павел дмитриченко личная жизнь
Павел Дмитриченко: «Все, что нас не убивает, делает сильнее»
— Павел, что вы собираетесь делать? Продолжите балетную карьеру?
— Я прочитал в новостях официальное заявление Большого театра, что театр готов меня принять на общих основаниях, для этого нужно пройти конкурс.
В Большой пришел прекрасный генеральный директор — Владимир Урин. Он действительно профессионал! Театр Станиславского поднял с колен и сделал одним из ведущих в России, Большой стал при нем расцветать. А новый художественный руководитель Махар Вазиев — просто подарок для артистов. Это сильный духом творческий авторитет с прекрасным балетным вкусом. Под таким руководством мечтают работать многие артисты.
Одиннадцать лет я танцевал на главной сцене Большого театра ведущие партии. Конечно, три года отсидки непросто дались. Но старался держать себя в форме: в колонии занимался приседаниями с утяжелителем, со штангой. Однако самым важным там было сохранить здоровье. А это сделать очень сложно. В первые же месяцы в следственном изоляторе у тебя начинают откалываться зубы из-за нехватки солнечного света. Первый год я находился в каменных стенах, на прогулки выводили редко. Камера три на два, ты мечешься от стены к стене как животное, запертое в клетке. Плохо станет — никого не дозовешься, врачей к тебе не пустят. Хорошо хоть лекарства передавали друзья. Это большое испытание. Даже один день, проведенный в тюрьме, многие сравнивают с каторгой. Самое тяжелое, что ты ограничен в свободе. Но главное — быть психологически свободным внутри. И тогда любое испытание можно пройти.
Знаете, в колонии я за один день бросил курить: дал себе установку — и все! А до этого был злостным курильщиком с четырнадцати лет. И вот что интересно: мне в колонии почему-то перестали сниться сны — вообще. И плохие, и хорошие. Я был запрограммирован пройти этот путь человеком и человеком остаться.
— Вы как Робинзон Крузо: после кораблекрушения попали на остров, и многие привычные вещи исчезли.
— Ничего страшного. Ведь когда в квартире отключают на месяц воду, вы начинаете греть ее в кастрюлях. Человек ко всему приспосабливается. Я неизбалован, у меня не было «ломки», что не вожу машину, не смотрю телевизор. Зато много читал. Томик стихов любимого поэта Есенина, философскую вещь «50-й закон власти». Меня поразила книга Робина Шармы «Монах, который продал свой «феррари». Она научила избавляться от негативных мыслей, наслаждаться каждым мгновением жизни, не зацикливаться на негативе.
Единственное, чего не хватало, — это общения с близкими. А что касается планов на будущее. Всем молодым танцовщикам педагоги первым делом говорят: «Думайте о пенсии!» Артисты балета выходят на нее в тридцать восемь лет. На сегодня я дипломированный педагог-хореограф. Еще учусь заочно на втором курсе юридического факультета и в другом институте на третьем курсе менеджмента, так что скоро у меня к одному высшему образованию прибавятся еще два. Мне нравится учиться и впитывать в себя новые знания. Но уверен, что в ближайшее время так или иначе моя профессия будет связана с балетом. Сейчас занимаюсь здоровьем родителей. Эта история их подкосила, отцу требуется серьезная операция.
Павел Дмитриченко: «Все, что нас не убивает, делает сильнее»
Но не все так удачно складывалось. В конце первого сезона после травмы начались проблемы с ногой. Я перенес несколько операций. Рана загноилась. Долгое время не мог танцевать, даже подумывал уйти из балета. Если бы тогда сказали, что через несколько лет станцую Спартака, не поверил бы.
Я был ведущим солистом балетов Юрия Григоровича и горжусь этим. Он — живая легенда балетного мира, отношусь к нему с большим уважением. Все артисты театра его с любовью называют «наш дедушка». А моим вторым отцом в творчестве стал Василий Степанович. К сожалению, он скончался, когда меня упекли в тюрьму, и я не смог с ним попрощаться. Это была самая тяжелая потеря для меня.
Когда судья произнесла «Виновен!», у всех присутствующих в зале был шок, так как не прозвучало ни одного доказательства. Даже в мыслях не мог представить, что мне будет вынесен обвинительный приговор.
