Трудная проблема сознания в чем трудность
«Очень трудная проблема сознания». Наука до сих пор не понимает, как работает наш разум — но у нее есть несколько идей
Мистическая материя
С 1994-го — когда вышла книга невролога Антонио Дамасио «Ошибка Декарта» — стало хорошим тоном ругать философа за то, что он замедлил исследования сознания через нейронауки. А что, собственно, произошло?
В XVII веке Рене Декарт заявил: ментальное и физическое — разные субстанции, и существуют они независимо друг от друга. И хотя до Декарта о душе говорили и Платон, и христианские мыслители, и кто только не, именно он научно развил тему, механически проанализировав и мозг, и тело.
Основа рассуждений Декарта логична и проста: машина, какой бы замысловатой она ни была, не может иметь свободный разум (то есть креативно пользоваться языком, генерировать бесконечный поток мыслей, рефлексировать насчет собственных состояний и т. д.).
Выходит, материи и функциональности для осознанного бытия недостаточно, должно быть что-то еще. Например, душа, которая влияет на тело и контачит с ним через шишковидную железу.
Не менее авторитетный современник Декарта Галилей подключился к теме и предложил науке наук физике соответствующую методологию — быть скромнее и не лезть к таинственному нематериальному, изучая только доступную нам реальность.
Благодаря этой паре наука на добрые триста лет застряла в «картезианском тупике», разделяя громоздкое и протяженное в пространстве тело и невесомую, непротяженную субстанцию разума. Философы, каждый на свой лад, периодически бросались на декартовскую концепцию и предлагали альтернативы, но естественные науки на нее долго не посягали.
И только в XIX веке, с появлением психологии, новых знаний о психических расстройствах, их неврологии и физиологии, мозг постепенно стали считать обычным органом, а мышление и психику — его «производными». Фокус понемногу сместился с диспозиции «тело—душа» на «мозг—сознание», и стало уже совсем очевидно: что-то здесь не то.
Сегодня «что-то здесь не то» известно как «трудная проблема сознания», которую в 1995 году сформулировал (а точнее, просто грамотно обозначил) философ Дэвид Чалмерс.
Трудная проблема сознания — это вопрос о том, как возникают qualia. Так любители латыни величают наши субъективные переживания, связанные с качеством объектов.
Говоря проще, qualia — это когда из физических волн и чисто биологической их обработки в мозге возникают синий, красный и перламутровый, которые видим и вы, и я, и Дэвид Чалмерс. Или когда из выброса дофамина и серотонина рождается счастье.
Разрешить трудную проблему — значит выяснить, как материя переходит в «не-материю». Понять, как и почему сознание вообще существует. Сам Чалмерс нашел удачный компромисс — дуалистическую теорию сознания, похожую на апгрейд декартовских идей.
По Чалмерсу, любая информация имеет два типа свойств: физические и ментальные, а сознание возникает при обработке двух этих потоков.
Презрение научного мира к философскому подходу а-ля Чалмерс очень удачно формулирует Константин Анохин, один их самых авторитетных нейроученых страны и, пожалуй, самый известный после Татьяны Черниговской.
Представьте, предлагает он, что всё в мире состоит из крохотных частиц-черепах, которых не увидеть невооруженным глазом. Их тонкие взаимодействия и составляют хитросплетения Вселенной. В основе — элементарные черепахи, а дальше — по нарастающей. Попугаи состоят из черепах, удавы — уже из попугаев, состоящих из черепах… Но есть еще слоны. Они из черепах не состоят. Особенно это касается летающих слонов. Полет слона — это процесс, который фундаментально отличается от всех черепашьих процессов.
«Полет слона — это величайшая тайна. Это, возможно, наибольшее из громадных препятствий к нашему пониманию мира». «Краеугольным камнем полета слонов будет набор слоночерепаховых законов, отвечающих за соотношение между черепаховыми системами и летучестью у слонов».
Дэвид Чалмерс, «Сознающий ум»
Научный троллинг в переводе на русский означает: не стоит надумывать полумистические концепты, и для решения трудной проблемы сознания просто нужна новая научная парадигма, которая сломала бы хребет галилео-декартовской.
Об этом же говорит и американский философ Томас Нагель: наука не может изучать сознание, пока не изменится ее методология и ученые не поймут, как анализировать субъективный опыт.
А посему — пока ни парадигмы, ни методологий нет, надо продолжать кропотливую и педантичную работу по изучению сознания на доступном нам уровне. То есть не пытаться объяснить чудо, но искать и анализировать его следы.
