меня бесят родители
Работать в школе непросто: детей часто нужно приводить в чувство, они обзываются и дерутся, не всегда вовремя делают домашнюю работу и загуливаются на переменах.
Но ко все этим ситуациям я отношусь с азартом. В этом и есть моя работа: не только научить ребенка писать и считать, но и объяснить, как взаимодействовать с другими людьми, работать в коллективе, нести ответственность и исправлять ошибки. Чем сложнее задачу ставит перед собой и передо мной ребенок, тем интереснее ее решать и больше удовлетворения, когда удается с ней справиться.
К сожалению, кроме детей на работе приходится плотно общаться и с родителями. Это уже совсем другое дело: взрослые порой ведут себя куда более абсурдно, чем дети, и при этом далеко не всегда готовы к конструктивному диалогу.
Расскажу о ситуациях, которые встречаются чаще всего. Вот чем обычно меня бесят родители.
Как победить выгорание
Требуют слишком многого
Идеальный родитель с точки зрения учителя — это тот, кто внимательно относится к успехам и неудачам ребенка, но при этом соблюдает границы в общении с преподавателями: разговаривает доброжелательно, внимательно изучает всю доступную информацию и не задает вопросы, на которые мы уже отвечали. На родительских собраниях и личных встречах такие родители не противопоставляют себя учителям, а наоборот, считают нас большой командой, которая старается сделать образовательный процесс максимально эффективным. Поэтому в первую очередь они спрашивают, чем могут дополнить работу учителей дома и нужна ли какая-то еще помощь.
Общаться с такими людьми приятно: даже если они сталкиваются с проблемой или чем-то недовольны, то всегда готовы уделить время подробному обсуждению ситуации и найти выход, который всех устроит. Бывает, что ради разговора надо задержаться на работе, но это не бесит — зато я точно буду в курсе состояния ребенка и смогу найти оптимальный способ взаимодействия с ним.
Но есть и другой тип родителей — я называю их тревожными. Такие родители очень многого требуют от всех окружающих — и от учителей, и от собственных детей. Отчасти я могу их понять: чаще всего это родители, которые много вкладывают в детей и, естественно, переживают из-за результата. Но все-таки у всего есть границы.
Расскажу на примерах. Тревожные родители суетятся по каждому пшику: контролируют каждое домашнее задание, поминутно следят за перемещениями ребенка и требуют полного отчета о съеденных за обедом продуктах — вплоть до того, белый или черный хлеб ел школьник.
Это вредит как нашей работе, так и детям. Учитель постоянно задерган пустяковыми вопросами и требованиями: например, меня просили найти носок, который ребенок потерял две недели назад непонятно где, проконтролировать, чтобы школьник ел овощи, но только не морковь, и даже ответить на вопрос, с какой скоростью он выполняет домашнее задание. Быть в курсе всего этого просто невозможно: я должен работать не с одним ребенком, а с целым классом, я несу ответственность за состояние всех учеников, решаю множество конфликтов и регулирую настроение в коллективе — мне попросту не до моркови.
Дети таких родителей тоже постоянно находятся под давлением. В школе мы работаем над развитием самостоятельности и ответственности, учим детей проявлять инициативу и справляться с повседневными задачами без помощи взрослых: убирать за собой, готовиться к урокам и следить за расписанием. Но постоянный контроль убивает все успехи ученика.
Что делать. У каждого школьного работника есть не только список официальных обязанностей, но и дела, которыми он занимается по собственной инициативе просто потому, что это необходимо. Узнайте в начале учебного года, за что учитель берет ответственность вне уроков: это нормально и позволит вам понять, о чем его можно попросить и в каких ситуациях обратиться за советом, а что лучше оставить при себе и чем не стоит теребить учителя.
Доверяйте учителям и своим детям, это сильно облегчает работу. В конце концов, если ребенок уже дорос до того, чтобы ходить в школу, то вполне в состоянии минимально о себе позаботиться — например, самостоятельно поискать свои вещи или проследить за рационом.
