правила жизни при талибах
«Вся моя молодость прошла в ужасе». Жители Афганистана вспоминают жизнь при «Талибане»
Лиза Карими, Кристина Закурдаева
Экстремистская группировка «Талибан», которая в некоторых странах считается террористической, полностью захватила власть в Афганистане 1996 году и провозгласила исламский эмират. В стране ввели шариат, резко ограничили права женщин, ввели смертную казнь и телесные наказания, также в это время была уничтожена огромна часть культурного наследия. У власти талибы продержались до вторжения американских войск в 2001 году, а позже ушли в подполье.
Весной 2020 власти США объявили о подписании мирного договора с «Талибаном» и о выводе американских войск к сентябрю 2021 года. После этого группировка усилила военное наступление и смогла взять под свой контроль значительную часть Афганистана. На некоторых подконтрольных территориях талибы заново вводят шариат и расстреливают афганских военных, несмотря на условия мирного соглашения и обещания ведения умеренной политики.
За последние месяцы десятки тысяч человек бежали из страны, оставшиеся – боятся возвращения в годы, когда талибы были у власти. Настоящее Время рассказывает истории людей, которые жили во время правления «Талибана» в 1990х, и как они относятся к тому, что происходит в их стране сейчас.
«Моя молодость прошла в ужасе»
Когда «Талибан» захватил власть в 1996 году, Вахида работала в афганском правительстве и училась в одном из университетов в Кабуле. То время она вспоминает со страхом до сих пор. Из-за опасений за свою жизнь она не называет своего полного имени и скрывает некоторые детали своей биографии.
Из-за строгих законов, которые приняли талибы, молодая женщина быстро лишилась работы и не смогла закончить учебу. Сейчас Вахида – домохозяйка и воспитывает дочерей, муж нехочет, чтобы она работала. Вахида вспоминает, что из-за ухудшающейся ситуации с правами женщин и опасений за безопасность дочери отцу пришлось выдать ее замуж.
«Некоторых моих подруг выдавали замуж против их воли, потому что быть одинокой девушкой в Афганистане было небезопасно. Из-за этого же моя семья выдала замуж и меня. После [прихода «Талибана» к власти] начались самые ужасные дни в моей жизни: даже лица талибов пугали меня, я больше не могла ходить на работу, даже на улицу было трудно выходить», – вспоминает Вахида.
Сразу же после прихода к власти «Талибан» резко ограничил права женщин. Им запретили работать в любых отраслях, кроме медицины, посещать учебные заведения, и даже просто выходить на улицу без сопровождения родственника мужского пола. Особенно тяжело пришлось женщинам, которые овдовели за время Афганской войны и были вынуждены содержать себя и своих детей самостоятельно.
Вахида
Женщины также были обязаны носить на людях бурку – вид одежды, который полностью скрывает тело, волосы и лицо женщины. Под запретом оказались также декоративная косметика, обувь на каблуках, салоны красоты, поездки с мужчинами-не родственниками в транспорте. Женщин наказывали за «вызывающее поведение», под которым могло пониматься что угодно, что не соответствовало ультраконсервативной интерпретации Корана «Талибаном». На призывы ООН и западных стран отменить принятые указы в отношении прав женщин и вернуть хотя бы доступ к образованию власти заявляли, что это лишь приведет к разврату, разрушению страны и ислама.
«Страх был со мной все годы их правления. Я помню, как талибы избивали женщин, как они запрещали девушкам учиться. Из-за них я не смогла получить высшее образование и исполнить свои мечты. Самое ужасное было то, что женщины были вынуждены носить бурку, я никогда не хотела одеваться так, как хотели талибы», – рассказывает Вахида.
В 2001 году после терактов 11 сентября США ввели войска в Афганистан из-за того, что «Талибан» укрывал на своей территории лидеров Аль-Каиды и предоставлял им площадку для тренировочных лагерей. Правительство талибов пало через два месяца – в декабре 2001. Во главу нового переходного правительства был поставлен политик Хамид Карзай, который отменил большую часть запретов.
«С концом их правления я будто начала жить заново. Я стала без страха выходить на улицу, надевать то, что хочу. Ислам – религия мира, а не насилия, но талибы показывали миру это иначе», – рассказывает Вахида.
