Что вчера было теща с ментами приходила
История №253716
Один мужик решил подшутить над своей тещей, которая его запилила почти
насмерть. Воспользовавшись тем, что дорогая мама учапала на рынок, зятек
выпилил дырку в обеденном столе, потом залез под него,
просунул голову в отверстие и замер в таком положении. Скатерть свисала
до полу, и тела шутника не было видно. Еще он предварительно обильно
полил кетчупом все вокруг своей дурьей башки.
А теперь представьте, что увидела вздорная баба, вернувшись домой? На
скатерти лужа крови, а в центре стола возлежит отрезанная голова зятя с
высунутым языком и скошенными глазами.
Тещенька завизжала с такой силой, что с потолка свалилась криво висящая
люстра и долбанула любителя розыгрышей прямо по кумполу. Зять, правда,
не окочурился, но оглушительно заорал.
Теща, услыхав, как отрубленная голова отчаянно матерится, окончательно
потеряла рассудок и метнула в парня только что
купленный трехлитровый баллон с томат-пастой. Естественно, банка попала
шутнику прямо в лоб.
Очевидно, кости у мужика были толщиной с бетонную плиту, потому что
емкость разбилась, добавив в пейзаж краски.
Бедный зять потерял сознание да так и остался сидеть под столом, теперь
уже точно похожий на труп. Баба, воя, словно заевшая кофемолка,
опрометью бросилась в отделение милиции, расположенное в этом же доме,
на первом этаже.
Пришедшим ментам при виде апокалиптического зрелища стало дурно, и они
даже, потеряв самообладание, попятились к двери. И тут голова, страшная,
вся покрытая красными сгустками, подняла веки, бешено завращала глазами,
разинула рот и выдала тираду:
— Мама! Вашу мать! Мать вашу! Мама!
Теща свалилась в обморок, один из ментов рухнул рядом с ней, второй
оказался покрепче.
Александр Половцев: «У меня даже теща мент!»
На съемках 12-го сезона «Улиц разбитых фонарей» открылись неожиданные подробности, касающиеся семьи полковника Соловца.
«Маленькие детки — маленькие бедки, большие детки — большие бедки». В справедливость этой пословицы верит и подполковник Соловец, и играющий его Александр Половцев. За 17 лет существования сериала и у того, и у другого вырос сын Степан. Сын у них, можно сказать, общий — ведь Степана Соловца играет Степан Половцев.
— Степан начал сниматься в «Улицах разбитых фонарей» еще совсем маленьким, — рассказывает Александр. — Но к тому моменту уже имел опыт работы в кино: он играл цесаревича в исторической драме Виталия Мельникова «Царевич Алексей». Фильм снимали так долго, что Степин камзольчик для досъемок пришлось расшивать, разрезав на спине, — наш мальчик из него вырос. Степан играл в «Улицах…» школьника младших классов, а несколько лет спустя и старшеклассника. У подростка Соловец находил ложку — и думал, что его ребенок наркоман. В 12-м сезоне мой сын — студент, и у нас с ним проблемы, которые беспокоят меня, в смысле Соловца, не меньше борьбы с преступностью… Сниматься с сыном сложно. Это когда он был маленьким, беспрекословно учил текст, который ему давали, и делал на площадке все, что от него требовалось. А сейчас… Нет, он приходит на съемки, выучив текст, но уговорить или заставить его репетировать дома невозможно! Он, в отличие от сына Соловца, пока не учится в институте. Говорит, что пока не поймет, чем действительно хочет в жизни заниматься, не будет никуда поступать. С одной стороны, понятно его нежелание заниматься чужим делом, но с другой — время очень быстро идет. Сын не бездельничает — занят во всех Юлиных проектах (жена актера Юлия Соболевская — продюсер компании «Граффити Фильм Продакшн». — Прим. «ЗН»). Но актером быть точно не хочет. А вот кто меня удивил в новом сезоне, так это теща. В новом сезоне ко мне, то есть к Соловцу, на работу пришла мама жены — и ее узнал старый сотрудник. Оказывается, теща в прошлом тоже была милиционером! К счастью, маму супруги играет не моя настоящая теща, а актриса. Достаточно того, что жену и сына Соловца играют мои жена и сын. Тещи бы я не вынес!
