Что где когда таджик
Откуда появилось слово «таджик» и при чем здесь корона?
Почему таджики называют себя «носителями короны»? Откуда произошел термин «Таджикистан»? Вместе с Halva.tj окунемся в историю и попробуем объяснить простыми словами, когда и где таджиков стали называть таджиками.
Слово «Таджикистан» относительно молодое. Оно родилось одновременно с республикой, которая появилась на карте СССР в 1929 году. Здесь все просто: Таджикистан – это территория, где проживают таджики. По такому же принципу названы все страны Центральной Азии: Казахстан – страна казахов, Узбекистан – страна узбеков и т. д.
Несмотря на то, что название у страны относительно молодое, слову «таджик» уже более 1 000 лет. Термины «таджик» и «таджикский» встречаются во многих средневековых трудах, например, у историка Бейхаки (X-XI вв.).
Но о происхождении и значении слова «таджик» до сих пор ведутся споры.
При чем здесь корона?
Если спросить у прохожих в Душанбе, что означает слово «таджик», все в один голос скажут: «Таджики – носители короны».
Особенно популярной эта фраза стала в связи с выходом одноименной песни таджикских рэперов Shon MC и UmFa.
Все дело в том, что в таджикском языке (как в персидском и арабском) слово «Тадж» («тоҷ») означает «корона, венец». Соответственно, «таджик» («тоҷик») значит «увенчанный короной».
А еще не стоит забывать, что корона изображена и на флаге, и на гербе Таджикистана.
Получается, «народ-венценосец», «наследник короны» и другие звучные варианты перевода слова «таджик» восходят к народной этимологии.
Но мировая наука не до конца доверяет этой красивой теории.
Что говорит этимология, и при чем здесь «тазик»?
Считается, что современное слово «таджик» в Средние века звучало немного по-другому. Среди разных народов в различные эпохи звучали такие варианты, как «тази́», «тази́к», «тажи́к», «тежи́к» и т. д. Гласные и согласные чередуются, и это естественный процесс развития языков. Например, русское слово «магазин» произошло от арабского «махзан» (مخزن). Как видно, некоторые звуки видоизменились. Примерно похожий процесс произошел со словом «таджик».
Кого же называли «тази́ками», а затем «таджиками»? Разберем наиболее вероятную версию.
Еще в 7 веке, когда на территории Ближнего Востока существовала Сасанидская империя, у ее границ жили арабские племена, которых иранцы называли «тази́» (или «тази́к»).
Эти самые «тази» вскоре захватили добрую половину Азии, распространили ислам и образовали Халифат.
Получается, что изначально таджиками называли арабов, распространивших мусульманское вероучение по всему Востоку.
Но к XI веку все изменилось: слово «тази» прижилось среди тюркских народов, и этим словом стали называть уже иранцев, которые, как и арабы, распространяли ислам по Центральной Азии.
Слово «таджик» стало относиться к ираноязычным народам, которые отличались от тюркского населения.
Таджик сегодня – кто это?
Как и Таджикистан, свое окончательное значение слово «таджик» получило уже в XX веке. Сегодня таджиками называют жителей Таджикистана, а также выходцев из Таджикистана за рубежом.
Кроме того, таджиками нередко называют афганцев, говорящих на дари, который считается «братом» таджикского.
Таджиками также считаются жители Бухары и Самарканда в Узбекистане. И в целом таджик – это тот житель Центральной Азии, который говорит на иранском языке.
Слово «таджик», как и сам народ, обладает окутанной тайнами и загадками историей. Однако даже простое, народное объяснение таджика как «носителя короны» красноречиво говорит о сильном характере народа.
Причина «таджикского бунта» у посольства крылась в статусе Горного Бадахшана
Войска окружили мятежный город
Вчера к посольству Таджикистана в Москве пришли сотни граждан этой страны. Причиной назвали события в таджикском Хороге, главном городе Горного Бадахшана, где был убит местный житель. Мы выясняли, чем случившееся так задело таджиков.
Хорог Фото: en.wikipedia.org
В городе Хорог второй день не стихают массовые протесты из-за убийства местного жителя. Версии на этот счет циркулируют разные. «Народная»: мужчина якобы вступился за свою сестру, которой домогался помощник прокурора одного из районов Горного Бадахшана. Войска оцепили горы вокруг города и отключили Интернет, а внутри Хорога люди валят деревья, чтобы перегородить дорогу технике. Протестующие ранили уже 5 полицейских. По данным местных СМИ, среди протестующих пострадали 6 человек, двое погибли. При этом люди начинают переходить к политическим требованиям.
