с днем рождения черного копателя
Черные копатели рассказали байки из девяностых
«Братки попросили найти общак»
Черные копатели — самые рисковые среди кладоискателей. То, чем они занимаются, одобрять сложно. Поэтому с журналистами они общаются крайне неохотно. А если все-таки разговорятся, то делятся в основном байками из прошлого. Впрочем, истории из лихих девяностых интересны и сейчас.
Фото: УФСБ России по Костромской области
Сообщество этих охотников за удачей условно делится на две категории: белые копатели и черные копатели. Вторая группа даже по названию ее кажется весьма чреватой неприятностями. И это не преувеличение.
Черные копатели занимаются по большей части криминальным поиском скрывающихся в земле артефактов. Раскапывают старинные захоронения, роют на местах боев. Их «подвиги» практически всегда остаются никому не известными, а отправляясь в свою очередную экспедицию черный копатель отнюдь не уверен, что благополучно вернется домой.
Автор этих строк через доверенных лиц смог пообщаться с одним таким нелегалом. Собеседник оказался не слишком словоохотлив, однако даже то немногое, услышанное от него, заставляет предполагать, что похождения этого человека вполне тянут на увлекательный роман.
Настоящего своего имени он не назвал, договорились, что буду звать его Георгием. Персонаж довольно примечательный: ценитель старины, знаток истории. Вот только историей он интересуется достаточно однобоко. Внимание Георгия привлекают бывшие усадьбы и церковные погосты. Причем такие, которые оказались сейчас в полнейшем забвении и запустении. Георгий копается там в поисках предметов, которые впоследствии могут пополнить его коллекцию антиквариата или будут выгодно проданы.
— Что это за предметы?
— Церковная утварь, украшения, скульптуры, посуда, ордена.
— То есть занимаешься кладоискательством?
— Такое определение в моем случае не очень уместно. Доводилось, конечно, находить то, что прежние хозяева здания постарались спрятать в смутные времена. Однако большую часть моих трофеев я разыскал в завалах, под осыпавшимися стенами, рухнувшими перекрытиями, в подвалах. (Тут последовала длительная пауза.) Да, и в склепах тоже, чего скрывать! Скажете – аморально, кощунственно? А не кощунство ли, к примеру, красивейшие перстни вместе с покойником зарывать?!
Из рассказов Георгия стало понятно, насколько же рискованным делом он занимается.
— Не раз я попадал в неприятные ситуации. Случалось, когда пытался добраться до какого-нибудь склепа или подвала, прячущегося под руинами разрушенного старинного здания, вырытый мною лаз заваливало обрушившимися камнями и землей. Однажды так капитально «похоронило» – сутки там, в подземелье, откапывал придавленные ноги да наверх сквозь завал пробивался!
А в другой раз – было это в лихие девяностые – довелось в склепе под заброшенной часовней просидеть целый день с покойником.
Тогда и вовсе дурацкая история получилась. Пока занимался поисками этой могилы, был уверен, что там похоронена дочь местного помещика, трагически погибшая в конце позапрошлого столетия. Но проникнув в склеп, вместо останков этой барышни увидел вполне современный гроб. Внутри лежал, судя по костюму, довольно крутой мужик. Наверное, братки решили тайком похоронить погибшего подельника.
Выйти из склепа оказалось невозможно: слышу, рядом с часовней, там, где у меня под кустом черемухи был прокопан лаз, расположилась компания мужиков – мат-перемат, бутылки звякают. В общем, просидел я в том склепе с криминальным покойником до самых сумерек.
По словам Георгия, его занятиям копательством пошел уже второй десяток лет. Об одной из своих самых успешных экспедиций мой собеседник рассказал довольно подробно.
– Оказавшись однажды в дальней деревеньке в одной из областей к северу от Москвы, я услышал от местных жителей про какое-то место со странным названием Никола-Грива. Бабульки припомнили старую байку: якобы в годы революции священник тамошнего храма замуровал в стене церковные драгоценности, а сам оказался потом в эмиграции. Много лет спустя приезжала из Франции дочка этого священника и просила у местных властей разрешения посетить церковь, но ей отказали, заявив, что храма такого давно уже не существует.