С подписанием мирного договора в 2020-м и выводом войск США из Афганистана «Талибан» начал нападать на правительственные здания, военные базы и завоевывать территории. До подписания мирного договора с США политическое крыло «Талибана» публично заявляло о более «либеральном» подходе к правам женщин и обещало не пытаться ужесточать законы и принять во внимание интересы женщин в получении образования и трудовой занятости. Но, несмотря на эти обещания, в северных провинциях Афганистана, над которыми талибы установили контроль, женщинам вновь запрещают выходить из дома без мужчин и обязывают носить хиджаб. В некоторых районах, которые «Талибан» контролировал и ранее женщинам было разрешено получать исключительно религиозное образование.
«Вся моя молодость прошла в ужасе. Я не хочу, чтобы молодежь, а девушки в особенности, лишились своих прав, – говорит Вахида. – Мое желание лишь одно – чтобы девушки современного Афганистана никогда не превратились в девушек времен талибов».
По словам Вахиды, она хочет, чтобы ее дочери получили образование и позже смогли устроиться на работу. Но если «Талибан» вновь придет к власти, то она вместе с семьей готова покинуть Афганистан.
«Я боялся не за себя, а за жену и дочь»
Абдулу Найему Акахелу только исполнилось 20 лет, когда «Талибан» пришел к власти. В эти годы он прошел через бедность и одиночество – вся его семья бежала из Афганистана.
«Все мои братья и сестры успели покинуть страну, а я не смог. Мне пришлось остаться. [За время правления талибов] я пережил и бедность, и голод, и безработицу. В дни усиления боев приходилось прятаться у себя во дворе, чтобы не погибнуть, если [в дом] попадет ракета», – рассказывает Абдул.
В период правления талибов многие ранее привычные развлечения были запрещены, а огромная часть культурного наследия страны была полностью уничтожена. Сторонники «Талибана» считали искусство в целом проявлением ереси. За неполных шесть лет у власти в стране были уничтожены национальные памятники, музеи, библиотеки, коллекции искусства, десятки тысяч кинолент и книг были сожжены.
Мальчики рассматривают остатки сожженной кинопленки, ноябрь 1996 года. Ранее на этом месте были опубликованы фотографии Абдула Найема, но были удалены по соображениям личной безопасности.
«Талибан» запретил широкие нерелигиозные празднества, музыку, кино и телевидение. Абдул говорит, что этот запрет отразился и на его личной жизни.
«Мы с женой мечтали о большой и шикарной традиционной свадьбе, но по закону того времени нельзя было даже включить музыку. Поэтому на свадьбе было всего лишь несколько человек, и у нас не было каких-либо церемоний», – вспоминает Абдул.
Незадолго до введения американских войск в Афганистан Абдул устроился на работу в Международную организацию по миграции. Несмотря на то, что различные международные гуманитарные организации в этот период могли продолжать работать в Афганистане, сотрудники-афганцы или их семьи часто становились жертвами нападений со стороны сторонников «Талибана». Абдул рассказывает, что тогда он особенно переживал за свою семью.
«Мне приходилось и работать, и защищать их. Это очень тяжело. Я боялся больше не за себя, а за свою жену и дочь, потому что в то время без мужчин женщинам жить было просто невозможно, – говорит Абдул. – Иногда, когда мне приходилось оставаться в офисе на ночь, я просил родственников оставаться с ними, чтобы их не убили».
По мнению Абдула, талибы начали мобилизовать свои силы еще в 2014 году, когда США впервые начали выводить свои войска. В реформирование «Талибана» и обещания вести более умеренную политику он не верит – «от них можно ожидать чего угодно».
«На моих глазах человеку отрезали руку и ногу»
Весной 2021 года Мохаммад Ахтар ушел на пенсию из Министерства финансов, где проработал большую часть своей жизни. Он был сотрудником ведомства и тогда, когда талибы захватили власть в Афганистане. В 1996 году он лишился работы и был вынужден торговать на рынке.
«Чтобы прокормить семью, мне пришлось продавать овощи. Жена не могла больше работать, поэтому оставалось работать только мне. Иногда ежедневного заработка не хватало – дети засыпали голодными. Иногда у нас был один кусок хлеба (наан) на весь день», – вспоминает Мохаммад.
Мохаммад Ахтар
В период правления талибов в стране были введены жестокие наказания за нарушения законов. В зависимости от тяжести «нарушения», людей могли высечь плетками, отрезать конечность, за более тяжкие нарушения людей расстреливали. Жертвами убийств становились и этнические меньшинства, проживающие на территории Афганистана. Тогда же улицы патрулировала религиозная полиция. Она почти полностью состояла из молодых людей, которые с собой носили длинные палки, плети или автоматы Калашникова. Если они считали, что тот или иной человек нарушает порядок или закон, то имели право применять силу, вспоминает Мухаммад.
Мохаммад в конце 1990х
«У нас не было свободы слова, никто не жил так, как ему хочется. А если такие [люди] и были, то их наказывали и казнили. Казней было очень много – все жили в страхе, – вспоминает Мохаммад. – Я помню тот момент, когда на моих глазах [одному человеку] отрезали руку и ногу. Избивали мужчин и женщин. Ситуация превратилась в ночной кошмар для всех. По ночам я боялся, а днем делал все, как они хотят, даже если и против своей воли».
У Мохаммада три дочери. Из-за «Талибана» они не смогли вовремя получить образование и, как их мать, были лишены возможности помогать отцу зарабатывать деньги. По словам Мохаммада, как и многие другие жители Афганистана, возвращаться в те времена они не хотят.
«Люди начали заново вспоминать времена правления талибов. Мы ничего не забыли, мы не сможем пережить это еще раз, – говорит Мохаммад с неподдельным страхом в глазах. – Мы не хотим, чтобы это повторилось, мы хотим мирной жизни. Наш народ устал от этого».
Читайте также:
Короли-реформаторы, мятежники-марксисты и бен Ладен. Как менялся независимый Афганистан
Почему Афганистан стал местом для противоборства супердержав, как возникли главные экстремистские движения современности и какую роль в их формировании играли иностранные спецслужбы
«Примитивный фундаментальный ислам». Эксперт по Центральной Азии объясняет, что такое «Талибан» и какие у него цели
В Афганистане «Талибан» по-прежнему ведет наступление: десятки тысяч беженцев, нехватка медикаментов и продовольствия, разрушенные дома. Правительственным силам местами удается вытеснять экстремистов, однако полностью противостоять талибам пока не получается. Современные талибы – это очень.
«Джихадистская диктатура людоедского типа» или «государство, похожее на Иран»? Эксперты – о будущем Афганистана под талибами
Делегация движения «Талибан», несмотря на то, что в России оно признано террористическим, приехала на переговоры в Москву, где была принята на уровне главы МИД РФ Сергея Лаврова. Также талибы в Москве объявили, что уже контролируют 85% территории Афганистана. Представители «Талибана» на.
«Власти не защитили нас от войны»: в Афганистане растет число беженцев из регионов, которые перешли под власть «Талибана»
По данным правительства, в Афганистане из-за конфликта между правительственными войсками и боевиками «Талибана» беженцами стали более двух миллионов человек. В последний год их число выросло: только за последние 4 месяца почти 100 тысячам семей пришлось покинуть родные села, в основном в.
«Их дочери и жены носили паранджу». История женских головных уборов и покрывал в Центральной Азии, на Кавказе и в Российской империи
«Американцы перешли границу». Как КГБ боролся с недовольными вторжением в Афганистан
К 30-й годовщине вывода советских войск из Афганистана Настоящее Время публикует рассекреченные документы украинского КГБ. По ним судить, как война отражалась на жизни советских людей
Мы – телеканал «Настоящее Время». Мы делаем яркие видео, рассказываем о важных новостях и злободневных темах, готовим интересные репортажи и передачи – смотрите нас на спутнике, в кабельных сетях и в интернете. Каждый день мы присылаем дайджест всего, что нужно знать, одним письмом, а также превращаем цифры в понятные истории.