Чем больше дома запретов, тем больше у ребенка соблазнов пойти вразнос в школе. Конечно, учитель попытается скорректировать поведение ученика, но гораздо эффективнее, если родители и дома начнут вести себя с ребенком по-другому.
Не сомневаются в словах ребенка
Когда ребенок попадает в ситуацию конфликта, не все родители могут совладать со своими чувствами и трезво оценить, что произошло. Многие не понимают, что слова ребенка — это всегда его интерпретация произошедшего, и сразу бросаются с шашками наголо спасать свою кровиночку: выяснять отношения с другими родителями, ругать учителей и грозить жалобами во все инстанции.
Дети, которые все это видят, запоминают слова родителей и приносят их в школу — так конфликт переходит на новый виток. Разрешить его становится все сложнее: нужно привести в чувство родителей, докопаться до позиции детей, чтобы восстановить, как все было на самом деле, объяснить взрослым, что же все-таки произошло и почему изначальная ситуация не стоила выеденного яйца. Все это занимает часы, а иногда и дни — время, которое я мог бы потратить на интересный проект с детьми, тратится впустую.
Что делать. Даже если вам кажется, что ребенок на сто процентов прав и его несправедливо обидели, не спешите искать управу. Сначала выдохните и дайте улечься своей злости, а потом спокойно узнайте у преподавателя, что произошло. Учитель видит ситуацию со стороны как одного, так и другого ребенка, да и просто со стороны — возможно, из-за сильных эмоций ребенок не заметил каких-то нюансов, которые в корне меняют дело.
Независимо от того, кто виноват в конфликте, спросите учителя, какие шаги он предпринимает для решения ситуации и как ему в этом может помочь родитель: например, в каком ключе стоит поговорить с ребенком о произошедшем. А еще не забывайте, что дети забывают плохое быстрее, чем взрослые, — на следующий день после ссоры они уже могут вместе играть и общаться, если родители не будут накалять обстановку.
Просят сделать исключение
В школах много правил. Некоторые из них кажутся родителям неудобными, но без них организовать учебный процесс будет очень сложно.
Например, во время пандемии многие школы перешли на комбинированное обучение: часть учеников занимаются в классе, а часть — онлайн, если болеют или по другой уважительной причине не могут присутствовать в классе. Работать в таком режиме непросто как учителю, так и ученикам: уроки требуют более тщательной подготовки, чем обычно, а во время занятия внимание учителя разрывается между классом и экраном.
Похожие ситуации происходят, когда класс выезжает на экскурсии. Организация таких поездок — всегда большая ответственность и нервотрепка: с одной стороны, мы отвечаем за жизнь и здоровье учеников перед родителями, с другой — перед законом.
Но многие родители не понимают серьезности ситуации и часто просят сделать небольшую остановку по дороге недалеко от дома ребенка. Никакие аргументы не действуют — в ответ они обещают взять все риски на себя, не понимая, что в любой неприятной ситуации эти обещания не защитят школу и учителей от судебных разбирательств и крупных штрафов.
Что делать. Следуйте правилам, которые приняты в школе: это помогает учителям эффективно выполнять свою работу даже в нестандартных и сложных ситуациях. Не требуйте для ребенка особых условий: если учитель разрешит одному ученику нарушить правила в виде исключения, другие тоже захотят это сделать, и вся система перестанет работать.
Помните, что многие неудобные правила помогают обеспечивать безопасность детей в школе и за ее пределами. Не показывайте ребенку пример наплевательского отношения к требованиям учителей — дети далеко не всегда могут адекватно оценить риски, поэтому в школе ответственность за них несут именно взрослые.
Не уважают личное время
Иногда мне кажется, что родители даже не подозревают, что у преподавателей тоже есть выходные, личные дела и свободное время.
Часто родители действительно пишут по делу: например, предупреждают о том, что ребенок не придет в школу, или просят прислать расписание. Но почему-то совершенно не считаются с моим рабочим графиком и требуют немедленного ответа даже среди ночи. Я не шучу: самое запоминающееся сообщение я получил в полпервого ночи — родители написали, что не успеют передать важное заявление для ребенка к первому уроку и принесут его после занятий.