Ну, случилось и случилось. Я не опускал руки. После суда потянулись дни, полные неизвестности. Они все были похожи один на другой: ночь, день и снова ночь. Прошел почти месяц. Я не знал, куда повезут, — это держалось в тайне. Наконец в камеру пришли и сказали: «С вещами на выход!» А потом повезли на поезде в неизвестном направлении. Вагон очень напоминал столыпинский — с решеткой на окне. Я такой на картинке в учебнике истории видел. Как сейчас помню: из зарешеченного окна каторжане кормят голубей.
Ехали, ехали. Вдруг останавливаемся.
— Что за место? — спросил у ребят.
Меня поместили в следственный изолятор. В камеру на десять человек набили двадцать пять. Спали по очереди, на полу лежало всего десять матрасов. Через три дня повезли в колонию под Рязанью. Там я и провел два года. Старался ото всех держаться на расстоянии, никого к себе не подпускал. Жил по своим, человеческим правилам, мне не интересен уголовный мир. Как на воле жил, так и там продолжал жить.
— Все зависит от человека. Конечно, кто-то пытался себя показать. История, к которой меня приписали, получила большую огласку. Многие любопытствовали — подходили, спрашивали. Кому-то отвечал, а если задавали глупые вопросы, посылал куда подальше. Друзей среди уголовников не появилось. Со мной сидели люди с двумя и тремя высшими образованиями, финансисты, юристы — вот с ними и общался.
В колонию приезжали журналисты, но я отказывался с кем-либо говорить. Тем более что рядом постоянно находились сотрудники колонии и все контролировали.
Жили в бараках. Каждый — на сто мест. Кровать железная, как в армии. Я не служил, артистам балета дают отсрочку, зато теперь имею полное представление о казармах.
Что помогало выжить? Наверное то, что даже там, в колонии, я продолжал бороться. Поддерживала мысль, что завтра меня отпустят. Каждый день я надеялся. Писал по инстанциям, требовал справедливости. И естественно чувствовал огромную поддержку друзей и родных.
Я сразу решил ограничить круг посетителей отцом и двумя близкими товарищами. С одним, Женей Сазоновым, дружили с первого класса, вместе пришли в театр в 2002-м. Настоящая мужская дружба. Даже если ночью Женьке позвонишь, он тут же примчится. Это дорогого стоит. Другой, Василий Жидков, старше меня. Удивительный человек. Не помню случая, чтобы отказал в помощи, сломя голову бросается выручать. Мне даже было неудобно его о чем-то просить. С друзьями во время свиданий мы общались через стекло по телефону. Смотришь, улыбаешься, шутишь и понимаешь, что они остаются такими же — никогда не предадут, не бросят в беде.
Культура ВРН
Иллюстрированный журнал о культуре Воронежа, России и мира
В России
«Роковая балерина» Анжелина Воронцова и Павел Дмитриченко нашли семейное счастье
Бывший премьер Большого театра, ректор Академии русского балета им. А.Я. Вагановой Николай Цискаридзе рассказал изданию sobesednik.ru, что «роковая» балерина из Воронежа, бывшая солистка Большого театра вышла замуж. Женился и танцовщик Павел Дмитриченко, с которым её связывала молва.
Анжелина Воронцова, чьё имя два года назад связывали с нападением на худрука балета ГАБТа Сергея Филина, заключила брак. Но не с танцовщиком Павлом Дмитриченко, который сейчас отбывает срок. Анжелина стала женой другого мужчины.
Это страшное ЧП в мире искусства никто не забыл. Сергею Филину плеснули в лицо кислотой, а заказчиком этого чудовищного преступления был назван один из ведущих танцовщиков Большого Павел Дмитриченко. По версии следствия, Анжелина была его девушкой, Филин не давал ей расти, всячески притеснял, вот Дмитриченко и отомстил.
По словам педагога и первого партнёра Воронцовой в Большом театре Николая Цискаридзе, «в том, что говорили и писали, правды процента на три». Цискаридзе рассказал, что на момент совершения преступления Павел и Анжелина уже практически расстались.
Анжелина Воронцова родилась в Воронеже 17 декабря 1991 года. Училась в гимназии № 4 и занималась художественной гимнастикой, выступала на общероссийских соревнованиях. Балетом начала заниматься в 12 лет. В 2003—2008 гг. училась в Воронежском хореографическом училище, в котором её педагогами были известные в прошлом балерины, народные артистки РСФСР: сначала Марина Леонькина, потом — Набиля Валитова и Татьяна Фролова.
В 2008 году была принята в Московскую государственную академию хореографии по классу педагога Н. Архиповой. В 2009 году окончила Академию и была приглашена в труппу Большого театра России. Репетировала под руководством Николая Цискаридзе, он же был первым партнёром Воронцовой в спектаклях Большого театра.