Работа для Соловца по-прежнему едва ли не важнее семьи, а в подчинении у него в 12-м сезоне появляются новые сотрудники. Место старлея Кирилла Порохни (Оскар Кучера) займет старший лейтенант Лев Глушко (Андрей Кайков), то и дело попадающий в комичные и нелепые ситуации. Серегу Лобанова (Альберт Барбарич) переведут на работу в отдел по борьбе с преступлениями в области высоких технологий, а ему на смену придет экстравагантный лейтенант Антон Барский (Артем Карасев). Так как Ольга Ушакова (Мария Валешная) переберется жить в Москву, на ее место примут выпускницу милицейской академии лейтенанта Анну Савину (Вероника Норина). Еще одним новичком станет бескомпромиссный капитан Игорь Крымов, действующий под девизом Глеба Жеглова «Вор должен сидеть в тюрьме!» Играющий Крымова актер Михаил Лучко в жизни таких суровых и беспощадных оперативников, как его герой, пока не встречал.
Елена ФОМИНА, ООО «Теленеделя», Москва (специально для «ЗН»), фото НТВ
Баянистый анекдот, но доставляет)
О пользе чтения
… Накануне новогодних праздников Роза Львовна имела серьезные, дошедшие до глубокой внутренней неприязни, семейно-бытовые разногласия с зятем. Поскольку Роза Львовна была женщиной воспитанной и образованной, она не стала опускаться до кухонных разборок, а преподнесла зятю на Новый год подарочное издание романа Достоевского “Идиот” в глянцевой суперобложке.
Зять Миша намёк понял, однако, будучи выходцем из интеллигентной профессорской семьи, счёл ниже своего достоинства выяснять с тещей отношения, вместо чего презентовал Розе Львовне томик Фейхтвангера с романом “Безобразная герцогиня Маргарита Маульташ”.
После чего ранним утром восьмого марта получила перевязанный розовой лентой экземпляр “Собачьего сердца” с надписью „На долгую память от любящего вас Миши”…
Теща нервно хмыкнула и демонстративно подвинула наутро к завтракающему зятю “Сатирикон“ Петрония Арбитра.
Начитанный Миша быстро разобрался, что теща просто-напросто обозвала его козлом и, сдерживая гнев, осведомился, не приходилось ли Розе Львовне читать гоголевских “Записок сумасшедшего”, на что теща отвечала, что нет, не приходилось, поскольку ей в отличие от некоторых как-то ближе адекватная литература вроде “Доводов рассудка” Джейн Остин.
Зять пререкаться не стал, но привёз Розе Львовне из ближайшей командировки сразу два подарка: “Декамерон” Боккаччо и „Мать“ Горького.
Сопоставив несопоставимые произведения, теща смекнула, что зять совсем потерял стыд и просто-напросто опустился до нецензурной брани. Тем не менее она не стала поднимать шум или валиться в кресло с сердечным приступом, а хладнокровно передала через внучку Уголовный кодекс и книжку Чуковского “От двух до пяти”.
В день своего рождения Роза Львовна приняла от Миши эксклюзивное издание “Убийства в Восточном экспрессе“ Агаты Кристи на языке оригинала. На что она бесстрашно и с явной угрозой ответила матово поблескивающим томиком Маркеса “Сто лет одиночества”.
Миша сухо поблагодарил и ответил книгой Ремарка “На Западном фронте без перемен”.
Роза Львовна заискивающе подкинула на супружеское ложе зятя брошюрку под названием “Роскошь человеческого общения”, получив в ответ на прикроватной тумбочке затрёпанный томик Ленина, снабжённый заголовком “Лучше меньше да лучше”.
Роза Львовна всплакнула и унизилась до того, что торжественно преподнесла Мише на именины повесть Стругацких “Трудно быть богом” с автографами авторов.
Польщенный Миша смягчился и выписал теще с интернета “Возвращение в дивный новый мир” Олдоса Хаксли.
Роза Львовна, растрогавшись, выпросила для него у подруги прижизненное издание мопассановского “Милого друга”.