Однажды мне пришлось взять отгул по серьезным семейным обстоятельствам: я помогал жене в больнице. Чтобы меня не беспокоили в эти дни, я заранее предупредил вообще всех — администрацию, коллег, родителей. Но на всякий случай решил остаться на связи: иногда в школах бывают действительно срочные ситуации.
В итоге у меня без конца трезвонил телефон, а когда я перезвонил после семи пропущенных с одного номера, захотелось убивать: оказалось, чьи-то родители просто не смогли найти в классе термокружку.
Что делать. Если вы собираетесь обратиться к учителю в нерабочее время, подумайте, действительно ли вопрос требует такой срочности, — возможно, разговор вполне потерпит хотя бы до утра. Если вам необходима долгая беседа с учителем, заранее договоритесь об удобном времени встречи: преподаватели часто соглашаются задержаться в школе, чтобы разрешить сложную ситуацию, но тоже хотят свободно распоряжаться своим временем.
Иногда некоторые вопросы проще решить вообще не через учителя. Например, домашнее задание быстрее узнать у других родителей или у одноклассников ребенка.
Считают, что учитель занимается только уроками
Работа на уроках — это вершина айсберга среди дел, которыми занимается учитель. Помимо этого, мы следим, что дети пообедали, погуляли и попали вовремя на кружки, проверяем домашние задания, готовим планы занятий на следующий день, а еще параллельно организуем крупные общешкольные мероприятия — праздники, олимпиады и конкурсы.
Но и это не все. Одна из важных задач, которая требует внимания и отдельного времени, — воспитание в классе дееспособного коллектива. Я стараюсь научить детей уважительно относиться к друг другу, договариваться между собой даже во время конфликтов, задавать вопросы по существу, размышлять над проблемами и рефлексировать. В плотном графике школьной жизни приходится изворачиваться, чтобы выкроить на все это время: все-таки даже такая полезная внеклассная активность не должна быть в ущерб образованию.
Родители видят результаты моей работы — замечают, что дети стали более ответственными, самостоятельными и собранными. Но не связывают их с усилиями, которые я трачу, и удивляются, если не беру трубку во время перемены, не готов выделить час на разговор, когда они без предупреждения приехали в школу, или не отвечаю на сообщение в течение 5—10 минут.
Из-за слишком плотного графика учителя иногда ошибаются. Например, однажды я решил провести в классе игровой проект на сплочение, который подразумевал провокацию конфликтов между детьми. Чтобы успокоить родителей, я провел с ними встречу, но из-за бешеного ритма школьной жизни, бесконечных тетрадок и заполнения множества таблиц плохо к ней подготовился и произнес слово «эксперимент». У родителей это вызвало шок, а мне пришлось еще долго отбиваться от обвинений, что я провожу опыты над детьми.
Что делать. Не забывайте, что учитель живой человек. Если вам кажется, что он неправ, ошибся или недоработал, не стоит сразу делать вывод, что он непрофессионал, жаловаться администрации и требовать увольнения: скорее всего, хватит личного разговора с обсуждением проблемы. Эскалация конфликта может только навредить — ко всем тем задачам, которые решает учитель, добавятся еще и разборки с начальством.
Что я сделал не так, когда начал работать в школе: три ошибки педагогов
Молодые педагоги часто приходят в школу, полные сил, стремлений и желания всё изменить. Но почему-то этот настрой быстро пропадает. Почему? И кто виноват — коллеги, которые не верят в молодого учителя, или дети, не воспринимающие его всерьёз? Наш блогер Александр Шкловер, учитель математики в школе «Летово», считает, что проблема кроется в самих преподавателях.
