памятник эрнста неизвестного древо жизни
Метафоры, застывшие в бронзе: не стало скульптора Эрнста Неизвестного
10 августа не стало одного из самых известных и уважаемых скульпторов в мире – Эрнста Неизвестного.
На 92-м году жизни скончался знаменитый скульптор Эрнст Неизвестный
Эрнст Неизвестный был… Впрочем, слово «был» к нему меньше всего подходит. Эрнст Иосифович всегда являл собою удивительный пример жизнелюбия и стойкости, казалось, никакая беда его не может взять, даже со смертью он умудрялся заигрывать – и та отступала, чтобы в очередной битве Неизвестный взял вверх.
Фронтовик, он прошел войну практически до конца: призванный в 1943-м 18-летним пацаном, он дошел до Австрии, где в 1945 году был тяжело ранен. Настолько тяжело, что даже когда был издан приказ о награждении Неизвестного за проявленный героизм орденом Красной Звезды, в приказе было написано «посмертно». Но это было, к счастью, не так – Эрнст Иосифович оправлялся в госпитале, много лет еще ходил на костылях (а старые раны напоминали о себе до конца дней) – но был жив.
Его отец был врачом, мать писала научно-популярные книжки для детей, а сам Эрнст, вернувшись с войны, решает посвятить себя искусству – сперва возвращается в родной Свердловск, потом едет в Ригу учиться в Академию художеств, а затем поступает в Суриковское училище в Москве. И все это время рисует, рисует, а еще – лепит. Пластика, умение зафиксировать движение, экспрессию, выразить в скульптуре то, что не передашь в живописи, подчинить себе объем и заложить в него метафору – вот, чего хочет добиться Неизвестный.
Он вступает в Союз художников, и уже в 1962 году его имя передается из уст в уста – всему виной знаменитая выставка молодых художников в Манеже, куда пришел ознакомиться с «новым искусством» сам Никита Сергеевич Хрущев. К тому времени Неизвестный – уже известный молодой автор, его работы видели и хвалили Пикассо и Ренато Гуттузо, так что когда Хрущев набросился на него с яростной критикой, мол, «мне не нравятся лица на ваших скульптурах», Неизвестный возразил, что, между прочим, известные международные художники-коммунисты хвалили его работы. Но Хрущев в своей оголтелой простоте был неумолим: «А я – первый коммунист коммунистической партии, и мне ваши работы – не нравятся!» – отбрил он Неизвестного.
Казалось бы, после этого на карьере в Советском Союзе можно было ставить крест, но партийные бонзы, даже несмотря на критику Хрущева (тот, к чести сказать, под конец все-таки поутих и, покидая выставку, даже заявил, что у Неизвестного есть «интересные работы» – видимо, сказался авторитет Пикассо), все-таки делают скульптору важные заказы. Впрочем, и Хрущев отправлен на пенсию, а Брежнев поначалу дает вчерашней культурной оппозиции некоторое послабление.
Выставка «Эрнст Неизвестный. Возвращение в Манеж»
Например, для пионерлагеря «Артек» Неизвестный в 1966 году создает «Прометея», а для Московского института электронной техники ваяет гигантский рельеф. Вообще монументальное искусство для Неизвестного – высшая точка творчества, он хочет создавать большие, сложные, многофункциональные композиции, наполненные множеством образов, чтобы эти скульптуры можно было бы читать, как книги.
Но нарастающий застой советского государства душит Неизвестного и в прямом, и в переносном смысле – его сложному, комплексному мышлению нелегко существовать в брежневском болоте: и на волне эмиграции 70-х Неизвестный отправляется за границу. Навсегда. Сперва – в Швейарию, а оттуда – в Америку, которая становится для него второй родиной: тут он может творить, что захочет, и воплощать задуманное.