Зять улыбался и лобызал теще ручку, но Роза Львовна тем не менее заметила за креслом перевязанную подарочным шнурком подшивку журнала “Крокодил” за год, соответствующий году ее рождения.
Перед Новогодними праздниками Роза Львовна столкнулась в подъезде с соседкой, нагруженной сумками с провизией.
– Счастливая вы, Роза Львовна. – сказала та, переводя дух. – Мой зять хуже аспида, хоть я его кормлю да пою, а ваш Мишенька в вас прямо души не чает. Ни криков, ни скандалов. И как это у вас получается.
– Книжки любим читать, Марья Семёновна, – кротко сказала Роза Львовна. – Читайте книжки, они плохому не научат…
И поправила подмышкой томик Чехова с закладкой на рассказе “Невидимые миру слёзы”…
Заботливый зять
— Вот лично мне даже 100 000 рублей не жалко чтобы вас похоронить!
Лайфхак
Встретил вчера Стаса, зятя нашей дачной соседки-татарки. Бывшего, правда, зятя.
Прошлым летом договаривались с ним забор тридэшный в пополаме ставить, а он уже с соседкиной дочкой развёлся.
— Значит, — говорю, — хана нашему забору, свалил ты, не выдержал ига.
Стас парень простой, вахтовик.
— Да, шучу я, — говорю, — тёща твоя наоборот всё тебя вспоминает, да моей нахваливает. Такой парень, говорит, хороший, заботливый, до сих пор звонит, про здоровье спрашивает.
Стас на секунду задумывается, потом радостно кивает:
Сынок
Теща обиделась
Баянометр ругался на картинку
У Аделины Марковны, строгой преподавательницы английского, две дочери-погодки. Девицы выросли бойкие, красивые, неглупые, потенциальные зятья не заставили себя ждать – летели, как осы на вишневое варенье, только успевай отмахиваться кухонным полотенцем. В общем, как сказано у Шергина: в женихах как в сору рылись. И с лица Аделины Марковны, наблюдавшей за этим роением, не сходила многовековая скорбь еврейского народа, унаследованная от прадеда по отцовской линии и не сглаженная позднейшими наслоениями прочих кровей. Будущая теща спинным мозгом чувствовала: выберут не лучшее.
Старшая дочка, отметя перспективные варианты (чиновник из администрации президента, владелец шустрой торговой фирмы, сын известного папы и т. д.), привела домой рыжего и конопатого голландского вулканолога Барта. Само словосочетание – голландский вулканолог – настораживало. Ну как эскимосский селекционер тропических фруктов. Или бедуин-гляциолог. Живший от гранта до гранта, Барт пел гимны дикой природе, как прекрасно жить в палатке посреди этой самой природы, ожидая очередного извержения, и какое счастье, что невеста полностью разделяет его взгляды. Дочка, существо сугубо городское, уверенное, что булки растут на деревьях, а дикая природа отличается от не дикой только хуже заасфальтированными дорожками, радостно кивала. Через месяц молодожены уехали изучать потухшие вулканы в Чили.
Оставались надежды на младшую дочь. Но все закрутилось по испытанному сценарию: вместо солидного и положительного человека, способного обеспечить не только достойную жизнь жене, но и не менее достойную старость маме жены, был выбран разгильдяй и оболтус Сашка. Брошенный на третьем курсе институт. Армия. Непонятно что.
Нужно было что-то предпринимать.
Нет-нет, Аделина Марковна не сживала зятьев со свету, не плевалась дымным ядовитым огнем, как проснувшийся вулкан, и вовсе не стремилась развести дочерей с мужьями. Дочки любили мужей, мужья любили дочек.
Аделина Марковна ничего не говорила. Она вздыхала.
Она вздыхала так, что у толерантного европейца Барта начинало дергаться нижнее веко. И в конце концов он перешел от просто любования вулканами к написанию диссертации о них. Он вдобавок и книгу написал. Кстати, Аделина Марковна взяла на себя ее редактуру, превратив сухие научные выкладки в увлекательное чтение. Книгу издали, после чего Барту предложили кафедру геологии в небольшом, но уважаемом европейском университете.
Она вздыхала и молчала, и Сашка, дабы поменьше встречаться с любимой тещей, восстановился в институте на вечернем, устроился на работу, а поскольку он был из тех ленивых самородков, которые могут выйти в Интернет даже с калькулятора, то, непрестанно подстегиваемый вздохами, вдруг пошел в гору.
И когда у отца Барта случился инфаркт, мама сломала ногу, а Барт с женой ждал извержения какого-то подводного вулкана у берегов Африки, то Аделина Марковна уволилась с работы и на полгода уехала в Голландию выхаживать приобретенных родственников. И выходила.
И когда Сашка, открывший свою фирму, влетел на солидную сумму по собственной доверчивости, то Аделина Марковна продала свои серьги и кольца, доставшиеся от бабушки, и никогда и никому об этом не напоминала.
У Аделины Марковны летом был юбилей. И подвыпившие зятья разными словами сказали ей одно и то же:
– Аделина Марковна! Я боялся вас больше, чем Виллема с соседней улицы и профессора Торенвлида, больше, чем сержанта Игнатюка и налогового инспектора Рыжецкую. Я и сейчас вас побаиваюсь. Но я вас люблю! Какое счастье, что ваши дочки становятся похожими на вас. Можно быть спокойными за наших детей.
Дети – три внука – облепили Аделину Марковну со всех сторон. У среднего, восьмилетнего Фомы-Томаса, обнаружились недюжинные способности к математике, но мальчик ленился, и уже пора было потихоньку вздыхать…
Зятя из вирусного ролика «Будем пить пиво!» разыскивают по подозрению в убийстве и грабеже
Звезду TikTok Алексея Щетинина объявили в розыск по подозрению в убийстве
Фото, видео: Instagram @shetinka; TikTok @_filon_y1
Супруга популярного блогера-тиктокера рассказала 5-tv.ru, как оперативники ворвались в ее дом в поисках мужа.
Популярного на Кубани блогера Алексея Щетинина разыскивают по подозрению в серии квартирных грабежей и убийстве, а также ранении сотрудника полиции. Предполагаемый преступник — тот самый зять, к которому в вирусном тиктоке, бросив огород, бежит теща — пить пиво. К слову, прославившаяся теща заявила, что Щетинин сам виноват в том, что его ищут правоохранители.
«Я его видела последний раз в день, когда это все произошло. Я легла спать в полтретьего, он спал. Я проснулась часов в пять от того, как мне разбивают окна, долбят двери, кричат. Я открыла глаза и понимаю, что его рядом нет. Все. Ворвались люди в масках с автоматами, с винтовками, на броневике. Это было очень страшно», — сказала Щетинина.
По словам супруги подозреваемого, ни она, ни родственники, ни знакомые не верят в приписываемые тиктокеру преступления. В рамках расследования у Анастасии забрали банковские карты, наличные деньги, автомобиль. Она благодарит подписчиков за поддержку и надеется на лучшее, в своих обращениях говорит дрожащим голосом, плачет.
МВД РФ по Темрюкскому району
Примечательно, что знаменитая теща-тиктокер Юлия Филон не спешит помогать или поддерживать семью дочери. У любительницы попить пива с зятем почти два миллиона подписчиков, которые интересуются ее реакцией на произошедшее. Ответ многих удивил и заставил задуматься.
«Вы меня, конечно, извините за нецензурную брань, но с *** ли гости понаехали? С *** ли я должна кого-то поддерживать? Не-не-не! За что боролись, на то и напоролись!» — заявила Филон.
Судя по одному из постов, женщина обижена на дочь. Филон опубликовала фрагмент переписки с Щетининой, в которой пользователь интересуется, каково быть причастной к жизни воров и убийц. Анастасию упрекнули в том, что она «мешала мать с грязью», за что и была наказана, отметив: нынешние злоключения с розыском доказывают существование так называемого «бумеранга» судьбы.
Баянистый анекдот, но доставляет)
О пользе чтения
… Накануне новогодних праздников Роза Львовна имела серьезные, дошедшие до глубокой внутренней неприязни, семейно-бытовые разногласия с зятем. Поскольку Роза Львовна была женщиной воспитанной и образованной, она не стала опускаться до кухонных разборок, а преподнесла зятю на Новый год подарочное издание романа Достоевского “Идиот” в глянцевой суперобложке.
Зять Миша намёк понял, однако, будучи выходцем из интеллигентной профессорской семьи, счёл ниже своего достоинства выяснять с тещей отношения, вместо чего презентовал Розе Львовне томик Фейхтвангера с романом “Безобразная герцогиня Маргарита Маульташ”.
После чего ранним утром восьмого марта получила перевязанный розовой лентой экземпляр “Собачьего сердца” с надписью „На долгую память от любящего вас Миши”…
Теща нервно хмыкнула и демонстративно подвинула наутро к завтракающему зятю “Сатирикон“ Петрония Арбитра.
Начитанный Миша быстро разобрался, что теща просто-напросто обозвала его козлом и, сдерживая гнев, осведомился, не приходилось ли Розе Львовне читать гоголевских “Записок сумасшедшего”, на что теща отвечала, что нет, не приходилось, поскольку ей в отличие от некоторых как-то ближе адекватная литература вроде “Доводов рассудка” Джейн Остин.
Зять пререкаться не стал, но привёз Розе Львовне из ближайшей командировки сразу два подарка: “Декамерон” Боккаччо и „Мать“ Горького.
Сопоставив несопоставимые произведения, теща смекнула, что зять совсем потерял стыд и просто-напросто опустился до нецензурной брани. Тем не менее она не стала поднимать шум или валиться в кресло с сердечным приступом, а хладнокровно передала через внучку Уголовный кодекс и книжку Чуковского “От двух до пяти”.
В день своего рождения Роза Львовна приняла от Миши эксклюзивное издание “Убийства в Восточном экспрессе“ Агаты Кристи на языке оригинала. На что она бесстрашно и с явной угрозой ответила матово поблескивающим томиком Маркеса “Сто лет одиночества”.
Миша сухо поблагодарил и ответил книгой Ремарка “На Западном фронте без перемен”.
Роза Львовна заискивающе подкинула на супружеское ложе зятя брошюрку под названием “Роскошь человеческого общения”, получив в ответ на прикроватной тумбочке затрёпанный томик Ленина, снабжённый заголовком “Лучше меньше да лучше”.
Роза Львовна всплакнула и унизилась до того, что торжественно преподнесла Мише на именины повесть Стругацких “Трудно быть богом” с автографами авторов.
Польщенный Миша смягчился и выписал теще с интернета “Возвращение в дивный новый мир” Олдоса Хаксли.
Роза Львовна, растрогавшись, выпросила для него у подруги прижизненное издание мопассановского “Милого друга”.
Зять улыбался и лобызал теще ручку, но Роза Львовна тем не менее заметила за креслом перевязанную подарочным шнурком подшивку журнала “Крокодил” за год, соответствующий году ее рождения.
Перед Новогодними праздниками Роза Львовна столкнулась в подъезде с соседкой, нагруженной сумками с провизией.
– Счастливая вы, Роза Львовна. – сказала та, переводя дух. – Мой зять хуже аспида, хоть я его кормлю да пою, а ваш Мишенька в вас прямо души не чает. Ни криков, ни скандалов. И как это у вас получается.
– Книжки любим читать, Марья Семёновна, – кротко сказала Роза Львовна. – Читайте книжки, они плохому не научат…
И поправила подмышкой томик Чехова с закладкой на рассказе “Невидимые миру слёзы”…
Заботливый зять
— Вот лично мне даже 100 000 рублей не жалко чтобы вас похоронить!
Лайфхак
Встретил вчера Стаса, зятя нашей дачной соседки-татарки. Бывшего, правда, зятя.
Прошлым летом договаривались с ним забор тридэшный в пополаме ставить, а он уже с соседкиной дочкой развёлся.
— Значит, — говорю, — хана нашему забору, свалил ты, не выдержал ига.
Стас парень простой, вахтовик.
— Да, шучу я, — говорю, — тёща твоя наоборот всё тебя вспоминает, да моей нахваливает. Такой парень, говорит, хороший, заботливый, до сих пор звонит, про здоровье спрашивает.
Стас на секунду задумывается, потом радостно кивает:
Сынок
Теща обиделась
Баянометр ругался на картинку
У Аделины Марковны, строгой преподавательницы английского, две дочери-погодки. Девицы выросли бойкие, красивые, неглупые, потенциальные зятья не заставили себя ждать – летели, как осы на вишневое варенье, только успевай отмахиваться кухонным полотенцем. В общем, как сказано у Шергина: в женихах как в сору рылись. И с лица Аделины Марковны, наблюдавшей за этим роением, не сходила многовековая скорбь еврейского народа, унаследованная от прадеда по отцовской линии и не сглаженная позднейшими наслоениями прочих кровей. Будущая теща спинным мозгом чувствовала: выберут не лучшее.
Старшая дочка, отметя перспективные варианты (чиновник из администрации президента, владелец шустрой торговой фирмы, сын известного папы и т. д.), привела домой рыжего и конопатого голландского вулканолога Барта. Само словосочетание – голландский вулканолог – настораживало. Ну как эскимосский селекционер тропических фруктов. Или бедуин-гляциолог. Живший от гранта до гранта, Барт пел гимны дикой природе, как прекрасно жить в палатке посреди этой самой природы, ожидая очередного извержения, и какое счастье, что невеста полностью разделяет его взгляды. Дочка, существо сугубо городское, уверенное, что булки растут на деревьях, а дикая природа отличается от не дикой только хуже заасфальтированными дорожками, радостно кивала. Через месяц молодожены уехали изучать потухшие вулканы в Чили.
Оставались надежды на младшую дочь. Но все закрутилось по испытанному сценарию: вместо солидного и положительного человека, способного обеспечить не только достойную жизнь жене, но и не менее достойную старость маме жены, был выбран разгильдяй и оболтус Сашка. Брошенный на третьем курсе институт. Армия. Непонятно что.
Нужно было что-то предпринимать.
Нет-нет, Аделина Марковна не сживала зятьев со свету, не плевалась дымным ядовитым огнем, как проснувшийся вулкан, и вовсе не стремилась развести дочерей с мужьями. Дочки любили мужей, мужья любили дочек.
Аделина Марковна ничего не говорила. Она вздыхала.
Она вздыхала так, что у толерантного европейца Барта начинало дергаться нижнее веко. И в конце концов он перешел от просто любования вулканами к написанию диссертации о них. Он вдобавок и книгу написал. Кстати, Аделина Марковна взяла на себя ее редактуру, превратив сухие научные выкладки в увлекательное чтение. Книгу издали, после чего Барту предложили кафедру геологии в небольшом, но уважаемом европейском университете.
Она вздыхала и молчала, и Сашка, дабы поменьше встречаться с любимой тещей, восстановился в институте на вечернем, устроился на работу, а поскольку он был из тех ленивых самородков, которые могут выйти в Интернет даже с калькулятора, то, непрестанно подстегиваемый вздохами, вдруг пошел в гору.
И когда у отца Барта случился инфаркт, мама сломала ногу, а Барт с женой ждал извержения какого-то подводного вулкана у берегов Африки, то Аделина Марковна уволилась с работы и на полгода уехала в Голландию выхаживать приобретенных родственников. И выходила.
И когда Сашка, открывший свою фирму, влетел на солидную сумму по собственной доверчивости, то Аделина Марковна продала свои серьги и кольца, доставшиеся от бабушки, и никогда и никому об этом не напоминала.
У Аделины Марковны летом был юбилей. И подвыпившие зятья разными словами сказали ей одно и то же:
– Аделина Марковна! Я боялся вас больше, чем Виллема с соседней улицы и профессора Торенвлида, больше, чем сержанта Игнатюка и налогового инспектора Рыжецкую. Я и сейчас вас побаиваюсь. Но я вас люблю! Какое счастье, что ваши дочки становятся похожими на вас. Можно быть спокойными за наших детей.
Дети – три внука – облепили Аделину Марковну со всех сторон. У среднего, восьмилетнего Фомы-Томаса, обнаружились недюжинные способности к математике, но мальчик ленился, и уже пора было потихоньку вздыхать…