С июля 2013 года — балерина Михайловского театра. В текущем репертуаре балерины — ведущие и сольные партии в балетах «Жизель, или Вилисы», «Лебединое озеро», «Баядерка», «Дон Кихот», «Привал кавалерии», «Лауренсия», «Пламя Парижа», «Класс-концерт», «Тщетная предосторожность», «Спящая красавица», «Щелкунчик», «Ромео и Джульетта», «Прелюдия», «Белая тьма». Принимала участие в гастролях Михайловского театра в США.
Павел Дмитриченко возвращается в Большой театр.
Павел Дмитриченко родился в семье артистов Государственного академического ансамбля народного танца под руководством Игоря Моисеева. В 2002 году окончил Московскую государственную академию хореографии по классу педагога Игоря Уксусникова, после чего был принят в балетную труппу Большого театра. В 2004 году получил диплом Международного балетного конкурса в Риме (Италия). В 2005 году окончил Институт русского театра по специальности педагог-хореограф по классу Михаила Лавровского.
В Большом театре Павел Дмитриченко репетировал под руководством Александра Ветрова и Василия Ворохобко. Исполнял главные роли, среди которых:
Злой Гений («Лебединое озеро»)
Тибальд («Ромео и Джульетта»)
Иван Грозный («Иван Грозный», был первым исполнителем партии при возобновлении балета в 2012 году)
Абдерахман балет «Раймонда»:
Павел Дмитриченко в роли царя Ивана IV в балете «Иван Грозный»:
Иван IV в балете «Иван Грозный»:
Павел Дмитриченко в роли царя Ивана IV в балете «Иван Грозный»:
Иван IV в балете «Иван Грозный»:
Партия Злого Гения в балете «Лебединое озеро»:
Партия Тибальда в балете «Ромео и Джульетта»:
Балет «Ромео и Джульетта» партия Тибальта. Хор.Ю.Н.Григоровича
Фото Ирины Лепнёвой :
Партия Спартака в балете «Спартак»:
Pas de Deux из балета «Корсар»:
Павел Дмитриченко и Николай Цискаридзе на выпускном вечере
Академии русского балета Им. А.Я.Вагановой в Кремле. 22.06.2016.
(Автор поста скромно присоединяется к Цискаридзе: Павел, мы поддерживаем вас и ждем вас на сцене Большого!)
«Не надо забывать, что пострадавший и Паша Дмитриченко были в хороших отношениях»
«— Не могу не спросить про судьбу Павла Дмитриченко, в 2013-м обвиненного в покушении на Сергея Филина и месяц назад вышедшего на свободу.
— Я Пашу очень уважаю и очень хорошо к нему отношусь. И не раз говорил, в том числе на суде, что не верил и по сей день не верю в его виновность. Да, он вышел, мы виделись, и мое отношение к нему ни на йоту не изменилось.
— Он приезжал к тебе в Питер?
— Нет, я был в Москве, мы встретились. Он изъявил желание продолжить танцевальную карьеру. Я поддержал его в этом и посоветовал идти учиться, а он сказал, что уже учится.
— Но насколько для него реально возвращение в профессию? Ведь за три года потеряна форма. Да что три года — неделю артист не постоит у станка… сам знаешь, чем кончится дело.
— Он говорит, что занимался. И потом, может быть, он не будет классическим танцовщиком, в его репертуаре были замечательные характерные роли.
— Поскольку Павел Дмитриченко был судим, у него есть шанс поступить в серьезный театр или клеймо «сидельца» не позволит?
— Он по закону не имеет права занимать посты в госучреждениях, связанных с работой с детьми. А в остальных же он может все делать. Почему нет? Самое неприятное для меня в этой ситуации, что никого не интересует желание зрителей. Зритель высказывался, чтобы я не уходил из Большого — кто-нибудь на это обратил внимание? То же самое и с Пашей… У него огромное количество поклонников, и эти люди хотят его видеть в спектаклях Большого. А уж будет он в них участвовать или нет, это зависит от руководства. Если он возьмется за дело с умом, у него есть и возможности, и потенциал.
— А ты готов ему помогать?
— А как я могу ему помочь? Я работаю в другом городе и могу сказать только «Паша, держись». Если понадобится какая-то моя репетиторская помощь, то пожалуйста.
— Скажем, если потребуется твоя рекомендация, письменная?
— Конечно, я же с открытым забралом шел на суд над Павлом, ни от кого ничего не скрывал.
— Все-таки тяжелая судьба у парня. От него даже девушка ушла, из-за которой будто бы все произошло?
— Еще раз повторяю: никакого отношения к девушке эта ситуация не имела. Не надо забывать, что пострадавший и Паша были в хороших отношениях. Остальное — журналистские выдумки.
— Но она же его не дождалась.
— А почему она должна была его дожидаться, если он женился за год до того, как она вышла замуж? Они разошлись до всей этой заварухи. Не надо путать вилки и бутылки. Это Фигаро у Бомарше говорит: «Я гораздо лучше своей репутации». Как освещалась вся ситуация трехлетней давности в Большом театре — не все как было на самом деле.»
Обновлено 29/06/16 04:04:
«Новые русские сенсации»: «Страх и ненависть Большого»
если опять сотрется вот ссылка:
«Новые русские сенсации»: «Страх и ненависть Большого»
Обновлено 29/06/16 04:09:
Павел Дмитриченко: «Все, что нас не убивает, делает сильнее»
Эксклюзивное интервью бывшего солиста Большого театра, осужденного по делу о нападении на Сергея Филина — о тюрьме, воле, свадьбе в колонии и уверенности, что спустя годы всплывут новые подробности этой криминальной драмы.
Фото: Алена Космина
В конце письма были стихи, которые заканчивались так:
Нам до грядущего нет дела,
и прошлое не мучит нас.
Дверь черную в последний час
мы распахнем легко и смело.
Я верю сказкам вековым
и откровеньям простодушным:
мы встретимся в краю воздушном
и шуткой звезды рассмешим.
Я не знал, что автор строк — Владимир Набоков, но они тут же впечатались в память, настолько были пронзительны.
Удивительно, но мы не так много знали друг о друге, а создавалось впечатление, будто знакомы всю жизнь. У любви не существует ни стен, ни решеток. Для нас не было никаких преград. Мы довольствовались тем, что могли слышать друг друга через письма. И очень скоро я понял, что это самый прекрасный подарок в моей судьбе, она как ангел. Я влюбился.
Еще во время суда Яна ходила на каждое заседание. Я привык к этому, искал ее глазами, и когда находил, становилось легче. Мы смотрели друг на друга: я из-за решетки, она сидя в первом ряду. А потом начались письма и Яна приехала с моим папой на свидание в колонию.
Какое у нас могло быть будущее? Впереди пять лет тюрьмы. Свидания разрешали раз в три месяца по три дня. Но Яна, такая хрупкая и нежная внешне, оказалась очень стойкой. Каждая поездка в колонию отнимала много сил. Надо было собрать массу вещей: белье, полотенца, сумки с едой. Она по списку заранее все покупала в магазинах. Мама с моей крестной и тетей всю ночь стояли у плиты, готовили. Жарили курицу, варили картошку, резали салаты, так как знали, что вкусно поесть я могу себе позволить один раз в три месяца, на длительном свидании, в остальные дни такая еда запрещена. В пять утра Яна с папой загружали сумки в багажник машины и отправлялись в путь. Надо было успеть до семи занять очередь. Отстоять несколько часов, чтобы написать заявление о свидании. Затем снова ждать. Начинался досмотр сумок, и только после этого Яну пропускали на территорию колонии. Нам выделяли комнату свиданий с маленькой кухонькой, где мы и проводили три дня. Такой вот рай в тюрьме. Помните, Пугачева поет: «Три счастливых дня было у меня. » Яна накрывала на стол. Все мне казалось фантастически вкусным. В колонии плохо кормят — элементарная яичница была для меня в эти дни таким же деликатесом, как черная икра.
Но наступал момент, когда Яне надо было уезжать. Лязг ключей, громкая команда: «Свидание окончено» — к этому невозможно привыкнуть, как ни стараешься себя настроить. Мы не могли оторваться друг от друга, Яна первое время при расставании плакала. Кто знает, увидишься ли снова через три месяца?
— Когда вы сделали Яне предложение, не было страшно за нее? Несколько лет ждать любимого из тюрьмы.
— Я был уверен, что выйду раньше срока, справедливость восторжествует, и сказал Яне, что безумно ее люблю, но попросил:
— Давай подождем, пока все закончится. И тогда сразу поженимся. Не хочу в этих стенах. Хочу, чтобы все было красиво.
— Для меня не имеет значения ни место, ни время. Главное, быть вместе с тобой.
И тогда я свернул из конфетного фантика кольцо, надел ей на палец и, встав на колено, попросил: