подари жизнь амбулаторные квартиры
Квартирный вопрос: где жить, если вынужден лечиться в чужом городе
Жителям российских регионов часто приходится ехать на лечение в Москву и Санкт-Петербург, и, пока они ждут очереди на прием или проходят обследования перед операцией, им нужно где-то жить. Специальной инфраструктуры для проживания региональных пациентов в столичных больницах нет, и им приходится разбираться с этим самостоятельно: одни живут у родственников, другие — в хостелах и гостиницах. Но иногда это невозможно: нет денег на аренду жилья или из-за ослабленного иммунитета пациентам нельзя находиться в помещениях с другими людьми.
В декабре в одном из домов на юго-западе столицы жильцы выступили против соседства с амбулаторной квартирой — помещением, которое благотворительная организация снимает для своих подопечных, приехавших на лечение. По мнению протестующих, рак заразен. После конфликта «Такие дела» попросили директора благотворительного фонда помощи больным муковисцидозом «Кислород» Майю Сонину рассказать, как и зачем фонды арендуют квартиры для своих подопечных.
Семья в квартире в московском районе Бирюлево Фото: Мария Алексеева/РИА Новости
— Майя, сколько у вашего фонда амбулаторных квартир?
— У нас 10-15 человек периодически живут на съемных квартирах, и время проживания зависит от того, как скоро человек дождется подходящих донорских органов. Кто-то ждет всего месяц, кто-то и по три года, некоторые, к сожалению, не дожидаются.
— Мы говорим о взрослых или о детях?
— Чаще всего наши подопечные — это молодые взрослые, у которых уже терминальная стадия заболевания. Иногда бывают дети. Недавно маленькая девочка погибла, она должна была ехать на трансплантацию в Индию и не дождалась такой возможности. В России возможность пересадки для нее была закрыта, потому что нужен орган ребенка, но это уже скорее этический вопрос. Сейчас ФНЦ имени В. И. Шумакова взял в лист ожидания пересадки двоих наших детей, очевидно, предполагается пересадка долей взрослых органов.
— То есть человеку выделяют квоту и дальше — ожидание?
— Да, квоту на высокотехнологичную медицинскую помощь. [Пациенты] ждут в Москве, потому что нельзя уезжать. Донорские легкие не могут долго храниться, максимум несколько часов. В течение этого времени пациент должен приехать в больницу и успеть обследоваться у анестезиолога. И не факт, что орган подойдет. В любом случае, когда поступает орган, пациенту звонят и он должен сразу сорваться и приехать.
Майя Сонина, директор благотворительного фонда «Кислород» Фото: из личного архива
— Это значит, что квартира должна находиться близко к больнице?
— Пересадку легких у нас делают в Центре трансплантологии и искусственных органов имени имени В. И. Шумакова и в НИИ СП имени Склифосовского. По сути, больше нигде. Пробовали в Петербурге и Краснодаре, но пока не очень успешно. Поэтому все стекаются пока в Москву. Мы ищем квартиры рядом с Центром пульмонологии, где эти ребята наблюдаются постоянно.
— Сколько семей может жить в такой квартире? В случае с онкологическими пациентами, как я вижу из сообщений профильных фондов, может жить сразу несколько.
— Нет, у нас не так. У нас не могут жить несколько человек из-за опасности перекрестной инфекции. У нас строго каждая семья должна жить отдельно, они не могут пересекаться друг с другом. Это очень серьезный вопрос. Здесь не поселишь людей в хостел, или гостиницу, или многокомнатную квартиру. Только «однушки» на каждую семью.
— Какой подготовки требует сама квартира?
— Она обязательно должна быть чистой, там не должно быть никакой плесени и тому подобного. Желательно после ремонта. Несвежая обстановка представляет опасность в первую очередь для самих наших подопечных.
— Вы сталкивались с проблемами с местными жителями в тех домах, где арендуете жилье?
— Бог миловал. Может, просто повезло. Наши пациенты-то и ведут себя тихо, они все практически лежачие, редко выходят из дома.
— Редко выходят из-за состояния здоровья или из-за московской «доступной» среды?
— И из-за того, и из-за другого. Не каждому мы можем купить переносной кислородный концентратор. Он стоит значительно дороже, чем стационарный.
— Как ваш фонд находит квартиры для аренды? Через обычные сервисы вроде Cian?