На выходных события в Афганистане развивались со скоростью пуль: «Талибан» (террористическая организация, чья деятельность в России запрещена. — Прим. ред.) достиг Кабула, взял столицу практически без боя и объявил, что теперь контролирует всю территорию страны. По Сети распространились кадры захвата власти: первый — снимок талибов в президентском дворце, второй — видео афганцев в кабульском аэропорту, которые стремятся попасть на последние улетающие из страны самолёты. Из-за давки погибло от трёх до пяти человек.
При этом унизительное и опасное положение женщин в Афганистане не всегда было таким: в истории этой центральноазиатской страны есть эпизоды, когда власть расширяла гражданские правы женщин. Так поступал, например, король Аманулла-хан: он правил страной с 1919 по 1929 год и всё это время он обращал внимание на важность женского образования. Вероятно, эта инициатива принадлежала жене Амануллы — королеве Сорайе, которая фактически правила вместе с мужем: её усилиями в стране появлялись больницы, школы и даже журналы специально для женщин. Сорайя очень часто появлялась на публичных мероприятиях вместе с мужем, и в это время она не надевала паранджу — чтобы показать, что гендерной сегрегации нужно положить конец.
Консервативная часть афганского общества, разумеется, сопротивлялась прогрессивным реформам, но тогда, как пишут историки, они казались неотвратимым будущим. И хотя преемники Амануллы-хана действовали осторожнее, каждый из них так или иначе боролся с гендерной дискриминацией, наделяя голоса афганских женщин всё большим и большим весом. В 1964 году в Афганистане приняли новую Конституцию, в которой было закреплено равенство женщин и мужчин, включая право избирать и быть избранными. В то время афганки могли спокойно выходить из дома поодиночке, они могли не носить традиционные исламские наряды, но могли учиться, работать, путешествовать.
Талибский вариант шариата предполагал за такие «проступки» целый набор наказаний вплоть до тюрьмы или публичной казни через забивание камнями
Кульминацией борьбы за равные права стал приход к власти «Народно-демократической партии Афганистана» в конце апреля 1978 года. Афганские коммунисты также декларировали гендерное равенство — например, тогдашнее правительство запретило принудительные браки. Женские движения росли и расцветали, а женщины добивались реальной власти: известная афганская коммунистка Анахида Ратебзад стала министркой культуры и возглавила Всеафганский союз женщин. Писательница Масума Эсмати, которая наряду с Ратебзад отстаивала право афганских женщин не носить паранджу, возглавила министерство образования. Несмотря на то что быть женщиной в Афганистане тогда всё ещё было непросто, коммунистическая власть добилась значительных успехов в расширении их прав.
За год до этого в Афганистане появилась «Революционная ассоциация женщин Афганистана» (РАЖА), которую основала студентка Мина Кешвар Камаль. Кешвар Камаль хотела, чтобы как можно больше женщин занимались политическими и социальными проблемами, РАЖА выступала против милитаризации и фундаментализма афганского общества. Правда, с такой позицией это самое афганское общество не всегда было согласно: Мину Кешвар Камаль убили через десять лет по политическим мотивам.
Приход к власти исламских фундаменталистов всегда означал неминуемое поражение женщин в правах. Так случилось в конце восьмидесятых годов, когда с выводом войск СССР в стране с новой силой разгорелась гражданская война. Одной из действующих сил были моджахеды — исламисты, которые боролись против советских войск (многие из тех боевиков позже пополнили ряды «Талибана»). В начале девяностых положение женщин в стране быстро откатилось до крайних мер: запрет на выход из дома в одиночестве, обязательное ношение паранджи, запрет работать, освещать ситуацию в стране. Афганкам в то время запрещали даже красить ногти.
Режим талибов был свергнут в 2001-м, и постепенно права женщин в Афганистане вновь начали расширяться. В 2004 году в Афганистане приняли новую Конституцию, и тогдашняя власть заявила о намерении бороться с нарушениями прав человека в стране. Афганки могли водить машины или заниматься спортом (в Афганистане даже была команда футболисток — при талибах в 1999 году и позже женщин казнили на футбольных полях), могли заниматься политикой или работать в полиции. В 2009 году в стране приняли закон, который был призван положить конец домашнему насилию. Конечно, женщины в Афганистане, если они заявляли об избиениях, сталкивались с огромными препятствиями правоприменительной машины, однако эта мера, как отмечает Human Rights Watch, медленно но верно начинала работать.
Сегодня, когда «Талибан» снова захватил власть в Афганистане, местные и иностранные активистки снова в страхе за свою жизнь: они не верят в то, что с исламистами можно будет о чём-то договориться.
Директорка средней школы для девочек в Кабуле Насрин Султани в интервью NBC рассказывает, что боится за своих учениц. «Когда я вижу всех этих девочек, мне очень грустно, — рассказывает она. — Я пыталась, но у нас так и не получилось сделать так, чтобы они выбрались из этой ужасной ситуации». Кроме того, Насрин говорит, что талибы уже угрожали ей физической расправой.
The Guardian пообщался с жительницей Кабула, которая до последнего времени училась сразу в двух местных университетах. Анонимная рассказчица говорит, что видела группу женщин, которые в спешке покидали общежитие, потому что в город вошёл «Талибан» — а это значит, что всем, кто не носит паранджу, нельзя попадаться им на глаза. Женщины не могли воспользоваться общественным транспортом, а частные перевозчики отказывались сажать их в машины из-за страха. «Я работала столько дней и ночей, чтобы стать той, кем являюсь, — говорит она. — Сегодня утром, когда я вернулась домой, первое, что мы с сёстрами сделали, это спрятали свои удостоверения личности, дипломы и сертификаты. Это было ужасно. Почему мы должны скрывать то, чем должны гордиться? Всё, что я могла видеть вокруг себя, — это испуганные лица женщин и уродливые, полные ненависти лица мужчин».
В Афганистане даже была команда футболисток — при талибах в 1999 году и позже женщин казнили на футбольных полях
Афганская режиссёрка и генеральная директорка студии Afghan Films Сахра Карими обратилась к международному киносообществу с просьбой помочь, которую издание Deadline описывает как «отчаянную». «Я пишу вам с разбитым сердцем и глубокой надеждой на то, что вы сможете присоединиться ко мне в защите моих прекрасных людей, особенно кинематографистов, от „Талибана“… Они уничтожили наш народ, они похитили много детей, они продают девочек в качестве невест… Это гуманитарный кризис, а мир молчит. Когда они запретят искусство, я буду следующей в их расстрельном списке», — написала она в твиттере.
«Пожалуйста, подумайте о девочках и женщинах из Афганистана: перед нашими глазами разворачивается трагедия», — солидарна с ней в твиттере исполнительная директорка «ООН-женщины» Фумзиле Мламбо. Многие правозащитные организации по всему миру уже начали работать: они распространяют информацию и собирают пожертвования. Одной из первых стала НКО Women for Women Intl — эта организация помогает женщинам, пережившим войну, сейчас на их сайте открыт сбор пожертвований специально для афганок. «Что бы ни случилось в ближайшие дни, мы верим, что женщины могут и должны помогать формировать будущее Афганистана. Наше международное сообщество сторонников сейчас важно как никогда», — говорят представители организации.
При этом есть оптимистичное мнение, что женское движение хоть в каком-нибудь виде в Афганистане всё равно останется — так считает региональная руководительница гуманитарной организации CARE International в Кабуле Марианна О’Грейди. «Вы не можете разобразовать миллионы людей, — цитирует её Associated Press. — Даже если женщины снова будут заперты в четырёх стенах и не смогут часто выходить на улицу, то, по крайней мере, могут обучать своих сестёр, дочерей и соседок так, как этого не могло случиться 25 лет назад».
«Кто не сбежал, тот прячется» Как афганцы привыкают к новой жизни после победы талибов. Репортаж из Афганистана
Захват власти в Афганистане движением «Талибан» (террористическая организация запрещена в России) вселил страх не только в их идейных противников, но и в простых граждан. В Афганистане у талибов практически не осталось врагов, но новые власти так и не решили, чем занять оставшихся без дела боевиков. Задача эта непростая, потому что за годы вооруженного противостояния единственное, чему научились эти люди, — воевать. Сегодня в Кабуле на каждый район приходится сразу несколько полевых командиров, и каждый из них считает, что именно он главный. При такой концентрации скучающих вооруженных людей контролировать ситуацию становится все сложнее. Тем более, что афганцы еще хорошо помнят, каково жилось при талибах в конце 1990-х. Корреспондент «Ленты.ру» Александра Ковальская проехала от афгано-узбекской границы до Кабула, чтобы выяснить, как живет Афганистан после победы талибов, как простые афганцы приспосабливаются к новой жизни и правда ли, что талибы любят Россию.
Новый мир
Регулярное авиасообщение между Афганистаном и остальным миром так и не возобновилось, несмотря на неоднократные обещания талибов. Зато появилась возможность проехать по пыльным дорогам и своими глазами увидеть, как живет страна, получившая долгожданный мир после десятилетий гражданской войны.
Вопреки стереотипам, мне, единственной женщине и единственной иностранке на переходе Термез — Хайратон, улыбаются и даже помогают поднять багаж на ленту рентгена. Новые хозяева Афганистана непреклонны только в одном — никаких фотографий на пограничном переходе
Седобородый талиб, сидящий у выезда в обнимку с автоматом, машет рукой на прощанье, и наша машина выезжает в государство, которому всего полтора месяца от роду, — Исламский Эмират Афганистан.
Дорога до Мазари-Шарифа, административного центра провинции Балх, напоминает кадры из фантастического фильма: до самого горизонта тянется выжженная солнцем пыльная земля, где изредка попадаются пустые дома и заброшенные военные базы. Машин и людей в этом мире почти нет, только в получасе от города встречаются одинокие фигуры — мужчины, собирающие металлолом, и дети, просящие милостыню.
«А ведь сегодня суббота, это как у вас понедельник», — говорит мой водитель. На вопрос о том, куда все делись, пожимает плечами: «Сбежали. Когда талибы взяли Кабул, люди кинулись к границе и в аэропорт. Много людей, десятки тысяч. Не удивляйтесь, что сейчас так пусто — кто не сбежал, тот прячется, особенно если служил в армии или полиции. Говорят, что талибы за это будут казнить».
Чай, голуби и палец на курке
Мазари-Шариф — город небольшой. В центре знаменитая Голубая мечеть, где, по легенде, похоронен шиитский святой имам Али и где живут сотни белых голубей. Вокруг базар, жилые кварталы и несколько дипломатических представительств, которые сейчас закрыты.
В отделении офиса информации и культуры опять приходится подождать. Причина та же: начальник, который выдает иностранной прессе разрешение на работу, читает намаз. В его пустом кабинете красуется белый флаг «Талибана», а остальная обстановка — стол, книжные шкафы и кожаные диваны — явно перешла по наследству от бывших хозяев.
Первым делом нам предлагают чай, это непреложный закон афганского гостеприимства. Получение нужной бумаги, как и досмотр на границе, занимает не больше 15 минут, а вместе с разрешением мне выдают двух охранников, которые будут сопровождать меня в прогулках по городу. Их присутствие объясняют так: безопасность гостей превыше всего.
Материалы по теме
«Все помнят, что они творили в 1990-х»
«Талибы победили — мы обязаны это признать»
«Мы продолжим двигаться вперед»
Один из сотрудников службы информации на хорошем английском предлагает помочь мне с фото. Я пытаюсь пошутить о том, что в Москве никто не поверит в такое дружелюбие «Талибана».
— Я не талиб, — отвечает мой собеседник. — Я работал здесь при Ашрафе Гани (действующий президент Афганистана, покинувший страну после переворота, — прим. «Ленты.ру»), а теперь продолжаю уже при новом правительстве. Для меня ничего не изменилось.
— И вы не боитесь?
Он с улыбкой пожимает плечами.
— Нет. Теперь мои начальники не хуже, чем были раньше.
За те полчаса, что я провела за осмотром мечети, ко мне подошли познакомиться все местные руководители, включая начальника службы безопасности. Экскурсия заканчивается неизбежным чаепитием и импровизированным интервью: меня просят задавать вопросы, таким случаем нельзя не воспользоваться. Отвечают в основном талибы постарше и повыше рангом. Меня предупреждали, что с рядовыми беседовать не стоит, потому что они «недостаточно информированы». Разговор получается вежливым и уклончивым.