В первые два года работы в школе я не вылезал из проблем: шум, низкие результаты учеников. Я ожидал, что приду в школу и она преобразится, а на поверку оказывалось, что я работаю сильно хуже коллег. Я винил учеников, злился на них. Думал, что мы не подходим друг другу. Я сменил школу и понял, как много делал неправильно. А ещё через пару лет пришло понимание, что дело не в том, что я делал, но в том, во что верил. В этом тексте я попробовал описать эволюцию трёх установок, которые были со мной, когда я пришёл в школу: как они меняли меня и моё преподавание.
1. «Я приду, чтобы вас спасти»
Я приходил в школу с миссией. Я был уверен, что нужен школе: «Я приду, чтобы вас научить. У вас ничего нет, а я всё вам дам.» Казалось бы, что плохого в благородном порыве сделать школу лучше? Ученики живут в своём мире. Они привыкли к нему и совершенно не считают, что им надо что-то давать или что у них чего-то нет. Для них моё желание сеять разумное, доброе и вечное — непрошеное вторжение в устоявшийся порядок вещей. «Мы, конечно, признательны, что вы за нас переживаете, но вообще-то планировали сами справиться».
Кроме того, в спасении нет субъектности. Если я пришёл, чтобы что-то дать, то ученики не в равной позиции. Ученики — объект, на который я воздействую. Но дети — не камень, над которым работает скульптор. Они авторы собственной учёбы. Это не мы учим, это ученики учатся.
Позиция спасителя очень уязвимая и обидчивая. Если у спасителя что-то не получается, хочется воскликнуть: «Ну я же для вас всё делаю, а вы, такие неблагодарные, не берёте!». С такой установкой учитель постоянно чувствует себя неудовлетворенным. Жертвенная установка требует признания жертвы, на которую дети совершенно не подписывались.
Отступим на несколько абзацев назад: хорошо, пусть эта установка мешает учителю, но что тогда вместо? Ведь зачем-то мы приходим в школу? И разве нужно отказываться от желания сделать мир лучше? Не нужно.
Я нашёл для себя фразу, которая позволяет мне не терять ориентир в работе, и не делает учеников чем-то мне обязанными: «Как было бы круто, если бы…»
Когда я ставлю цель, я представляю результат. Например, счастливых учеников, получающих удовольствие от геометрии. Я прихожу в класс для того, чтобы убедить детей, что геометрия — это круто. Я не миссионер, спасающий аборигенов от неминуемой геенны огненной, я человек со взглядом на мир. Я рассказываю о своих взглядах и высказываю соображения в их пользу, а право учеников — согласиться или отказаться от предложения. Но было бы круто, если бы они согласились.
Если вдруг ученики не разделят ваши идеалы, вы вряд ли на них обидитесь. Не обижаемся же мы на людей, которые не разделяют наши хобби? Возможно, попробуем показать, что они теряют, но уж точно не обижаемся.
2. Учительская установка на данность
Кэрол Двек в книге «Гибкое сознание» выделяет два типа людей: с установкой на развитие и установкой на данность. Люди с установкой на данность считают, что успех человека зависит от таланта. Если таланта немного, то выше головы не прыгнешь. Люди с установкой на развитие верят, что любые навыки можно развить. Люди с установкой на данность боятся совершать ошибки: вдруг все подумают, что у них нет таланта. Люди с установкой на развитие не пасуют перед неудачами. Для них неудача — очередной опыт, с помощью которого можно стать лучше.
И тут чайник закипел. О чём реально говорят в учительских
Когда я пришёл в школу, у меня была установка на данность. Я всё время оценивал себя по результату. У меня почти ничего не получалось. Помню, что после каждого урока я уходил опустошенным и с ощущением, что я плохой учитель. Наоборот, успешный урок окрылял до следующей неудачи. Низвержение от эйфории к унынию становилось только больнее. Меня спасла простая вещь: у учителей очень много уроков.
На сегодняшний день у меня было так много уроков, что я давно понял: за плохими уроками в любом случае последуют хорошие, а за хорошими — плохие. Так будет, что бы я ни делал. Я не знаю людей, которые не ошибаются. Но даже если такие люди существуют, разве делает это ошибку ненормальной? Профессия учителя очень сложная и поле для ошибок безбрежно.