Своим главным произведением он считает «Древо жизни» – большую композицию, своеобразную скульптурную историю всего человечества – в нее должны войти все образы, которые он создавал до этого – и Прометей, и распятие, и Богоматерь, и даже «Маска скорби» – метафора всех бед, свалившихся на многострадальную Россию (ее в итоге Неизвестный поставит не где-нибудь, а в Магадане).
Уехав на Запад, Неизвестный примирился со своим прошлым. Когда умирает Хрущев, родственники политика обращаются именно к неизвестному с просьбой сделать надгробный памятник для Никиты Сергеевича, и Неизвестный соглашается. Для него это способ «завершить разговор». Он делает монумент Хрущеву – авангардный, но чрезвычайно точный, безоговорочно принятый и семьей умершего, и всеми, кто видит этот памятник. Видение Неизвестного снова победило.
Он продолжает экспериментировать, в том числе и над собой: даже пытается однажды покончить с собой. Ему, по его же собственным словам, «хотелось заглянуть за грань и увидеть, что же там, в посмертии». Но Бог снова сохранил Неизвестного – попытка оказалась неудачной, и жизнь продолжилась.
Он не терял связь с Россией, последний раз прилетал на родину в свой 80-летний юбилей, дальше долгие перелеты уже давались с трудом – возраст. Дружил со всеми ключевыми персонами русской эмиграции – с Бродским, с Барышниковым, виделся с Высоцким, когда тот приезжал в Америку на гастроли… Неизвестный до последнего мгновения чувствовал себя частью русской культуры – и уж этого у него никакие политик не могли отнять.
Он бодро перешагнул 90-летний рубеж, продолжал лепить и рисовать – конечно, старые раны давали о себе знать, ноги отказывались слушать, периодически приходилось ездить на коляске, но Эрнст Иосифович все равно сохранял оптимизм и азарт того мальчишки, что когда-то вернулся с фронта и с яростью и весельем окунулся в новую, невиданную доселе жизнь.
Он ушел внезапно, но остались его работы: и «Древо жизни» по-прежнему растет, переплетаются судьбы и проплывает перед нами череда образов, которые он успел зафиксировать, обратить в бронзовую метафору. Скульптура долговечна, а память бесконечна.
Редакция m24.ru вспоминает самые знаменитые работы гения.
Памятник Хрущеву на Новодевичьем кладбище
Одна из самых известных работ Эрнста Неизвестного. Хрущев называл произведения Неизвестного «дегенеративным искусством», вынудил мастера эмигрировать, однако Неизвестный, создавший ему посмертный памятник, позже говорил: «Художник не может быть злее политика, я его простил». Монумент философичен: борьба добра и зла, черного и белого, греха и добродетели. Именно таким в истории и предстает Никита Сергеевич.
Фото: m24.ru/Александр Авилов
«Древо жизни»
Чтобы увидеть эту семиметровую композицию, москвичам нужно отправиться в район «Москва Сити», где расположен торгово-пешеходный мост «Багратион». Она была установлена в 2004 году, а замысел произведения мастер вынашивал 40 лет. И вновь здесь запечатлена идея борьбы темноты со светом. Семь лент Мёбиуса переплетаются, соединяя множество лиц (от Будды до Юрия Гагарина), рук, ног, религиозных символов. Сам мастер говорил, что понимать каждый из символов не нужно, главное, внутренне почувствовать идею и настроение композиции
Фото: m24.ru/Юлия Иванко
«Возрождение»
Монумент на Большой Ордынке появился в 2000 году, когда Неизвестный отмечал 75-летие. В центре стелы – архангел Михаил, защищающий Русь. Архангел ведет страну к возрождению, но путь сложен. Молнии, грозы, Змий противостоят свету. Тем не менее добро побеждает: цветок жизни тянется к небу и сокрушает преграды. Венчают композицию виноградные лозы. Стела создана из иерусалимского камня.