— По-разному. Не могу сказать, что у нас есть какая-то выстроенная система. Иногда через сайты, есть и дружественные риелторы, которые помогают. Если частный арендодатель, то мы обязательно заключаем договор, потому что деньги перечисляются безналично. Все официально.
— На рыночных условиях?
— Вполне. Частные арендодатели же заинтересованы в деньгах. Но были случаи, когда люди, даже совсем не знакомые нам, бесплатно предоставляли свое жилье. Спасибо им большое за это!
— Правильно я понимаю, что вопрос «где жить» стоит перед теми, кто не только ждет трансплантацию легких, но и вообще находится в ожидании любой трансплантации?
— Да, это вообще проблема длительного лечения или такого, которое требует постоянного наблюдения. Люди вынуждены перебираться в столицу оттуда, где, в сущности, нет серьезной медицины. Некоторые приезжают на время, другие просто переезжают сюда жить. Есть случаи, когда люди берут ипотеку, чтобы остаться тут и получать квалифицированную медицинскую помощь.
Но если говорить про пересадку легких, то наши подопечные с муковисцидозом не единственные стоят в этой очереди, есть много очередников с другими диагнозами. Они, бедные, мыкаются, как могут. Мы пока не можем им помочь, хотя это наша большая мечта, чтобы всем было где жить и спокойно ждать и дожидаться [пересадки органов].
— Как, по-вашему, может выглядеть хорошее системное решение этой задачи?
— Это огромная невидимая отрасль. Сейчас этим занимаются только благотворители. Врачи и клиники этим заниматься не будут, им хватает забот.
Мне кажется, руководства регионов должны заботиться о своих пациентах, направляемых в центр, если не могут оказывать необходимую медицинскую помощь на месте. У регионов в столице есть недвижимость, они могут оплатить своим чиновникам проживание здесь во время командировок и тому подобное. Почему бы не озаботиться этим и не найти средства для того, чтобы их пациенты тоже были обеспечены крышей над головой на время лечения?
Может быть решением открытие гостиниц при клиниках. Особенно если есть удобная планировка, потому что нашим пациентам необходим отдельный вход с улицы. Но, повторюсь, сейчас этим всем занимаются сами пациенты и благотворители — не клиники, не государство, а фонды и жертвователи по мере своих сил и ресурсов.
Подробно о том, зачем детям, которые болеют раком, нужны съемные квартиры, в своем блоге рассказали представители петербургского благотворительного фонда AdVita. В Петербурге находится НИИ ДОГиТ имени Р. М. Горбачевой — крупнейшая клиника в России, где проводят все виды трансплантации костного мозга для детей и взрослых. При этом только 25% подопечных фонда — жители Петербурга, остальные — пациенты со всех уголков России.
«После трансплантации костного мозга, которая часто является ключевым моментом в лечении больного раком человека, не менее 100 дней пациент должен находиться в шаговой доступности от больницы. Но в самой больнице не полежишь: там уже другие пациенты, которым требуются и лечение, и пересадка», — говорится в сообщении фонда. Выходит, что месяцами, а то и годами люди не могут вернуться домой: в их родных городах нет специалистов и оборудования, чтобы правильно следить за состоянием больного, не пропустить осложнения или рецидива, угрожающего жизни.
При Федеральном центре детской гематологии имени Д. Рогачева в Москве есть пансионат на 150 семей, но этого недостаточно — нужно в два, а иногда в три раза больше. Поэтому в фонде «Подари жизнь» тоже есть программа аренды амбулаторных квартир (финансированием и координацией занимается дочерний фонд «Новая жизнь». — Прим. ТД).
«Аренда даже скромного жилья в столице стоит очень дорого. Проблема заключается еще и в том, что совсем скромное жилье нашим детям не подходит. Для ослабленного химиотерапией детского организма смертельно опасны и пыль, и грязь, и грибок, живущий в плесени давно неремонтированных квартир. Кроме того, необходимо, чтобы временное жилье находилось неподалеку от клиники, где лечится ребенок: долгие путешествия в метро для наших детей не только утомительны, но и очень рискованны», — говорится на сайте проекта.