«Завязали глаза и отвезли на поляну»
Историю о копателе, провернувшем на рубеже веков сверхвыгодную, но и сверхрискованную операцию, рассказал ветеран-кладоискатель. Само собой, никаких имен-фамилий и названий географических не упоминалось, а сюжет таков.
Герой рассказа был в ту пору счастливым обладателем импортного металлодетектора. Подобная техника в те годы еще только-только стала проникать на российский рынок из-за рубежа, и «вооружены» ею были считанные единицы поисковиков.
На мужика, когда он отправился «пошарить потеряшки» в окрестностях старинного городка, вышли местные криминальные авторитеты с просьбой помочь им в поиске спрятанной «заначки».
Оказывается, целью экспедиции был бидончик или небольшой ящик, наполненные драгоценностями. Мол, один авторитетный человек хранил общак, а, когда почувствовал угрозу ареста, закопал сокровища среди рощи.
Потом он угодил в тюрьму и там тяжело заболел. Но перед смертью успел шепнуть, где спрятан клад.
Вот названные им ориентиры пригодиться уже не могли: березы и елки «с развилкой» и «с дуплом» успели пустить на дрова.
Искатель назвал серьезную сумму гонорара. Заказчики согласились, не торгуясь. Однако предупредили, что в целях сохранения тайны они повезут его на место поиска с завязанными глазами.
Так все и произошло. В условленный час подъехала машина с тремя крепкими ребятами. Поисковика усадили в салон и закрыли ему глаза плотной повязкой. Автомобиль петлял, свернул асфальта на ухабистую грунтовку. Наконец, добрались и сняли повязку. Мужик увидел, что стоит на поляне, покрытой редкими пеньками.
Поиски продолжались несколько часов – метр за метром приходилось прозванивать прибором обширную территорию бывшей рощи. В конце концов копатель щелкнул тумблером на пульте и извиняющимся тоном сказал: «Нет, ничего не удалось нащупать. Может, на какой-то другой поляне ваш друг этот тайник устроил?» Что же делать – с навороченным прибором ведь не поспоришь! Разочарованные братки вновь завязали мужику глаза и отвезли назад. Даже заплатили неустойку. В общем, расстались, не имея взаимных претензий.
А назватра ранним утром следующего дня, кладоискатель, собрав вещички и распрощавшись с хозяйкой дома, где снимал комнату. остановил частника-«бомбилу» и велел ехать по маршруту, который ему укажет. Так добрался до места, где вчера сворачивали на грунтовку.
Здесь мужик отпустил машину и дальше пошел пешком. Добрался до той самой поляны с пеньками, уверенно подошел к одному из них и прозвонил почву в метре вокруг.
Дальше пришлось поработать саперной лопаткой. Искатель вытащил эмалированный бидончик, внутри которого, завернутые в полиэтилен, лежали золотые и серебряные украшения – кольца, перстни, цепочки, серьги. А еще – золотые монеты. Это и был общак.
Но как же ему это удалось? – Так быстро, с первой попытки найти место, куда его везли, завязав глаза. А на поляне сразу выбрать именно ближайший к кладу пенек?
Конечно, точку на поляне, где зарыт клад, мужик определил еще накануне. С ориентацией в пространстве тоже помогла техника. Во время поездки с братками в кармане у мужика лежал включенный прибор GPS-навигатор, записавший весь маршрут. Это чудо техники тогда в России еще только появилось.
Кладоискатель рассказал о «мистических явлениях»
Владимир Порываев: «Клинок с рунами принес мне несчастья»
Наш собеседник – кладоискатель-профессионал Владимир Порываев. За долгие годы своей охоты за потаенными сокровищами он не раз оказывался свидетелем, а то и участником событий, объяснения которым с материалистической точки зрения дать невозможно.
Фото: Из личного архива
– Поиск кладов во все времена считался отчасти не богоугодным делом. Ведь как- никак ты пытаешься овладеть вещами, тебе никогда не принадлежавшими. Хотя почти всегда у таких старинных кладов уже нет законных хозяев, они как бы ничьи, – подчеркнул Владимир. – Знаю, что некоторые из моих коллег по увлечению, чтобы гарантировать успех предстоящего поиска и отвратить от себя действие негативных сил, прибегают к прямо-таки языческим обрядам, обращаясь за содействием и сопутствующей делу удачей к Бабке-копейке или Земляному Дедушке (надо этого старца обязательно водочкой угостить, плеснув из стакана на землю).