Фото: ТАСС/Виктор Великжанин
Статуэтка Орфея, вручаемая ежегодно лучшим телевизионщикам как премия «Тэфи», тоже создана по эскизам Эрнста Неизвестного. Над образом древнегреческого героя, играющего на струнах души, скульптор начал работу сразу после скандала в Манеже с Хрущевым. Орфей – это символ борьбы человека с тяжелыми препятствиями. оригинал хранится в США, его вес составляет 8,5 килограммов.
Фото: ТАСС/Олег Булдаков
«Сквозь стену»
Эта скульптура Эрнста Неизвестного была презентована им в 1996 году тогдашнему президенту Борису Ельцину. Эта работа символизирует прорыв через, кажется, непреодолимую преграду. Таким образом художник выразил надежду, что глава государства сможет побороть болезнь.
Фото: ТАСС/Виктор Великжанин
«Цветок лотоса»
Памятник высотой 75 метров был установлен на Асуанской плотине в Египте в честь дружбы народов в 1971 году. Этот монумент считается самой большой скульптурой в мире. По задумке автора, эта работа должна была содержать рельефы, однако из-за бюрократических проволочек от этой идеи пришлось отказаться.
Фотохроника ТАСС/Р. Орестов
«Маска скорби»
«Маска скорби» – мемориал в Магадане, посвященный памяти жертв политических репрессий. Его высота составляет 15 метров. В центре скульптура – стилизованное плачущее лицо, слезы на котором представляют собой маленькие маски. Правый глаз изображен в виде глаза с решеткой. А внутри самого монумента – копия тюремной камеры.
«Бертран Де Борн»
Это одно из самых загадочных произведений Неизвестного. Скульптура представляет собой перепутанные части тела, где рука, возникающая из груды мускулов, держит за волосы голову. Эта работа считается автопортретом художника.
Древо жизни на пустошах безумия
Эрнст Неизвестный хотел, чтобы каждая его скульптура была беременна им
Об авторе: Анна Берсенева (Татьяна Александровна Сотникова) – писатель.
Переплетение семи лент Мёбиуса, соединяющих тысячи лиц и символов, образуют аллегорическое дерево в форме человеческого сердца («Древо жизни» Эрнста Неизвестного). Фото с сайта www.mos.ru
Ехали в Центральный дом литератора на вечер памяти Эрнста Неизвестного. Слушали, как по радио рассказывают, что впервые-де за 129 лет разверзлись хляби небесные, поэтому Яуза вышла из берегов и Москва утонула. На самом деле шел обычный долгий дождь, множество мы в Москве таких видели, и куда как подольше и посильнее тоже видели множество. Сквозь тонкую сетку этого обычного летнего дождя вырисовывался облик новой Москвы. Он еще не был завершен, этот облик, еще виднелись тут и там по Садовому кольцу штабеля неоприходованной плитки, но суть его уже была понятна. Бескрайние тротуарные пустоши, на которых запрещено играть на домрах и звончатых гуслях, запрещено петь, рисовать и протестовать, продавать цветы, газировку и мороженое, вообще делать что-либо, относящееся к живой жизни. На которые никто не вынесет на парижский лад ресторанные столики, потому что невозможно в Москве с ноября по апрель сидеть за уличными столиками, особенно на Садовом кольце, да и нет там в каждом доме милого недорогого ресторанчика, нет и не появится, потому что даже те редкие и дорогие, которые есть, закрываются один за другим. Мертвое, зачищенное, непонятно для кого предназначенное пространство, в котором глаз невольно ищет дорогостоящие надгробия. Но и тех нет. Ничего нет.
Я представила, как все это будет выглядеть зимой, когда по этим пустошам вообще будет скользить только поземка, и меня охватила тоска.
Но до Центрального дома литераторов кое-как добрались все же. Выступающих было мало. Непристойно мало, я бы сказала, особенно учитывая, что в Москве живут те, кто знал Неизвестного, дружил с ним. Они могли бы прийти и рассказать о нем, мне кажется, несмотря даже на то, что в городе сделано все, чтобы поход в центр являлся для пожилых людей физическим подвигом.
