Что говорят грузины о сталине
Политическая география Южного Кавказа
Политическая география Южного Кавказа
Сталин как личность и как грузин. Грузия в сталинскую эпоху по воспоминаниям ее тогдашнего руководителя. Ч. 1.
Примерно месяц назад я опубликовал распечатку интервью Гелы Чарквиани о политической истории Грузии, включая период Сталина, позднесоветский период, Шеварднадзе, Саакашвили. Говоря о Сталине, этот рассказ second-hand, тогда как первоисточником рассказа является отец Чарквиани – Кандид Чарквиани, бывший первым секретарем ЦК КП Грузинской ССР с 31 августа 1938 года по 2 апреля 1952 года. Чарквиани был назначен руководителем Грузии под конец большого террора (но не после его окончания), сразу после отбытия в Москву предыдущего руководителя – Лаврентия Павловича Берия. Кандид Чарквиани знал Сталина лично и знал хорошо, также он знал Берию. Его сын сделал с ним серию интервью в 1989-1992 гг., в основном касавшихся Советской Грузии. Эти интервью были опубликованы в книге «Интервью с отцом», опубликованной только на грузинском языке. Я опубликую фрагменты из этой книги – то, что на мой взгляд, интересно, здесь, уже на русском, в моем переводе. Текст будет состоять из нескольких частей, но они вряд ли будут выходить подряд.
Введение. Сталин и Чарквиани.
Чарквиани говорит, что на момент интервью в живых не осталось не только ни одного грузина, но и вообще ни одного человека, который бы так близко знал Сталина и был бы компетентен в его описании. Чарквиани не претендует на дружбу со Сталиным, но встречался с ним часто в самых разных ситуациях – в семейных обстоятельствах, по работе в Москве, на дачах, на побережье Черного моря. Он обращался к секретарю Сталина Поскребышеву, чтобы встретиться с ним напрямую, как только накапливались дела, которые надо было разрешить на высшем уровне. Разрешение на встречу получалось в основном в письменном виде с указанием темы встречи, а ответ – или в виде письма или по звонку. Сталин никогда не отказывал во встрече Кандиду. Во время встреч Сталин не спрашивался о делах, о том, как прошла поездка и так далее – почти сразу переходил к делу, по которому к нему прибывал Чарквиани.
Он чаще всех других грузин встречался со Сталиным за исключением Берии, который работал в Москве и встречался с тем ежедневно. А в Политбюро неформально были действующие и формальные члены, чаще всего после Берии со Сталиным встречался Маленков, реже – Каганович. Регулярность встреч Чарквиани со Сталиным была раз в 2-3 месяца за исключением его отдыха в Грузии, когда это происходило почти ежедневно. Исключением был наиболее тяжелый период войны. Многие встречи проходили тет-а-тет, иногда – в присутствии Поскребышева, в других случаях – в присутствии других высших руководителей государства.
Впервые Чарквиани увидел Сталина в 1926 году, когда тот приехал в Грузию, а первая встреча прошла в феврале 1939 года. Она не была запланирована; это было на даче у Берии в Москве, тот еще недавно как переехал. Это было время пленума ЦК. Вместе с Чарквиани были Симон Хоштария, зампред СНК, позже заместитель минсельхоза СССР и Серго Ишханов, второй секретарь Тбилисского комитета ЦК КП Грузинской ССР. Сталин прибыл на дачу Берии неожиданно, одет был очень просто. Сначала был разговор о московской природе, а потом он перешел к государственным делам и заметил: «сидение у государственного “пирога” не означает, что у тебя есть право на все. Все должны помнить, что пирог государственный, а не их».
Есть и еще одно интересное обстоятельство – Сталина грамоте обучил Котэ Чарквиани (подробнее – ниже), во многом благодаря совпадению фамилии Кандид Чарквиани был назначен на должность первого секретаря ЦК Грузинской ССР.