Массовая акция протеста началась в центре Хорога 25 ноября с нескольких десятков человек, но, по словам местных жителей, народ продолжает стягиваться туда не только со всего города, но и с окрестных сел. Люди ночевали прямо на улице, для этого они развели костер на площади.
Очевидцы говорят, что днем 25 ноября протестующие принесли тело Зиёбекова на центральную площадь Хорога.
Протестующие утверждают, что убитый стал фигурантом уголовного дела из-за инцидента, произошедшего в феврале 2020 года. Тогда Зиёбеков вместе со своими родными и близкими похитил помощника прокурора Абдусалома Абирзоду и удерживал его у себя на протяжении 8 часов, периодически избивая и требуя извинений за приставания к его сестре. Есть даже видео, на котором Абирзода в окружении толпы мужчин просит прощения у всех жителей автономной области за свое поведение.
Глава Горного Бадахшана Алишер Мирзонабот пообещал протестующим в ближайшие 2-3 месяца разобраться в развернувшейся трагедии и наказать виновных. Речь не только об убитом Зиёбекове, но и о тех, кто был убит и ранен во время протестов. Однако люди считают, что этого недостаточно. Во-первых, они уже знают, кто и когда совершил преступление, поэтому расследование должно быть проведено за 10 дней. Во-вторых, они выдвинули политические требования.
Прежде всего, они хотят, чтобы 70% военных в Хороге формировались из местных жителей. При этом должен быть расформирован Межведомственный штаб по обеспечению порядка и законности. Блокпосты в Хороге должны быть убраны, Интернет восстановлен, а глава автономной области уволен.
Эксперт по странам Центральной Азии Аркадий Дубнов рассказал «МК», насколько серьезные события разворачиваются в Хороге и могут ли перерасти во что-то большое:
— Прежде всего, хочу подчеркнуть, что события в Хороге не имеют никакого отношения к тем угрозам, о которых постоянно твердит официальный Душанбе, говоря об Афганистане. Во-вторых, Горный Бадахшан – это невынимаемая заноза из дискурса таджикской внутренней политики, ее целостности и стабильности.
Обычно инциденты, которые приводят к конфликту между центром и автономной областью, возникают неожиданно. Происходят они из-за того, что Душанбе стремится разрешать бытовые конфликты при помощи жестких силовых методов.
Если власти Таджикистана оперативно и уважительно отнесутся к претензиям памирцев, то инцидент удастся нивелировать и разрешить. В противном случае может начаться полноценное вооруженное противостояние. Местные жители вооружены. Ситуация в Горном Бадахшане может оказаться бикфордовым шнуром для и так более чем напряженной ситуации в Таджикистане.
— Насколько сильно в Горном Бадахшане представлено государство? Когда читаешь о том, что протестующие принесли тело убитого на главную площадь города и организовали вокруг митинг, складывается впечатление, что не очень сильно.
— Местные жители ощущают себя реально автономной структурой внутри Таджикистана. Люди не чувствуют себя чем-то обязанными Душанбе, и именно в этом состоит их главная претензия. Они сами хотят формировать местные органы государственной власти.
— А Душанбе почему этого не хочет?
— Там считают, что это приведет к нарастанию угрозы сепаратизма и концентрации оппозиционных структур в Горном Бадахшане.
— Насколько обоснованы эти страхи?
— Сегодня со стороны памирцев нет реальной опасности сопротивления официальному Душанбе. Вот во время гражданской войны памирцы, будучи частью оппозиционных сил, действительно представляли угрозу властям республики.
Московский урок: Мигранты начали качать режим дистанционно
Сотни граждан Республики Таджикистан взбудоражили столицу России: столь экзотического несанкционированного митинга на улицах Москвы ещё не было. И хотя большинство митингующих сами толком не понимали, зачем собрались, агрессивно себя не вели, а после требований полиции мирно разошлись, осадочек остался. Так что же это было? Давайте разбираться вместе.