Юрий Каннер, президент Российского еврейского конгресса (а именно РЕК и режиссер-документалист Елена Якович организовали этот вечер), сказал, что у него была огромная потребность куда-то принести цветы в память о великом соотечественнике. Цветы стояли на сцене под портретом. А Елена Якович напомнила о том, что хорошо было бы принести ему цветы на Новодевичье. Да, члены семьи, наверное, в любом случае захотели бы, чтобы он покоился поближе к ним, в США. Но ведь Новодевичье и не предлагалось, даже в голову никому не пришло.
Единственное официальное лицо, приславшее письмо к собравшимся на единственный в России вечер памяти Эрнста Неизвестного, – мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман. Неизвестный был свердловчанином, и Ройзман посчитал важным написать, что его помнят, его именем назовут в Екатеринбурге улицу и художественную школу.
Примерно об этом говорила Ирена Лесневская – что она должна была бы выступать пятой или шестой, потому что есть люди, знавшие Эрнста гораздо более близко. Но то, что она говорила о нем, а еще более о времени, когда его талант приобретал признание, – чрезвычайно важно.
Она вспоминала, как начинались 60-е. Вовсю звенела Оттепель, жизнь – яркая, творческая – не прекращалась в Москве ни на минуту. Вечерние посиделки и горячие споры в Центральном доме работников искусств и на других официальных площадках (тогда, впрочем, таких слов не знали) плавно перетекали в посиделки и споры ночные, происходившие на площадках неофициальных, чаще всего в мастерских художников. Так и она, молодая и несоветская, «перетекла» однажды в мастерскую Эрнста Неизвестного. Это он ее «несоветской девушкой» и назвал, кстати, в ту же минуту, когда увидел и начал рисовать.
Слушая Ирену Стефановну, я вдруг поняла, что все это было тогда ровно так же, как сейчас. Они гуляют по любимой своей Москве, шлепают по дождевым лужам и поют беспечные песенки в метро, как в фильме Данелии, они молоды, все плохое, безусловно, в прошлом, они переполнены внутренней свободой, а значит, преобразят и мир вокруг них, принеся в него свободу внешнюю, ведь именно так это устроено, у них огромное будущее в своей стране, потому что они – ее яркие дети, плоть от плоти ее… И после всего этого – десятилетия застойной мертвечины, а вместо внешней и внутренней свободы – внешняя и внутренняя эмиграция. Никто из них в это не то что не верил – даже представить этого не мог. А вышло так.
Сознавать это сейчас, глядя на точно таких же юных существ где-нибудь в Парке Горького, – невыносимо.
К концу вечера пришел Евгений Евтушенко – один из тех, кто Эрнста знал, любил и защищал перед партийным начальством. И, едва поднявшись на сцену, бросил в зал обвинение: вы равнодушны, вас не возмущает несправедливость! Пока оторопевшие люди пытались понять, в чем заключается их равнодушие к Эрнсту Неизвестному, выяснилось, что Евтушенко имеет в виду отстранение вдовы Булата Окуджавы от заведования его музеем. Неясно, как долго он обвинял бы собравшихся в том, что они не вышли на защиту штатного расписания, и зачитывал бы свои статьи и стихи на эту тему, но тут возмущенная Ирена Лесневская напомнила, что он вообще-то имеет полную возможность предъявить свои страстные обвинения не ни в чем не повинным людям, которые пришли на вечер памяти Неизвестного, несмотря на повседневный ужас, в котором вынуждены жить, а людям других властных полномочий, которые все это, собственно, и сотворили.
Вообще-то Эрнст Неизвестный устраивал в своей жизни немало скандалов, так что скандал на вечере его памяти был бы даже и органичен… Если бы все эти обвинения непонятно кому, непонятно в чем и непонятно зачем не стали бы еще одной деталью общей фантасмагорической картины, в которой нет ни верха, ни низа, ни дна.