Сталин как личность
Упоминая о Мгеладзе, Чарквиани говорит «Сталин был подозрительным человеком, который никого не пожалел бы. Он много где искал то, чего не было. Например, считал грузинскую эмиграцию серьезной силой, возможно, потому, что меньшевизм был популярен, когда Сталин жил в Грузии. После того как грузинское правительство отправилось в эмиграцию, он постоянно ожидал, что они предпримут что-нибудь тяжелое и неисправимое. Сталин был подозрительным и любил интригу. Если между сотрудниками не было напряжения и был покой, он такое положение не считал нормальным. Он считал, что всегда должен быть диссонанс и информация об этом должна приходить в ЦК. Мгеладзе понял это и сыграл на этом».
О репрессиях в книге почти ничего нет, но короткий эпизод касался «Мегрельского дела», где Чарквиани пересказал один из эпизодов обсуждения этого дела (стр. 64). Барамия и Чичнадзе, которые несмотря на предупреждение, прибыли в Москву, разозлили Сталина. Было обсуждение – какого они заслуживают наказания. Чарквиани сказал, что нужно подвергнуть их партийному наказанию. Сталин говорил «наверное они должны были с кем-то встретиться. Не хочешь ошибиться, но кажется их следует арестовать». Потом он встал и вышел (он имел привычку резко вставать и выходить), а после возвращения, будто уже придумав, сказал: «Обоих нужно поймать! Как можно, так предупрежденный человек поехал в Москву, вероятно здесь с кем-то связывались». Берия, который до того молчал, сказал «да, верно, товарищ Сталин, кому они нужны эти негодяи, их надо арестовать».
Чарквиани считал Сталина образованным и одаренным человеком и с неодобрением высказывался о Яковлеве, назвавшем Сталина «полуграмотным»: Яковлев Сталина никогда не видел (стр. 70-72). Сталин все писал своей рукой – никакой секретарь за него не писал. Даже ноты, отправленные из Министерства иностранных дел, были наполовину написаны рукой Сталина, Чарквиани сам был свидетелем как нот, написанную на 4 страницах Сталин сократил до одной, переформулировав мысль, и так отправил ее. Сталин был одарен публицистическим талантом. «Сталин был очень одаренным человеком, особенно в гуманитарных сферах, а то что он не учился в школе, это ничего не означает, от этого он ничего не потерял. Его высшим учебным заведением были тюрьмы, куда, к счастью, никто не запрещал пронос книг. Белогвардеец рассказывал, что в тюрьмах было наказание, когда били прикладом, Сталин прошел это наказание с книгой в руке», говорил Чарквиани. Сталин постоянно читал, и эта привычка у него осталась до конца жизни. Когда Чарквиани приходил к нему, он почти всегда был с книгой в руках, ближе к концу жизни – чаще с художественной литературой. Он прочел почти всех грузинских писателей. Он изучал историю древнего Ближнего Востока, Рима, Греции, у него была феноменальная память.
Сталин не очень любил вспоминать детство и родителей. Иногда он упоминал отдельные детали, но так, чтобы сколько-нибудь системно – нет. Один раз на берегу Черного моря он вспомнил детство. Рядом никого кроме Поскребышева не было, а говорили на грузинском. Иногда, когда Сталин не мог вспомнить слово, переходил на русском. Тогда он рассказал историю о том, что их соседом в Гори был священник Чарквиани. Отношения этого священника и отца Сталина Бесо были основаны на пьянстве. После службы в церкви он заходил к ним в гости и говорил «ну, Бесо, пойдем, смочим горло!». Бесо сразу закрывал свою мастерскую и шел пить, а уже несколько часов спустя, за руки они приходили домой, часто с песнями. Чарквиани ему говорил «Бесо, хотя ты и сапожник, но хороший человек», а тот отвечал «ты хоть и священник, но какой священник!», после чего они целовали друг друга. У этого священника были дети, старшего звали Котэ, который учился в семинарии в Тбилиси и он научил Сталина грамоте. Отчасти именно совпадение фамилии Чарквиани обусловило назначение Кандида на должность главы Грузии.
Иногда он вспоминал своих родителей, маму – с большой симпатией. Мама его растила, отец же спился и не уделял внимание семье. Он сам иногда рассказывал о пьянстве своего отца, вспомнив такой эпизод. Сталин жил в общежитии семинарии. С детства у него был хороший голос, альт, поэтому он довольно быстро оказался в группе экзарха. 5 рублей ему платили за песнопения и еще 5 – стипендию, т.е. он получал туман, что было немаленькими деньгами по тем временам. Отец пришел к нему в семинарию и начал выпрашивать деньги. Его отец ходил по всей Грузии, выпрашивая работу и сразу пропивал деньги. Сталин ему ответил, что у него нет денег. Тогда отец ему сказал «не будь жадным, как твоя мать», на что Сталин пригрозил вызвать охрану. Бесо ушел, ругаясь. Так прошла их последняя встреча.
Чарквиани говорит, что «это неправда, что Сталин не любил своих детей – эти слухи распространяли те, кто его ненавидел. Особенно он любил свою дочь Светлану. Впервые я ее увидел в 1939 году, когда ей было 12 лет, большую часть нашего разговора она сидела у него на коленях, он ее привечал словами “моя маленькая хозяюшка”». Он ее столько называл «хозяюшкой», что один раз она отправилась на кухню и начала там хозяйничать. Там была женщина, настоящая хозяйка, которая сразу ей сказала, мол «иди уроки учить, чтобы я тебя здесь не видела». В общем, по словам Сталина, не получилось у нее хозяйничать. А отношения с сыном Васей были для Чарквиани непонятными. Сталин очень переживал, что Вася много пил и во всем обвинял чекистов, которые его растили. Власик, глава охраны Сталина, был пьяницей – и, мол, они его и приучили пить. Так что он любил и заботился о своих детях, но по-своему. Он занимался другими важными делами и считал, что это все перевесит. Чарквиани не видел старшего сына Якова, у которого уже была своя семья и тот жил отдельно.
Чарквиани воспринимал Сталина именно как грузина, хотя и находящегося на высокой ступени в стране, где грузины не играли решающей роли. Сталин говорил на прекрасном грузинском языке. Если рядом русских не было, то разговор обычно шел на грузинском, а если были люди других национальностей, то он говорил «говорите на общепонятном языке». Деловой разговор, относительно политики, хозяйства, часто проходил на русском, поскольку Сталину было тяжело подобрать терминологию. Помимо русского и грузинского, он еще пытался выучить немецкий язык. Хотя он и жил в Москве, он поддерживал связи с некоторыми грузинами, например с Алешей Сванидзе, благодаря чему и сохранял живой язык, а также писал на грузинском. Отмечу, что Александр Сванидзе – брат Екатерины Сванидзе, первой жены Сталина, арестованный в 1937 и расстрелянный в 1941 году, дальний родственник Николая Сванидзе, советского партийно-государственного деятеля, убитого на допросе в 1937 году, деда журналиста и историка Николая Карловича Сванидзе, автора документального сериала «Исторические хроники», который значительное место уделил в своем повествовании Сталину.
Сталин любил грузинскую литературу. Он постоянно читал литературу, в том числе ту, что ему высылали из ЦК Грузинской ССР (3-4 раза в год). Это выражалось в том, что он часто давал оценки тем иным произведениям, например, он очень высоко оценивал Давида Клдиашвили как писателя. Большее внимание он уделял художественному аспекту по сравнению с социальным. Чарквиани привел в пример воспоминания Симонова, откуда видно, как он ценил литературу. При присуждении премии, Сталин выражал свое мнение по каждому произведении.
Чарквиани считает Сталина интернационалистом и никогда не слышал от него антисемитской риторики.
Когда Сталин был в Грузии в 1951 году, он так отправился из Боржоми в Хашури, что не заехал в свой родной Гори (стр. 117). Говорили, что хотел заехать, но передумал. Чарквиани его просил заехать в Тбилиси, но он сказал, что если я приеду в Тбилиси, тогда скажут «а почему в Ереван не приехал, или в Баку?». Он по-своему боялся общественного мнения. Когда был издан первый том его сочинений, в нем была подпись на русском. Чарквиани попросил это сделать на грузинском, но тот отказался, сказав, что «тогда все республики попросят подписать на своем языке, придется на узбекском, армянском подписывать». Сталин старался не показывать особенного отношения к грузинам.
Историки разъяснили особое отношение к Сталину в Грузии
Многие жители Грузии не осведомлены о масштабах сталинских репрессий и гордятся Иосифом Сталиным как земляком, занимавшим высший пост в Советском Союзе, рассказали историки. Часть опрошенных «Кавказским узлом» жителей Грузии подтвердили свои симпатии к личности Сталина.
Как писал «Кавказский узел», 30 июля около 20 человек приняли участие в акции памяти жертв репрессий у дома в Тбилиси, где в советское время находился НКВД. Участниками траурной церемонии стали потомки репрессированных, которые рассказали о том, как их коснулась тема сталинского террора.
В 2010 году памятник Сталину, установленный на его родине в Гори, был демонтирован. 21 декабря 2017 года, в день 138-летия со дня рождения Сталина, на центральной площади Гори был установлен его бюст, но грузинские коммунисты продолжают добиваться восстановления демонтированного памятника.
Советская пропаганда избегала напоминаний о репрессиях 1930-х годов
Жители Грузии, далекие от истории вопроса, считают репрессии 1930-х годов в большей степени бериевскими, а не сталинскими, рассказал корреспонденту «Кавказского узла» историк, основатель Лаборатории исследования советского прошлого («Совлаб») Давид Джишкариани.
У многих в Грузии Сталин до сих пор пользуется уважением
Термин «сталинские репрессии» не был популярен в Грузии ни во времена СССР, ни в постсоветское время, и современными СМИ он также не употребляется, обратил внимание историк, представитель неправительственной организации «Совлаб» Ираклий Хвадагиани.
Потомок репрессированных счел недостаточным внимание общества к теме репрессий
По его словам, отец, окончивший с отличием филологический факультет ТГУ и в совершенстве владевший немецким языком, был направлен на работу ГОКС (Государственное общество по культурным связям с заграницей). В основном в СССР приезжали коммунистические делегации из разных стран, но роковым для Резо Эбралидзе оказался визит в 1948 году представителей швейцарской Партии труда. Эбралидзе отработал всю спущенную сверху повестку для этой делегации: посещение балета, оперы, двух древних монастырей и поездки в регионы. А через несколько месяцев его арестовали и обвинили в шпионаже в пользу Швейцарии.
Лаврентий Берия, по мнению Бериташвили, в Грузии вел себя «как обычный преданный партии функционер и оставил за собой кровавый след». Когда арестовали старшего брата деда, Евсея Соломоновича, Иван Бериташвили сумел попасть на прием к Берии.
Жители Грузии разошлись в оценке деятельности Сталина
В разделе «Справочник» на «Кавказском узле» представлен материал «10 мифов о роли Сталина в Великой Отечественной войне» о 10 наиболее известных мифах и достоверных сведениях относительно действий Сталина в ходе войны.
Автор: Олег Краснов, Беслан Кмузов источник: корреспонденты «Кавказского узла»
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Грузия: двойственное отношение к Сталину
Гела Чарквиани своими глазами видел Сталина всего один раз. Ему тогда было 11, но он и сегодня помнит все до мельчайших деталей. Дело было в 1950 г.: отец Гелы, Кандид Чарквиани, уже 12 лет был первым секретарем компартии Грузии. В тот знаменательный день отец взял его на воздушный парад в Тушино, где должна была состояться демонстрация первых советских вертолетов.
Мы беседовали с ним на прошлой неделе в здании президентской администрации в Тбилиси, где сегодня воцарился прозападно настроенный президент Михаил Саакашвили, возглавивший страну после ‘революции роз’ 2003 г. Странные все-таки шутки у истории: сегодня сын первого секретаря компартии работает советником и пресс-атташе у грузинского президента, ставшего любимчиком Запада.
До того, как это большое мрачноватое здание стало штаб-квартирой президентской администрации, в нем располагался ЦК грузинской компартии. А еще раньше на этом месте стоял маленький домик, где Гела Чарквиани провел детство.
По словам Гелы Чарквиани, сам он никогда не был отъявленным сталинистом. Он стал членом КПСС уже в зрелом возрасте: в молодости его в партию принимать не хотели из-за того, что он играл в джазовом оркестре, а эта музыка считалась ‘буржуазной’. Уже тогда он знал о Сталине кое-что из того, что стало достоянием гласности только сейчас, и в его восприятии этого человека возникла двойственность, которая сегодня отличает позицию многих грузин по отношению к своему знаменитому земляку.
Сталинский подарок Черчиллю
На окраине Тбилиси расположен коньячный завод, основанный Давидом Сараджишвили в 1884 г. Со временем это частное предприятие добилось такой известности, что стало чем-то вроде памятника общенационального значения. В большом парке рядом с заводом, возле статуй его основателей мы видим и фигуру Сталина. Местные жители объясняют, что она стоит здесь уже давно, а снос памятников у них не практикуется.
Впрочем, Сталин внес свой вклад в ‘рекламу’ грузинского коньяка: он так его любил, что в 1945 г. приказал доставить партию в Ялту, на конференцию ‘большой тройки’. Черчилль тоже высоко оценил шедевр грузинского виноделия: сначала он даже решил, что это французский коньяк. Позднее в качестве подарка на день рождения Сталин прислал Черчиллю 60 бутылок столь понравившегося ему напитка. В ответной записке тот поблагодарил за подарок, и попутно выразил сожаление, что ему исполнилось не 100 лет: тогда бы ему наверняка досталось еще больше бутылок.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Грузия: споры о роли Сталина раскололи страну
Снятие сталинской статуи в 2010 году не привлекло особого внимания
В Грузии и по сей день, через 60 лет после смерти Иосифа Сталина, продолжаются споры в связи с его ролью в истории.
В годы его правления в результате массовых репрессий погибли миллионы людей, в том числе и в Грузии.
Но в городе Гори, где родился Иосиф Джугашвили, горсовет недавно принял решение о восстановлении гигантской статуи Сталина, которая была снесена с главной улицы по распоряжению президента Саакашвили три года назад.
Но Ольга Точишвили, которая работает в музее экскурсоводом еще с советских времен, говорит, что отношение к Сталину среди грузин меняется.
Николоз Капанадзе, который зарабатывает на жизнь, помогая водителям найти место на парковке на улице Сталина, где раньше стояла статуя, считает, что ее надо вернуть на старое место.
Камень преткновения
Несколько недель назад городской совет выделил средства на восстановление памятника.
Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.
Конец истории Подкаст
На это решение явно повлияли политические перемены в Тбилиси. На парламентских выборах, прошедших в октябре прошлого года, сторонники Михаила Саакашвили уступили партии «Грузинская мечта», которая стремится восстановить непростые отношения с Россией.
Новый мэр Гори Давид Разуадзе, который является членом этой партии, заявляет, что статуя Сталина будет водружена на постаменту к лету.
Вопрос о восстановлении памятника в Гори превратился в камень преткновения в грузинской политике.
Георгий Канделаки, депутат парламента от партии Михаила Саакашвили, считает решение горсовета Гори шагом в неправильном направлении.
По его мнению, статую надо было убрать много лет назад.
«Примитивный патриотизм»
В горийском музее выставлено множество портретов Сталина
Лаша Бакрадзе, профессор советской истории в Тбилисском университете, недавно опубликовал исследование, сделанное по заказу Фонда Карнеги, согласно которому 45% грузин высказались о Сталине положительно. По его словам, этот опрос показывает, что Грузия до сих пор не преодолела своего советского прошлого.
Жизнь за отца народов Почему грузины не отвернулись от Сталина даже после его смерти
Более шестидесяти лет назад в Тбилиси тоже были народные волнения и беспорядки. Но если сегодня митингующие отстаивают демократические ценности, то тогда народ вышел на защиту честного имени диктатора — людей возмутил доклад Хрущева о развенчании культа личности Сталина. Причем настрой собравшихся был настолько воинственным, что они не побоялись пойти против вооруженных солдат. «Лента.ру» разбиралась, чем «отец народов» заслужил такую горячую любовь земляков.
Витрина социализма
25 февраля 1956 года на XX съезде КПСС Никита Хрущев зачитал доклад о необходимости борьбы с культом личности Сталина. До выступления его содержание было известно лишь небольшой группе партийных функционеров. Сделано это было с вполне утилитарной целью — образ Сталина за годы его власти стал священным, и страна пережила бы огромное потрясение, если бы его низвергли с пьедестала слишком быстро.
Реальный же эффект оказался абсолютно обратным. Потрясенные аппаратчики начали пересказывать тезисы доклада близким, а они в свою очередь коллегам и друзьям. По стране пошли волны сплетен и слухов. Одни горячо поддерживали намек на изменение в политике партии — все-таки к середине 50-х фигура Сталина вызывала у населения не только восторг и трепет. А вот другие были искренне возмущены. Для них генералиссимус был великим вождем и учителем, кормчим социалистического государства.
Особенно сильны такие настроения были на родине Сталина — в Грузии. Во-первых, он был их великим соотечественником, их национальной гордостью, а доклад Хрущева воспринимался как попытка поставить под сомнение все его достижения, а вместе с ними и величие всего грузинского народа. Во-вторых, что, пожалуй, более существенно — именно благодаря особенному, по-кавказски теплому отношению вождя к малой родине, у Грузии было особое положение в Союзе.
Жители Гори собрались на траурный митинг в день похорон Иосифа Сталина
В руководство партийных и советских органов Грузии всегда назначались местные кадры, понимавшие специфику региона и лично знавшие уважаемых в обществе людей. В присоединенной к Грузии Абхазии строились роскошные по тем временам курорты, где отдыхала партийная номенклатура, например, Лаврентий Берия и Григорий Орджоникидзе.
Благодаря активной поддержке Кремля, грузинские виноделы смогли добиться мировой известности для своей продукции. Колхозы в республике существовали преимущественно на бумаге — для местных земледельцев фактически сохранили институт фермерского хозяйства, им лишь приходилось брать землю и орудия труда в аренду. Уровень потребления на душу населения в Грузии был в четыре раза выше показателя производства. Для сравнения, в промышленно развитой РСФСР эти показатели были примерно равны, но чаще потребление все же отставало.
Ошибка за ошибкой
Свое привилегированное положение Грузия начала терять вскоре после смерти Сталина, когда со своего поста был снят и позже расстрелян Берия. Репрессии и увольнения коснулись множества грузин из командного состава его ведомства. Так что доклад Хрущева был однозначно воспринят как сигнал, что чистки и бедствия только начинаются.
Ситуацию усугубляло и отсутствие официальной версии документа и каких-либо указаний всесоюзного центра для местного руководства по поводу того, какой позиции необходимо придерживаться для поддержания новой линии ЦК КПСС. Это только углубило раскол внутри местной компартии. Инициативы на местах подогревали почву для настоящего бунта: например, в ЦК грузинской компартии запретили возлагать цветы к монументу Сталину.
5 марта 1956 года, в третью годовщину смерти вождя, грузины собирались, вопреки запретам, устроить массовое возложение цветов и венков к памятнику Сталину на берегу Куры в Тбилиси. Демонстрация получилась особенно массовой. Ее участники были взволнованы слухами о содержании хрущевского доклада. Местные партийцы пытались успокоить людей, но их аргументы были не убедительны. Во-первых, они не имели даже краткого содержания документа, а во-вторых, и сами были не рады происходящим в Кремле изменениям.
Памятник Сталину на реке Куре в Тбилиси
Кадр: Georgian Broadcaster / YouTube
Понимая, что ситуация осложняется, правительство отправило из Москвы группу силовиков для наведения порядка в случае возможных волнений. Те попытались адресно работать с лидерами сталинистов, однако Маквелла Окропиридзе, редактор газеты «Сталинское племя», открыто отказалась выступать против горячо любимого вождя. В толпе собралось множество активной и агрессивной молодежи. Студенты выкрикивали не только антихрущевские, но даже антисоветские лозунги. В частности, требовали независимости Грузии.
К вечеру Москва, хоть и с опозданием, решила ознакомить ЦК грузинской компартии с докладом Хрущева. Однако местные аппаратчики не знали, что делать с этим дальше: у них были вполне обоснованные опасения, что публикация реальных тезисов доклада спровоцирует еще большие беспорядки. Поэтому они решили молчать, что тоже стало неверным решением — в оглушительной информационной тишине по городу поползли совсем абсурдные слухи по поводу смерти Сталина. Например, что китайцы способны воскресить вождя из мертвых, соединив последние достижения советской науки с тайнами древнекитайской медицины, но им не дают этого сделать.
Силовики вновь провели задержания, отправив в изоляторы почти 400 наиболее активных участников дневной акции. Весь следующий день, 6 марта, Тбилиси бурлил. Люди собирались группами, обсуждали недавние события и все те же слухи. Казалось кризис миновал, но так только казалось.
Грузинский бунт
7 марта на улицы вышли студенты Тбилисского университета. К ним быстро подтянулись слушатели других вузов, учащиеся техникумов и школ. Митинг собрался вокруг все того же монумента на берегу Куры. Над толпой подняли красные флаги, портреты Ленина, Сталина и почему-то. Александра Пушкина (появление поэта так никто и не объяснил). Звучали речевки с проклятиями врагам «отца народов». Число митингующих росло, и милиция быстро потеряла контроль над ситуацией.
На следующий день акция продолжилась в более радикальном формате. Протестующие стали захватывать машины, автобусы, нападать на милиционеров. Стражей порядка избивали и выкидывали прямо в реку, вскоре драки стали массовыми. Часть толпы двинулась штурмовать ближайшее отделение милиции с требованием освободить задержанных. Отдел попал в окружение, милиционеры забаррикадировались.
По всему городу начали закрываться государственные учреждения. Первый секретарь грузинской компартии Мжаванадзе поехал на встречу с протестующими, чтобы сбить накал страстей. Он искренне пытался разрешить конфликт мирным путем, что в его ситуации было совсем не просто — первый секретарь почти не говорил по-грузински. Однако Мжаванадзе все же удалось остановить волну насилия и усадить лидеров протеста за стол переговоров.
В общем-то, требования митингующих нельзя было назвать радикальными — объявить день похорон Сталина 9 марта траурным, сделать в союзной прессе серию публикаций о великих достижениях вождя, показывать 9 марта фильмы о ведущей роли Сталина в победах социализма и поднять над Тбилиси аэростат с его портретом.