Ещё совсем недавно практически всех среднеазиатских гастарбайтеров в России было принято называть «таджиками». И хотя в последние годы этническое лицо гостей из бывших советских республик Средней Азии значительно изменилось, образ комедийных Равшана и Джамшута остаётся одним из ключевых штампов, сильно искажающих реальную картину. И когда вечером 25 ноября 2021 года сотни граждан Таджикистана собрались на несанкционированный митинг в центре Москвы, это выглядело отнюдь не как съёмки нового сезона глумливой клоунады под названием «Наша Russia».
Официальных комментариев как от посольства Таджикистана в Москве, так и от таджикской диаспоры пока не последовало. Впрочем, и сами митингующие толком не могли разъяснить ни журналистам, ни сотрудникам полиции, что же произошло и зачем они столь стремительно собрались у стен представительства своей республики. Ясно одно: нам была продемонстрирована умелая стихийная самоорганизация одной из диаспор. Далеко не самой активной и агрессивной. Во всяком случае пока.
Так что же всё-таки произошло?
Самому событию, которое повлекло за собой всплеск мигрантской активности, можно было бы не уделять особое внимание, если бы не некоторые любопытные детали. В далёком горно-бадахшанском Хороге, до которого от Москвы по трассе свыше 4 тысяч километров, да и от Душанбе – все 500 (по горным дорогам), силовики убили 29-летнего Гулбиддина Зиёбекова, ранее избившего сотрудника местной прокуратуры за домогательство к девушке. Конфликт тлел достаточно долго, в итоге Зиёбекова объявили представителем ОПГ и при попытке задержания убили.
Так ли всё было на самом деле, включая историю с девушкой, доподлинно прояснить не представляется возможным. Хотя факт остаётся фактом: во все времена и у всех народов женский след оставлял самые глубокие шрамы не только в мужских сердцах, но и в политике. Интересен другой факт: то, что сотни, а по некоторым данным, тысячи жителей отнюдь не густонаселённого Хорога и окрестностей вышли на стихийный митинг с требованием к силовикам и властям ответить за убийство Зиёбекова. Начались беспорядки. Пролилась кровь. Доступ в интернет и телефонная связь с памирской Горно-Бадахшанской автономной областью были ограничены. В результате живущие в России родные и близкие памирцев не могли дозвониться домой, родным и близким. Итог. массовый несанкционированный митинг в Москве.
И здесь стоит сделать краткое этносоциологическое и религиоведческое отступление. В Таджикистане жителей Горного Бадахшана, занимающего чуть менее половины территории республики, официально считают таджиками. Хотя это не совсем так: памирские народы говорят на языках, значительно отличающихся от таджикского. Более того, исповедуют уникальную религию – исмаилизм, являющийся одним из ответвлений исламского шиизма (в отличие от большинства таджиков, являющихся мусульманами-суннитами).
Памирский урок и западный след
Формально противостояния между памирцами и таджиками сегодня не существует. Хотя с 1992 по 1997 год в охваченном гражданской войной Таджикистане (во время которой пострадали многие тысячи русских) существовала самопровозглашённая Автономная Республика Бадахшан. Вплоть до того, что в 1993 году, в разгар гражданской войны парламент Бадахшана объявил занятую территорию ГБАО независимой республикой от разделённой де-факто на несколько частей Республики Таджикистан и начал добиваться… вхождения в состав России!
В итоге президенту Эмомали Рахмонову (позднее дерусифицировавшему свою фамилию) удалось остановить кровопролитие, и после подписаний мирных соглашений Горно-Бадахшанская автономная область осталась в составе Таджикистана. Но, судя по всему, недовольство центральными властями тлело все эти годы, и столь ожесточённая массовая реакция на убийство силовиками Гулбиддина Зиёбекова, вполне возможно, связана с этим.
Бывший председатель Союза таджикистанцев России, известный московский врач Абдулло Давлатов в комментарии Первому русскому телеканалу Царьград косвенно подтвердил существующий конфликт, хотя и отверг значимость влияния таджикской оппозиции на диаспору в Москве:
Это «Группа 24» или другие оппозиционные силы, их на территории России практически нет, насколько я знаю, хотя, может, где-то скрытно есть, но, в основном, они все в Европе и Америке «тусуются». Но, может, они через соцсети какие-то призывы и делают, хотя маловероятно, что это имеет какое-то практическое влияние на умы.