Что касается меня, то, отправляясь в очередную серьезную экспедицию, привык совершать определенный ритуал: помолиться, сходить в храм, исповедаться.
Часть найденных ценностей я взял за правило отдавать на церковные нужды, а если находил в «схроне» какое-то припрятанное в лихие годы церковное имущество, обязательно все такие трофеи передавал в монастырь. Это позволило мне до сих пор благополучно возвращаться из всех моих поездок.
Хотя, имея столь большой кладоискательский стаж, я не раз сталкивался с какими-то странными «потусторонними» явлениями. И порой они могли представлять серьезную угрозу.
Во многом это связано еще и с тем, что некоторые из кладов – так называемые «кровавые». То есть сокровища были добыты и припрятаны разбойниками, убийцами. Встречаются и другие клады из числа тех, что тоже «по ту сторону добра». Человек, устраивавший когда-то такую заначку, накладывал на припрятанные богатства заклятье, которое сулило большие беды тому, кто их попробует взять. Произносили, например, что-то вроде: «Как с гуся водя, так с меня худоба. Кто клад мой найдет, на того пусть перейдет!»
Приговор старого клинка
Одна из самых показательных историй произошла не так уж давно. Случилось мне копаться на месте старого селения, полностью исчезнувшего с лица земли во время войны. А рядом с моим полевым лагерем в этой глухомани оказался бивак двоих «черных копателей».
Я столетние, двухсотлетние, трехсотлетние артефакты пытаюсь в земле отыскать, а они роют в поисках «сувениров» минувшей войны. В итоге познакомились поближе, решили объединить наше лагерное хозяйство – так удобнее, да и вечера у общего костерка коротать веселее. Хотя работали в поле, конечно, по отдельности.
Как-то уже под конец экспедиции ребята наткнулись на разрушенный блиндаж, а в нем – на останки высокопоставленного немецкого офицера. Среди прочих ценностей, которые они откопали – орденов, знаков различия, медальонов, – оказался и клинок в полусгнивших ножнах.
На лезвии из отличной стали хорошо были видны какие-то рунические надписи. Кинжал мне сразу не понравился: от него могильным холодом повеяло. Но ребятам было не до подобных сантиментов, они едва не переругались, споря, кому должна достаться эта вещь.
В итоге парни все-таки смогли договориться. А вскоре мы разъехались, обменявшись перед тем номерами телефонов. Буквально через пару месяцев этот контакт вдруг сработал. Мне позвонил один из «черных копателей» и сообщил, что его приятель, тот, которому достался немецкий кинжал, погиб. Поехал в одиночку «на коп» и по роковой случайности развел костер прямо над притаившимся в земле старым снарядом или миной.
Согласно прежним договоренностям клинок теперь перешел в собственность звонившего. Еще некоторое время о нем не было никаких известий. Потом он снова позвонил, в пьяном угаре стал рассказывать, что по ночам теперь все время снится какой-то мужик и грозно требует: «Верни то, что мне принадлежит!» Я понял: это все «фокусы» загадочного клинка, и посоветовал парню поскорее сбыть его куда-нибудь — вещь дорогая. Однако воспользоваться советом копатель не успел. Через несколько дней он, будучи в сильном подпитии, упал с балкона своей квартиры.
После этой трагедии кинжал с руническими надписями отдали мне. Но, пока искал покупателя, клинок успел навредить: в моем жилище один за другим дохли домашние животные, жена вдруг попала с острым приступом в больницу, а сам я начал ощущать какое-то общее недомогание, слабость. Кончилось тем, что во время съемки программы на одном из телевизионных каналов, посвященной моим кладоискательским экспедициям (в том числе и этой), мне стало очень плохо, думал даже, что прямо у них там в студии и концы отдам.
Призрак на спецобъекте
Весьма загадочный случай произошел в моем родном селе Семеновское под Москвой. Там в сталинские времена существовал спецобъект НКВД. Для сотрудников построили два больших барака, которые были жилыми еще долгие годы после того, как «контору» закрыли. Однако уже в наше время эти обветшавшие здания, наконец, полностью расселили. Они стояли пустые, и привлекли мое кладоискательское внимание.
Решил обследовать чердак. По собственному опыту знаю, что в подобных местах можно много интересного обнаружить – в потайных местах за стропилами, в засыпке потолочных перекрытий.
Вооружившись лопатой, я копался в одном из углов чердака и вдруг явственно услышал какой-то шорох. Из-за трубы дымохода «нарисовалась» какая-то фигура. В полутьме контуры ее были нечеткими, но все-таки я смог рассмотреть, что это пожилого вида мужчина.
Встреча с ним повторилась и в следующий мой визит на загадочный чердак. На сей раз фигура не просто появилась из сумрака, но и делала какие-то движения рукой, явно указывая мне на участок чердака в дальнем от меня углу. Я потом порылся там и выудил из толстого слоя шлака, использованного строителями барака для утепления потолка, немецкий «Маузер-98М», бережливо замотанный в тряпки и обернутый снаружи газетами, датированными 1960-ми годами.
Вещий сон
Еще один эпизод также связан с Семеновским. Как-то приехал я на свою малую родину на несколько дней – отдохнуть от московской суеты. И стал мне вдруг раз, другой, третий сниться один и тот же сон. Будто хочу пробраться на чердак какого-то старого дома. Иду вначале осторожно по карнизу, дотягиваюсь до круглого чердачного окна. А в окне этом вместо решетки – подходяще по размеру велосипедное колесо. Я его выдавливаю и попадаю через открывшийся проем внутрь.
Через некоторое время, путешествуя по окрестностям, я добрался до одной из соседних деревень. А там увидел старый, еще, наверное, с дореволюционных времен уцелевший дом. Половина его жилая, – там, похоже, семья дачников обитает, а половина пустует, заброшена.
Мне, конечно, интересно стало. На неделе вернулся я к дому и, воспользовавшись тем, что дачников в это время не было, по толстой старой ветле попробовал вскарабкаться наверх. Дерево выросло очень близко от стены, так что мне не составило особого труда перебраться с ветлы на не широкий, но все-таки достаточный для опоры ног карниз. По нему я приблизился к окошку, ведущему на чердак. Оказалось, что оно загорожено от птиц старым велосипедным колесом!
Я не сразу осознал совпадение. И лишь, когда, выдавив эту железяку и пробравшись в открывшийся проем, оказался на чердаке, вдруг сообразил: да это же мой навязчивый сон воплощается в реальности!
Выходит, откуда-то мне знак был подан. И, действительно, я в этот заброшенный дом не зря пробрался. На чердаке мне попалась очень интересная вещь. Под толстую балку перекрытия был засунут короткий клинок – бебут, изготовленный в 1917 году златоустовскими мастерами. Такие клинки в старой армии носили артиллеристы.
Клад не пускает
Вот довольно характерная история, которая показывает, что порой клад может попросту не подпускать к себе.
Мне давно хотелось «прочесать» одно из мест в Подмосковье, где в старину находилось большое село. Сейчас там никто не живет, а на картах крупного масштаба указано лишь «пустошь Маслово». Казалось бы, очень доступный кладоискательский объект, – до него от столицы буквально километров 60. Но попасть туда мне никак не удавалось. И причины были какие-то странные.
Помню, в самый первый раз отправился я в погожий осенний день. Солнышко светит, небо голубое. Но когда подъехал к пустоши поближе, вдруг обрушился сильнейший снегопад. В считанные минуты все вокруг замело. Даже по дороге проехать было трудно, а уж вести поиски там, на месте исчезнувшего селения, казалось и вовсе бесполезно: сплошные сугробы вокруг, скрывшие все столь важные поисковику приметы, – где дома стояли, где колодцы были, где погреба. Пришлось развернуть машину и рулить домой.
Другая моя попытка сорвалась из-за того, что в окрестностях пустоши, когда я уже оставил машину и пробирался пешком, меня вдруг атаковала стая собак. Получил пару укусов, одежду порвали. Какие уж тут клады!
Случилось еще, что помехой стало неудачное – как по заказу! – падение с велосипеда: повредив ногу, я вынужден был отказаться от дальнейшей поездки «на коп» в бывшее Маслово. Или еще вариант: на пути к пустоши оказался свидетелем дорожной аварии и на долгие часы застрял там в роли свидетеля для милиции. Драгоценное время для поисков было упущено.
Однажды, кажется, уж все проблемы позади, осталось лишь преодолеть последний километр до места по лесу. И тут мой верный навигатор вдруг стало глючить, а дорожки через лесные заросли запетляли-запетляли, и я совсем потерял ориентиры. Был уверен, что иду правильно, а вместо пустоши вышел в итоге в какое-то совершенно иное место. Пытался по другой тропинке идти – опять заплутал. Так и не пустило меня к себе это древнее поселение.
Как я копал могилы и за мной пришли из ФСБ
Самиздат исследует мир через интересные, весёлые, тяжёлые или жуткие Те самые истории наших читателей. Если вы работали в секретной организации, участвовали в уличных гонках, воевали в Сирии, собирали космические ракеты или просто оказались не в то время и не в том месте — пишите редактору рубрики Косте Валякину.
Когда в сентябре 2018 года тишину моей маленькой питерской квартиры разорвал звук дверного звонка, я уже догадывался, кого увижу на пороге.
Я всегда знал, что за мной придут. Зарабатывая на жизнь не самым законным способом, ты рано или поздно увидишь в глазок на двери двух крепких молодых ребят в кожаных куртках, с раскрытыми удостоверениями.
— Ну проходите, раз пришли. Кофе будете? — ответил я, пропуская их внутрь.
На кухне выяснилось, что гости прибыли прямиком с Лубянки, чтобы изъять секретные топографические карты: «Мы знаем, что они у вас есть, сами отдадите или оформляем обыск?» Услышав причину визита, я облегчённо выдохнул. Карты у меня действительно были, упираться бессмысленно, но прийти за мной они могли совсем по другому поводу.
Я — чёрный копатель, один из немногих, кто стоял у истоков этой профессии в России. Всю свою жизнь я забирался в труднодоступные места, искал клады, раскапывал древние могилы. Я с детства люблю что-то искать: и страшно интересно, и ещё какие-то деньги может принести.
Меня всегда занимал сам процесс поиска, от архивов до работы в поле с прибором. Я родился в Питере и ещё пятилетним пацаном находил на бабушкином огороде, под Павловском, старинные монеты, черепки и гильзы. Я мог часами где-то лазить, и мне никто не был нужен в компанию. В тринадцать я отправился в первую самостоятельную экспедицию, а когда ещё подрос, начал посвящать этому всё своё время. Всяко интереснее, чем ходить на работу.
Моя квартира с пола до потолка забита всевозможным вещдоком: самовары, вазы, штыки, хвосты от мин, каски, а на полу — старые радиоприборы и детали от стыковочных модулей космических кораблей. Так что молодые крепкие следователи могли бы, долго не думая, завести дело по статье 243 УК РФ — уничтожение культурного наследия. Или же начать интересоваться: а откуда у меня приборы с космической и другой военной техникой?
Частная археология была в России только до революции, ею занимались богатые меценаты. Но с приходом советской власти всё перешло в руки государства, и любая частная деятельность попала под запрет. После развала СССР дышать стало свободнее, особенно в первое время, но система постепенно постаралась на всё наложить свою лапу. Так, частнику, например, нельзя добывать золото. Нужно создать специальную артель, вести документацию и отчитываться о каждом шаге. Вместо того, чтобы, как в Штатах, самостоятельно поехать, накопать золота и получить деньги.
Находки обычно делят на три группы: древности, старина и война.
Древности — это то, что пролежало в земле тысячи лет: мечи, наконечники стрел, шлемы, украшения. Такие находки всегда ценились дороже всего.
Стариной называют всё то, что осталось с XVII века до начала XX. Предметы дворянского быта, утварь из усадеб, старые ордена, иконы, монеты.
В «совке» копали в основном войну, ради трофеев. Советские «трофейщики» охотились за немецкими «лежаками» — кладбищами убитых немецких солдат. Их копали «по головам», так как у немцев частенько встречаются золотые зубы.