Зеркальный тест: провален
Еще лет 40 назад отличной проверкой на присутствие сознания был тест Гордона Гэллапа (узнать себя в зеркале / отыскать наклейку у себя на лбу в зеркальном отражении). Его проходят все здоровые люди старше 1,5–2 годов, а еще шимпанзе, гориллы, слоны, сороки, муравьи и прочая живность. В Кембриджской декларации 2012 года на всякий случай даже прописали: «Многочисленные факты свидетельствуют о том, что человек не уникален в обладании нейрологическими механизмами, генерирующими сознание».
Теперь насчет зеркального теста ведутся споры. Выяснилось, что для прохождения теста Гэллапа сознание вовсе не обязательно.
Мозг просто генерирует данные о том, как предположительно выглядит и двигается его собственное тело, и соотносит эти данные с визуальными стимулами. Человеческий мозг добавляет к этому «я»-концепцию, образ тела, ментальную самооценку и ощущение самости, напрямую связанные с соматосенсорной системой. Но сам когнитивный механизм довольно просто воспроизвести, например, в теле робота, и он без всяких проблем узнает свое отражение.
То же самое может провернуть и тропическая рыбка. Недавно эволюционный биолог Алекс Джордан, пройдя ады многолетних тестирований и рецензирований, доказал, что Labroides dimidiatus признают себя в зеркале, причем отнюдь не как роботы — у них есть кое-какие чувства осознанности и индивидуальности. При этом, будем честны, вряд ли с тропической рыбой удастся поговорить о смысле жизни или пошутить над нелегким подводным бытом.
Джордан предлагает компромисс: рассматривать сознание как широкий спектр, а не как уникальную штуку, существующую в диапазоне есть/нет.
Чтобы не соскользнуть в философские рассуждения о том, что и с какого момента считать сознанием, но при этом продолжать его изучать, ученым остается только одно: еще больше сузить поле деятельности. Например, сконцентрироваться на границе между бессознательным и сознательным.
Коль скоро куча действий выполняется или может выполняться нами автоматически (даже такие сложные, как решение математических задач или распознавание слов пианино/ПИАНИНО или 3/три как одного и того же), этой границей будет наша включенность в действие в каждый конкретный момент.
Речь идет не просто о сфокусированном внимании.
Вы читаете этот текст, сидя на стуле / диване / водяном матрасе, слушая шум вокруг и воспринимая миллион разных сенсорных ощущений.
Чтобы вы не перегорали от избытка информации, мозг обрабатывает и отсеивает большую ее часть без вашего ведома, оставляя в предсознательном буфере только самое нужное (то, что, скорее всего, будет востребовано в самое ближайшее время). Отсев — это и есть внимание.
Сознательный опыт — это выбор единицы информации и ее последующая обработка, когда подключаются языковая система, память, планирование, мысли о бренности бытия и прочие люкс-примочки. Как раз этот постпереход (доступ в сознательный опыт, как зовет его светило когнитивных наук Станислас Деан) исследователи и пытаются отловить.
Как это происходит на деле: например, ученые ставят эксперимент с «эффектом Трокслера». Это простая оптическая иллюзия (черный крестик в центре картинки и пятна вокруг. Если долго смотреть на крестик, пятна исчезают. Если отвести взгляд или переключить внимание, они возвращаются на место).
Картинка всегда одна и та же, меняется только работа нашего мозга.
Плюс ко всему, иллюзия очень проста, так что работа селективного восприятия минимальна — и остается чистый доступ в сознательный опыт.
Исследователи фиксируют разницу в активности нейронов в момент осознавания и не-осознавания («минимальный контраст»). Такие вот иллюзии, показ сублиминальных, то есть скрытых за порогом визуального восприятия картинок, слов и цифр, игры с бинокулярной конкуренцией, исследования людей с нарушениями в мозге позволяют выцеживать нейронные корреляты сознания (НКС) — минимум нейронных механизмов, которые и обеспечивают нам сознательный опыт.
Мы знаем, где ты живешь
Где именно встречаются НКС, мы уже в курсе. Например, если удалить человеку мозжечок, он не сможет показывать карточные фокусы или виртуозно чатиться в смартфоне, но на его осознанность это никак не повлияет. Он продолжит нормально видеть, слышать, ощущать свое «я» и планировать походы на техно.
Другой пример: если подопытному электрически простимулировать переднюю часть коры, он не испытает никаких субъективных переживаний. Но если направить эти усилия на «заднюю горячую зону» (теменные, затылочные и височные части задней коры), то счастливчика ждет сенсорный приход: световое шоу, цветные мандалы, дереализация и прочие qualia-галлюцинации.
Именно на заднюю кору мозга ученые и возлагают надежды — судя по всему, сознание начинается тут.
Но надежды хрупки, перспективы туманны, и опять есть проблемы.
Скажем, с мозжечком всё ясно — он прост. Делится на вычислительные модули, работающие обособленно, как клерки в офисе, и у каждого из них свой вход-выход, отвечающий за свою моторную или когнитивную часть задач. Нейронные цепи в модулях тоже незамысловаты: включается один ряд, за ним следующий, за ним еще.
А вот в сером веществе, в «задней горячей зоне», всё куда сложнее: есть петли обратной связи, когда электрическая активность бегает туда-сюда, все части взаимосвязаны и накладываются друг на друга. И тут возникает другая проблема: ученым непонятно, чем же задняя кора так сильно отличается от передней.
Фрэнсис Крик, открывший структуру ДНК, и нейробиолог Кристоф Кох и вовсе предполагали, что сознание живет в клауструме, или ограде, — маленькой пластинке серого вещества под корой полушарий.
Ограда связана с огромной частью областей мозга и отлично подходит на роль «координатора» сознания. Если вживить в клауструм электрод и простимулировать его, пациент (по крайней мере, известный науке — женщина с эпилепсией и удаленным кусочком гиппокампом) выключится из реальности и не будет помнить случившегося. Но пока ограда изучена очень мало, и после смерти Крика за ней следят не столь одержимо.
Открытия нейроученых уже сейчас дают массу практически полезных вещей — например, помогают определять, нужно ли отключать человека от аппарата искусственного питания или он еще в сознании, когда пациент никак и ни на что не реагирует. А вот в теоретической плоскости сплошной Дикий Запад — системных предположений о том, что же такое сознание, насчитывается больше двух десятков.
Сложность в том, что чем бы ни было сознание, его игра всё равно ведется как бы поверх известных нам стандартных процессов и по другим правилам. Главный спор нейроученых, поглядывающих в сторону Фундаментальной теории сознания, ведется как раз вокруг вычисления таких правил.
Тут конкурируют два крупных соперника: теория глобального нейронного рабочего пространства и теория интегрированной информации.
Синхронизация vs интеграция
Первую из теорий разработал психолог Бернард Баарс и развил нейробиолог Станислас Деан. Проиллюстрируем ее на примере.
Допустим, вы лежите в томографе и слушаете шум — звон, бренчание, рычание, басы, голоса, — среди которого иногда прорывается один и тот же постепенно затухающий звук. Исследователи специально подбирают его так, чтобы вы могли расслышать его только наполовину. Томограф показывает, что, когда вы воспринимали мотивчик неосознанно, как ультразвук, ваш мозг пассивно обрабатывал его частью коры вокруг первичной слуховой области. А вот когда вы осознавали его звучание, активность мозга мгновенно возрастала, захватывая теменную и префронтальную области, добавлялись категоризация восприятия, долговременное запоминание, оценка и прочее.
Мгновенно — это понимайте буквально.
Вспышкообразность доступа в сознательный опыт Деан сравнивает с фазовым переходом (для физиков), бифуркацией (для математиков) и лавиной (для простых смертных).
300 миллисекунд — и либо активность прекращается и мы ничего не слышим, либо мы осознаем звук, и тогда образуется глобальная нейронная сеть, которая пускается в согласованный пляс.
Согласованность помогает отдаленным нейронам пообщаться — ведь когда ты кричишь один, тебя никто не слышит, а когда вы это делаете хором, вас услышат и поддержат быстрее. Причем синхронность работает в строгом диапазоне: если ее недостаточно, как при шизофрении, или слишком много, как во время приступа эпилепсии или медленного сна, вместо сознательного опыта мы получаем кашу. Когда же нейроны с дальних концов мозга в меру синхронно обмениваются информацией в общем пространстве, образуется сознательное состояние.
Теория интегрированной информации (ТИИ), которую предложил нейробиолог Джулио Тонони, идет дальше и объясняет, почему всё так. Вместо синхронизации ТИИ ставит во главу угла интеграцию. Например, у эпилептиков избыточная согласованность нейронов уменьшает число возможных состояний, в которых может пребывать мозг, и тем самым снижает иму ϕ («фи»). Этот показатель нейробиологи увели из информационной теории, которую обычно используют для описания компьютеров и телекоммуникаций. В самом общем смысле ϕ показывает, насколько система синергична.
На жестком диске компьютера в 60 Гб больше памяти, чем в вашем мозге. Но его система не интегрирует информацию. Поэтому она не знает, что вот на этих трех ужасных фотках — «вы в слюнявчике», «вы с пивом на скамейке» и «вы с грустным лицом на выпускном» — один и тот же человек.
У макбука, в отличие от вас, для сознательности маловато ϕ.
Обе теории, как и любые другие, критикуют. Теория глобального нейронного рабочего пространства, как считают некоторые, в лучшем случае объясняет только когнитивную функцию сознания.
С ТИИ другая проблема. Ее логика ведет к панпсихизму (сознание разных уровней есть во всем вокруг) и к тому, что сознание высокого уровня может возникнуть даже в самом обычном вычислительном процессе, о чем красиво и для умных размышляет Джоэл Ааронсон, специалист по теории вычислительных систем. И еще мы вполне можем вообразить, что есть существа с гигантским, в триллионы раз большим, чем у людей, ϕ и которые окажутся философскими зомби.
Еще в 70-х годах прошлого века всерьез изучать сознание было всё равно что каждое полнолуние приносить осла в жертву Шиве. После того как сознанием заинтересовались нобелевские лауреаты вроде Фрэнсиса Крика, появились более продвинутые методы регистрации работы мозга, а исследования (памяти / эволюционной биологии / измененных состояний и т. д.) то и дело стали упираться в «мистику», вопрос «что такое сознание?» из вечных философских проблем перешел в насущные. Научному изучению сознания нет еще и половины века. То ли еще будет?
Архитектура Вселенной, часть 1: Сознание
Меня всегда восхищали древние философы, которые не имея никаких инструментов познания мира кроме собственного разума, бесстрашно погружались в пучины тайн мироздания. С помощью одних лишь только рассуждений они обретали исключительно глубокое понимание принципов работы механизма Вселенной, тем самым расширяя наши представления о мире.
Даже многие научные открытия последних веков были вдохновлены философией. Иоганн Кеплер, Николай Коперник и Исаак Ньютон вдохновлялись теорией о гармонии мира Пифагора, о чем сами и писали в своих научных трудах. Альберт Эйнштейн был ярым приверженцем философии средневекового философа Бенедикта Спинозы, но также считал себя в некотором смысле платоником и пифагорейцем. Один из основоположников квантовой механики Эрвин Шрёдингер написал целую книгу о том, как его открытия в квантовой механике согласуются с индийской философией веданты.
Отличие между наукой и философией заключается в том, что наука отвечает на вопросы, а философия их задает. К большинству из сформулированных философией проблем наука давно нашла решение, но некоторые вопросы до сих пор не имеют ответа. Более того, существуют огромные сомнения в самой возможности ответа на них. Именно об этих вопросах и попытках ответа на них и пойдет речь в моей серии статей под названием «Архитектура Вселенной», которая, как я надеюсь, впоследствии превратится в полноценную книгу.
Сознание
Квалиа восприятия: цвета, звуки, запахи, вкусы, тактильные ощущения, ощущения от вестибулярного аппарата, боль, ощущение времени, пространства, форм
Квалиа чувств: радость, грусть, любовь, страдание
Квалиа мышления: мысли, абстракции, понимание идеи
В качестве эталонного квалиа при изучении феномена сознания обычно используют красный цвет. Его я и выберу для схематичного рисунка, поясняющего различие между внутренним и внешним миром.
Схематичное изображение различия между внешним и внутренним миром
На рисунке наглядно изображено, как в терминах внешнего материального мира описывается механизм работы восприятия: свет определенной длины волны попадает на сетчатку глаза, глаз по нервам передает информацию о свете в мозг, а цепочки активированных нейронов в мозгу обрабатывают полученную информацию. В терминах же внутреннего мира, в терминах квалиа, описывается непосредственно само восприятие цвета.
Квалиа
Так где же находится этот загадочный внутренний мир со всеми своими квалиа? Является ли он частью внешнего мира? Может быть квалиа красного цвета находится в красном свете?
Цветовой спектр света
Кроме примера со сном отсутствие цвета в свете можно продемонстрировать следующим мысленным экспериментом. Если ученые вынут ваш мозг из черепной коробки, перенесут его в колбу с питательным раствором и подключат к нему электропровода, ведущие к симулирующему виртуальную реальность компьютеру, то вы этого даже не заметите. Компьютер будет слать по проводам электросигналы, подобные тем, что ваш мозг получает от органов чувств, а вы в виртуальной реальности будете видеть цвета и слышать звуки. Все эти ощущения будут вызваны не световыми или звуковыми волнами, а электрическими импульсами, исходящими из компьютера. Но вы никак не сможете отличить эту виртуальную реальность от настоящей. Это еще раз доказывает, что в красном свете красного цвета нет, ведь «мозгу в колбе» вообще нечем воспринимать свет, у него нету глаз. Может быть, это значит, что квалиа находятся в самом мозге?
Мозг в колбе
Тоже нет, в процессе обработки сигнала внутри мозга нет ничего красного. Внутри мозга происходит последовательная активация цепочек нейронных связей: активация одной цепочки приводит к восприятию квалиа красного цвета, а активация другой к восприятию синего. Но в описании самого процесса последовательной активации нейронов ни на одном из уровней абстракции, ни на нейрофизиологическом, ни на химическом, ни на физическом, не будет использоваться ничего кроме математических формул. Известный немецкий философ и математик Готфрид Вильгельм Лейбниц объяснял эту мысль в виде метафоры, сравнивая человеческий мозг с механической мельницей:
Сознание необъяснимо причинами механическими, т. е. с помощью фигур и движений. Если мы вообразим себе машину, устройство которой производит мысль, чувство и восприятия, то можно будет представить ее себе в увеличенном виде с сохранением тех же пропорций так, что можно будет входить в нее, как в мельницу. При ее осмотре мы не найдем внутри нее ничего кроме частей, толкающих одна другую, и никогда не найдем ничего такого, чем бы можно было бы объяснить восприятие.
Кроме того, Лейбниц подметил одну из основных проблем в изучении сознания. Он назвал её проблемой других умов. Она заключается в том, что мы никак не можем узнать есть ли сознание у другого человека. Как смотря на части механизма мельницы, мы не можем обнаружить сознания, так и смотря на строение мозга другого человека, мы не можем сказать, есть ли у него сознание. Мы можем лишь спросить его о наличии сознания и поверить тому, что он скажет.
Сознание и квалиа не поддаются эмпирическому изучению, а именно оно лежит в основе научного метода. Проблема сознания выходит за рамки науки, и считалась бы лженаучным вымыслом, если бы не одно но: факт существования сознания дан каждому человеку непосредственно в его ощущениях.
Размышление над мельницей Лейбница ведет нас к постулированию трудной проблемы сознания. Кстати, само разделение проблем на две степени сложности произошло совсем недавно: всего-лишь в 1995 году австралийский философ Дэвид Чалмерс провел четкую линию демаркации между трудной и легкими проблемами сознания. До этого ученые часто смешивали их в своих исследованиях, из-за чего возникали недопонимания и логические ошибки.
Легкие проблемы сознания
Примерно так синестеты видят буквы и цифры
Эта способность позволяет синестетам лучше справляться с некоторыми математическими и грамматическими задачами, а также лучше распознавать буквы и цифры. Например, в следующем тесте графемно-цветовые синестеты гораздо быстрее обычных людей находят двойки в окружении пятерок.
Пианино синестета
Существует еще множество более редких форм синестезии. Не буду перечислять их все, расскажу лишь о самой забавной. Люди с лексико-вкусовой синестезией чувствуют вкус, когда слышат некоторые слова. Например, слово «баскетбол» может иметь вкус вафель, а слово «это» вкус хлеба, обмакнутого в томатный суп.
Другие формы необычного цветового восприятия вообще могут не иметь ничего общего с работой мозга. Например, такое заболевание как дальтонизм, при котором человек не различает некоторые цвета и оттенки, вызвано исключительно нарушениями в работе глазных колбочек, а не повреждениями структуры мозга.
Дальтоник с нарушением восприятия зеленого не видит здесь цифр
Крайне важно понимать, что все эти особенности восприятия отражаются в строении глаза и мозга. То есть, имея полную физическую модель строения глаза и мозга определенного человека, можно точно сказать, синестет ли этот человек или нет, дальтоник он или нет. Но к сожалению, исследование подобных проблем ни на шаг не приближает нас к решению трудной проблемы сознания.
Трудные проблемы сознания
Попробую объяснить разницу между легкими и трудными проблемами на данном примере:
Легкая проблема: Активация какой цепочки нейронов в мозгу порождает квалиа красного цвета, а активация какой цепочки порождает квалиа высокого тонкого звука?
Трудная проблема: Почему, если и то, и другое порождается активацией цепочек нейронов в мозгу, красный цвет так сильно отличается от высокого тонкого звука?
Также трудные проблемы возникают не только для квалиа разных типов, но и для квалиа одного и того же типа:
Легкая проблема: Активация какой цепочки нейронов в мозгу порождает квалиа красного цвета, а активация какой цепочки порождает квалиа синего?
Трудная проблема: Почему одна цепочка порождает квалиа красного, а не квалиа синего, а другая квалиа синего, а не квалиа красного?
Трудная проблема: Одинаковые ли квалиа возникают у разных людей при одних и тех же нейрофизиологических процессах? Возможна ли инверсия цветовых квалиа в сознании разных людей?
На это часто возражают, что цветное зрение у людей асимметрично, то есть например оттенков зеленого человек видит больше, чем оттенков красного, из чего делается вывод о невозможности инверсии цветов. Но это не имеет никакого отношения к данной проблеме, так как исходит из человеческой невозможности вообразить иные цвета. То, что вы не можете представить себе иные оттенки красного, не значит, что таких квалиа не существует у существ, способных на более тонкое различие оттенков красного. Кстати, это размышление наводит нас на еще одну из трудных проблем:
Трудная проблема: Представим себе существо, которое кроме спектра электромагнитного излучения видимого людьми, видит также ультрафиолетовые и инфракрасные волны. Какие невообразимые человеком цвета видит это существо?
Видимый спектр чрезвычайно мал по сравнению с полным спектром
Как уже было показано на примере с летучей мышью, трудная проблема возникает при вопросах о сознательном опыте других видов существ.
Легкая проблема: Как физически работает эхолокация летучей мыши и обработка полученного от эхолокатора сигнала в её мозге? Как физически работает разряд электричества, выпускаемый морским скатом?
Трудная проблема: Как чувствуется эхолокация? Как чувствуется выпуск электрического разряда?
Тебе не понять, что я чувствую!
Комната Марии
Австралийский философ Фрэнк Джексон сформулировал интересный мысленный эксперимент под названием «Комната Марии»:
Мария — учёный, изучающий цвета. Она знает все физические факты о цвете, включая все физические факты о переживании цвета другими людьми, начиная с поведения, который конкретный цвет может вызвать, и вплоть до конкретных последовательностей нейрологических реакций, которые регистрируются при восприятии цвета. Однако она с рождения была заключена в комнате, раскрашенной только в чёрно-белые цвета, и могла наблюдать внешний мир только через чёрно-белый монитор. Когда ей позволят покинуть комнату и выйти в реальный мир, узнает ли Мария что-нибудь новое о цвете?
Мария скажет, что видит только серый цвет
Мария испытает ложную слепоту. В этом случае она может сказать, что не видит разницы между красным яблоком и яблоком, покрашенным в серый цвет, но когда её попросят указать на красное яблоко, она это сделает.
Мария испытает вау-эффект от субъективного восприятия цвета в первый раз
По мнению Рамачандрана и Хаббарда ответ на этот вопрос нам подсказывает изучение синестетов-дальтоников. Также как и Мария, синестет-дальтоник не может отличать определённые оттенки вследствие нарушения рецепторов. Однако когда он смотрит на цифры, его синестезия позволяет ему ощущать цвета, которых он никогда не видел в реальном мире. Обычно синестеты-дальтоники называют такие цвета марсианскими. А это значит, что Мария, выйдя наружу, испытает вау-эффект и узнает то, каково это ощущать цвет, то есть получит знание о квалиа.
Основной интерес в «Комнате Марии» представляет тот факт, что сама по себе эта задача является примером легкой проблемы сознания. Однако, испытываемый Марией вау-эффект подтвердит тот факт, что квалиа несводимы к описанию физических фактов о восприятии цветов, тем самым подтвердив справедливость поставленной трудной проблемы сознания.
Пробел в объяснении
Можно придумать еще множество примеров, но суть всех вопросов будет одна и та же. Почему же наука не может ответить на эти вопросы?