Я могу только работать, чтобы снизить процент плохих уроков. Плохой урок не делает меня плохим учителем. Плохой урок — просто плохой урок
Конечно, в них нет ничего приятного. Но сегодня для меня неудачный урок — это толчок к развитию, а не причина опускать руки. А хороший — сигнал, что я на правильном пути.
3. «Мне надо, чтобы вы…»
Мне надо, чтобы вы хорошо учились. Мне надо, чтобы вы сдали ЕГЭ. Мне надо, чтобы вы стали хорошими людьми. Ну и что-нибудь ещё. Если учителю что-то надо, то неудачи детей он воспринимает как личное поражение. Домашнее задание не сделал ученик, а неудовлетворённость испытал учитель: «Вот мне надо, а у меня не получилось». Дети быстро считывают, что учитель недоволен. Они видят переживание, волнение, раздражение. И очень хорошо чувствуют, где корни этого раздражения. Логичная реакция на установку «Мне надо, чтобы вы…» — вам надо, вы и делайте. «Я своё тело в класс принёс. Вам надо, чтобы я ЕГЭ сдал — поработайте, я сдам. На экзамен я готов сходить. А научить — ваша задача». И тут не в чем обвинить ребёнка: учитель сам транслирует, что ему это нужно больше, чем ученику.
Я начинал работать с бесконечным количеством «надо» в голове. Хороший учитель — тот, у которого дети хорошо учатся. Плохим учителем я быть не хотел и мне надо было, чтобы они научились. Среди мотиваций для «надо» есть и вполне благозвучные: «Если я не научу, то ребёнок не сможет учиться в хорошем вузе». Причина благородная, а проблема та же: вам надо больше, чем ему.
Сейчас я верю, что важно передать ответственность за учёбу детям. Учатся они, а не я
Что бы я ни делал, именно ребёнок принимает решение, делать ли ему домашнее задание или задать ли вопрос. Даже глаза на доску он может поднять, только если сам захочет. Если ученику не надо, то нет ни одной методики, которая позволит телепортировать знания из книги в мозг. Нельзя вырастить хорошим человеком, можно только вырасти. Я не могу вырасти за них. Только ученику может быть надо стать хорошим человеком. Это не может быть надо мне. Точнее, может, но тогда это не принесёт ничего, кроме расстройства.
Когда мы открывали «Летово», старший класс при наборе был девятым. Эти ребята были на голову самостоятельнее следующего девятого класса. Им можно было доверить любое дело и знать, что оно будет доведено до конца. Эти ребята были старшими в школе и взяли на себя эту роль. Они чувствовали на себе ответственность за роль первопроходцев. Это им было надо.
То же случалось на дистанте: многие за два месяца вырастали на голову. Они оставались наедине со своей учебой. Если не они, то никто. Если надо учителю, то можно расслабиться: это он за всё отвечает. А если он только транслирует идеалы, то тут уж ученику решать: надо или нет. И да, есть риск, что не надо. А в чём тогда ответственность учителя? Да, выбор на стороне ученика, но чтобы его сделать нужно как минимум услышать альтернативы.
«Россияне не боятся карантина, они на него надеются». Что происходит за чертой бедности и не только
Мне помогает такая установка: «Я в вас верю. Я знаю, что у вас всё получится. Я хочу, чтобы у вас получилось. И я буду делать всё, что от меня зависит, чтобы у вас получилось. Но научиться — ваша ответственность. Да, мне будет грустно, если вы не научитесь. Но я буду честен с собой, я пойму, что сделал всё от себя зависящее, и я буду помнить, что у каждого есть право и возможность поступать так, как он считает нужным».
Если ученик не выполняет домашнее задание, я не расстраиваюсь, я ищу возможности. Обсуждаю с ним связь домашнего задания и результатов на контрольных, предлагаю помощь, но оставляю право выбора за учеником. «Я готов отвечать на вопросы по заданиям, дать тебе дополнительное, чтобы ты разобрался в теме, искать любые возможности. Но только ты можешь водить рукой по бумаге и делать задание».
