павел коган биография поэта
Имя на поэтической поверке. Павел Коган
«Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море,
Бригантина поднимает паруса…»
Песня «Бригантина» Павла Когана, с неожиданной силой распустила свои паруса в конце 50-х годов, над нашими городами и посёлками. Вершина её известности – середина 60-х годов.
Именем – Бригантина – называли клубы, кафе, ансамбли. А ведь появилась «Бригантина» в далёком 37-ом году и была типичной песней студенческого «капустника». Мелодию к песне «Бригантина» написал друг Павла по институту Георгий Лепский.
Поздний успех «Бригантины» оказался схожим с поздним успехом творчества Александра Грина, его повестей «Алые паруса» и «Бегущая по волнам».
Родился Павел Коган 4 июля 1918 года в г.Киеве, в еврейской интеллигентной семье, Давида Борисовича Когана (1895 – 1970) и Фани Моисеевны Коган (урождённой Парташникова) (1896 – 1977)
В 1922 году вместе с родителями переехал в Москву.
Юношеский максимализм, романтика дальних дорог, настроенность на преодоление трудностей, в этих произведениях, со временем, были востребованы жизнью. За свою короткую жизнь, Павел Коган, не увидел в печати ни одного стихотворения, подписанного его именем.
Учась в Литинституте Павел выделялся из группы молодых поэтов которые собирались на поэтическом семинаре Ильи Сельвинского: А.Яшин, С. Наровчатов, М.Кульчицкий и другие, своим возрастом, был на 2 – 4 года старше и лучше знал и разбирался в поэзии.
В 1940 году впервые прочитал отрывок из романа в стихах: «Владимир Рогов» Иосифу Уткину, руководителю объединения молодых поэтов при Союзе писателей в Доме литераторов.
Ещё школьником Павел дважды исходил пешком центральную Россию.
Побывал в геологической экспедиции в Армении (где его застала война).
В институте Павел женился раньше своих однокурстников женился на студентке Литинститута- Елене Ржевской, у них родилась дочь Оля. В будущем его жена, писательница, была участницей ВОВ. Жил он трудно, подрабатывал уроками истории в школе. Ходил он тогда в шинели, невесть откуда взявшейся у него, выглядел озабоченным не только поэтическими, но и житейскими делами.
Творческий путь талантливого поэта, студента Московского института философии, литературы и истории им. Н.Г. Чернышевского (ИФЛИ) а затем по переводу в 1939 году в Литинститут им. Горького, оставаясь на заочном в ИФЛИ, только начинался, когда грянула Великая Отечественная война.
Хотя по состоянию здоровья Павел Коган (близорукость, хронический бронхит) был освобождён от призыва, добровольно стал офицером, военным переводчиком полкового разведывательного отряда.
На фронт Павел попал в январе 1942 года, после окончания военной школы переводчиков. Он был направлен переводчиком, но сразу же попросил зачислить его в полковую разведку. В феврале 1942 года, после сильной контузии, он попал в госпиталь и только через месяц вернулся в строй.
Летом 1942 года гитлеровцы приступили к операции «Эдельвейс», целью которой была захватить Кавказ. Войска Южного фронта с ожесточёнными боями отступали на юг. Полк, в котором служил Павел Коган, отходил из Новочеркасска. Пробиваясь к своим частям, полк вышел к переправе через Дон.
По мосту двигался поток отходящих частей, нашей армии. И вдруг откуда – то сбоку, вынырнуло несколько танков врага… Среди солдат, которые заставили повернуть назад, вражеские машины, был и Павел Коган. За это он был представлен к медали «За отвагу».
11-сентября 1942 года враг овладел Новороссийском, Краснодарского края. Но дальнейшее продвижение его в Южном направлении было остановлено.
Стрелковый полк, в котором был Павел, занимал оборону на цементном заводе. Его развалины были, как бы приплюснуты к Чёрному морю и мешали немцам двигаться дальше по побережью.
Они совершали по несколько атак в день, пытаясь пройти на юг. В один из таких дней, 23-сентября, Павел получил задание: проверить, почему замолчали две наши огневые точки и пулемёт, на пути фашистов, (как потом выяснилось, там никого уже не осталось в живых.)
С несколькими бойцами он пошёл в разведку. Местность простреливалась. Немного не доходя позиций, у сопки Сахарная голова, он был убит пулей снайпера в голову, идя в полный рост, не пригибаясь.
Так погиб лейтенант 1339-го стрелкового полка, 318 стрелковой дивизии, поэт Павел Коган, в возрасте 24-х лет. Похоронен в братской могиле.
В возрасте 18-лет, в 1936 году Павел написал программное стихотворение «Гроза», которое заканчивается словами, выражающими его жизненное кредо:
«Я с детства не любил овал,
Я с детства угол рисовал».
Вот оно:
» Гроза».
Косым,
стремительным углом,
И ветром, режущим глаза,
Переломившейся ветлой
на землю падала гроза.
И громом возвестив весну,
Она звенела по траве,
С размаху вышибая дверь
В стремительность и крутизну
И вниз.
К обрыву.
Под уклон.
К воде.
К беседке из надежд,
Где столько вымокло одежд,
Надежд и песен утекло,
Далеко,
Может быть, в края,
Где девушка живёт моя.
Но сосен мирные ряды
Высокой силой раскачав,
Вдруг задохнулась
и в кусты
Упала выводком галчат,
И люди вышли из квартир,
Устало высохла трава.
И снова тишь.
И снова мир,
Как равнодушье, как овал.
Я с детства не любил овал!
Я с детства угол рисовал!
Чувством, неподдельной, юношеской романтики, пронизано стихотворение Павла Когана: «Лирическое отступление», которое часто можно было слышать по Всесоюзному радио, в дни моей молодости, в 60-х годах прошлого века. Впечатление оно оставляла неизгладимое, в нём и энтузиазм первых пятилеток и тревога за приближаемую войну, явление неизбежное, непременное и патриотическая вера в победу Родины, над вероятным противником.
Лирическое отступление.
( из романа в стихах)
Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.
И будут жаловаться милым,
Что не родились в те года
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю.
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках…
И где ещё найдёшь такие
Берёзы, как в моём краю!
Я б сдох, как пёс от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы ещё дойдём до Ганга,
Но мы ещё умрём в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя»
***
На кого ты, девушка, похожа?
Не на ту ль, которую забыл
В те года, когда смелей и строже
И, наверно, много лучше был?
Ветер.
Ветер.
Ветер тополиный
Золотую песню расплескал…
И бежит от песни след полынный –
Тонкая и дальняя тоска…
На кого ты, девушка, похожа?
На года, надолго, навсегда
По ночам меня тоской тревожит
Горькой песни горькая беда.
1937 год.
В 1960-ом году, вышел первый посмертный сборник стихотворений
Павла Когана, под названием «Гроза», под редакцией советского поэта, Сергея Наровчатова, его друга по литературному институту.
Я думаю, что лучшая память об авторе «Бригантины», то что, многие из нас помнят и знают, щемящие строки популярной песни:
Бригантина.
(песня)
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море
Бригантина поднимает паруса…
Капитан, обветренный, как скалы,
Вышел в море, не дождавшись нас…
На прощанье подымай бокалы
Золотого терпкого вина.
Пьём за яростных, за непохожих,
За презревших грошевой уют.
Вьётся по ветру весёлый Роджер,
Люди Флинта песенку поют.
Так прощаемся мы с серебристою,
Самою заветною мечтой,
Флибустьеры и авантюристы
По крови, упругой и густой.
И в беде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза.
В флибустьерском дальнем море
Бригантина поднимает паруса.
Вьётся по ветру весёлый Роджер,
Люди Флинта песенку поют,
И, звеня бокалами, мы тоже
Запеваем песенку свою.
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса…
Павел Коган: один из портретов поколения
К 100-летию со дня рождения выдающегося советского поэта Павла Давыдовича Когана
4 июля 2018 года исполняется 100 лет со дня рождения выдающегося советского поэта Павла Давыдовича Когана (1918 – 1942).