А вот красный цвет не является абстракцией над нейрофизиологическим процессом. Хотя можно найти четкую корреляцию между определенным нейрофизиологическим процессом активации цепочек нейронов в мозгу и восприятием красного цвета, сам красный цвет никак логически не вытекает из описания нейрофизиологического процесса. Это просто объекты разных категорий: любой процесс во внешним мире может быть редуцирован к физике и описан математикой, а квалиа красного цвета не может быть ни редуцировано к физике, ни описано математикой.
Разрыв в объяснении
Из-за пробела в объяснении мы не можем даже точно сказать, у кого или чего есть сознание, а у кого или чего его нет. И это можно сформулировать как очередную трудную проблему сознания:
Трудная проблема: есть ли сознание у компьютерной нейронной сети, воспроизводящей работу человеческого мозга?
Американский философ Нед Блок, вдохновившись известным мысленным экспериментом в теории искусственного интеллекта «Китайская комната», предложил еще более абсурдный, но абсолютно справедливый вопрос под названием «Китайский мозг»:
Будет ли такой «китайский мозг» обладать сознанием в том смысле, в котором обладаем им мы? Ответ на этот вопрос затруднен из-за пробела в объяснении.
Китайский мозг
Зомби
Также остается неясным, зачем вообще нужно сознание. Зачем, например, при прикосновении к раскаленной сковородке мы чувствуем боль?
Мы можем представить себе некое существо, которое абсолютно идентично нам в строении тела и мозга, но у которого полностью отсутствует сознательный опыт. В философии принято называть такое существо философским зомби. При прикосновении к раскаленной сковородке организмы и человека, и зомби сработают одинаковым образом: рецепторы на коже по нервам передадут сигнал о прикосновении к раскаленному металлу в мозг, а цепочки нейронных связей в мозгу активируются и по нервам передадут приказ мышцам руки сократиться и отдернуть руку от сковородки. Физически наша реакция будет идентичной, но мы почувствуем боль, а зомби не почувствует.
Во всех остальных случаях поведение зомби точно так же идентично человеческому. Ни один нейрофизиолог, исследовав мозг существа, не сможет сказать является это существо человеком или зомби. Это приводит нас обратно к проблеме других умов Лейбница. Мы точно также не можем быть уверены, что у людей вокруг нас есть сознательный опыт.
Подходы к объяснению сознания
Существует множество подходов к объяснению сознания. На самом деле, разновидностей этих подходов так много, что в них довольно трудно разобраться даже самим философам. Я приведу лишь основные из них. Их можно разделить на две основных категории: монизм и дуализм.
Монизм и дуализм
Физикализм
Идеализм
Сторонники второго вида монизма, идеализма, утверждают, что материя порождается сознанием. Различают два вида идеализма: субъективный и объективный.
Вечным и абсолютным идеям будет посвящена моя следующая статья. Пока что приведу лишь небольшой пример: существование и истинность математического равенства 
не зависит ни от существования Вселенной, ни от чего бы-то ни было другого. Даже всемогущее божество не смогло бы сделать это равенство неверным.
А про непознаваемое начало, отождествляемое христианами с Богом-Отцом, я расскажу в одной из следующих статей данного цикла, посвященной гносеологии. Сейчас же сделаю лишь краткое замечание, что часто Сын из догмата о Троице ошибочно отождествляется с Иисусом Христом, что не совсем верно.
Андрей Рублев, Троица
Большим поклонником адвайта-веданты был один из основоположников квантовой механики Эрвин Шредингер. Он писал:
Сознание не может быть объяснено в физических терминах. Поскольку сознание абсолютно фундаментально. Его нельзя объяснить в терминах чего-либо другого
Другой известный физик, внесший огромный вклад в создание квантовой механики, Макс Планк писал:
Современники ученого утверждали, что Планк был набожен, одно время даже служил пресвитером в лютеранской церкви, но никогда не был убежденным христианином, а поклонялся скорее, как и Альберт Эйнштейн, чему-то вроде Бога Спинозы.
Нейтральный монизм
Дуализм
Интеракционный дуализм в представлении Декарта
Последнему из видов дуализма, нередуктивному физикализму, я решил посвятить целую главу.
Нередуктивный физикализм
Представим себе, компьютерную нейронную сеть, устроенную подобно человеческому мозгу, и обрабатывающую данные от видеокамеры. Что будет, если положить перед камерой красное яблоко и спросить нейросеть, что она видит? Нейросеть ответит, что она видит красное яблоко. Но что будет, если спросить её, каким образом она видит его?
Но мы ведь устно или письменно заявляем о наличии у себя квалиа! Это значит, что причинно-замкнутый в материальном мире механизм работы человеческого мозга заявляет о наличии у себя квалиа! А значит, и философский зомби точно также скажет о наличии у себя квалиа, что является явным противоречием. Из чего следует, что существование философских зомби невозможно.
Из этого можно заключить, что описание мира не исчерпывается физическими законами, ведь также должны существовать определенные психофизические законы, определяющие соответствие квалиа физическим процессам. Эту мысль Чалмерс поясняет через следующую метафору. Представьте себе Бога в момент сотворения мира. Этому Богу будет недостаточно заложить в основу мира только законы физики. Ему также потребуется задать некоторые дополнительные факты о том, какие именно субъективные ощущения соответствуют каждому из физических процессов.
То есть, согласно теории Чалмерса, которую он называет нередуктивным физикализмом, материя порождает сознание, но свойства сознания не сводимы к свойствам материи, а задаются через дополнительные психофизические законы. Чалмерс надеется, что эти законы в скором времени смогут быть исследованы и записаны в школьные учебники рядом с уравнениями Эйнштейна и Шредингера.
Разумная Вселенная
Исходящая из философии Чалмерса мысль, что все физические процессы обработки информации обязательно должны порождать некий сознательный опыт, ведет нас к идее панпсихизма, что в переводе с греческого означает «всеобщая сознательность». Вот так кратко выражает суть панпсихизма английский философ Бертран Рассел:
Если мышление состоит из определённых изменений поведения в соответствии с предшествующими событиями, то следует сказать, что дно реки мыслит, хотя его мышление является недоразвитым
Давайте проследим всю логическую цепочку рассуждений, приводящую к этой идее. Мы уверены в существовании сознания у самих себя. Мы предполагаем, что другие люди также обладают сознанием. Если мы предполагаем, что сознанием обладают другие люди, то нет никаких причин сомневаться в наличии сознания у собак и кошек. Но есть ли сознание у червей и бактерий?
Физические и химические процессы в телах червей и бактерий являются такой же обработкой информации от внешнего мира, как и физические и химические процессы в мозге человека, собаки или кошки. Мы не можем найти никакой причины, по которой процессы в мозге должны порождать сознание, а процессы жизнедеятельности бактерии не должны. Это значит, что единственный возможный вывод состоит в том, что у червей и бактерий тоже есть определенный субъективный опыт. Конечно, субъективный опыт бактерии должен быть на порядок более простым, чем человеческий, но в каком-то виде он всё же должен присутствовать.
Однако, если сознательный опыт есть у бактерий, то ничего не мешает ему также быть у вирусов, химических реакций, физических процессов или даже у взаимодействия элементарных частиц, которые в определенном смысле также являются процессами обработки информации. Вполне возможно, что как раз из базовых кирпичиков элементарных квалиа, соответствующих взаимодействию элементарных частиц, строится более сложный сознательный опыт, в том числе и человеческий.
Ответ на этот вопрос очевиден. Часто ли вы разговариваете с бактериями в вашем желудке? А если бы даже захотели им что-то сказать, как бы вы это сделали? И хватило ли бы бактериям интеллекта понять, что с ними общаются? Сознание Земли, возможно, просто напросто находится на ином, гораздо более высоком и недоступном для человеческого понимания, уровне.
Отправившись в своих рассуждениях еще дальше, мы в конце концов доберемся до мысли о том, что у всей Вселенной целиком совершенно определенно должен быть сознательный опыт, причем невероятного уровня сложности. Это вселенское сверхсознание, эта мировая душа очень близка к тому образу, который представители адвайта-веданты описывали как Брахмана, а нидерландский философ Бенедикт Спиноза как Бога.
Из гипотезы панпсихизма также следует интересный вывод о том, что у «китайского мозга» из вышеописанного мысленного эксперимента будут присутствовать субъективные ощущения, подобные человеческим. Очевидно, что то же самое можно сказать и о любой другой искусственной нейронной сети.
Кажется, что идея панпсихизма противоречит здравому смыслу. Но к этим, кажущимся бредовыми выводам мы пришли с помощью строгой логики рассуждений и исходя исключительно из эмпирических фактов.
Мой взгляд
Мироздание
Спасибо, что дочитали до конца.
UPDATE: в ходе дискуссии под этим постом я придумал идеальную метафору трудной проблемы сознания.