В бессмысленной пустоте городских пространств. В том, что главную скульптуру Эрнста Неизвестного, его великое «Древо жизни», можно увидеть в Москве лишь случайно, так умело оно упрятано. В сообщении, которое мы слушали по радио, возвращаясь с вечера его памяти, – о том, что стране явлен проект «Единая Евразия», согласно которому за 240 млрд долл. предлагается связать Сибирь и Арктику дирижаблями. Во множестве других сообщений такого же рода, цель которых, кажется, лишь одна: погружение больших человеческих масс в интеллектуальное и моральное безумие.
Главное, что понимаешь, когда видишь скульптуры Неизвестного или смотришь фильм о нем: безумию нужно противостоять. Нельзя позволить ему влиться в твое сознание, внушить тебе ядовитую уверенность, что не существует-де ни добра, ни зла, что у убийц своя правда, что черное есть белое, война есть мир, а мертвечина есть единственно правильная жизнь.
Не поддаться логике безумия, не счесть его нормой – самое малое, что может сделать каждый. Но это каждый сделать обязан.
Статуэтка «ТЭФИ», «Древо жизни» и другие работы Эрнста Неизвестного
9 августа в Нью-Йорке умер Эрнст Неизвестный, советский скульптор, представитель первого поколения нонконформистов. «Афиша Daily» вспоминает его главные работы.
Эрнст Неизвестный до настоящего момента оставался одним из последних значительных мастеров ХХ века. В Советском Союзе о художнике заговорили после скандала на выставке «XXX лет МОСХа», когда неожиданно приехавший в Манеж Хрущев раскритиковал работы авангардистов, а скульптуры Неизвестного назвал «дегенеративным искусством».
Статуэтка «Орфей» для телевизионной премии «ТЭФИ», 1994 год. На самом деле «Орфей» был создан Неизвестным еще в 1962 году, задолго до появления премии. Первоначально это была бронзовая двухметровая скульптура
Знаменитый надгробный памятник Никите Хрущеву на Новодевичьем кладбище сделан в духе символизма: бронзовая голова генсека помещена в нишу из белого мрамора и черного гранита. 1975 год
Скульптура Эрнста Неизвестного «Данте». 1 августа 1967 года
Композиция из бронзы «Атомный взрыв» («Хиросима»), 1957 год. Неизвестный использует руки как символ человека
«Скульптура скорби», сделанная для Московского крематория
30-метровый мемориал жертвам сталинских репрессий «Маска скорби» в Магадане. Сначала проект задумывался как триптих: один должен был появится в Магадане, еще два — в Воркуте и Екатеринбурге. Но этого так и не произошло
Монумент «Память шахтерам Кузбасса» в Кемерово. Был установлен в 2003 году. Работа над его созданием проходила в Нью-Йорке: Неизвестному прислали из Кузбасса шахтерскую каску, лампу и детали снаряжения шахтеров начала прошлого века
Одна из первых больших работ скульптора. Декоративный рельеф «Прометей», установленный в 1966 году в пионерском лагере «Артек» в Крыму
Памятник философу Мерабу Мамардашвили на проспекте Руставели в Тбилиси
Скульптура «Древо жизни» на мосту «Багратион» в Москве. Она была установлена в 2004 году, но создана гораздо раньше. По словам Эрнста Неизвестного, памятник явился ему во сне «как яйцо, состоящее из семи мебиусов» и первоначально должен был быть зданием
В 1970-х он был вынужден уехать из страны, жил в Швейцарии, а затем перебрался в Америку. По иронии судьбы после смерти бывшего генсека родственники обратились к Неизвестному с просьбой создать для него памятник, который теперь стоит на Новодевичьем кладбище. Эрнст Неизвестный читал лекции в университетах Орегона, в Беркли и Колумбийском университете, его персональные выставки проходили в Советском Союзе и за рубежом. В последнее время он жил и работал в Нью-Йорке; часто приезжал в Россию.
ngasanova
ngasanovaВспомнить, подумать.