А вот древностями в то время никто не занимался. Почётом у государства они не пользовались и потом просто годами пылились в архивах музеев, а вот их поиск всегда требовал особой подготовки. Это не «лежак» обычным поисковым щупом найти — это требует серьёзной теоретической подготовки и хороших металлоискателей, которых в Союзе и вовсе не было. Спрос пришёл позже, когда появились первые коллекционеры, а копатели обзавелись хорошими приборами.
Свои первые деньги с древностей я заработал в 1998 году. Так совпало, что я поехал в Москву за одним из своих первых импортных металлоискателей, покупал по объявлению. Созвонились, выяснилось, что человек тоже копает и знает, куда можно продавать предметы. Договорились, что если я что-то найду, то привезу ему, а он найдёт кому продать.
Я решил попробовать найти что-то древнее и начал подготовку: какое-то время назад мне случайно попалась археологическая книжка про древнюю Корелу. Я нашёл топографические карты местности, сопоставил их с текстом и понял, в каком районе тысячу лет назад могло быть древнее поселение. Теперь предстояло добраться до места и попытаться найти его непосредственно на местности. Через несколько недель я собрал рюкзак, взял прибор, сел на эл ектричку и отправился в свою первую экспедицию по древностям.
Чтобы выкопать меч, нужно знать, где искать. На хороших картах можно узнать все детали местности и предположить, где именно жили люди. А с опытом вырабатывается «чуйка» — и ты уже сам замечаешь такие места. Холмик какой-нибудь интересный, или валуны там, где их быть не должно.
Я добрался до места, с электрички прошёл с десяток километров пешком, свернул с шоссе и уже после обеда бродил по полуострову озера Вуокса, отмечая интересные участки. Это сейчас на этом месте всё застроили коттеджами, а в 98-м там не было ничего, кроме коровьего пастбища. Я ходил по нему с прибором, встречая всякие древние мелочи: копоушки, колечки, крестики, обломки наконечников стрел. Было ясно, что искомое где-то рядом. К вечеру я нашёл «селище» — пространство, где стояли дома, и стал искать кладбище. Рядом с каждым местом, где живут, всегда есть место, где хоронят, а в древности покойников хоронили, как правило, с вещами.
Впереди, метрах в ста от селища, виднелось еле заметное всхолмление с толстой берёзой. Что-то внутри меня сказало, что это оно. Интуиция не подвела: когда я подошёл к холмику, прибор показал глубинные сигналы. Я начал копать и наткнулся на слой валунов. Сигнал шёл откуда-то из-под них. Я сразу же понял, что это могила жителей древней Карелии: именно так они закрывали могилы — вероятно, от диких животных. Разобрав валуны, я снова включил прибор. Сигнал заметно усилился. Я добрался до дна могилы и аккуратно, чтобы ничего не повредить, сапёрной лопаткой, ножом и кисточкой стал снимать землю по слою, где когда-то лежал покойник. От мертвецов за тысячи лет зачастую ничего не остаётся. Никаких костей — только тёмный слой тлена, в который превратилось тело. Кости если где-то и лежат, то только благодаря лежащей рядом бронзе. Кость пропитывается солями меди и может сохраняться дольше.
Это был типичный карельский могильник, и абсолютно нетронутый! Следующие два дня мы приезжали на место с приятелями и продолжали усердно копать. Каждая могила давалась тяжело: это большой труд — найти точку, раскопать землю, убрать камни и идти по могиле сантиметр за сантиметром. И ещё эта огромная берёза сильно мешала своими корнями.
За экспедицию я нашёл множество серебряных и бронзовых украшений, длинные копья, по 40 сантиметров, и много других артефактов. В Москве меня познакомили с человеком, который тоже был увлечён раскопками и был готов купить мой хабар. Человек был лет на пять старше и занимался реставрацией, этим и зарабатывал. За свою добычу я получил 600 долларов — для докризисного 98-го неплохие деньги. Сейчас я, конечно, продал бы ту же добычу за несколько тысяч, но тогда это был мой первый крупный заработок. Так я понял, что на моё увлечение можно ещё и жить! У меня появился стимул и дополнительная мотивация. Так и началось.