Что горит в большом логу
«В любой момент ждешь, что заживо сгоришь» Почему 51 человек погиб в Кузбассе? Отвечают шахтеры «Листвяжной»
В четверг, 25 ноября, в кузбасской шахте «Листвяжная» погиб 51 человек — 46 шахтеров и 5 спасателей. Так в стране узнали то, о чем знают, кажется, в любом шахтерском городке: руководство подобных предприятий принуждает горняков идти под землю в таких условиях, в которых работать запрещено. Оборудование специально устроено так, чтобы отключаться при срабатывании датчиков, замеряющих уровень метана. Однако, как говорят шахтеры, ради планов по добыче угля на все меры безопасности начальство закрывало глаза и требовало от них день за днем идти в забои, рискуя в любой момент взорваться. Вместо того чтобы провести публичное расследование, власти, как говорят журналисты, запретили работникам «Листвяжной» разговаривать с прессой. В этом убедился корреспондент «Ленты.ру» Дмитрий Окунев, который сейчас находится в Кемеровской области. Тем не менее ему удалось поговорить с горняками о том, по каким законам живут шахты Кузбасса.
Авария произошла из-за полнейшего беспредела со стороны руководства. Везде случаются взрывы, а деньги закроют людям глаза на что угодно. Надеются, наверное, что авария либо случится не при них, либо получится небольшой. Я работал на нескольких шахтах и нигде не сталкивался ни с чем подобным. К примеру, «Полысаевская» — мокрая, а «Листвяжная» — сухая, и все там более современное.
Здесь я уже два года. Первые полтора года все было вроде нормально. Но в последние четыре месяца многое поменялось в худшую сторону. Признаться, испытал шок, когда увидел мигание фонариков, что происходит при определенной концентрации газа.
Но при повышении уровня газа не выключалось электричество. Слышал про заклеенные датчики, но сам такого не видел. Иначе попросту бы не пошел в шахту. Я бы и другому не дал датчик заклеить, и сам бы не стал.
В такие моменты в голову лезут очень нехорошие мысли. В любой момент ждешь, что заживо сгоришь
Пытаемся, конечно, как-то себя подбодрить. Но как можно шутить, когда ты не в своей тарелке и знаешь, что в любой момент может произойти авария. Все индивидуально. Кто-то, может, часто в таких условиях работал и привык. Я — нет. Для меня вообще дико, что допустили такую концентрацию газа.
Я не верю, что директор не знал об этой ситуации. Вряд ли кто-то взял бы на себя смелость все скрывать. Думаю, он в любом случае был в курсе. Я даже видел в интернете, что он говорил: «Работайте до одного процента [содержания метана], а потом останавливайтесь». Но, по словам ребят, начальник звонил им с другим требованием: «Давайте спускайтесь, норму подняли до двух процентов».
У нас разумные были только дизелисты — когда газ поднимался до одного процента, они отказывались работать, дизели не заводили. Начальник давал указание — горнорабочий, который вместе с дизелистом, садился и ехал на место. Вот так
Каждый из нас прекрасно знает, что может случиться. Проходили это во время учебы. Работать страшно, но зарплата хорошая и не надо далеко ездить. Получили наряд, переоделись и поехали.
Не так просто поменять работу, не потеряв в размере оклада. Податься-то некуда. За последние 20 лет у нас уничтожены все фабрики и заводы. Остались только шахты, разрезы и магазины.
Все шахтеры говорили одно и то же: мол, рано или поздно «они» там доиграются. Вот и доигрались. Потому что это не может длиться вечно. Рано или поздно стрельнет кабель или что-то еще. У нас железная коробка как-то коротила. Или может случиться форс-мажор в виде выброса газа. В общем, дело случая. Но надо постараться накопить такой объем, чтобы вся шахта взлетела на воздух!
Самая газовая шахта у нас — «Чертинская». На каждую смену идут с инспектором, газа невероятно много. А у нас терпимо. Если проветривать, то все нормально. Чтобы не было проблем, нужно проветривать и не нарушать технику безопасности. Все компании частные, государству до них дела нет. У нас про шахтеров вспоминают только, когда аварии случаются.
Я не знаю точные намерения руководства. Ходили слухи, что на разрезе компании «СДС-Уголь» произошла авария, поставки сорвались и план переложили на нашу шахту. Но точно не знаю, правда ли это. Факт в том, что к нам согнали две бригады. Люди приехали даже с шахты под Кемерово. Нужно было срочно запустить вторую лаву (подземная очистная горная выработка значительной протяженности — «Лента.ру»), чтобы качать уголь одновременно двумя лавами. То есть компании сильно требовался уголь — не знаю, из-за контрактов или еще из-за чего-то. Тех, с кем я работаю, вызывали на допрос, спрашивали, чем они занимались.
Не знаю, что будет дальше. Какого бы мне хотелось наказания для виновников аварии? Соответствующего их вине.
Оборудование на «Листвяжной» нормальное. В других шахтах примерно такое же. Да, есть старые комбайны. Их используют там, где нет смысла гнать проходческий комплекс, он там просто не развернется. Есть и новые, которые способны за сутки пройти очень много метров горной выработки.
Не знаю, как долго можно еще эксплуатировать тот пласт, на котором произошла авария. Но как раз на днях мы должны были вскрывать новый пласт и начинать выработку. То есть там раскопали котлован, добрались до угля.
Почему в России не обеспечат такой же уровень безопасности, как на шахтах Германии? У нас рабочий не может топнуть ногой и отказаться от работы. Начальник такой штраф назначит, что шахтер тысяч 20 потеряет. Все упирается в вероятность наказания. И даже если ты куда-то пожаловался — все равно ничего не будет. У нас даже после аварии получают условные сроки. Инспекторы не всегда ходят в шахты… Положение бесправное, ты мало что можешь сделать. Вроде какие-то права есть, но на деле их применить тяжело.
Да и профсоюз в последнее время не так активен, как когда-то. Сейчас уже люди не поднимутся, как в 1990-е. У нас даже если просто с плакатом постоишь — сразу скрутят. Профсоюзы никуда не суются — получают свой процент и все. Всех посадили в кредитную кабалу, каждый боится за свое место и лишний раз ничего не скажет.
Внешне все не настолько плачевно: деньги платят, задолженностей нет. Вот когда я из армии вернулся, мой отец не видел зарплаты шесть-семь месяцев. Выдавали то тапками, то телевизорами, то холодильниками. И нам было нечего есть: холодильник открываешь, а там только заготовки с огорода и больше ничего. Тапки-телики продавали или меняли. Отец, помнится, полученный холодильник на мотоцикл обменял.
Снова пойти в шахту будет непросто. Но ничего, спускались же люди после аварии 2004 года. Я работал с шахтером, у которого там погиб отец. А сейчас у него самого был выходной.
Есть надежда, что какое-то время не будет нарушаться техника безопасности. После первой аварии все поначалу соблюдалось, делалось то, что и должно. Затем поменялся владелец. Плюс от директора зависит очень многое.
«Мастера газовой безопасности говорили: У-у-у, ребята! Мы пошли»
На «Листвяжной» я работаю четвертый год. В день перед трагедией отработал смену и ушел в отпуск. Ничего подозрительного я не заметил, все было как обычно. Газ в шахте был уже на протяжении двух-трех месяцев. Датчики не срабатывали. Не знаю, почему. Нам говорили: «Ехать на добычу». И люди ехали.
Начальство было в курсе происходящего, каждый день приходило на лаву. Замдиректора был в шахте за сутки до взрыва. Он все прекрасно видел и знал о газе. Однако руководству требовался уголь.
До взрыва уже случались пожары. И мы их тушили. Точно знаю, это было 3 и 15 ноября. Они приезжали, сидели, все порешали. В те разы ничего страшного не произошло. А потом все уехали обратно.