Павел Коган был одним из самых талантливых поэтов поколения, сформировавшегося во второй половине 1930-х годов накануне Великой Отечественной войны. Большая часть юношей, принадлежавших к этому поколению, погибла на фронте. За стихами Павла Когана стоит яркий портрет его поколения со своим восприятием мира. Тем он и интересен.
У Павла Когана почти нет стихотворений политического характера. Его стихи важны другим. Они показывают психологию, круг интересов и взгляд на мир молодого представителя советской интеллигенции, стоящего на советских позициях. В стихах Павла Когана мир прекрасен и удивителен. Хотя и трагичен.
Павел Коган родился в Киеве в интеллигентной семье. В 1922 году его родители переехали в Москву. Павел Коган вырос в писательском доме в Камергерском переулке (в советское время Камергерский переулок назывался проездом МХАТа) и в детстве и ранней юности общался и со многими выдающимися деятелями советской культуры, и со своими сверстниками с широким кругом интересов. Один из них, Эвальд Васильевич Ильенков (1924 – 1979), станет в будущем выдающимся советским философом.
Всё это, несомненно, оказало большое влияние на развитие поэта.
В детстве Павел был увлекающимся подростком. Он любил путешествовать, исходил пешком многие районы Центральной России. В более старшем возрасте ездил в геологические экспедиции. И достаточно рано начал писать стихи.
В 1936 году Павел Коган поступил в лучший гуманитарный ВУЗ СССР – Институт истории, философии и литературы (в дальнейшем слившийся с Московским университетом). Его сокращенное название – ИФЛИ веселые студенты расшифровывали, как Институт флирта и любовной интриги. Одновременно Павел посещает семинар в Литературном институте, которым руководил Илья Львович Сельвинский (1899 – 1968), и вскоре становится признанным лидером кружка молодых поэтов.
Кумиром юного поэта был Эдуард Георгиевич Багрицкий (Дзюбин) (1895 – 1934) – один из ярких представителей революционно-романтического направления в советской поэзии. Герои произведений Багрицкого жили яркой насыщенной жизнью, которая очень привлекала подростка.
Однако в начале 1930-х годов революционно-романтическая линия в советской поэзии отходит на второй план. Лидерами советской поэзии становятся такие молодые поэты, как Борис Петрович Корнилов (1907 – 1938), Павел Николаевич Васильев (1910 – 1937), Ярослав Васильевич Смеляков (1913 – 1972). Отличительной чертой их поэзии был оптимизм, реализм и любовь к самым разным сторонам повседневной жизни. Романтические мечтания о яркой и красивой жизни были им совершенно чужды. Поскольку нужно работать, а работа автоматически делает жизнь насыщенной. Такой взгляд на мир, несомненно, подпитывался социально-экономическими преобразованиями начала 1930-х годов.
Ещё в конце 1920-х годов любимый Павлом Коганом Э.Г. Багрицкий обменялся стихотворными посланиями с молодым поэтом нового поколения Николаем Ивановичем Дементьевым (1908 – 1935). Из этого обмена посланиями очень хорошо видны глубокие психологические различия и даже несовместимость Эдуарда Багрицкого и поэтов, входивших в литературу на рубеже 1920-х – 30-х годов. Хотя личные отношения между Багрицким и Дементьевым были хорошими.
В начале 1930-х годов романтические стихи Эдуарда Багрицкого теряют свою популярность у массового читателя. А Николай Дементьев пишет в 1933 году небольшую поэму «Мать», в которой, по-видимому впервые в отечественной литературе, говорится о преемственности между до- и послереволюционной Россией.
Пользуясь случаем, хочу отметить, что обстоятельства гибели Николая Дементьева, изображенные в современном российском сериале «Дело следователя Никитина», являются продуктом богатой фантазии авторов этого сериала. Никаких объективных подтверждений они не имеют.
Но в 1936 году с франкистским мятежом в Испании начинается Вторая мировая война. И это приводит к резким изменениям в советской культуре. Становится понятным, что страну ждут великие испытания. Поэтому добродушный и отчасти телячий восторг предыдущего поколения поэтов уходит на второй план. К тому же, наряду с революционными ценностями, начинают цениться и ценности патриотические. Ведущими поэтами становятся принявший советский строй сын царского генерала и княжны Оболенской Константин Михайлович Симонов (1915 – 1979) и крестьянский сын Михаил Васильевич Исаковский (1900 – 1973). Первый пишет стихи для будущих офицеров, второй – для будущих солдат. В стихах Михаила Исаковского девушка желает своему любимому «Если смерти, – то мгновенной…». Такого в отечественной поэзии ещё не было.
В новые тенденции поэзии хорошо вписывается и романтика. В первую очередь, воинская. И на этом повороте истории спор между Багрицким и Дементьевым решается в пользу Эдуарда Багрицкого.
С романтической линией и связано главное направление творчества Павла Когана.
Стихи Павла Когана большей частью грустные. Поэт очень хорошо чувствует красоту окружающего мира и понимает, что эта красота не для него. Ибо жить ему осталось недолго.
Павел Коган вместе со своим другом Георгием Соломоновичем Лепским (1919 – 2002) стояли у истоков бардовской песни. Они написали ряд песен, получивших известность в студенческой среде. Павел Коган писал слова, Георгий Лепский – музыку. Одна и этих песен – «Бригантина» приобрела среди молодежи огромную популярность в начале 1960-х годов. Однако при этом из неё как-то исчез самый главный куплет, совершенно менявший смысл песни:
Так прощаемся мы с серебристой,
С самою заветною мечтой,
Флибустьеры и авантюристы
По крови горячей и густой.
В результате «Бригантина» из глубокого стихотворения о взрослении и преодолении иллюзий детства и юности превратилась в красивую сказку про яркую пиратскую жизнь в духе стихотворения Эдуарда Багрицкого о том, как три грека в Одессу везут контрабанду. Павел Коган с горечью осознавал, что «Бригантина» — это всего лишь красивая сказка о яркой жизни, его поклонники 1950-х годов на эту тему толком и не задумывались.
В одном из своих стихотворений Павел Коган писал:
В 1939 году Павел Коган начал работать над романом в стихах «Владимир Рогов» («Первая треть»), поставив своей целью создать портрет молодого человека своей эпохи, вышедшего из среды интеллигенции. Поэт поставил перед собой очень высокую планку, рассматривая свой роман в качестве современного «Евгения Онегина». Закончить эту работу Павел Коган не успел. Написана первая глава, посвященная диалогу с молодым представителем интеллигенции, не приемлющего советской действительности, и главы, посвященные детству героя.
К сожалению, у Павла Когана есть стихи, которые не заслуживают одобрения. Например:
Но мы ещё дойдем до Ганга,
Но мы ещё умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.
Это было написано, разумеется, из самых лучших побуждений. Но экспорт революции, как известно, ни к чему хорошему не приводит.
Павел Коган женился на студентке ИФЛИ, которая училась курсом младше. У них родилась дочь Ольга. В дальнейшем жена Павла Когана стала писательницей. Свои произведения она публиковала под псевдонимом Елена Ржевская.
Для понимания сути какого-то явления бывает полезно поставить это явление в какой-то ряд.
Павла Когана можно поставить в два ряда. Во-первых – это ряд талантливых поэтов из числа предвоенного студенчества. Таких, как Михаил Валентинович Кульчицкий (1919 – 1943), Николай Петрович Майоров (1919 – 1942). Их стихи, хоть и почти не печатались, но пользовались большой популярностью в своем кругу. А с другой стороны, Павла Когана можно сравнить с поэтами, которые писали стихи исключительно для себя и чье творчество стало известным лишь в силу случайности. Из таких поэтов, принадлежавших к поколению П. Когана, можно вспомнить Юрия Федоровича Баранова (1922 – 1942) и Василия Михайловича Кубанева (1921 – 1942), из предыдущего поколения — Сергея Ивановича Чекмарева (1910 – 1933). В этот список можно, наверное, включить и московского школьника Льва Федоровича Федотова (1923 – 1943). Он не писал стихов, но зато писал дневник, в котором делал предсказания о грядущих событиях. И эти предсказания большей частью сбывались. Вот что Лева написал в своем дневнике 5 июня 1941 года:
Рассуждая о том, что, рассовав свои войска вблизи нашей границы, Германия не станет долго ждать, я приобрел уверенность, что лето этого года у нас в стране будет неспокойным. Я думаю, что война начнется или во второй половине этого месяца, или в начале июля, но не позже, ибо Германия будет стремиться окончить войну до морозов. Я лично твердо убежден, что это будет последний наглый шаг германских деспотов, так как до зимы они нас не победят. Победа победой, но вот то, что мы сможем потерять в первую половину войны много территории, это возможно.
Честно фашисты никогда не поступят. Они наверняка не будут объявлять нам войну, а нападут неожиданно, чтобы путем внезапного вторжения захватить побольше наших земель. Как ни тяжело, но мы оставим немцам такие центры, как Житомир, Винница, Псков, Гомель и кое-какие другие. Минск мы, конечно, сдадим, Киев немцы тоже могут захватить, но с непомерно большими трудностями. О судьбах Ленинграда, Новгорода, Калинина, Смоленска, Брянска, Кривого Рога, Николаева и Одессы я боюсь рассуждать. Правда, немцы настолько сильны, что не исключена возможность потерь даже этих городов, за исключением только Ленинграда. То, что Ленинград немцам не видать, в этом я твердо уверен. Если же враг займет и его, то это будет, лишь тогда, когда падет последний ленинградец. До тех пор, пока ленинградцы на ногах, город Ленина будет наш.
За Одессу как за крупный порт мы должны, по-моему, бороться более интенсивно, чем даже за Киев. И я думаю, одесские моряки достойно всыпят германцам за вторжение в область их города. Если же мы и сдадим по вынуждению Одессу, то гораздо позже Киева, так как Одессе сильно поможет море. Понятно, что немцы будут мечтать об окружении Москвы и Ленинграда, но я думаю, что они с этим не справятся.
Окружить Ленинград фашисты еще смогут, но взять его — нет! Окружить же Москву они не смогут вообще, потому, что не успеют замкнуть кольцо к зиме. Зимой же для них районы Москвы и ее округи будут просто могилой…»
Автору такого прогноза вполне можно предложить ответственный пост в Генеральном штабе.
О будущей войне писал и Юрий Баранов в своем стихотворении «Голубой разлив». В отличии от Льва Федотова он не конкретизировал ход военных действий, ограничившись утверждением о том, что война будет исключительно тяжелой, но в конце концов закончится победой Советского Союза. И в этой войне большая часть его поколения погибнет. Из контекста видно, что сам Юрий относил себя к этой части.
В начале войны Павла Когана из-за близорукости в армию не призвали. Тогда он записался на курсы военных переводчиков, после окончания который всё-таки был направлен на фронт. Вскоре ему было присвоено звание лейтенанта. В армии поэт не только переводил на допросах «языков», но и участвовал в боях, ходил в разведку.
Павел Давыдович Коган погиб в бою 23 сентября 1942 года под Новороссийском. Первый сборник его стихов был издан только в 1960 году.
Стихи Павла Когана наглядно показывают мощный творческий потенциал его поколения. К сожалению, он не смог реализоваться в полной мере – большинство сверстников П.Д. Когана не вернулись с войны.
С.В. Багоцкий
Некоторые стихи Павла Когана:
Бригантина
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса…
Капитан, обветренный, как скалы,
Вышел в море, не дождавшись нас…
На прощанье подымай бокалы
Золотого терпкого вина.
Пьем за яростных, за непохожих,
За презревших грошевой уют.
Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют.
Так прощаемся мы с серебристой,
Самою заветною мечтой,
Флибустьеры и авантюристы
По крови, упругой и густой.
И в беде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза.
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса.
Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют,
И, звеня бокалами, мы тоже
Запеваем песенку свою.
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса…
Гроза
Косым, стремительным углом
И ветром, режущим глаза,
Переломившейся ветлой
На землю падала гроза.
И, громом возвестив весну,
Она звенела по траве,
С размаху вышибая дверь
В стремительность и крутизну.
И вниз. К обрыву. Под уклон.
К воде. К беседке из надежд,
Где столько вымокло одежд,
Надежд и песен утекло.
Далеко, может быть, в края,
Где девушка живет моя.
Но, сосен мирные ряды
Высокой силой раскачав,
Вдруг задохнулась и в кусты
Упала выводком галчат.
И люди вышли из квартир,
Устало высохла трава.
И снова тишь. И снова мир.
Как равнодушье, как овал.
Я с детства не любил овал!
Я с детства угол рисовал!
Звезда
Светлая моя звезда.
Боль моя старинная.
Гарь приносят поезда
Дальнюю, полынную.
От чужих твоих степей,
Где теперь начало
Всех начал моих и дней
И тоски причалы.
Сколько писем нес сентябрь,
Сколько ярких писем…
Ладно — раньше, но хотя б
Сейчас поторопиться.
В поле темень, в поле жуть –
Осень над Россией.
Поднимаюсь. Подхожу
К окнам темно-синим.
Темень. Глухо.
Темень. Тишь.
Старая тревога.
Научи меня нести
Мужество в дороге.
Научи меня всегда
Цель видать сквозь дали.
Утоли, моя звезда,
Все мои печали.
Темень. Глухо. Поезда
Гарь несут полынную.
Родина моя. Звезда.
Боль моя старинная.
Монолог
Мы кончены. Мы отступили.
Пересчитаем раны и трофеи.
Мы пили водку, пили «ерофеич»,
Но настоящего вина не пили.
Авантюристы, мы искали подвиг,
Мечтатели, мы бредили боями,
А век велел — на выгребные ямы!
А век командовал: «В шеренгу по два!»
Мы отступили. И тогда кривая
Нас понесла наверх. И мы как надо
Приняли бой, лица не закрывая,
Лицом к лицу и не прося пощады.
Мы отступали медленно, но честно.
Мы били в лоб. Мы не стреляли сбоку.
Но камень бил, но резала осока,
Но злобою на нас несло из окон
И горечью нас обжигала песня.
Мы кончены. Мы понимаем сами,
Потомки викингов, преемники пиратов:
Честнейшие — мы были подлецами,
Смелейшие — мы были ренегаты.
Я понимаю всё. И я не спорю.
Высокий век идет высоким трактом.
Я говорю: «Да здравствует история!»
— И головою падаю под трактор.
Поэту
Эта ночь раскидала огни,
Неожиданная, как беда.
Так ли падает птица вниз,
Крылья острые раскидав?
Эта полночь сведёт с ума,
Перепутает дни — и прочь.
Из Норвегии шёл туман.
Злая ночь. Балтийская ночь.
Ты лежал на сыром песке,
Как надежду обняв песок.
То ль рубин горит на виске,
То ль рябиной зацвел висок.
Ах, на сколько тревожных лет
Горечь эту я сберегу!
Злою ночью лежал поэт
На пустом, как тоска, берегу.
Ночью встанешь. И вновь и вновь
Запеваешь песенку ту же:
Ах ты ночь, ты моя любовь,
Что ты злою бедою кружишь?
Есть на свете город Каир,
Он ночами мне часто снится,
Как стихи прямые твои,
Как косые ее ресницы.
Но, хрипя, отвечает тень:
«Прекрати. Перестань. Не надо.
В мире ночь. В мире будет день.
И весна за снега награда.
Мир огромен. Снега косы,
Людям — слово, а травам шелест.
Сын ты этой земли иль не сын?
Сын ты этой земле иль пришелец?
Выходи. Колобродь. Атамань.
Травы дрогнут. Дороги заждались дождя…
…Но ты слишком долго вдыхал болотный туман.
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя».