правила жизни джонни депп
Правила жизни Джонни Деппа
Кажется, мое настоящее имя Осмонд.
Я был странным ребенком. Сначала я хотел стать Брюсом Ли, а потом — Даниэлем Буном (американский первопоселенец. — Esquire).
В юности я работал продавцом, но недолго. Кажется, потому, что я любил говорить: «Слушайте, вам совершенно не идет этот костюм».
Моя жизнь такая, какая есть, благодаря Тиму. Тут и говорить-то не о чем.
Тим Бертон — самый закрытый человек, которого я встречал. Когда мы снимали «Чарли и шоколадную фабрику», вдруг мне говорят, что меня просит к телефону Хелена (Бонэм Картер, возлюбленная Бертона. — Esquire). Я ее спрашиваю: «Все в порядке? Билли в порядке?» Их сын Билли был тогда совсем еще малявкой. «Да, все в порядке, — говорит. — Тим хочет, чтобы ты стал крестным Билли». «Слушай, — говорю, — я был с ним минуту назад». И это — Тим. Что может быть сложнее, чем сказать: «Я хочу, чтобы ты стал крестным моего сына». В общем, я вернулся на площадку и сказал Тиму, какая это для меня честь. А он: «Ага, да, конечно, давай работать».
Тим может просить меня о чем угодно. Если ему будет нужно, чтобы в следующем фильме я занялся сексом с трубкозубом (африканское млекопитающее, схожее с муравьедом. — Esquire), я с радостью сделаю это.
Я стараюсь всегда оставаться в перманентном состоянии замешательства. Мне нравится то выражение, которое оно оставляет на лице.
По-моему, все кругом психи.
Видите эту морковку? Сейчас я возьму ее в рот — так, будто это сигаретный мундштук. Теперь я Рауль Дюк (герой «Страха и отвращения в Лас-Вегасе». — Esquire). Я так много времени провел с Хантером Томпсоном, что, как вижу что-то, напоминающее мундштук, Рауль из меня так и прет. Это так естественно и так странно. Даже говорить об этом как-то неловко.
В каждом фильме бывает момент, когда ты понимаешь: вот он, этот момент.
Деньги не купят тебе счастья, но они купят тебе яхту, на которой ты отправишься на его поиски.
Все становятся религиозными, когда садятся в самолет.
Мое определение свободы — простота и анонимность. Когда-нибудь я отвоюю их себе снова. Когда буду старым и все от меня наконец устанут.
Когда ребенку исполняется год, ты вдруг осознаешь, что он превращается в настоящую миниатюрную пьянь. Он спотыкается и падает. Он плачет и смеется. Он ссытся. И он блюет.
Дети становятся очень забавны, когда добираются до основополагающих вещей. Помню, дочь села передо мной и говорит: «Пап, мне надо задать тебе вопросы». А ей четыре, понимаете. «У меня их три. Первый: боится ли Бог собак?» Пришлось задуматься. «Нет, — говорю. — Не боится». А она: «Хорошо. А он застал динозавров?» — «Думаю, застал». И тогда она говорит: «А у него есть горничная?» Но я не знаю, как ответить на этот вопрос.
Если вы подловите меня на фразе «я серьезный актер», умоляю: отшлепайте меня как следует.
Не устал ли я быть Джонни Деппом? Вот на этом давайте и закончим.
Джонни Депп
Актер, кинорежиссер, музыкант, 57 лет
Фото: facebook.com/JohnnyDepp
Вы назвали меня мистером Деппом? Так называют моего отца. А я предпочитаю просто Джонни.
Каждый день должен быть своего рода праздником.
Для меня деньги — это свобода. Свобода жить достойной жизнью и быть уверенным в том, что ты можешь помочь тому, кому считаешь нужным.
Накануне моего первого дня в школе мама сказала: «Если кто-то тронет тебя хоть пальцем, возьми кирпич и без разговоров дай ему по голове». Собственно, однажды я так сделал и обнаружил, что это действительно работает. С тех пор в сложных ситуациях я беру в руку кирпич (разумеется, метафорически выражаясь).
Еще мама учила меня никогда и ни при каких обстоятельствах не зариться на чужое и никогда не допускать несправедливости. Причем это касается несправедливости не только по отношению ко мне, но и к тем, кто мне дорог.
Настоящая мужественность — она во взгляде. Одно из определений настоящего мужчины для меня — это быть надежным и преданным, бороться с несправедливостью различных масштабов. Быть искренним и порядочным.
Я не стремлюсь быть чудаком или намеренно делать какие-то странные, по общепринятым меркам, действия. Живу как хочу, и все.
Я бесчестный человек. И в этом плане вы всегда можете на меня рассчитывать. А вот можно ли рассчитывать на человека, который клянется, что он честный, — еще вопрос.
Для меня важно, чтобы роль приходилась ко двору и ко времени: не в каждый период жизни актер готов примерить тот или иной образ и чувствовать себя в нем гармонично.
В работе над любым героем есть очень важный момент — момент выхода из роли. Будь то Джек Воробей, Эдвард Руки-ножницы, граф Рочестер или Джимми Балджер, из роли нужно обязательно выйти по окончании съемочного процесса, как бы персонаж тебе ни нравился. Я знаю таких актеров, которые, сыграв, скажем, короля Генриха VIII, даже чипсы в магазине потом покупают с королевской важностью. Но это не про меня.
Актер не должен чувствовать себя счастливым, он должен играть на нервах, а у счастливых это плохо получается.
Я всегда подозревал, что быть не как все ― нормально. Быть другим не криминал.
Найти себя невозможно — себя можно только создать.
Бойтесь не врагов, а друзей. Предают друзья, а не враги.
Иногда я прихожу к мысли, что моя актерская карьера – просто отклонение от главной дороги – дороги музыканта. В юношестве несколько раз получилось сыграть в кино – и понеслось. Вырваться уже было сложно. При этом ловлю себя на мысли, что любой образ, который я воплощаю на экране, для меня сродни музыкальной композиции.
Лучший совет, который мне давали в жизни — оставаться собой.
Я никогда не был слишком одержим собой или слишком занят собственной персоной, но когда родилась моя дочь, я вдруг прозрел. Я больше не был зол. Впервые я испытал момент полного самоотречения. Это стало настоящим освобождением. В такой момент ты становишься чем-то еще. Ты по-настоящему раскрываешься
Родительская любовь — это совсем не обязательно постоянное одергивание и чтение нотаций. Это скорее умение незримо присутствовать и всегда быть готовым помочь своему ребенку, давая ему при этом нужную для самореализации свободу.
Если нет правды в глазах, не имеет значения, какие чертовы слова будут сказаны.
Идеальная сенсация? Как я ее себе представляю? Пожалуйста: у некой дамочки был такой тесный лифчик, что он взорвался, и при этом пострадали 11 человек.
Я очень люблю простоту во всем. Сегодня простота кажется чем-то труднодостижимым, ведь все хотят быть ярче и интереснее других, поэтому забивают свою жизнь какими-то немыслимыми занятиями и идеями. А я люблю простые вещи. Как, например, возможность пойти куда-нибудь со своей девушкой, или спокойно почитать газету, или устроиться в кресле с книгой Лоуренса Краусса или Кристофера Хитченса.
Я люблю утро. Утро — время только для меня, и я очень дорожу моментами, в которые могу побыть один. Они помогают мне оставаться собой и сохранять какое-то здравомыслие.
Жизнь идеальна, когда не звонит телефон, а папарацци не преследуют тебя на улицах.
Если стоит выбор между «да» или «нет», то «да»! Сделайте это. Поцелуйте, обнимите, догоните, встретьтесь, скажите. И пусть выйдет ерунда, зато хоть попытались.
Если ты любишь двух людей одновременно, выбери второго. Если бы ты любил первую, то не влюбился бы во вторую.
Кто сегодня селебрити? Светские львицы, у которых миллионы подписчиков? Они звезды таблоидов. Они ничего не сделали, но вдруг стали всеми любимы. Знаменитость – это, например, Бастер Китон, Марлон Брандо. Понимаете уровень?
Я никогда не ждал, что успех – одна из тех вещей, которая будет продолжаться вечно. Часы тикают, время подходит к концу, и вот уже другой парень правит бал. Такова жизнь.
Мое определение свободы — простота и анонимность. Когда-нибудь я отвоюю их себе снова. Когда буду старым и все от меня, наконец, устанут.
Я не хочу достичь момента, когда я почувствую себя удовлетворенным. Я думаю, что если это случится, то со мной все будет кончено.
Я дал себе обещание, что буду продолжать идти вперед и сделаю все, от меня зависящее, чтобы не соглашаться на компромиссы. Я никому не позволю покушаться на мою неприкосновенность и распускать руки. И лучший совет, который я когда-либо мог бы дать, это все время идти вперед, и не обращая внимания на то, что думают другие, просто идти вперед и делать то, что вы для себя сочтете нужным.
Выхода нет только из гроба, так что не нойте.
Правила жизни Джонни Деппа
КАЖЕТСЯ, мое настоящее имя Осмонд.
Я БЫЛ СТРАННЫМ РЕБЕНКОМ. Сначала я хотел стать Брюсом Ли, а потом — Даниэлем Буном (американский первопоселенец. — Esquire).
В ЮНОСТИ я работал продавцом, но недолго. Кажется, потому, что я любил говорить: «Слушайте, вам совершенно не идет этот костюм».
МОЯ ЖИЗНЬ ТАКАЯ, КАКАЯ ЕСТЬ, благодаря Тиму. Тут и говорить-то не о чем.
ТИМ БАРТОН — САМЫЙ ЗАКРЫТЫЙ ЧЕЛОВЕК, которого я встречал. Когда мы снимали «Чарли и шоколадную фабрику», вдруг мне говорят, что меня просит к телефону Хелена (Бонэм Картер, возлюбленная Бартона. — Esquire). Я ее спрашиваю: «Все в порядке? Билли в порядке?» Их сын Билли был тогда совсем еще малявкой. «Да, все в порядке, — говорит. — Тим хочет, чтобы ты стал крестным Билли». «Слушай, — говорю, — я был с ним минуту назад». И это — Тим. Что может быть сложнее, чем сказать: «Я хочу, чтобы ты стал крестным моего сына». В общем, я вернулся на площадку и сказал Тиму, какая это для меня честь. А он: «Ага, да, конечно, давай работать».
ТИМ МОЖЕТ ПРОСИТЬ МЕНЯ О ЧЕМ УГОДНО. Если ему будет нужно, чтобы в следующем фильме я занялся сексом с трубкозубом (африканское млекопитающее, схожее с муравьедом. — Esquire), я с радостью сделаю это.
Я СТАРАЮСЬ всегда оставаться в перманентном состоянии замешательства. Мне нравится то выражение, которое оно оставляет на лице.
ПО-МОЕМУ, все кругом психи.
ВИДИТЕ ЭТУ МОРКОВКУ? Сейчас я возьму ее в рот — так, будто это сигаретный мундштук. Теперь я Рауль Дюк (герой «Страха и отвращения в Лас-Вегасе». — Esquire). Я так много времени провел с Хантером Томпсоном, что, как вижу что-то, напоминающее мундштук, Рауль из меня так и прет. Это так естественно и так странно. Даже говорить об этом как-то неловко.
В КАЖДОМ ФИЛЬМЕ БЫВАЕТ МОМЕНТ, когда ты понимаешь: вот он, этот момент.
ДЕНЬГИ НЕ КУПЯТ ТЕБЕ СЧАСТЬЯ, но они купят тебе яхту, на которой ты отправишься на его поиски.
ВСЕ СТАНОВЯТСЯ РЕЛИГИОЗНЫМИ, когда садятся в самолет.
МОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ СВОБОДЫ — простота и анонимность. Когда-нибудь я отвоюю их себе снова. Когда буду старым и все от меня наконец устанут.
КОГДА РЕБЕНКУ ИСПОЛНЯЕТСЯ ГОД, ты вдруг осознаешь, что он превращается в настоящую миниатюрную пьянь. Он спотыкается и падает. Он плачет и смеется. Он ссытся. И он блюет.
ДЕТИ СТАНОВЯТСЯ ОЧЕНЬ ЗАБАВНЫ, когда добираются до основополагающих вещей. Помню, дочь села передо мной и говорит: «Пап, мне надо задать тебе вопросы». А ей четыре, понимаете. «У меня их три. Первый: боится ли Бог собак?» Пришлось задуматься. «Нет, — говорю. — Не боится». А она: «Хорошо. А он застал динозавров?» — «Думаю, застал». И тогда она говорит: «А у него есть горничная?» Но я не знаю, как ответить на этот вопрос.
ЕСЛИ ВЫ ПОДЛОВИТЕ МЕНЯ НА ФРАЗЕ «Я СЕРЬЕЗНЫЙ АКТЕР», умоляю: отшлепайте меня как следует.
НЕ УСТАЛ ЛИ Я БЫТЬ ДЖОННИ ДЕППОМ? Вот на этом давайте и закончим.
Правила жизни Джонни Деппа
Известный актер о своих ролях, Тиме Бертоне и Марлоне Брандо
Сегодня, 27 июня, в Москву приехал известный голливудский актер Джонни Депп. Совсем скоро состоится российская премьера нового фильма студии Disney «Одинокий рейнджер», в котором Депп сыграл главную роль. В преддверии фоторепортажа с вечернего показа мы вспоминаем самые интересные умозаключения актера, который практически никогда не дает интервью:
«Однажды один парень рассказал мне, как ходил в кино со своей женой на «Пиратов Карибского моря». Она потеряла моторные навыки. Не помню, как это правильно называется. Боже, ведь есть даже фильм об этой болезни. Когда жизненые функции организма сходят на нет. В любом случае, они смотрели фильм, и когда Капитан Джек Спарроу появился на экране, она начала смеяться. Ее муж не слышал ее смеха уже много лет. После он решил постоянно водить жену на этот сеанс. По какой-то причине мой герой каждый раз заставлял ее смеяться. Это то, что нужно.»
«Моя жизнь такая какая есть благодаря Тиму (Тим Бертон). Опеределенно.»
«Меня мама научила множеству вещей, например, никогда не брать чужого.»
«Герои, роли которых ты исполняешь, всегда здесь, рядом. Они выходят на поверхность в самый неожиданный момент снова и снова. Конечно, для тебя как личность это нехорошо. Это не может быть хорошо. Хотя, кто знает? Я думаю, что нет человека, который готов к смерти. Мы можем лишь надеяться, что когда момент наступит, у нас не будет ощущения недосказанности.»
«Я в привилегированном положении. Я не буду плевать в колодец, из которого пью. Конечно, прокатная судьба фильма, в котором я играл, меня волнует. Но я не хочу становится продуктом.»
«Марлон Брандо однажды сказал мне: «Какого черта ты в ТВ-шоу рассказываешь о семье. Это только твое дело. Это личное, не для развлечения.» И он был прав.»
«На улице люди со мной супервежливы. Если они хотят автограф, это классно. Я не против.»
Правила жизни Джонни Деппа
Кажется, мое настоящее имя Осмонд.
Я был странным ребенком. Сначала я хотел стать Брюсом Ли, а потом — Даниэлем Буном (американский первопоселенец).
В юности я работал продавцом, но недолго. Кажется, потому, что я любил говорить: «Слушайте, вам совершенно не идет этот костюм».
Моя жизнь такая, какая есть, благодаря Тиму. Тут и говорить-то не о чем.
Тим Бартон — самый закрытый человек, которого я встречал. Когда мы снимали «Чарли и шоколадную фабрику», вдруг мне говорят, что меня просит к телефону Хелена (Бонэм Картер, возлюбленная Бартона. — Esquire). Я ее спрашиваю: «Все в порядке? Билли в порядке?» Их сын Билли был тогда совсем еще малявкой. «Да, все в порядке, — говорит. — Тим хочет, чтобы ты стал крестным Билли». «Слушай, — говорю, — я был с ним минуту назад». И это — Тим. Что может быть сложнее, чем сказать: «Я хочу, чтобы ты стал крестным моего сына». В общем, я вернулся на площадку и сказал Тиму, какая это для меня честь. А он: «Ага, да, конечно, давай работать».
Тим может просить меня о чем угодно. Если ему будет нужно, чтобы в следующем фильме я занялся сексом с трубкозубом (африканское млекопитающее, схожее с муравьедом. — Esquire), я с радостью сделаю это.
Я стараюсь всегда оставаться в перманентном состоянии замешательства. Мне нравится то выражение, которое оно оставляет на лице.
Видите эту морковку? Сейчас я возьму ее в рот — так, будто это сигаретный мундштук. Теперь я Рауль Дюк (герой «Страха и отвращения в Лас-Вегасе». — Esquire). Я так много времени провел с Хантером Томпсоном, что, как вижу что-то, напоминающее мундштук, Рауль из меня так и прет. Это так естественно и так странно. Даже говорить об этом как-то неловко.
В каждом фильме бывает момент, когда ты понимаешь: вот он, этот момент.
Деньги не купят тебе счастья, но они купят тебе яхту, на которой ты отправишься на его поиски.
Все становятся религиозными, когда садятся в самолет.
Мое определение свободы — простота и анонимность. Когда-нибудь я отвоюю их себе снова. Когда буду старым и все от меня наконец устанут.
Когда ребенку исполняется год, ты вдруг осознаешь, что он превращается в настоящую миниатюрную пьянь. Он спотыкается и падает. Он плачет и смеется. Он ссытся. И он блюет.
Дети становятся очень забавны, когда добираются до основополагающих вещей. Помню, дочь села передо мной и говорит: «Пап, мне надо задать тебе вопросы». А ей четыре, понимаете. «У меня их три. Первый: боится ли Бог собак?» Пришлось задуматься. «Нет, — говорю. — Не боится». А она: «Хорошо. А он застал динозавров?» — «Думаю, застал». И тогда она говорит: «А у него есть горничная?» Но я не знаю, как ответить на этот вопрос.
Если вы подловите меня на фразе «я серьезный актер», умоляю: отшлепайте меня как следует.
Не устал ли я быть Джонни Деппом? Вот на этом давайте и закончим.