В общем, сначала работали при двух-трех процентах содержания метана, затем — при четырех, чуть позже — и вовсе при семи-восьми. Доходило до того, что остановят комбайн, немного проветрят — и дальше поехали
Проветривание было слабое. Воздуха не хватало. Протянули вентилятор, но и этого оказалось недостаточно. Концентрация газа оставалась повышенной и после этого. Все обо всем знали заранее. Но людям говорили: «Не будет угля — ничего не получите». Надо сделать план.
На белорусско-литовской границе в пробке застряли тысячи фур
На белорусско-польской и белорусско-литовской границе скопилась пробка из более чем четырех тысяч грузовых машин. Фуры стоят сутками практически на всех контрольно-пропускных пунктах Белоруссии в попытке въехать в Европейский союз. Видео с места событий публикует Telegram-канал NEXTA.
Невиданные заторы на выезде из Белоруссии начались после обострения миграционного кризиса с беженцами из стран Ближнего Востока. Водители отмечают, что никогда не сталкивались с такими большими проблемами при пересечении границы с Европейским союзом. Среднее время ожидания раньше составляло сутки-двое, а сейчас может превышать и неделю.
Материалы по теме
Новые реалии.
Сибирский форсаж.
По данным Государственного пограничного комитета Белоруссии, на контрольно-пропускных пунктах скопилось более 4,2 тысячи машин. Хуже всего ситуация в пунктах Привалка, Каменный Лог и Бенякони — там застряли 500, 620 и 725 грузовиков соответственно. Все эти три переезда находятся на границе с Литвой — именно там дальнобойщики хотели попасть в Европейский союз, чтобы объехать закрытый пункт «Брузги».
Из-за заторов в Белоруссии страдают и компании, работающие в России. Российский Консультативный совет по иностранным инвестициям уже обратился к вице-премьеру Андрею Белоусову, предупреждая о возможных перебоях с поставкой товаров из Европы. В совет входят такие компании, как Danone, Mars, Metro, PepsiCo и Соса Соla.
Проблема с пробками на выезде из Белоруссии обострилась летом 2021 года и особенно — после начала миграционного кризиса в ноябре. Тысячи беженцев из стран Ближнего Востока пытаются попасть на территорию Европейского союза из Белоруссии, что резко ухудшило отношения Минска и европейских стран, в первую очередь Прибалтики и Польши. Стороны обвиняют друг друга в жестоком обращении с мигрантами и до сих пор не могут прийти к решению ситуации.
«Таких пожаров не было никогда» Битва за тайгу: что происходит в охваченных огнем лесах Якутии
В Якутии полыхают самые масштабные за десятилетие природные пожары. Из-за аномально сухого лета, ураганных ветров и человеческого фактора пострадали не только леса на площади большей, чем вся Грузия, но и населенные пункты, а дым дошел до Якутска и Челябинска. Ситуация оказалась настолько серьезной, что глава Якутии Айсен Николаев назвал происходящее «битвой за тайгу». Что происходит в республике и кто побеждает в этой битве — в материале «Ленты.ру».
Поселок Бясь-Кюель в Горном районе Республики Саха (Якутия) стоит посреди тайги, которая полыхает практически все лето. Лесные пожары здесь не редкость, однако такого размаха стихии, как в этом году, не припомнят даже старожилы.
«В советское время все было достаточно стабильно. В Ленском улусе (районе) было 105-109 пожаров, в Горном улусе было 115-217. Такие вот цифры, не то что сейчас, — вспоминает ветеран якутского лесного хозяйства Иван Кривошапкин. — Таких глобальных пожаров не было никогда».
Когда огонь подошел к Бясь-Кюелю, местные жители поначалу не особо волновались — ведь обычно стихию удавалось остановить вдали от населенных пунктов. 6 августа, когда огонь подошел прямо к поселку, поначалу объявили эвакуацию, но потом отменили, посчитав, что опасность миновала.
«Мы уснули, а утром проснулись в 9 часов, и нам сказали, что пожар перекинулся через минерализованную полосу, которую делали, чтобы огонь не зашел в деревню», — рассказывает воспитательница местного детского сада Раиса Иванова. (Минерализованная полоса — срытая до минерального слоя почва, расчищенная от горючего материала, используемая для предотвращения распространения низового пожара или как опорная линия при пуске встречного отжига — прим. «Ленты.ру».)
