Что гегель называл хитростью разума
Гегелевская хитрость разума
«Разум столь же хитер, сколь могуществен. Хитрость состоит вообще в опосредствующей деятельности, которая, дав объектам действовать друг на друга соответственно их природе и истощать себя в этом воздействии, не вмешиваясь вместе с тем непосредственно в этот процесс, все же осуществляет лишь свою собственную цель. В этом смысле можно сказать, что божественное Провидение ведет себя по отношению к миру и его процессу как Абсолютная Хитрость. Бог дает людям действовать, как им угодно, не стесняет игру их страстей и интересов, а получается из этого осуществление Его целей, которые всецело отличны от целей, руководивших теми, которыми он пользуется» [Гегель. Сочинения (в 14-ти тт. 1929—1958), т. I. М.-Л.: 1929, с. 318—319; или: Гегель. Энциклопедия философских наук, в 3-х тт. Том 1 «Логика». М.: Мысль, 1974, с. 397—398 (§ 209)].
«Не всеобщая Идея противополагается чему-либо и борется с чем-либо; не она подвергается опасности; она остается недосягаемою и невредимою на заднем плане. Можно назвать хитростью разума то, что он заставляет действовать для себя страсти, причем то, что осуществляется при их посредстве, терпит ущерб и вред. Ибо речь идет о явлении, часть которого ничтожна, а часть положительна. Частное в большинстве случаев слишком мелко по сравнению со всеобщим: индивидуумы приносятся в жертву и обрекаются на гибель. Идея уплачивает дань наличного бытия и бренности не из себя, а из страстей индивидуумов». [Гегель, Философия истории // Сочинения (в 14-ти тт., 1929-1958), т. VIII, М.-Л.: 1935, с. 32].
Это слова немецкого философа Георга Вильгельма Фридриха Гегеля (1770—1831). Можно ли сделать более понятным действие «абсолютной хитрости» бога и, соответственно, «хитрости разума» через понятия стратагемы 24? Если и можно, то, пожалуй, таким вот ходом мыслей: каждый человек, влекомый своими страстями и убеждениями, преследует свои собственные цели. Но то, что выходит в итоге, совершенно отличается от того, что изначально задумывалось. «Хитрость разума» ведет человека, подобно тому, как держава Цзинь направляла державу Юй к сообразующемуся с его намерениями первоначальному успеху. Но в конце «хитрость разума» жертвует своим орудием, человеком, достигая совершенно иной цели, чем та, которая ему грезилась (см. гибель державы Юй). Человек, «неким образом орудие иной силы» (Петер фон Матт (Matt): Tages-Angezeiger. Цюрих, 15.09.1998), согласно гетевскому Фаусту, «часть силы той, что без числа/творит добро, всему желая зла» [часть 1, сцена 3 «Рабочая комната Фауста». Пер. Б. Пастернака], иначе говоря, стремясь к одному, вызывает иное.
Чтобы наглядно показать таким образом понимаемое действие «хитрости разума», я воспользуюсь статьей Ральфа Дарен-дорфа (Dahrendorf, род. 1929) «Правами обладают только люди: право на самоопределение народов — орудие варваров» (Дайт. Гамбург, 28.04.1988, с. 43). Когда американский президент Вильсон в конце Первой мировой войны (1914—1918) в соответствии со своими «14 пунктами» выступил за глобализацию восходящего своими корнями к американской Декларации о независимости 1776 г. и к Французской революции 1789 г. «права народов на самоопределение», он добился нужного для дела союзников широкого пропагандистского воздействия, достигшего даже Китая. Вот что писал основатель Китайской Республики Сунь Ятсен (1866—1925): «Еще в период войны появилась идея, предложенная президентом США Вильсоном, о «самоопределении наций», которая была горячо одобрена всеми народами. Так как Германия стремилась военной силой покорить страны Антанты, то лозунг Вильсона, призывавший к уничтожению германского могущества, нашел отклик у слабых и малых наций, которые считали, что настал благоприятный момент для определения их самостоятельности. Весь мир приветствовал этот призыв. Хотя в Индии, которая была порабощена Англией, простой народ ненавидел англичан, но многие другие малые народы стали с радостью помогать Англии в войне, узнав, что эта война, как заявил Вильсон, есть борьба за свободу слабых и малых народов. Хотя Аннам и был порабощен Францией и его народ ненавидел французское владычество, но во время европейской войны он помогал Франции — тоже потому, что он услышал о призыве Вильсона и счел его