— Разве вам не запрещено разговаривать с женщиной, которая к тому же не закрывает лицо?
— Вы гость, разве можно обидеть гостя? — отвечают мне вопросом на вопрос. — Закрывать лицо или нет — личный выбор. Мы не можем на этом настаивать.
— Но пару недель назад западные журналистки рассказывали следующее: командиры «Талибана» отказываются с ними говорить, потому что они не носят хиджаб…
— Разве должностное лицо в любой другой стране не может отказаться с кем-то говорить? Таких людей везде хватает. Кто сказал, что мы ограничиваем права женщин? Они могут вернуться на работу, когда захотят. Могут вернуться в школы, когда обстановка нормализуется. Даже в местном аэропорту работают женщины, можете сами посмотреть.
Если хотя бы половина того, о чем мне говорили, правда, то ситуация в Афганистане переменилась к лучшему. Но верят в это не все: гостиницы в Мазари-Шарифе переполнены теми, кто надеется покинуть страну, как только возобновятся пассажирские рейсы
Двенадцать часов без приключений
Пару месяцев назад и речи не могло быть о том, чтобы проехать от северной границы до Кабула — вдоль дороги шли бои локального значения между талибами и правительственными войсками. Однако теперь дорога практически безопасна, а на обочине идет мирная жизнь.
Мы выезжаем из Мазари-Шарифа в пять утра и добираемся до Кабула в пять вечера. Главной трудностью за все это время становятся ремонтные работы и пробки на перевале Саланг. Сам факт того, что теперь на Саланге что-то чинят, кажется довольно обнадеживающим, а рабочие в ярких жилетах и экскаваторы — это не то, что обычно можно увидеть в афганских сводках.
На въезде и выезде из городов и на перекрестках стоят блокпосты «Талибана» — десяток боевиков и белое знамя. Машины замедляют ход, и молодые люди с длинными бородами и автоматами Калашникова наперевес спрашивают у водителей, откуда и куда они направляются. На этом проверка обычно заканчивается, а если в автомобиле есть женщина, то его пропускают без вопросов. То же повторялось и позже, уже в Кабуле: меня просили пересесть на переднее сиденье, чтобы как можно скорее проехать чекпойнт. «Ты — наш паспорт», — шутили мои афганские помощники.
У постов припаркованы мотоциклы и джипы, которые пару месяцев назад принадлежали Национальной армии Афганистана. Теперь они перекрашены из защитного цвета в белый, а на боку вместо афганского триколора появилась эмблема эмирата
Один из таких внедорожников, украшенный искусственными цветами, обгоняет нас в районе Чарикара. Из установленных на крыше колонок звучат суры на арабском. В провинции Баглан пейзаж становится почти идиллическим — на полях собирают урожай и сгребают в стога сено. Однако меня предупреждают, что приближаться к местным жителям и фотографировать их не стоит.
— Почему?
— У дороги могут быть мины. А еще у многих в этих местах погибли родственники от рук американцев. Сложно сказать, как люди отреагируют на появление человека с Запада.
Эти предупреждения, как и двухметровая воронка на дороге, где на мине подорвался армейский джип, разрушенный полицейский участок, сгоревшие полицейские машины, сложенные друг на друга, напоминают о войне. И все же за двенадцать часов пути трудно поверить, что Афганистан воевал всего полтора месяца назад. Впрочем, эта страна всегда умела возрождаться из пепла.
«Россия — хорошо!»
На закате мы въезжаем в Кабул. Казалось, что после паники, охватившей город с приходом талибов, после бегства президента и того ада, что развернулся в кабульском аэропорту, после месяца неуверенности и страха Кабул должен был измениться до неузнаваемости, но нет.
Афганская столица осталась такой же, какой я видела ее полгода назад: та же суета, те же дорожные пробки, те же воздушные змеи в небе. Талибы, одетые в армейскую форму, зачастую неотличимы от правительственных солдат, стоявших здесь до них
Впрочем, возможно, что в нынешней армии и полиции немало тех, кто был там при Ашрафе Гани, — «Талибан» пригласил их вернуться на службу.