Перенос ответственности с учителя на ребёнка позволяет и учителю быть самодостаточным человеком, и ребёнку раскрывать свой потенциал, так как это его ответственность, его выбор.
Пока писал, понял, что все три установки в общем про одно и то же: что ученик — это отдельный человек. И пока это не признаешь, учить совершенно невозможно. Скульптор может быть уверен, что правильная последовательность действий приведёт к воплощению замысла. Учитель может только работать над собой и верить в своих учеников. Не в моей власти научить чему-то. Только ученик может чему-либо научиться. Признать, что ты не всесилен — страшно, но, в конечном итоге, это полезно и тебе, и ученикам.
Вы находитесь в разделе «Блоги». Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Фото: Shutterstock / Everett Collection
«Круто, когда я сам на свой урок бегу». Педагог Дима Зицер о том, какими должны быть учителя
Ɔ. Меня в редакции попросили обязательно узнать у вас, какой педагог должен учить наших детей. Каким должен быть учитель?
Мне кажется, все жанры хороши, кроме скучного. Мы сделаем совсем дурацкую работу, если сведем разных, ярких и отличающихся друг от друга учителей в какой-то единый скелет. Сразу станет скучно и появится ощущение, что учителем должен быть робот, совершающий определенные действия. Это совершенно не так. Педагогика — творческая профессия. Как и любая другая творческая профессия, она не терпит единомыслия. Поэтому, боюсь, ваш вопрос сродни вопросу: «Какой актер должен играть на сцене?» Если не останавливаться на очевидном — что, например, учитель не должен унижать учеников, — то, думаю, ответ — разный. Совершенно разные учителя нужны.
Ɔ. Но какими-то критериями вы руководствуетесь, когда нанимаете педагогов в школу «Апельсин»?
В первую очередь учитель должен сомневаться. Если учитель уверен, что он прав, ничего хорошего из этого не получится. Учитель должен быть человеком рефлексирующим — это раз. Учитель должен быть очень-очень любознательным. Не суй свой нос в чужой вопрос, а то барбос откусит нос — это не про учителей. И не про детей, кстати. В противном случае учителями окажутся люди, которые когда-то что-то такое выучили и вообще не в курсах, как устроена сегодняшняя музыка, видео, сленг, как вообще устроен сегодняшний мир. Это очевидная штука номер два.
Очевидная штука номер три, без которой не обойтись: учитель должен уметь провести урок. То есть сделать так, чтобы человек, который принимает участие в этом уроке, — ученик — мог объяснить, что он здесь делает и зачем. Самое сложное — сделать так, чтобы ученик не отвечал, что он просиживает на уроке штаны и хотел бы заняться чем-то другим. У него должна быть причина находиться на уроке, помимо причин, которые так любят взрослые: «ты должен», «а куда же ты денешься» и «это твое дело — учиться и быть нам благодарным».
Знаете, Маяковский сказал когда-то про театр: «Ставь прожектора, чтоб рампа не померкла. Крути, чтобы действие мчало, а не текло». Эти слова можно отнести и к образованию.
Ɔ. Что вы имеете в виду?
Представьте себе детскую ролевую игру: ее участники интуитивно строят рамки так, что дальше все начинает крутиться само. Отчасти это похоже на хороший урок: когда рамки — правила игры — настолько понятны, настолько сами по себе увлекательно организовывают процесс, что дальше все происходит почти само. Конечно, не само: на занудном профессиональном языке это называется «структурировать образовательный процесс». Это и есть профессия.
Дима Зицер Фото: Варвара Лозенко
Ɔ. Но разве сама специфика профессии не мешает этому? Ужасно трудно, рассказывая из года в год одно и то же по школьной программе, оставаться сомневающимся и любознательным.
Если учитель рассказывает из года в год одно и то же, он непрофессионален. На таком уроке дышать не хочется ни детям, ни самому учителю. Мы меняемся, значит, и рассказываем мы иначе. Сущность материала может быть похожей, но вы же не посмотрите один раз в жизни «Чайку» Чехова и не скажете: «Я больше никогда на “Чайку” не пойду»? Ведь пойдете: сыграют другие артисты, поставит другой режиссер, а иногда, между прочим, — через какое-то время — сыграют те же артисты в постановке того же режиссера, но совершенно иначе. Урок устроен так же.