справедливым. Слабые и малые нации Европы — Польша, Чехословакия, Румыния — выступили на стороне Антанты против союзных держав — тоже потому, что они услышали провозглашенный Вильсоном лозунг национального самоопределения. Наш Китай тоже под влиянием США вступил в эту войну на стороне Антанты. Хотя мы не посылали на фронт войска, но все же отправили несколько сотен тысяч рабочих для рытья окопов и на другие тыловые работы» ([на рус. яз.: «Три народных принципа», гл. «Национализм», лекция 4: Сунь Ятсен. Избранные произведения. М.: Восточная литература, 1985, изд. 2-е, испр. и доп., с. 418;] Сунь Ятсен [«Три начала народоправства» («Сань минь чжуи», 1924)]: Готтфрид-Карл Киндерманн (Kindermann) [Изд.], Konfuzianismus, Sunyatsenismus und chinesischer Kommunismus («Конфуцианство, суньятсенизм и китайский коммунизм»), Фрейбург(-на-Брейсгау) 1963, с. 101). В действительности союзников занимало вовсе не претворение в жизнь права народов на самоопределение. Вильсон искал, как пишет Дарендорф, «основание для того, чтобы вызвать распад Австро-Венгрии». Именно народы Австро-Венгрии единственно наделялись правом на самоопределение. Тем самым устранялся грозный соперник в лице Австро-Венгерской империи. Такова была истинная цель президента Вильсона, а средством ее достижения должно было послужить право народов на самоопределение. «В то время Вильсон опубликовал «14 пунктов» как условие сохранения в дальнейшем мира во всем мире. Самым важным из них был пункт о предоставлении всем нациям права на самоопределение. Когда еще не был решен исход войны, Англия и Франция поддержали эти условия, но после войны, во время мирной [Версальской] конференции, Англия, Франция и Италия почувствовали, что принцип Вильсона о свободном развитии наций в большой степени противоречит их империалистическим интересам. Поэтому на мирной конференции они всеми способами старались обойти выдвинутый Вильсоном принцип. В результате все пункты мирного договора, заключенного на этой конференции, оказались чрезвычайно несправедливыми. Все слабые и малые народы мира не только не получили права на самоопределение, не смогли стать свободными, но угнетение, которому они подверглись, после войны оказалось еще сильнее прежнего» ([на рус. яз. там же, с.418;] Сунь Ятсен, там же, с. 101 и след.). Президент Вильсон и его союзники, однако, просчитались, упустив одно важное обстоятельство, в данном случае «хитрость разума». Да, Вильсон на основе права народов на самоопределение достиг своей цели — распада Австро-Венгрии на более мелкие государства. Однако само понятие «права народов на самоопределение» под действием «хитрости разума» обрело самостоятельность и со временем распространилось не только на врагов западных союзников в Первой мировой войне. «Поэтому народы Аннама, Бирмы, Явы, Индии, Малайского архипелага, Турции, Персии, Афганистана, Египта, а также нескольких десятков малых народностей Европы глубоко осознали, что лозунг о самоопределении наций, выставленный в дни войны державами, был простым обманом. Поэтому эти страны без всякого предварительного сговора между собой стали самостоятельно проводить в жизнь принцип самоопределения наций» ([на рус. яз. там же, с. 418;] Сунь Ятсен, там же, с. 102). «Право народов на самоопределение» обратилось, наконец, после Второй мировой войны в орудие разрушения английской, французской, голландской и бельгийской колониальных империй. Все эти мировые державы, вместе занимавшие 50 млн. кв. км — треть всей земной суши, рухнули подобно карточному домику, среди прочего и вследствие той взрывной силы, что была заложена некогда поддержанной этими странами идеей о «праве народов на самоопределение».
Что касается предложенного стратагемного анализа, то «хитрость разума» избрала президента Вильсона и его союзников для того, чтобы сделать «право народов на самоопределение», которое должно было служить сугубо корыстным целям, известным всему миру. Затем «хитрость разума» осуществила свои собственные цели, которые, следуя Гегелю, «всецело отличны от целей, руководивших теми, которыми она пользуется». Хитрость разума в итоге уничтожила по меньшей мере несколько государств-поборников самоопределения в Первую мировую войну, приведя к распаду их державы во имя «права на самоопределение».