По официальным данным, опубликованным на сайте в 2017 году, расходы фонда «Новая жизнь» на амбулаторные квартиры составили 20,8 миллиона рублей. Фонд «Подари жизнь» планирует также открыть собственный пансионат для амбулаторных пациентов, в 2015 году правительство Москвы для этого передало фонду территорию усадьбы Измалково в поселке Переделкино.
На Ваш почтовый ящик отправлено сообщение, содержащее ссылку для подтверждения правильности адреса. Пожалуйста, перейдите по ссылке для завершения подписки.
Если письмо не пришло в течение 15 минут, проверьте папку «Спам». Если письмо вдруг попало в эту папку, откройте письмо, нажмите кнопку «Не спам» и перейдите по ссылке подтверждения. Если же письма нет и в папке «Спам», попробуйте подписаться ещё раз. Возможно, вы ошиблись при вводе адреса.
Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.
По всем вопросам обращайтесь на mne@nuzhnapomosh.ru
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь»
Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
р/с 40703810701270000111
в ТОЧКА ПАО БАНКА «ФК ОТКРЫТИЕ»
к/с 30101810845250000999
БИК 044525999
Благотворительного фонда помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь» в отношении обработки персональных данных и сведения о реализуемых требованиях к защите персональных данных
Почему горожане сообща борются с благотворителями?
Жители дома в московском районе Коньково собирают подписи за выселение амбулаторной квартиры, которую фонд «Подари жизнь» снимает для онкобольных детей и их родителей из других регионов. Аргументируют они это тем, что рак заразен. Сейчас сборщиков подписей и их обращение проверяет прокуратура Москвы, часть жильцов отзывает подписи.
«Такие дела» вспомнили истории, когда горожане выступали против начинаний благотворителей, и поговорили с социологом о том, почему происходят подобные конфликты и как должны вести себя в таких ситуациях некоммерческие организации.
Страх медпункта
Поначалу подписи против амбулаторной квартиры фонда «Подари жизнь» поставили 46 квартир из 68 в подъезде (по словам сборщицы), но сейчас многие семьи отзывают их, рассказывает житель дома Наталья Машкова. По ее словам, она сталкивалась как с позицией убежденности в заразности рака, так и с мнением, что «больные дети должны лежать в больнице» — причем говоривший так жилец признался корреспонденту одного из федеральных телеканалов, что онкобольных детей он не видит и они ему никак не мешают.
«В самом обращении было указано, что в квартире организован раковый диспансер, его автор, старшая по подъезду, рассказывает про заразные шприцы и прочие всякие интересные вещи. Хотелось бы отметить, что естественно никакие шприцы и прочее у нас не валяются, как уже подумали некоторые комментаторы. Для себя я сделала такой вывод — они считают, что в их доме находится медицинское учреждение, через которое идет большой поток людей, и что в нем проводятся некие медицинские манипуляции», — говорит Машкова.
Амбулаторная квартира же ничем не отличается от обычной — люди живут в ней так же, как жил бы у себя дома заболевший собственник любой другой квартиры.
По мнению Натальи, проблема именно в том, что жильцы не знают и не понимают реальной ситуации, хотя мотивации могут быть у всех свои. После начала конфликта она стала размещать в подъезде информацию о том, что рак не заразен.
Машкова в качестве компромисса видела бы встречу жильцов с опытными практикующими врачами – потому что сборщица подписей Елена Аллина также при сборе подписей ссылается на свое общение с некими медработниками. «Если врач сможет ответить на вопросы и разбить мифы, я надеюсь, что многие изменят свое мнение, потому что вся эта история получается из-за страха и непонимания», — считает Наталья.
Итоги прачечной
В сентябре жители Савеловского района добились того, что «Ночлежка» и «Второе дыхание» бросили попытки открыть там прачечную для бездомных и отправились искать для нее новое место. Дарья Байбакова, директор московского филиала «Ночлежки», видит причины такого активного протеста в том, что у горожан есть потребность отстаивать права своего района и желание быть услышанными, но во многих сферах они не могут что-либо изменить. Именно поэтому жители объединились против «легкой цели» в виде социального проекта со сложной темой, вокруг которой до сих пор мало информации, а больше — мифов и стереотипов, считает она.