«Известный Неизвестный»
Это не только выдающийся скульптор, но и фронтовик.
Монументальные памятники, созданные этим выдающимся мастером, разбросаны по всей Земле – от северных регионов России до Египта, от Вашингтона до Москвы.
«Для меня дело не в правде, а в подлинности. »
«Отец — белый офицер, мать — биолог и поэтесса. Наконец, сам я, солдат и офицер, прошедший всю войну…»
Родился в семье врача Иосифа Моисеевича Неизвестного и детской поэтессы Беллы Абрамовны Дижур (1903—2006), репрессированных в 30-х годах.
В возрасте 17 лет Неизвестный записался добровольцем в Красную Армию. В конце Великой Отечественной войны был тяжело ранен и находился в состоянии клинической смерти. Неизвестный был посмертно награждён Орденом Красного Знамени, и его матери было послано официальное уведомление о его смерти. Но Неизвестный выжил.
«Я воевал в составе Второго Украинского фронта. Был контужен, был ранен, последний раз — очень тяжело. Был награжден, один раз посмертно, орденом “Красная Звезда», который достиг меня лет через 25»
Лейтенант Неизвестный Эрнст.
На тысячи верст кругом
равнину утюжит смерть
огненным утюгом.
Но взводик твой землю ест.
Он доблестно недвижим.
Лейтенант Неизвестный Эрнст
идет
наступать
один!
В 1947 году Неизвестный поступил в Академию искусств в Риге. Затем он продолжил своё образование в Суриковском институте в Москве и на факультете философии Московского университета.
После войны тяжелые послевоенные годы, университет.
И там занятия, в том числе и катакомбной культурой.
«Понятием “катакомбная культура» воспользовались я и мои друзья в 1949 году для того, чтобы определить, чем мы хотим заниматься. Я в то время учился в Академии художеств и одновременно на философском факультете МГУ и обнаружил, что при существующей системе образования мы, после огромных трудов и нагрузки, выйдем из университета безграмотными людьми. О Ленине мы узнавали от Сталина, о Марксе мы узнавали от Ленина и Сталина, о Дюринге мы узнавали из “Анти-Дюринга»». Но тогда и знание было политикой, поэтому все разыгрывали веселых пьяниц.»
В Институте имени Сурикова Академии художеств СССР Эрнст Неизвестный был хорошим студентом. Работа третьего курса получила международную медаль и была приобретена Третьяковской галереей. Работа пятого курса “Строитель Кремля Федор Конь» была выдвинута на Сталинскую премию и куплена Русским музеем.
«Такие могикане соцреализма, как скульптор Манизер, мой профессор, которого я глубоко уважаю до сих пор, ко мне очень хорошо относились. Кроме того, я не гнушался работой помощника скульптора ни у кого: ни у Меркулова, ни у Вучетича, ни у Томского, ни у других крайне официальных художников. Я был идееносен, я много им подсказывал, выполняя не только обычную черновую работу, делал эскизы, и они меня рассматривали как своего, как некоего преемника и продолжателя, будущего академика. Все это давало мне основания для гладкой карьеры».
«Разногласия с соцреализмом в институте возникали в первую очередь у фронтовиков. Многие из этих молодых людей были даже коммунистами, но их переживания, их жизненный опыт не соответствовали гладкописи соцреализма. Мы не теоретически, а экзистенциально выпадали из общепринятого, нам требовались иные средства выразительности. На меня выпала судьба быть одним из первых, но далеко не единственным. К тому же кругу относились Юрий Васильев, Оскар Рабин, Сидур и другие.