Похоже, так думает Михаэль Штюрмер в своем уповании на «хитрость разума» (см.: Новая цюрихская газета, 20.02.1998, с. 5), которая, согласно его расчетам, на пути к введению евро вынуждает «европейцев проявлять большую политическую дееспособность и сплоченность по сравнению с политиками в период между Маастрихтской (1992) и Амстердамской (1997) встречами». Рассуждения Михаэля Штюрмера могли бы прояснить следующие строки: «За Европейским валютным союзом скрывается политическая уловка, которой Евросоюз обязан многими своими прежними успехами и даже своим рождением: заинтересованность экономики в большей либерализации послужила движущей силой политического объединения Европы. Сработает ли данная уловка и в отношении денег, неясно: валютный союз представляется предприятием с непредсказуемым исходом» (Der Bund. Берн, 4.05. 1998, с. 5). В переводе на язык стратагемы 24 это означает следующее: чтобы исключить обособленность стран в экономическом отношении, были задействованы экономические силы. Это было очевидно для всех, отсюда и такая слаженность совместных усилий. Но в конечном итоге европейские страны тоже будут политически вытеснены, а этого желает не каждый из тех, кто приветствовал экономическое объединение. Однако политическое объединение последует неизбежно и неотвратимо под давлением обстоятельств, вызванных экономическим объединением, а через евро «распадется единство экономического пространства, социального пространства и государства», и у государств изымутся «орудия прежней национальной денежной политики — ссудный процент и обмен» (Вернер Вайденфельд (Weidenfeld). Новая цюрихская газета, 10.07.1998, с. 5). Так вот и служит всякая мера, вполне открыто принимаемая ради экономического объединения, достаточно скрытно преследуемой конечной цели политического объединения Европы.
Что гегель называл хитростью разума
«Итак, частный интерес страсти неразрывно связан с обнаружением всеобщего, потому что всеобщее является результатом частных и определенных интересов и их отрицания. Частные интересы вступают в борьбу между собой, и некоторые из них оказываются совершенно несостоятельными. Не всеобщая идея противополагается чему-либо и борется с чем-либо; не она подвергается опасности; она остается недосягаемою и невредимою на заднем плане. Можно назвать хитростью разума то, что он заставляет действовать для себя страсти, причем то, что осуществляется при их посредстве, терпит ущерб и вред. Ибо речь идет о явлении, часть которого ничтожна, а часть положительна. Частное в большинстве случаев слишком мелко по сравнению со всеобщим: индивидуумы приносятся в жертву и обрекаются на гибель. Идея уплачивает дань наличного бытия и бренности не из себя, а из страстей индивидуумов.» (Г. Гегель «Философия истории»)
«Те, кто плавает по морю, также хотят приобретать, наживаться, но применяемое ими средство нецелесообразно в том отношении, что они подвергаются опасности лишиться собственности и даже жизни. Итак, средство оказывается противоположностью того, к чему они стремятся. Именно это возвышает приобретение и промышленную деятельность и делает их чем-то храбрым и благородным. Тогда в промышленной деятельности должно проявляться мужество, и храбрость в то же время соединяется с благоразумием. » (Г. Гегель «Философия истории»)
«И поскольку каждый отдельный человек старается по возможности употреблять свой капитал на поддержку отечественной промышленности и так направлять эту промышленность, что бы продукт её обладал наибольшей стоимостью, постольку он обязательно содействует тому, что бы годовой доход общества был максимально велик. Разумеется, обычно он не имеет в виду содействовать общественной пользе и не сознает, насколько он содействует ей. Предпочитая оказывать поддержку отечественному производству, а не иностранному, он имеет ввиду лишь собственный интерес, и осуществляя это производство таким образом, что бы его продукт обладал максимальной стоимостью, он преследует лишь свою собственную выгоду, причем в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем не входила в его намерения; при этом общество не всегда страдает от того, что эта цель не входила в его намерения. Преследуя свои собственные интересы, он часто более действительным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это. Мне ни разу не приходилось слышать, что бы много хорошего было сделано теми, которые делали вид, что они ведут торговлю ради блага общества.» (А. Смит «О причинах богатства народов» Книга IV гл. II.)
Общая выборка из Гегеля:
«Итак, частный интерес страсти неразрывно связан с обнаружением всеобщего, потому что всеобщее является результатом частных и определенных интересов и их отрицания.»; «Можно назвать хитростью разума то, что он заставляет действовать для себя страсти, причем то, что осуществляется при их посредстве, терпит ущерб и вред. Ибо речь идет о явлении, часть которого ничтожна, а часть положительна.»; «Ближайшее рассмотрение истории убеждает нас в том, что действия людей вытекают из их потребностей, их страстей, их интересов, их характеров и способностей и притом таким образом, что побудительными мотивами в этой драме являются лишь эти потребности, страсти, интересы и лишь они играют главную роль. Конечно там можно найти и общие цели, желание добра, благородную любовь к отечеству; но эти добродетели и это всеобщее играют ничтожную роль в отношении к миру и к тому, что в нем творится. Конечно мы можем найти в самих этих субъектах и в сферах их деятельности осуществление определений разума, но число их ничтожно по сравнению с массой рода человеческого, да и добродетели их сравнительно не очень распространены. Наоборот, страсти, своекорыстные цели, удовлетворение эгоизма имеют наибольшую силу. » («Философия Истории»); «Итак, мы утверждаем, что вообще ничто не осуществлялось без интереса тех, которые участвовали своей деятельностью, и так как мы называем интерес страстью, поскольку индивидуальность, отодвигая на задний план все другие интересы и цели, которые также имеются и могут быть у этой индивидуальности, целиком отдается предмету, сосредоточивает на этой цели все свои силы и потребности, – то мы должны вообще сказать, что ничто великое в мире не совершалось без страсти.»; «Подобным же образом удовлетворяются страсти: они разыгрываются и осуществляют свои цели сообразно своему естественному определению и создают человеческое общество, в котором они дают праву и порядку власть над собой. Далее, из вышеуказанного соотношения вытекает, что во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которых они достигают, чем те результаты, о которых они непосредственно знают и которых они желают; они добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря этому осуществляется еще и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не сознавалось ими и не входило в их намерения.» («Философия Истории»)
К СНЯТИЮ ЛИБЕРАЛИЗМА. ЧТО ТАКОЕ «НИВИДИМАЯ РУКА».
Георг Гегель об индивидуальных страстях и ХИТРОСТИ РАЗУМА:
«Итак, частный интерес страсти неразрывно связан с обнаружением всеобщего, потому что всеобщее является результатом частных и определенных интересов и их отрицания.»; «Можно назвать ХИТРОСТЬЮ РАЗУМА то, что он заставляет действовать для себя страсти…» «Ближайшее рассмотрение истории убеждает нас в том, что действия людей вытекают из их потребностей, их страстей, их интересов, их характеров и способностей и притом таким образом, что побудительными мотивами в этой драме являются лишь эти потребности, страсти, интересы и лишь они играют главную роль. Конечно там можно найти и общие цели, желание добра, благородную любовь к отечеству; но эти добродетели и это всеобщее играют ничтожную роль в отношении к миру и к тому, что в нем творится. Конечно мы можем найти в самих этих субъектах и в сферах их деятельности осуществление определений разума, но число их ничтожно по сравнению с массой рода человеческого, да и добродетели их сравнительно не очень распространены. Наоборот, страсти, своекорыстные цели, удовлетворение эгоизма имеют наибольшую силу. »; «Итак, мы утверждаем, что вообще ничто не осуществлялось без интереса тех, которые участвовали своей деятельностью, и так как мы называем интерес страстью…»; «…мы должны вообще сказать, что ничто великое в мире не совершалось без страсти.»; «…они [cтрасти] разыгрываются и осуществляют свои цели сообразно своему естественному определению и создают человеческое общество, в котором они дают праву и порядку власть над собой. Далее, из вышеуказанного соотношения вытекает, что во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которых они достигают, чем те результаты, о которых они непосредственно знают и которых они желают; они добиваются удовлетворения своих ИНТЕРЕСОВ, но благодаря этому осуществляется еще и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не сознавалось ими и не входило в их намерения.» (Г. Гегель «Философия Истории»)
Адам Смит о невидимой руке:
«Разумеется, обычно он [предприниматель] не имеет в виду содействовать общественной пользе и не сознает, насколько он содействует ей. Предпочитая оказывать поддержку отечественному производству, а не иностранному, он имеет ввиду лишь собственный ИНТЕРЕС, и осуществляя это производство таким образом, что бы его продукт обладал максимальной стоимостью, он преследует лишь свою собственную выгоду, причем в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем не входила в его намерения; при этом общество не всегда страдает от того, что эта цель не входила в его намерения. Преследуя свои собственные ИНТЕРЕСЫ, он часто более действительным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это.» (А. Смит «О причинах богатства народов» Книга IV гл. II.);
Из теории нравственных чувств Смита:
«Какую бы степень эгоизма мы ни предположили в человеке, природе его, очевидно, свойственно участие к тому, что случается с другими, участие, вследствие которого счастье их необходимо для него, даже если бы оно состояло только в удовольствии быть его свидетелем.»; «Из всего сказанного нами следует, что выражать свое сочувствие другим и забывать самого себя, ограничивать насколько возможно личный эгоизм и отдаваться снисходительной симпатии к другим представляет высшую степень нравственного совершенства, на какую только способна человеческая природа. Только таким путем мы можем достигнуть того ГОСПОДСТВА СОГЛАСИЯ В ЧУВСТВОВАНИЯХ ЛЮДЕЙ, при котором СТРАСТИ наши оказываются законными и приносят нам счастье.» (А. Смит «Теория нравственных чувств»)
___________________________________________
Вопрос: что такое «невидимая рука» по Смиту?
В чем хитрость мирового духа? Cвобода и культура в философии истории Гегеля
Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770 – 1831) – создатель одной из величайших философских систем немецкого идеализма.
Философия истории Гегеля (тот аспект, в котором он под именем истории тематизирует культуру) – это вершина, завершение его грандиозной философской постройки.
Концепция истории Гегеля – своего рода схема этапов, эпох развития человечества, которая окажет свое влияние на многих в Европе и в России.
Начать нужно с мирового духа. Он же абсолютная идея. Этот мировой дух в процессе своего саморазвития создает фактически всю наличную действительность, включая человеческое бытие, историю, культуру.
Дух этот, поскольку абсолютный, познает сам себя – больше ему заняться нечем. Самопознание абсолютного духа составляет содержание всего мирового и исторического процесса. Разворачиваясь в своем самопознании, мировой дух, в числе прочего, вселяется в разные народы на том или ином этапе исторического развития. Через них проходя, он возвращается к себе и таким образом совершает все новые витки самопознания.
Смысл истории, по Гегелю, заключается в том, чтобы для человеческого разума были постепенно созданы условия свободной деятельности. Именно деятельность человеческого разума есть то средство, через которое мировой дух познает сам себя.
Мировой дух, знаете, похож… на меня. Потому что зачем я сюда прихожу? Мне, как мировому духу, заняться нечем. Есть какие-то дела, но они второстепенные. Главное – самопознание. Я прихожу сюда, чтобы познавать себя. Если кто-то думает иначе, он жестоко заблуждается. И я говорю, правильно? Говоря, я вселяюсь в вас, в ваш разум. Вы же слушаете или делаете вид. Да даже если не делаете, все равно я в вас вселяюсь. И через ваш разум я возвращаюсь сам к себе, обогащенный самопознанием. И так каждый раз. А вы думаете, что вы учитесь. Да, вы действительно учитесь, но только эта учеба ваша является по сути своей саморазворачиванием абсолютного духа, то есть меня.
Гегель лепил свою идею мирового духа с себя. Считал тоже, что он нечто вроде мирового духа. Мировой дух – это абсолютизированный человеческий разум, отрешенный от человека. Только таким путем можно объяснить все сущее и его становление.
Смысл работы мирового духа, который шествует по планете, вселяясь в разные народы попеременно: в становлении мирового человечества есть прогресс, прогресс осознания свободы. Исторический процесс – процесс развития свободы. Чем дальше, тем дух становится все более свободным.
Направление всемирной истории – движение с востока на запад. Оно имеет некий план, именно в этом направлении, с востока на запад, мировой дух движется по планете, постепенно избирая разные народы и регионы, поднимаясь все выше к вершинам свободного самопознания. Народ-избранник возглавляет развитие человечества на определенном этапе, тем самым выполняя миссию, ниспосланную свыше. Выполнив свою миссию (определенным образом понять сущность свободы и реализовать ее в культуре), народ-избранник передает эстафету другому народу. Следующий народ делает свой важный шаг в развитии мирового человечества, а следовательно в понимании и реализации свободы.
Все это находит свое последовательное выражение в курсе лекций по философии всемирной истории. Эти лекции были прочитаны в 20-е годы XIX века и посвящены прусскому королю Фридриху II.
У Гегеля 4 этапа мировой истории: восточный, греческий, римский и германский.
В восточный период мировой дух проходит через Китай, Индию, Персию, Египет. В остальных местах тоже бывает, но ненадолго задерживается. А германский период начинается с европейским Средневековьем. Активность германских народов достигает своего апофеоза в ту эпоху, в которую Гегель жил, – в начале XIX века в прусской монархии и германском искусстве, мысли, институтах.
Древний восток Гегель называет «младенчеством духа». Юность – Греция. Зрелость – Рим. Германский мир – старость духа. Гегель вкладывает в слово «старость» не грустный смысл увядания, а смысл достижения мудрости. Исконный, древний символический смысл достижения совершенства. Период, который создает условия для собственной неувядающей славы. Гегель радовался тому, что живет в эпоху блистательной старости мирового духа.
На раннем этапе люди еще не знали настоящей свободы. На Древнем Востоке знали, что свободным может быть один человек в лучшем случае – властитель страны. Деспот. Гегель имел в виду, в числе прочего, феномен восточных деспотий – общественно-политическое устройство большинства древневосточных государств. Но даже властитель страны на самом деле тоже не особо свободен, потому что очень быстро становится рабом своего собственного желания властвовать. Человек, имеющий в руках власть, понятую как силу, становится рабом своих желаний.
О Древнем Китае, о котором Гегель знал мало, он говорил: люди в Древнем Китае безропотно подчинялись любому проявлению высшей силы, будь то власть в семье или власть чиновника в отдельно взятом регионе. Люди как само собой разумеющееся принимали собственное рабство. Сознание бесправия и униженности (даже если это сознание определенной «ниши» в мироздании) – преобладало повсеместно.
В Древней Индии существовали касты – замкнутые социальные институты, перейти из одного в другой было практически невозможно. Жесткость кастового слоя свидетельствует о принципе несвободы, порабощения. О том, что люди неспособны и, может, не хотят сопротивляться насилию и произволу.
Гегель считал, что на Древнем Востоке только персы увидели свободное будущее, когда возникло религиозное учение Заратустры, предполагавшее единство добра и зла, принцип свободного движения. Это была зачаточная степень человеческого сознания свободы.
В Древней Греции, в эпоху юности духа, идея свободы достигает своего ясного выражения и реализуется в художественном творчестве. Через художественную форму Греция осознала себя. Пластические искусства – театр, скульптура, танец – главные. В искусстве свобода реализуется как игра воображения. Через свойственное ему чувственно-телесное созерцание греческий человек достиг некоторого опыта свободы. Хотя эта свобода подчинена определенным канонам, это подчинение таково, что рамки канона лишь способствуют все более продуктивной игре воображения. Это была важнейшая веха в осознании свободы. Но свободы не было в области общественно-политической – были рабы. Рабы зависели от свободных. Свободные зависели от рабов. Некая всеобщая кабала зависимости. Рабовладельческий строй воспринимался как нечто естественное. (Представить мир, в котором идея рабства и наличие рабов и свободных – нечто абсолютно естественное, нам сложно. Но это нужно сделать. Жизнь, в которой есть рабы и свободные – единственный возможный образ мира. Человек эпохи античности не мог представить себе мир без категории рабства). Для Гегеля это несет резко отрицательный смысл. Пускай демократические Афины предприняли попытку создать условия для освобождения духа, это не имело далеко идущих последствий.
Символической остается пара Афины-Спарта. Афины – дух равенства и осознания безграничных возможностей человека. В Спарте же сохранялся и утверждался культ силы и государства, подавляющий человека.
Дальнейшее развитие принципа свободы произошло в Риме и было связано с созданием римского права. Разработка формальных основ человеческого бытия, направленная на то, чтобы всем было хорошо, включая рабов. Если рабам будет плохо – они не будут работать – всем будет плохо. Гегель не хотел понимать, что тысячелетиями те, кто были рабами, являлись предметом заботы со стороны свободных. В античности рабы нередко были членами семьи. Существовали в определенном статусе, в состоянии предельной лишенности, но собственно бесчеловечное отношение к рабу не было нормой в Древнем мире. Гегель об этом не говорит. Для Гегеля римское право – новая ступень в осознании человечеством свободы. Гегель подчеркивает, что не только государство, но и личность становятся субъектами права в Риме. После на это будет ориентирована вся европейская цивилизация. Государство – гарант прав личности. Личность – носитель прав и обязанностей.
Мировой дух чувствовал себя неплохо, но все равно страдал. Чем дальше, несмотря на все величие Рима, тем дух страдал больше. Само состояние мирового духа в римскую эпоху подготовило новую цивилизацию, духовную реальность. Где искал выход страдающий дух в римскую эпоху? Стоицизм, эпикурейство, эти философско-практические учения о том, как избавиться от тревог окружающего мира, найти покой, самодостаточность и блаженство в себе или в следовании принципам природы.
Такого рода учения становились все более популярными – свидетельство того, что дух томится и ищет новые формы, но не находит. Эти формы античной духовной практики были тупиковыми. Подлинное окно открылось, когда пришло христианство. Оно устраняет сословные развития, саму идею рабства (только перед лицом Бога каждый человек – раб). Воскресение – безграничная перспектива человеческого личного существования. Идеал всепроникающей благодати, любви к ближнему, которая способна собрать воедино распадающийся человеческий мир. Эта духовная реальность ознаменовала рождение новой эпохи мировой истории. Становление этой эпохи проходило долго, тяжело. В нем принимали участие народы варварские. Они проникались духом христианства и по-своему этот дух реализовывали. Германский мир это одновременно и мир христианский. Войдя в германский мир вместе с христианством, мировой дух достиг своего максимального самораскрытия.
«Восток знал и по настоящее время знает, что только один свободен; греческий и римский мир знал, что некоторые свободны; германский мир знает, что все свободны».
Любопытно, что, говоря «германский мир», Гегель обозначает все существование западноевропейского человечества фактически от начала нашей эры. Это размах апостола Павла, который был далеко не германцем. Подобным способом наименования эпох будут пользоваться Шпенглер, Данилевский, Тойнби.
Для Гегеля важно, что с самого начала нашей эры началась история германского периода. Остальные народы хороши, но с германскими в сравнение не идут. На определенном этапе решающую роль в становлении духа сыграл протестантизм (давший новое дыхание закосневшему христианству). Лютер освободил религиозную совесть немецкого народа. Заново повторил жест апостола Павла. Второй раз сказал: все свободны, в том числе от догматических оков церкви. Каждый может свободно интерпретировать священное писание, в каждом живет мировой дух. Венец реформ – государство, которое возглавлял прусский король Фридрих II – «герой протестантизма», «король-философ». Прусская монархия – идеал общественного устройства. Она, так же как и протестантская вера в ее немецком изводе, знаменует собою окончательное завершение развития мирового духа. Мировой дух достигает всей полноты своего самопознания. В религии, прусской монархии, в сфере мысли и самое главное – в философии Гегеля. Выше быть ничего не может. Мировой дух в нем самом завершает свое развитие и самоосмысление, реализацию понимания свободы. Дальше двигаться некуда. Дальше перспектива светлого будущего, открывшегося на века. Гегель серьезно все это говорил. Предполагается, что достигнутый свет разума будет отсюда распространяться на все другие народы и земли.
Восток знал – и по сей день знает! – что свобода для всех не возможна. Светоч будет центробежно распространяться, дух будет продолжать процесс самопознания. Это будет уже вовлечение в свою орбиту всего остального человечества. Принцип «вовлечения в орбиту» воплотится в идеях потомков, особенно это видно у Ясперса с его идеей осевого времени.
Получается, что, с одной стороны, философия истории Гегеля приводит к утверждению европоцентризма, который становится характерной формой мысли об истории культуры в XIX и XX веках. Но, с другой стороны, гегелевская схема с таким же успехом преодолевает этот примат европоцентризма, потому что Европа привела человечество к высшей точке понимания свободы, но дальше процесс уже не линейный. Никто не отказывает в познании свободы другим народам. Развитие представлений о мировой культуре, ее движении во времени, в дальнейшем веке будет принципиально нелинейным и направленным на то, чтобы искоренить узость европоцентризма. Например, у Данилевского и Шпенглера.
Теперь от упрощенной «схемы» надо перейти к более важному, к сущности. Что имеется в виду под свободой? Речь идет не об отсутствии ограничений. Если бы Гегель понимал свободу только внешним образом, говорить было бы не о чем. Сущностью свободы не может быть в отсутствии границ и рамок, иначе такая свобода уничтожит все живое на своем пути. Человечество не истребляет само себя, а восходит к вершинам деятельности через работу духа в нем, значит, осознает существо свободы иначе. Внешнее выражение свободы – институты, обеспечивающие равенство. Но существо свободы Гегель, вероятно, понимал так, как его только и можно понимать.
Здесь можно обратиться к русскому языку. «Свобода» происходит от слова «свое». Собственное. То, что тебе принадлежит, и поэтому ты чувствуешь себя прекрасно. Есть свое, есть чужое. Там, где свое – хорошо. На своей территории, в сфере своего – счастье и свобода. Вопрос о рамках не стоит. Дом – пространство, в котором просто хорошо. О связи «своего» и «собственного» читайте фундаментальный курс Владимира Вениаминовича Бибихина «Собственность».
Гегель по-русски не говорил. Но в германских языках корень слов Freiheit, freedom (прото-германское *frijadōmaz («свобода»)) восходит в санскритскому корню «priya-» (от праиндоевропейского *preyH- («дорогой, родной, любить»)). Приятно, приятель, friend. Это значит «любовь», объединяющее начало. Круг своего. «Свое» и «priya-» в сущности говорят об одном и том же. Гегель понимал, что вопрос о сущности свободы вращается вокруг этих тем.
Как дух познает себя, так и человек познает свое и строит мир, в котором нет места для розни и вражды. Мир на принципе «priyati». Все, что хотя бы приближается к идеалу свободы как дома, где всем хорошо, следует назвать достижением свободы, прогрессом. Гегель видел в свете такого идеала свободы прусскую монархию.
Но поиск своего продолжается. Дух продолжает свою работу.
Владимир Бибихин в лекциях о Гегеле дает другую перспективу. С одной стороны, мысль Гегеля заключается в том, что
«…разум правит миром, его история движется осмысленными, целенаправленными шагами. Дух приходит к знанию своей истинной сути… знание осуществляется, становится предметом, событием реального мира… Для своей цели дух пользуется поступками исторических людей, которые в свою очередь для своих целей пользуются помощью массы, которая не оставляет, кроме как через них, своей цели и своих имен в истории».
Дух пользуется людьми – Гегель назвал это «хитростью» мирового духа. Люди пользуются другими людьми (тоже хитрят). Это некая механика.
Но послушайте далее:
«…герои истории, при всей своей чуткости к духу времени, при всей своей разумности, хотя они говорят и делают лучшее из всего, что по-человечески может быть сделано, – и они тоже… только инструменты мирового духа: он обводит, перехитряет их своей хитростью… пользуется ими (даже самыми великими – О.К.)… как своими делопроизводителями… Их провалы, неудачи, трагедии… – не срыв истории, а только знак того, что она спешит к своей великой цели.
А когда не спешит, когда человечество переживает эпохи покоя и счастья? Ничего хорошего. Всемирная история – не полигон для человеческого счастья. Счастливые эпохи – пустые страницы в ней».
Бибихинское «понимание каждого момента истории как ее высшей точки, осуществления и конца» – это у Гегеля видел не каждый. То, что нам кажется линейным, с точки зрения духа не линейно. Нужно видеть в иной перспективе.
«Всякое маркированное событие истории – возвращение духа к своему началу, стало быть, завершение цикла. История размечена этими завершениями. Она кончается (и начинается одновременно – О.К.) всегда».
И далее примеры Бибихина: так юноша Ахилл у Гомера утверждает окончательную индивидуальность в соревновании с Троей (восточным началом) – и одновременно это завершение истории Трои становится началом греческой жизни. Александр Македонский «окончательно завершает… в решающей победе над Азией (царством несвободы – О.К.) великий период греческой античности – но тем самым закладывает фундамент Европы».
История размечена точками, в которых сливаются конец и начало. Каждая точка это большое событие, в котором совершается нечто важное (независимо от того, осознается или не осознается человеком), высшая точка напряжения человеческих сил. Нет низшего и высшего, худшего и лучшего, надо помнить о том, что в каждый «исторический период» люди проживали целые жизни, жили целые поколения. Для всех них это было единственным, что они знали и чем были в этом мире. В этом пространстве и просторе их жизней находилось место не только для рабства и закабаленности, но и для высших взлетов духа.
Как будто бы вопреки схеме Гегеля, подлинное осознание свободы всегда было и остается доступным каждому человеку. Даже исторически моментами достижения свободы размечены все периоды. В каждой истории есть точки максимального взлета духа – мысли, искусства, политики.
У Гегеля в лекциях надо увидеть еще и это. Я закончу, несколько радикализируя вывод Бибихина: все, что имеет место в истории, имеет смысл.
Публикация подготовлена при поддержке Междисциплинарной научно-образовательной школы Московского университета «Сохранение мирового культурно-исторического наследия».
Обложка: Гегель, портрет кисти Шлезингера / Wikimedia Commons
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.