«Проще всего — не разбираться, а запретить. В случае если находятся активисты, готовые на все, чтобы не дать проекту работать, у НКО, на мой взгляд, в одиночку нет шансов выстоять. К тому же, если обстановка накалена так, как было в Савеловском, то шанса начать [там] с чистого листа нет», — отмечает Байбакова. При этом, подчеркивает она, мнение отдельных активистов, которые часто говорят от имени района, — это все-таки далеко не мнение всех жителей, их просто лучше слышно.
Благотворитель убеждена, что заранее согласовывать такие проекты с жителями нельзя — жители Савеловского района были проинформированы о проекте сразу после заключения договора аренды на помещения. «Ночлежка» и «Второе дыхание» надеялись учесть все пожелания по организации работы, но это не сработало. «Наверное, нужно было выбрать другой формат. Будем пробовать», — говорит Байбакова и добавляет, что на предварительную информационную кампанию в районе нужно, вероятно, закладывать больше времени. Новое место для прачечной некоммерческие организации еще не нашли.
Такое неприятие, констатирует эксперт, неизбежно для всех проектов, которые направлены на помощь стигматизированным категориям, так происходит по всему миру. «Мы часто говорим про то, что те или иные проекты, по мнению жителей, нарушают какие-то их права. Но редко звучит, что аудитория социальных проектов — это тоже люди, чьи права нарушаются. Одни жители Савеловского, не допустив открытия прачечной, лишили возможности других жителей Савеловского, которые находятся в сложной жизненной ситуации, получить помощь. Уязвимые люди не будут писать петиции, обращаться в Роспотребназор и управу — у них обычно на это нет сил, и вообще тяжело говорить о своем уязвимом положении. И от их имени говорят НКО», — заключает Байбакова.
Красноярск и инклюзия
Социальная волонтерка из Красноярска Надежда Болсуновская также столкнулась в 2016 году с протестом горожан, когда открывала в жилом доме социальный инклюзивный центр для детей с инвалидностью и для входа в него понадобилась установка пандуса.
По закону для самостоятельной установки пандуса, то есть без участия городских властей, нужно собрать подписи о согласии как минимум половины жильцов подъезда. Надежда с коллегами и с матерями подопечных детей провели общее собрание жителей. «Мы туда пришли воодушевленные, думали, что расскажем сейчас людям про пандус, и они все откликнутся. Не видели в этом вообще ничего такого», — поясняет активистка.
Жильцы же стали возмущаться. Кто-то говорил, что волонтеры перегородят пандусом весь подъезд, кто-то — что не хочет «плакать по ночам, глядя на ваших детей», а кто-то кричал матерям: «Что вы сюда [в наш дом] пришли со своими детьми? На жалость давите?» — вспоминает Надежда Болсуновская.
Одна пенсионерка заявила, что подопечные центра заразны (у детей диагностировано ДЦП, аутистические расстройства и другие особенности развития — прим. ТД). Эта женщина пользовалась в доме большим авторитетом после того, как ранее отсудила у управляющей компании несколько миллионов рублей за махинации с капитальным ремонтом.
Волонтерам быстро удалось поменять мнение женщины, которая «плакала по ночам» при виде детей, но те, кто был убежден в заразности детей с инвалидностью, были непреклонны — впоследствии они просто не открывали двери сборщикам подписей.
«Мы начали вести большую просветительскую работу — собрали все мифы, которые были в головах у жильцов, и начали их развенчивать: от опасений за то, что мы заберем все парковочные места во дворе до заразности детей. Ходили в каждую квартиру, дверь в дверь, раздавали листовки», — описывает Болсуновская путь к примирению с жильцами. Он занял у НКО два месяца.
Сыграла на пользу и публичность — СМИ тоже занялись просвещением жителей. Волна началась с местных изданий, но быстро вышла на федеральный уровень, история попала в шоу Александра Гордона «Мужское / Женское». Личные письма каждому жителю дома написала певица Диана Гурцкая. Сейчас пандус установлен и никаких проблем ни с ним, ни с детским центром у жильцов нет, говорит активистка.
«Главное, что эта история сплотила Красноярск. У нас изменилась культура отношения к людям с инвалидностью, инклюзивность только укоренилась в нашем обществе, люди с инвалидностью чувствуют себя [его] полноценными участниками. История заставила город задуматься о важности этих понятий», — резюмирует Болсуновская.
Все силы — на пандус
Протесты против пандусов — очень часто повторяющийся сюжет в российской действительности. Такие случаи можно найти по всей стране — в Кирове, в Смоленске, Костроме, Саратове, при этом конфликт вызывает установка пандусов не только для инклюзивных центров, но и для удобства местных жителей с инвалидностью.
Руководитель ресурсно-учебного центра «Доступная среда» Александр Попов отмечает, что в таких случаях дальнейший ход конфликта зависит от того, на чьи деньги устанавливается пандус. По нынешнему законодательству, отмечает эксперт, можно вообще не согласовывать мероприятие с жильцами дома, если пандус устанавливается не на деньги управляющей компании.
Однако это не всегда ограждает от проблем — Попов был свидетелем случаев, когда даже сделанный на спонсорские деньги пандус приходилось отстаивать в суде. Бывает, что после решения суда в пользу человека с инвалидностью жители саботируют неугодный пандус.
«Я сам был в такой ситуации, когда делал пандус у своего дома и соседка разбивала на нем стеклянные бутылки», — вспоминает Попов. Мотивировала она эти действия самыми разными опасениями — что по пандусу будут залезать хулиганы и кидать ей в окно мусор, что он будет работать шумно, что ей в форточку забросят горящую бумагу. По его словам, в любой подобной «буче» всегда есть два-три «активиста», за которыми тянутся остальные.
«Нужно согласовывать такие проекты заранее, делать изначально грамотные проекты, искать для них стороннее финансирование, добиваться запуска областных и муниципальных программ адаптации жилого фонда, стараться устранять точки напряжения до их появления — заранее налаживать отношения с людьми в подъезде,— считает Попов. — Но это не всегда возможно. А если это невозможно — действовать в рамках закона».
Власть, недвижимость, фрагментарность
Урбанист Святослав Мурунов называет несколько мотивов жильцов в таких ситуациях. У кого-то это желание защитить свое право на принятие решений — например, у старшей по подъезду, которая чувствует свою ответственность за всех — у нее главным мотивом будет страх потерять власть. «Раньше все согласовывали со мной, а сейчас кто-то пришел и начал делать что-то без меня», — реконструирует Мурунов.
А у кого-то это страх удешевления собственной недвижимости — в Москве стоимость квартиры является фактором, формирующим идентичность жителей. Соседство с прачечной для бездомных или с амбулаторной квартирой, по мнению жильцов, понижает стоимость их собственного жилья, а значит, напрямую бьет по материальным интересам. Самоорганизовываться для их отстаивания у москвичей получается гораздо легче, чем для защиты памятников архитектурного наследия или борьбы против коммерческой застройки, констатирует эксперт.
Но прежде всего, отмечает Мурунов, и в случае с прачечной для бездомных, и в случае с квартирой для онкобольных детей, у жителей присутствовало чувство страха — именно оно в первую очередь заставляет их объединяться, собирать подписи, выходить на протесты и делать нетолерантные высказывания. Этот страх, по его мнению, берется из-за того, что в начале «никто не объяснил, не встретился, не рассказал, не познакомился».
«Проблема постсоветских территорий — здесь и администрация ведет себя как феодал, и бизнес выполняет минимальные требования — получает участок под застройку и обносит его забором, и активисты, которые занимаются благими делами, считают, что все люди должны понимать и поддерживать то, чем они занимаются», — говорит Мурунов.
Урбанист подчеркивает важность согласования любых, даже благотворительных инициатив с локальными сообществами: «Активисты в случае истории с “Ночлежкой” не учли права жителей на знание, на мнение, на позицию. Они не провели предварительную встречу по согласованию интересов до объявления об открытии — из-за этого и возник конфликт с обострением всех ситуаций», — комментирует он.
Нынешняя история с квартирой для онкобольных детей схожа с прачечной тем, что жители активно проявляют свою позицию. Но это не активизм в классическом понимании, отмечает Мурунов, а защита собственных интересов в агрессивной форме. «Активизм — это проявление инициативы, а здесь человек вынужден реагировать на события, причем в жесткой форме, потому что эти события уже произошли», — определяет эксперт.
В условиях «фрагментарной картины мира» жителей Москвы, объясняет урбанист, на первое место выходит свое домохозяйство, территория, собственность — они не «плохие люди», и, если с каждым из них вступить в дискуссию не в фазе конфликта, выяснится, что они могут принять и понять многое.
«Здесь очень важно, в какой момент запускается просвещение — до конфликта или внутри. Во втором случае практически ничего сделать уже невозможно — не остается никого, кто мог бы аргументированно объяснить свою позицию. Это борьба стрессов, слоганов и шовинистических позиций», — заключает Святослав Мурунов.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
На Ваш почтовый ящик отправлено сообщение, содержащее ссылку для подтверждения правильности адреса. Пожалуйста, перейдите по ссылке для завершения подписки.
Если письмо не пришло в течение 15 минут, проверьте папку «Спам». Если письмо вдруг попало в эту папку, откройте письмо, нажмите кнопку «Не спам» и перейдите по ссылке подтверждения. Если же письма нет и в папке «Спам», попробуйте подписаться ещё раз. Возможно, вы ошиблись при вводе адреса.
Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.
По всем вопросам обращайтесь на mne@nuzhnapomosh.ru
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь»
Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
р/с 40703810701270000111
в ТОЧКА ПАО БАНКА «ФК ОТКРЫТИЕ»
к/с 30101810845250000999
БИК 044525999
Благотворительного фонда помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь» в отношении обработки персональных данных и сведения о реализуемых требованиях к защите персональных данных
«Вам тут не хостел»: почему москвичи захотели выселить онкобольных детей
Дом по улице Миклухо-Маклая на юго-западе Москвы «прославился» на всю страну. Здесь жили семьи с онкобольными детьми, проходившими лечение в столице. Несколько дней назад местная жительница выступила против «онкодиспансера» в ее подъезде, назвав рак заразным инфекционным заболеванием, и начала сбор подписей за выселение онкобольных. Несмотря на заверения медиков о том, что рак не заразен, возмущение детского омбудсмена и проверку прокуратуры, некоторые соседи ее поддержали. В среду СМИ сообщили, что одна из семей все-таки съехала. Почему так произошло, разбирался корреспондент РИАМО.
Страшилки про онкодиспансер
Квартира на 9-м этаже 16-этажки возле станции метро «Беляево» снималась фондом «Подари жизнь» для своих подопечных. Такая квартира называется «амбулаторной» – здесь останавливаются маленькие пациенты онкоцентров между курсами химиотерапии.
Первой тревогу забила координатор благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Наталья Машкова, которая рассказала о петиции журналистам.
Инициатором петиции против проживания раковых больных в доме №30 по улице Миклухо-Маклая стала старшая по подъезду. Женщина написала объявление о том, что в одну из квартир постоянно приезжают раковые больные из разных областей, из-за чего у них в подъезде – «рассадник инфекции». По мнению жительницы, каждый онкобольной «болеет своим видом рака», и все это скапливается в лифтах. Москвичка, которую цитирует «КП», пожаловалась на то, что онкобольные «выбрасывают в мусоропровод вату, повязки, бинты, на которых есть кровь, которая заразна». По ее мнению, ни рентген, ни химиотерапия не убивают возбудитель рака крови. Она призналась, что ее пугают забинтованные люди на костылях и в масках, и она боится браться за ручки в подъезде.
Со слов москвички, по телевизору она услышала о том, что ученые открыли почти 200 видов рака. Между тем, как заверил замдиректора по онкологии Клиники высоких медицинских технологий имени Н. И. Пирогова СПбГУ Андрей Павленко, рак абсолютно не заразен, однако простых людей, видимо, необходимо просвещать на этот счет.
Здесь вам не стационар
Тех, кто не хочет «раковой больницы» в своей подъезде, инициатор петиции призвала расписаться в бумаге у консьержки.
Всего в доме – шесть подъездов и 64 квартиры. Войти в подъезд постороннему человеку не составляет труда. Нужно лишь дождаться, когда кто-нибудь из жильцов откроет дверь, и пройти следом. На входе в отдельной комнатке сидит консьержка, которая смотрит телевизор и не обращает внимания на входящих. Сейчас возле лифта висят две листовки, призывающие людей одуматься и понять, что онкозаболевания не заразны.
Жильцы подъезда охотно поделились с РИАМО своим мнением по поводу скандала с «раковой квартирой», правда, на условиях анонимности.
Девушка около 30-ти рассказала, что тоже подписала петицию.
Дозвониться в указанную квартиру корреспонденту РИАМО во вторник вечером не удалось.