Дальше события развивались стремительно. Дома на ближайшей к лесу улице начали вспыхивать один за другим. Началась эвакуация. Из опасных точек увезли женщин, детей, стариков.
Увез свою семью из поселка и работник местной администрации Айсен Павлов.
Прежде всего собрали документы, зимнюю одежду — у нас ведь скоро уже похолодает, ружья и инструменты, которые могли бы пригодиться для постройки нового дома, если случится беда, — вспоминает он. — Все собрал и отправил с женой в улус
А сам вместе со всеми трудоспособными мужчинами поселка пошел бороться с огнем, помогать спасателям и прибывшим волонтерам.
«Часть наших бросилась спасать дома, а другая осталась с той стороны села, чтобы не дать огню подойти оттуда. Все вокруг полыхало», — рассказывает Павлов.
Как отметил спасатель МЧС России Ярослав Малюшин, работавший на ликвидации пожара в Бясь-Кюеле, в тот день был шквалистый порывистый ветер от 30 метров в секунду и больше. Лесные пожары делятся на низовые, когда горит подлесок и трава, и верховые, когда горят сами деревья. Утром 7 августа верховой пожар был в полукилометре от поселка, но до поселения начали долетать дым, песок, пепел и угли. Именно от углей и загорелся первый дом.
«И пожар пошел по цепочке: первая улица, вторая…» — рассказывает Малюшин. На место возгорания были оперативно переброшены автоцистерны, дополнительные силы — местные жители, волонтеры, пожарные. Некоторые дома в поселке нежилые, заброшенные и ветхие. Они «сгорали, как щепки».
Условия были ужасными — пыль, песок, ветер, задымленность. Малюшин говорит, что даже с 5-10 метров сами дома было не разглядеть — видишь, что что-то горит, а что именно — непонятно. «Мы знали, что часть поселка точно потеряем», — с сожалением говорит он. Тушить в таких условиях все дома было невозможно, поэтому основательно взялись за один из них, чтобы не дать пожару пойти дальше. «Мы приняли правильное решение и таким образом спасли основную часть поселения», — уверен Малюшин.
Айсен Павлов рассказывает, что усилиями пожарных, МЧС, волонтеров были спасены 190 жилых домов и административные здания.
Страшно было. Слава Господу и духам, что мой дом не сгорел! — улыбается Павлов. — Остался цел!
Куда меньше повезло жителю Бясь-Кюеля Афанасию Максимову. У него был деревянный дом, хозяйство, инструменты, сено, корова, трактор. «Все, что было, сгорело», — печально произносит он.
Не повезло и родне Раисы Ивановой. Ее дом остался цел, но сгорели дома ее родителей, родителей мужа и родного брата. «Ни дома, ни построек, там пустошь. Стоят только батареи», — говорит она. К счастью, никто из местных жителей или спасателей в тот день не пострадал.
«Кто на тракторе, кто с лопатой — отстояли свое село»
Похожих трагедий в других селах пока удалось избежать. Но огонь все чаще подходит к небольшим населенным пунктам в тайге: в поселке Ытык-Кюель, административном центре Таттинского района, проживает более шести тысяч человек, и его чуть было не постигла та же судьба.
«Оставалось всего несколько километров до села, — вспоминает жительница Ытык-Кюеля Лидия Маркова. — Силами добровольцев и МЧС мы отстояли свое село. Ни один дом не сгорел». Помогали им буквально все сельчане. Если мужчины работали на минполосе, то женщины готовили еду для спасателей и добровольцев, а также эвакуировали местный краеведческий музей.
Удалось отстоять от огня свое село, находящееся в Намском районе, и Руслану Новгородцеву. Пожар начался в четырех километрах от поселения, и все мужчины пошли бороться с ним «кто на тракторе, кто с лопатой, кто с ведрами». Огонь удалось остановить только на следующий день, когда подошли спасатели и военные — они привезли трактора с плугами, бульдозеры и экскаватор. «Сейчас ситуация стабилизировалась, все нормально. Даже солнечно. Завтра дождь ждем, чтобы уже потушил это все», — надеется Новгородцев.
«Битва за тайгу продолжается»
Власти республики говорят, что ситуация действительно начинает улучшаться — помогает погода.
В ряде районов Западной и Центральной Якутии прошли долгожданные дожди, в том числе вызванные самолетом-зондировщиком «Циклон», — сказал глава республики Айсен Николаев. — Но есть районы, где дождей нет или они совсем незначительны. Поэтому природа пока не дает передышки — битва за тайгу продолжается!
В этой битве республике помогает настоящая армия добровольцев, а также мощная группировка сил Рослесхоза, МЧС и Министерства обороны.
Со снабжением передовой помогают добровольцы. «Те, кто не могут [прийти помогать тушить огонь], отправляют и гуманитарную помощь, и воду, бензопилы, материалы, продукты. Это общее дело», — говорит спасатель.
Сейчас на тушение пожаров в Якутии брошены около пяти тысяч человек. Борьба со стихией ведется и на земле, и с воздуха, в том числе и с помощью самолета Ан-26 «Циклон», который используется для того, чтобы провоцировать искусственные дожди над очагами горения тайги. На место по поручению президента прибыл глава МЧС Евгений Зиничев.
«Пожарам, которые находятся вблизи населенных пунктов, нужно уделять особое внимание. Продолжать держать на контроле и при необходимости увеличивать количество техники и личного состава. Защита населения — наша основная задача», — заявил он в ходе совещания в Якутии.
«Едут спасать свою малую родину»
Гавриил Кононов еще в июле наткнулся в одной из групп в WhatsApp на призыв о помощи. «Я собрал ветеранов боевых действий, и мы поехали в Намский улус, в село Салбанцы», — рассказывает он. Как говорит Кононов, главная задача волонтера — не допустить, чтобы огонь прорвался через минполосы. «Наши волонтеры — не специалисты, — замечает он. — От них требуется ходить возле минерализованной полосы с лопатами и ранцами РЛО [ранцевые лесные огнетушители] и подтушивать проходящий пожар».
Сейчас Кононов работает в волонтерском штабе в качестве инструктора. «Я увидел тут огромный всплеск патриотизма. Без разницы, какой национальности — здесь мы все едины, — говорит он. — Как на фронт, собирают всем миром. Это радует — что люди у нас такие сплоченные».
«Нам нужны инструменты, спецодежда, снаряжение, палатки, спальные мешки, лопаты, РЛО, пилы «Дружба» и продукты в большом количестве», — говорит представитель руководства добровольческого штаба, руководитель Союза женских организаций РС(Я) Анжелика Андреева. Закупка этих средств ведется на общественные пожертвования, и поэтому материальная помощь штабу сейчас нужна как никогда.
«МЧС, профессионалы тушат самолетами, вертолетами, тракторами, а наши, когда огонь затушили, дежурят, смотрят, чтобы огонь не появился снова», — объясняет Андреева. По ее словам, в добровольцы в основном записываются студенты и землячество. «А землячество — это же выходцы из тех районов, они приходят и едут спасать свою малую родину», — говорит она. Главная надежда — что к 1 сентября, когда наконец похолодает, пойдут дожди. Тогда ситуация изменится в корне.
17 августа пожарным удалось спасти от огня бизонов, которые обитают в природном парке «Синяя». Как сообщил ТАСС, пожар удалось остановить всего в 700 метрах от питомника. Здесь республике помогал Всемирный фонд дикой природы (WWF) России — ранее организация доставила в питомник противопожарную технику.
«Огонь начал окружать бизонарий. Пять пожаров, пришедших извне, объединились в один, мы отгоняли его с юго-востока и смогли справиться, — заявил глава дирекции биологических ресурсов, особо охраняемых природных территорий и природных парков Минэкологии Якутии Яков Сивцев. — Но затем ветер изменился, и огонь пошел с запада. В это время как раз в природный парк прибыла техника, и эти два квадроцикла помогли переломить ситуацию. Возгорания фиксировались на расстоянии 700 метров от питомника, сейчас они уже в семи километрах. Удалось «поймать» огонь в поймах ручьев»».
Всего в питомнике обитают несколько сотен животных. Сейчас они укрылись в пойме реки Синей, и им ничего не угрожает. В питомник направили дополнительную технику и продолжают следить за ситуацией, сообщили власти.
«Природа начала — природа закончит»
«В этом году было слишком мало осадков, да и снега было тоже мало, водоемы не наполнились, откуда можно было брать ту же воду для тушения лесных пожаров», — объясняет причины ситуации спасатель Ярослав Малюшин. Из-за этого ликвидаторам приходилось таскать воду с собой, прокладывать рукава на большие расстояния. Плюс сильный ветер, задымление, разбросанный мусор. «Бабушка пошла за грибами, потеряла очки, не стала их искать, а они же работают как линза, и через какое-то время солнце воспламеняет подлесок», — говорит спасатель.
Но победа в любом случае близка, считают местные. «Гореть долго не будет. Фаза осенних дождей подошла. Природа начала — природа закончит. Пожар — это природное явление», — рассказывает Иван Кривошапкин, ветеран лесного хозяйства.
Синоптики дают долгожданный обнадеживающий прогноз — переломный момент в битве за тайгу уже наступил. Как говорит глава якутского Гидрометцентра Татьяна Маршалик, площадь пожаров снижается, еще несколько дней назад было зарегистрировано больше 60 их очагов, а по состоянию на 17 августа — 47.
«Обстановка чисто синоптическая изменилась именно начиная с 14-15 числа. У нас прошли хорошие дожди», — рассказывает Маршалик. Она объясняет, что дело было в антициклональной погоде, когда «ничего никуда особо сильно не двигалось». Сейчас же работает фронтальная зона, пошли циклоны, а значит, рано или поздно придут осадки.
Становится легче и Якутску, до которого доходил дым от лесных пожаров. «17 августа мы проснулись — у нас солнце, чистое небо, — отмечает Маршалик. — Это еще не говорит о том, что у нас больше не может быть задымления, но это все-таки зона фронтальная, с осадками, свое дело делает».
Однако расслабляться все же рано, ведь в части районов пожары продолжаются, и площадь их довольно приличная, заключает она.
Бесконечный пожар: история американского города-призрака, который горит больше 55 лет Статьи редакции
Из-за огня в угольных шахтах люди покинули поселение. Так оно стало прообразом «Сайлент Хилла».
В мае 2018 года исполнится 56 лет с начала подземного пожара в городе Сентрейлия (Centralia). За это время поселение успело фактически исчезнуть, но угли в заброшенных шахтах под городом до сих пор горят и делают жизнь в эти местах невозможной. Сентрейлия стала «призраком» и источником вдохновения для киноверсии «Сайлент Хилла».
В марте об истории пожара в городе вспомнил писатель Пол Купер (Paul Cooper), на что обратили внимание в Твиттере. TJ разобрался, почему поселение покинули люди и когда Сентрейлия перестанет гореть.
В середине 19-го века в штате Пенсильвания появилось поселение, построенное вокруг двух открытых шахт, в которых добывали антрацитовый уголь. Изначально город хотели назвать Центрвилль, но выяснилось, что в округе уже есть населённый пункт с таким названием. Чтобы избежать путаницы, поселение превратилось в Сентрейлию.
Вскоре количество шахт выросло до пяти — тоннели проходили в непосредственной близости от города. К 1890 году в городке жили уже почти три тысячи человек, большинство из которых так или иначе были связаны с добычей угля.
Поселение развивалось, но в 1929 году в США случился биржевой крах, который привёл к началу Великой депрессии. Из-за этого шахты Сентрейлии пришлось закрыть на неопределённый срок. Некоторые шахтёры продолжали добывать уголь нелегально, чтобы как-то прокормить семьи. Со временем город начал приходить в упадок.
Никто точно не знает, как начался подземный пожар. Сторонники теорий заговора говорили о планах тайного правительства, сторонники религиозных теорий — о конфликте властей и местной церкви. Также высказывались мнения, что город загорелся из-за неудачного запуска фейерверков на 4 июля.
Самая правдоподобная теория связана с празднованием Дня памяти в США 28 мая 1962 года. Её же придерживается Департамент защиты окружающей среды. Для очистки Сентрейлии от вони городская администрация наняла несколько пожарных: те должны были сжечь мусор на свалке, расположенной на развалинах одной из шахт. В штате Пенсильвания это было незаконным, но власти хотели лучше подготовиться к национальному празднику.
27 мая пожарные так и сделали: подожгли весь мусор, чтобы убрать вонь. Проблемы начались во время тушения — огонь никак не гас.
Пожар быстро распространился по сети тоннелей под городом, и горожане уже не могли остановить его. Около года пожарные сдерживали результат своей ошибки самостоятельно.
В 1963 году власти обратились за помощью к Управлению по безопасности и охране труда на шахтах. Те предложили сделать траншею и вывести огонь, но администрация не смогла покрыть её стоимость в 4,5 миллиона долларов. На тот момент вся Сентрейлия оценивалась в 500 тысяч долларов. Город остался наедине с угрозой.
С каждым годом жители всё отчётливее понимали, что живут над большим пожаром. Горожане жаловались на головные боли и удушье, овощи в огородах горели, а обогреватели зимой стали не нужны. С начала 1970-х люди стали постепенно покидать Сентрейлию.
В 1979 году владелец местной заправочной станции проверил температуру подземных резервуаров и увидел на термометре 78 градусов. Он немедленно убрал из них топливо и бросил АЗС. Вскоре её снесли — это была первая заметная «жертва» горящего города. Потом асфальт на шоссе начал трескаться, а из под земли периодически появлялись гейзеры.
Инцидент привлёк внимание журналистов: о Сентрейлии писали статьи и снимали репортажи СМИ по всей стране. По всему городу появились предупреждающие таблички, а сотрудники различных департаментов США проводили замеры температур и уровня химикатов. По всему городу пробурили более двух тысяч скважин, чтобы снизить давление.
Из-за испарений поселение окутала лёгкая «дымка».
Со временем все поняли, что город обречён. Власти штата предложили выкупить землю и дома у жителей, а горожан переселить в другое место. К 1992 году этот процесс завершился: тысяча людей отправилась подальше от горящей Сентрейлии, более 500 домов снесли.
Не все уехали из родных земель, но город практически полностью опустел. Осталось только кладбище, несколько домов и церковь, которая практически не пострадала. В 2002 году почтовая служба США забрала у Сентрейлии индекс. Переселение обошлось в 42 миллиона долларов — почти в десять раз больше, чем прокладка траншеи в 1960-х.
Сейчас город состоит из растрескавшегося шоссе и выжженной земли вокруг. Уголь под землёй до сих пор горит: по данным Accuweather, он потухнет сам примерно через 250 лет. До этого времени посетители Сентрейлии будут чувствовать тепло под ногами.
«Город-призрак» стал популярным местом для туристов. Они изрисовали почти весь безопасный участок трассы граффити. В 2017 году группе добровольцев пришлось ездить в Сентрейлию, чтобы убирать за посетителями мусор.
Несмотря на разноцветные рисунки, большая часть города до сих пор выглядит мрачно. Журналист Дэвид Декок (David DeKok), посвятивший поселению десятки статей, отметил, что с каждым годом место в штате Пенсильвания всё сложнее узнать.
Вы видите дороги в никуда. Линии электропередач, которые тянутся по пустынным улицам. Остатки былого города. Районы, оставшиеся пустыми после сноса домов, теперь заросли деревьями и травой. Думаю, через 50 лет останется немного доказательств того, что когда-то в Сентрейлии жили люди.
Город остался в поп-культуре: сценарист экранизации видеоигры «Сайлент Хилл» Роджер Эйвери (Roger Avary) признавался, что во время создания образа города вдохновлялся именно Сентрейлией.