Упомянутую «Группу 24» возглавлял убитый несколько лет назад в Стамбуле Умарали Кувватов. Человек либерально-западнических взглядов, он не разыгрывал горно-бадахшанскую карту, однако крайне резко выступал против режима Рахмонова (при всех его недостатках, сторонника военного присутствия России в Таджикистане и его членства в ОДКБ). Ныне семья Кувватова получила статус беженцев за океаном, но многие последователи сегодня проживают как в Таджикистане, так и в России. И в том, что их могут использовать западные спецслужбы для дестабилизации ситуации как в Хороге и Душанбе, так и в Москве, сомневаться не приходится.
Что с того?
Буквально на днях в Таджикистане на полигоне «Фахрабад» прошли учения подразделений специального назначения государств-членов ОДКБ «Кобальт-2021». И на этом фоне дестабилизация ситуации в республике выглядит отнюдь не стихийной. Абдулло Давлатов воздерживается от политических выводов: «оппозиционеры за бугром одно говорят, власти другое». Но сам факт упоминания «забугорных» оппозиционеров явно не случаен.
На фоне происходящего в соседнем с Таджикистаном Афганистане это вызывает серьёзную озабоченность. Нет, памирские шиитские исмаилиты отнюдь не близки с пуштунскими суннитскими исламистами, скорее, напротив. Но «наши западные партнёры» любую этническую и религиозную турбулентность (да хотя бы даже всё тот же «женский след»!) способны использовать в своих геополитических целях и интересах. Россия же этому так и не научилась. Хотя тот же пример со стихийным митингом граждан Таджикистана в Москве имеет две стороны.
Первая сторона заключается в том, что случившееся – весьма тревожный сигнал: таджикская (а точнее, таджикистанская) диаспора способна к мгновенной самоорганизации и весьма непредсказуемому поведению. Вторая – это то, что Россию многие из них до сих пор воспринимают в качестве метрополии, которая способна решить и их внутренние вопросы. Так, по словам Абдулло Давлатова:
Опросы в Таджикистане неоднократно показывали, что минимум 90 процентов населения с любовью относятся к России, по инерции всё ещё воспринимая Россию «старшим братом». И даже если в Таджикистане кто-то плохо говорит о России, людей это раздражает. Поэтому, естественно, они надеются, что Россия может каким-то образом им помочь.
Ещё раз напомним, в 1990-е Горный Бадахшан хотел войти в состав России. Но это отнюдь не значит, что нам сегодня стоит поддерживать памирские сепаратистские тенденции, если таковые вновь проявятся. Для Государства Российского важно сохранение статус-кво с сохранением военного присутствия на территории Таджикистана. Но при этом до диаспоры необходимо чётко донести, что в её интересах предотвращение подобных стихийных митингов, которые должны пресекаться максимально жёстко. В случае же малейшего неповиновения их участники будут навсегда депортироваться из России. Как и любые иные правонарушители из числа граждан этой и других постсоветских республик Средней Азии.
Да, наша страна была, есть и будет Империей, готовой защищать не только своих подданных, но и помогать гражданам лояльных к себе государств. Но только в том случае, если они проявляют уважение к России и русским. В противном случае, как говорится: чемодан, вокзал! Третьего не дано.
«Сын моджахеда будет моджахедом!» После распада СССР в Таджикистане вспыхнула война. Какими ужасами она обернулась?
Ровно 30 лет назад, 24 ноября 1991 года, в Таджикской ССР прошли первые президентские выборы, победу на которых одержал бывший первый секретарь республиканской компартии Рахмон Набиев. Но оппозиция, состоявшая в основном из исламистов, обвинила власти в фальсификации и организовала многотысячные митинги. Мирные выступления вскоре переросли в столкновения сторонников и противников власти, а затем в самую кровопролитную гражданскую войну на постсоветском пространстве. Конфликт продолжался пять лет и только по официальным данным унес жизни более 60 тысяч человек. Однако, по оценкам независимых экспертов, реальное число жертв было вдвое выше. О начале гражданской войны в Таджикистане, зверствах боевиков и испытаниях, выпавших на долю простых людей, вспоминает свидетель тех событий, корреспондент «Ленты.ру» Игорь Ротарь.
В качестве журналиста я работал в Таджикистане с первых дней гражданской войны и вплоть до ее окончания. Человеческая память избирательна и, конечно, многие эпизоды уже забылись. Но тех историй, что я помню, достаточно, чтобы показать весь ужас происходившего.
Красные против зеленых
В гражданской войне в Таджикистане участвовали две противоборствующие стороны: прокоммунистический Народный фронт и Объединенная таджикская оппозиция, костяк которой составляли исламисты, слегка разбавленные демократами.
Советский Союз — это был могучий медведь. Сегодня он умер. Но медвежата живы! Мы еще поборемся!
В реальности коммунистом Сафарова можно было назвать лишь с очень большой долей условности. Буфетчик по профессии Сафаров был известным в Таджикистане уголовным авторитетом, проведшим за решеткой в общей сложности 23 года. Четкого ответа, почему именно столь экзотичный персонаж возглавил антиисламистское, прокоммунистическое движение, нет. Однако весьма интересны признания скандально известного бывшего полковника Главного разведывательного управления Генерального штаба Владимира Квачкова, который утверждает, что власти России, Узбекистана и Казахстана поручили ему организовать антиисламистское движение в Таджикистане.
Как утверждает Квачков, для этой цели не удалось подобрать другого лидера, кроме как «чисто советского человека», уголовника со стажем Сангака Сафарова. Но твердой уверенности в том, что полковник не преувеличивает своей «роли в истории» все же нет. В любом случае вслед за Сафаровым в Народный фронт потянулось множество уголовников, и моральный облик защитников коммунистической идеи был, мягко говоря, далек от идеала.
Однако не слишком привлекательна была и противостоящая Народному фронту оппозиция. «Таджикский мусульман хочет жить по вере, но наши кафиры и Россия против. Война от этого», — говорил мне на ужасном русском заросший бородой председатель Объединенной таджикской оппозиции и председатель Партии исламского возрождения Саид Абдуло Нури. Кстати, и он сам, и его окружение произвели на меня сильное впечатление. Одетые в национальную одежду и очень плохо говорящие по-русски (редкость для таджиков в СССР) активисты партии умудрились сохранить образ жизни, который вели их предки до российской «колонизации».
Материалы по теме
«Нужна была большая кровь»
«Было очень страшно»
Беседуя со мной, они все время подчеркивали, что таджикские мусульмане не хотят жить «по русским правилам», когда женщины сидят рядом с мужчинами в автобусе, в магазинах продается спиртное, а по телевизору показывают фривольные сцены. «Поймите, мы, таджики, совсем другие, чем русские. Вот как-то пришла брать у меня интервью американская журналистка, одетая в шорты. Я искренне хотел ей помочь, но ее наряд настолько смущал меня, что разговор не получился», – откровенничал со мной заместитель председателя партии Мухамадшариф Химатзода.
Справедливости ради стоит отметить, что среди членов оппозиции попадалось немало образованных и вполне светских людей. Причем не только среди демократов — люди достаточно широких взглядов встречались и среди исламистов. В качестве примера можно назвать заместителя председателя Объединенной оппозиции, бывшего казикалона (главы мусульман) Акбара Тураджонзода. Пожалуй, более всего в этом человеке поражали два качества: удивительная гибкость, умение настроиться на волну собеседника и почти детское любопытство.
Как-то во время межтаджикских переговоров в Исламабаде я брал у него интервью в его номере, и вдруг на улице заиграла громкая музыка. Полноватый священнослужитель проворно вскочил на кровать и стал выглядывать в окно. Поняв, что это пакистанцы играют свадьбу, лидер оппозиции вернулся в кресло и как ни в чем не бывало продолжил беседу.
Этот прекрасно говорящий по-русски, живой и обаятельный человек очень любил общаться с иностранными журналистами. Основной его задачей было убедить «этих скептиков», что оппозиция — «это не средневековые малограмотные фанатики», а образованные и терпимые к чужому мнению люди. В то же время и бывший казикалон, и его единомышленники не пытались скрывать, что хотят дистанцироваться от России, а родственный по культуре Иран им гораздо ближе, чем бывшая метрополия.
Хотя сейчас Таджикистан формально и независим от России, но на деле он по-прежнему ваша колония. Наши же противники — это те, кто мечтает о возрождении СССР, это те таджики, кто забыл о своих корнях и готов смириться с русской ассимиляцией. Только после нашей победы таджики станут свободными!
Считалочка
Однако Восток — дело тонкое, и в гражданской войне в Таджикистане значение имела не только идеология. Дело в том, что таджики так и не сформировались в единую нацию: каждый регион имеет свой диалект и свои особые обычаи. В советское время была такая шутка о роли в жизни республики таджиков из разных регионов: «Ленинабад правит, Гарм торгует, Куляб охраняет, Памир танцует».
Во время войны выходцы из Худжанда и Куляба воевали за красных, а гармцы и памирцы за исламо-демократов. При этом этническими чистками не гнушались обе противоборствующие стороны. Очень популярной тогда была проверка с помощью детской считалочки, выявлявшей диалект того или иного региона. Если «экзаменуемый» произносил считалочку «неправильно», то его тут же убивали.
Уже после войны, в начале 2000-х годов, в одном из кишлаков Гарма на юге Таджикистана я познакомился с директором местной школы Азизом. Меня поразил взгляд этого человека — казалось, что он воспринимает окружающий его мир не как реальность, а как декорации надоевшего спектакля. За несколько лет до этого Азиз был полевым командиром оппозиции.
Не отличалась мягкостью и оппозиция. Когда в 1996 году исламистам удалось выбить из Гарма правительственные войска, они установили здесь режим средневековья. Даже внешний вид спустившихся с гор партизан вызывал у односельчан ужас: все они носили длинные до груди бороды и спускающиеся ниже плеч волосы.
Под угрозой наказания моджахеды заставляли всех местных жителей ходить на пятничную молитву в мечеть. Женщины обязаны были появляться в общественных местах в платках, закрывающих шею и волосы. Категорически была запрещена продажа спиртных напитков и сигарет. Провинившихся били в мечетях, причем почему-то не палкой, как полагается по шариату, а снарядом от ручного гранатомета. За курение полагалось двадцать ударов, за употребление алкоголя — сорок, за прелюбодеяние — сто.
Простые же люди из-за противостояния быстро нищали. Зимой 1993-го года в Душанбе не топили, и в каждой квартире стояли печки-буржуйки. Газа в городе тоже не было, готовили во дворе на кострах. Пилили деревья на улицах и использовали их в качестве топлива: до войны Душанбе был очень зеленым. Цены на квартиры в Душанбе в те дни приблизительно равнялись стоимости отправки контейнера с вещами в Россию. На местных барахолках торговали по смехотворным для Москвы ценам. Лично меня поразила даже не торговля золотом за треть московской стоимости, а товары наименее удачливых коммерсантов. Продавали все: сломанные будильники, рваные ботинки.
В городе процветала проституция. Девушка на ночь стоила около десяти долларов, но можно было и просто купить женщине продуктов. Не знаю, правда ли это, но приходилось слышать, что в горах, где из-за войны с продуктами было особенно туго, женщину можно было купить и за банку тушенки. Возможно, это преувеличение, но в кишлаках было действительно очень тяжело. Основными клиентами голодных таджичек были российские военнослужащие, получающие по местным меркам просто бешеные деньги.
Таджикские русские
В советское время уроженец Душанбе Юрий Петров был очень успешным человеком. В 40 лет он был заместителем главного редактора русской редакции радио Таджикской ССР, вел детскую передачу «Моему юному другу», писал сказки и в общем-то был счастлив. Но тут наступила перестройка, которую Юрий Иванович, как человек демократических убеждений, встретил с восторгом.
Увы, вскоре в Таджикистане началась гражданская война. Денег за проданную в Душанбе квартиру хватило как раз на то, чтобы оплатить отправку контейнера с вещами в Россию. И это еще можно было считать удачей. Если бы Юрий Иванович жил не в Душанбе, а в каком-нибудь русскоязычном городке энергетиков (например, Рогуне), то ему бы не удалось продать жилье дороже 200 долларов.
Найти работу по специальности (уже не тот возраст) в Москве не удавалось. Жена скоро Юру бросила и устроилась сиделкой к старушке москвичке. Юра же перебивался случайными заработками, которых, учитывая что надо было оплачивать еще и квартиру, хватало лишь на дешевую eду.
Трудно сказать, чем объясняются отличия среднеазиатских русских от россиян. Возможно, это связано с тем, что среди них много потомков сосланных кулаков. A может, особый склад местных славян связан и с тем, что в Среднюю Азию ехало множество романтиков-специалистов, всерьез мечтавших «поднять эту дикую окраину». Кстати, с похожим типом людей я столкнулся на Камчатке, которую также приезжали осваивать со всей страны.
Материалы по теме
Лишь бы не было страны.
«Пара метких выстрелов, и получили бы другой расклад»
Как бы там ни было, но отличия были так велики, что возникла даже идея компактной «русской Средней Азии» в России. Так, выходцы из Таджикистана решили построить свои поселения, выгодно отличающиеся от вымирающих деревень русского Нечерноземья. Однако вскоре энтузиазм переселенцев резко пошел на убыль. Пожалуй, больше всего иммигрантов удивляли нравы местных жителей: «Те, кто у нас в Таджикистане считались пьяницами, на фоне местных выглядели трезвенниками. Мы не хотим отдавать детей в детские сады, так как все деревенские дети ругаются матом».
Надо сказать, что неприязнь к приезжим испытывали и сельские жители. За иммигрантами укрепилось устойчивое прозвище «таджики». Их считали высокомерными и даже «ненастоящими русскими». Раздражение вызывали и богатые библиотеки, которые привезли с собой беженцы, и то, что они готовы работать по двенадцать часов в день, отказываясь при этом от ежевечерних посиделок за бутылкой самогона.
Вот, например, как описывает эту проблему в замечательном романе «Хуррамабад» русский писатель, беженец из Таджикистана Андрей Волос: «Он много бы мог рассказать лейтенанту, объясняя, почему на них жалуются деревенские! Конечно — пришлые! Вроде — русские, а живут — как чучмеки! Все у них не как у людей! Да они ж даже водки не жрут! Выпьют маленько — и все, руки кверху! Нет чтоб по-нашенски — до усеру! И гуси почему-то крупные, гладкие, не чета деревенским! И в огороде все гуще растет! И козы, черт бы их побрал, доятся! Нам, деревенским, молоко продают! — это ж какую наглость надо иметь! И ведь, чего доброго, еще и коров заведут! И дома построят! И в домах-то у них все будет не по-человечески — да хоть бы даже и горячая вода! И дети-то у них, вишь как, в институт! (. ). Вот такие! будто в них какие-то моторчики без конца жужжат, жужжат, жужжат, толкают, не дают остановиться. »
Увы, в реальности денег на то чтобы построить дома хватило очень у немногих. Большинство «таджиков» жили во временных вагончиках, отапливаемых печками-буржуйками.
Зимой к утру температура в наших хибарах опускается до нуля. Люди не выдерживают таких условий. Все, кто смог, уже давно уехали из поселка. В основном здесь остались жить одни старики
Анатолий Травкин, переселенец из Таджикистана, с которым я общался в середине 1990-х годов, не скрывал, что сочувствует русским фашистам и мечтает «о том дне, когда Горбачев и Ельцин будут висеть на одной осине».
Взгляды таких людей можно если не оправдать, то по крайней мере понять. В своей прошлой, душанбинской жизни Травкин считался преуспевающим геофизиком. У него была хорошая квартира, интересная работа и великолепная по советским меркам зарплата (более 500 рублей в месяц). В России же бывший геофизик перебивался случайными заработками и писал злобно-отчаянные письма российскому руководству.
В итоге идея компактных поселений окончилась крахом. Лишь единицы таджикистанских русских остались в сельской местности. Почти все уехали искать счастье в большие российские города. Кому-то из них повезло, но большинство устроилось гораздо хуже по сравнению с тем, что они имели на «малой родине» в далекой Средней Азии.
Гражданская война в Таджикистане была первым конфликтом на территории бывшего СССР, где одна из противоборствующих сил использовала исламистскую идеологию. Потом это повторилась на Северном Кавказе, где и чеченские сепаратисты и их единомышленники из соседних республик считали, что борются с кафирами, отстаивая свою веру.
Сегодня в большинстве среднеазиатских стран у власти стоят светские авторитарные руководители, жестко расправляющиеся со сторонниками жизни по законам шариата. Но твердой уверенности, что так будет всегда, нет. В отличие от России, где через какое-то время после распада СССР лучше стали жить довольно многие, в Средней Азии, за исключением узкой прослойки удельных князьков, от крушения единого государства проиграли все.
Нищета, чудовищная коррупция, расцвет проституции — именно таким оказался капитализм среднеазиатского разлива. И в этой ситуации многие видят альтернативу коммунизму и дикому капитализму в создании исламского государства. Недавняя же победа «Талибана» (запрещенная в России террористическая организация) в соседнем Афганистане лишь укрепляет оптимизм среднеазиатских сторонников шариата.