Власти оказались податливыми, и, казалось бы, кризис был преодолен. Траурные митинги разрешили, передовицы прессы украсили портреты вождя с хвалебными статьями в его адрес. В этом не принципиальном для себя вопросе власти Грузинской ССР оказались довольно мягкими и совсем не свирепыми. Но уже на следующий день произошла трагедия, которой никто не ожидал.
Спусковой крючок
В толпе протестующих еще в первые дни выделилась толпа непримиримых бунтовщиков, которые вместе с требованиями остановить десталинизацию требовали независимости Грузии. Ситуацию усугубило то, что новости о протестах распространились по всей стране, и в Тбилиси начали прибывать толпы людей. Только из Гори, малой родины Сталина, приехали около двух тысяч человек. Они ничего не знали о компромиссах с властью, поэтому радикалы быстро разогрели обстановку своими сепаратистскими лозунгами.
Демонстранты в Тбилиси
Кадр: sergodavlianidze / YouTube
Помимо них, звучали требования отставки Хрущева, Булганина, Микояна, местного партийного руководства. Отдельные ораторы призывали захватить Дом связи. Вокруг разъезжал грузовик, обшитый фанерой на манер бронемобиля. На нем стояли ряженые «Ленин» и «Сталин» в окружении ряженых же революционных матросов. Периодически «Ленин» кричал по-грузински: «Слава великому Сталину!» Акция собрала около 40 тысяч человек.
От митингующих отделилась небольшая группа примерно в 10 человек. Зачем и с какой целью — точно никто установить так и не смог. Одни очевидцы говорят, что это были радикалы, планировавшие захват здания. Другие — что это были обычные мирные граждане, которые хотели отправить поздравительную телеграмму одному из самых ярых сталинистов Вячеславу Молотову, который как раз праздновал день рождения. Но они не знали, что в Дом связи, как и на другие ключевые объекты инфраструктуры, ввели вооруженные формирования на время беспорядков.
Фотографии убитых во время беспорядков 9 марта 1956 года
Стрелка быстро поймали, им оказался мелкий уголовник. Но в устроенной суматохе уже появились не только раненые, но и убитые. Военные были растеряны и напуганы не меньше самих демонстрантов, потому что их никто не готовил к подобному развитию событий — они должны были следить за порядком, а оказались лицом к лицу с разъяренными людьми, которые кидались на них с арматурой, швыряли камни, называли фашистами и обещали уничтожить русских.
Ночью вновь начались аресты. У задержанных изымали ножи, пистолеты, стальные пруты. Город перегородили армейскими блокпостами, военные пресекали любые попытки возобновить демонстрации. Для большинства арестованных никаких последствий так и не наступило. Кого-то допросили, кого-то просто подержали пару дней в тюрьме и отпустили домой. Осудили только 39 человек. Погибли, по официальным данным, 22 человека, еще 47 были ранены. По этим же официальным данным, почти все погибшие были либо затоптаны в толпе, либо утонули в холодной реке.
После разгона митинга в Тбилиси сами собой утихли волнения и в других городах — в Кутаиси, Гори. Там люди решили не доводить дело до кровопролития.
Историки до сих пор ломают голову над причинами тбилисских событий. С одной стороны, вполне понятны страх людей перед потерей привилегий и шок от внезапного развенчания идеалов, в которые они верили годами. Но столь резкий переход к вооруженному насилию и попыткам государственного переворота одними эмоциями объяснить трудно. Власти тоже показали себя не с лучшей стороны. Закрытость советской системы привела к распространению абсолютно диких слухов, которые и взбудоражили толпу. Местные руководители показали себя неспособными успокоить людей, а военные — эффективно противостоять уличным беспорядкам.
Сейчас же власти и народ в Грузии не слишком любят вспоминать события 1956 года. Слишком непонятны их причины, да и поддержка диктатора совершенно не вписывается в идеологический курс современного Тбилиси, отстаивающего демократические ценности и осуждающего «диктатуру» в современной России.