Ɔ. А как родителю отличить хорошего учителя от плохого?
А зачем родителю это делать?
Ɔ. Например, я отдаю ребенка в первый класс, у него там все время будет один учитель, и мне важно, что это за учитель.
Если мы используем глагол «отдаю», то у нас уже есть некоторая проблема, мы уже отнеслись к ребенку как к багажу. Это очень взрослое слово. Если вместо того, чтобы сказать «ребенок идет в первый класс», назвать это «я отдаю ребенка», из такой постановки вопроса следует, что ребенок — бездумный кусок уж не знаю чего и мне, родителю, нужно понимать, какой у него учитель и какое все остальное. А вот если ребенок идет в первый класс, то можно эту ответственность с ним разделить. И тогда надо научить его — или научиться вместе с ним — определять хорошего учителя. И это надо делать до, а не после поступления в первый класс.
Если вы спросите меня, что делать родителю, я отвечу, что надо поболтать с учителем. Если вам интересно болтать, если учителю интересно болтать с вами, если он рассказывает, какие у него чудесные планы и что нового он хочет сделать, то велики шансы, что будет прикольно.
Дальше проверка довольна проста: если ребенок бежит в школу бегом — хотя, конечно, бывают разные дни и иногда хочется поваляться дома, — но если в основном он хочет находиться в школе, то, вероятнее всего, уж в первом-то классе точно, речь идет об учителе, который сумел построить такие образовательные рамки, в которых ребенку прикольно.
Это, может, и непрофессиональное слово, но на мой взгляд — профессиональное. Ну вот прикольно должно быть ученику на уроке. Он должен стремиться в школу, потому что там происходит что-то, чего не происходит дома или в другом месте. Там он понимает что-то про себя и про мир, там он строит взаимосвязи с другими людьми и с самим собой.
Дима Зицер Фото: Варвара Лозенко
В этом смысле я призываю полагаться на ребенка. Если ваш любимый человек не хочет идти куда-то, куда вы его отправляете каждый день, это довольно странно — запихивать его туда всеми силами, еще и приговаривая мантру, что, мол, все через это проходили. Но это не так. Не все, и не обязательно через это, и ничего хорошего в этом нет. Мне кажется, если человек проводит где-то большую часть дневного времени в течение 11 лет, он имеет право проводить его хорошо.
Ɔ. В школе должно быть хорошо и прикольно, в ней не должны отбить желание учиться — а что еще? Должны ли учителя готовить к взрослой жизни?
А что такое взрослая жизнь? Что принципиально меняется, когда ребенок оканчивает школу? Самое-самое главное, мне кажется, — это понимать систему координат, в которой человек находится, и уметь строить ее. Приходит это умение, только если у человека есть выбор и этот выбор осознанный. И если он учится при помощи и при поддержке старших, в том числе учителей, понимать, чего он хочет, где заканчивается он и начинается кто-то другой.
Ɔ. Что в таком случае для вас лично педагогическая удача? Успех?
Когда можно сказать себе после урока «ай да Пушкин, ай да сукин сын», мне кажется, это успех. Когда детей не нужно загонять на урок. Когда они приходят сами и, желательно сразу, начинают делиться мыслями, которые пришли им в голову по итогам прошлого урока, мне кажется, это круто. Мне кажется, круто, когда я сам на свой урок бегу.
Беседовала Евгения Соколовская в рамках поддержки тульского регионального конкурса для педагогов «Призвание — учить!»
Конкурс проводится благотворительным фондом «Эмпатия» Михаила Шелкова совместно с министерством образования Тульской области. «Призвание — учить!» направлено на поддержку образовательной и воспитательной деятельности, развитие творческих, интеллектуальных способностей и профессиональных компетенций педагогов Тульской области.