После смерти Сталина, когда началось некоторое послабление, я показал несколько своих экспериментальных, полуэкспрессионистических работ на молодежных выставках: в том числе “Война это» и “Концлагерь». Это вызвало чудовищный гнев и художественных властей, и идеологических».
«Первые мои работы назывались “Война это». Я воспринимал войну не как парад победы, а как трагическое, противоречивое и противоестественное человеку явление. Так возникла эта серия. Часть человека превращаясь в машину, в железо, которое олицетворяло войну, которое входило в плоть, как боль. Потом эта тема переросла в тему “Роботы и полуроботы», где человек уже сознательно боролся с мертвым металлом, потом это переросло в “Гигантомахию», затем в «Древо жизни». Человек уже овеществлен в делах своих, он породил вторую природу, предметы, продолжающие его руки, мозг, глаза, нервы и сердце, и задача изобразительного искусства в современном мире — создать некие всеединые символы и метафоры, чтобы показать растерявшемуся от обилия информации человеку ценность и беспредельность человеческого “я»».
После смерти Хрущева к Эрнсту приехал Сергей Хрущев с просьбой сделать надгробие на могиле отца.
«“Я знаю, — сказал я, — что найдутся такие, кто обрушится на меня за мое решение. Я считаю, что это месть искусства политике. Впрочем, это — слова! В действительности, я считаю, что художник не может быть злее политика, и поэтому соглашаюсь. Вот мои аргументы. А какие у Вас аргументы: почему это должен делать я?» На что Сергей Хрущев сказал: “Это завещание моего отца»».
В 1976 Эрнст Неизвестный уезжает из СССР «из-за эстетических разногласий с режимом», как он сам определил причины отъезда.
Поэтому Неизвестный был выслан из СССР в Швейцарию.
«Что такое «Древо жизни»? Это семь витков Мебиуса, сконструированных в форме сердца. Для меня символы и знаки — не пустое место. В Библии “древо» синоним “сердца», а “сердце» синоним креста. Таким образом, “Древо жизни» объединяет эти три понятия. будут очень значимы».
«Все это — попытка совместить несколько начал, попытка совместить вечные основы искусства и временное его содержание. Низменное, жалкое, ничтожное соединяется постоянно и вечно в вере, чтобы стать благородным, величественным, осмысленным».
Сегодня Эрнст Неизвестный профессор философии Колумбийского университета, действительный член Шведской королевской академии наук, Нью-Йоркской академии искусств и наук и Европейской академии искусств, естественных и гуманитарных наук.
В Уттерсберге (Швеция) устроен музей «Древо жизни», посвященный творчеству Неизвестного.
В Уттерсберге (швед. Uttersberg) (Швеция) музей скульптур Неизвестного.
В октябре 2004 г. Эрнст Неизвестный «посадил» в Москве свое «Древо жизни» – в вестибюле торгово-пешеходного моста «Багратион». Это семиметровое раскидистое «Древо жизни», в кроне которого можно разглядеть христианское распятие и ленту Мебиуса, портреты Будды и Юрия Гагарина, сюжет изгнания из рая и эзотерические символы. На фото: фрагмент скульптурной композиции «Древо Жизни».
По эскизам Эрнста Неизвестного выполнены: главный приз Всероссийского телевизионного конкурса ТЭФИ – статуэтка Орфея и приз российской независимой премии «Триумф» – статуэтка «Золотой Эльф», а также призовая статуэтка народной премии «Светлое прошлое». На фото: статуэтка ТЭФИ.
В 1996 году Неизвестный закончил своё монументальное (высотой в 15 метров) произведение «Маска скорби», посвященное жертвам репрессий в Советском Союзе. Эта скульптура установлена в Магадане. В этом же году Неизвестный удостоился Государственной премии Российской Федерации.
В 2003 году в Кемерове на берегу реки Томь был открыт монумент «Память шахтерам Кузбасса» работы Эрнста Неизвестного.
Животные жизнь берут.
Лишь люди жизнь отдают.
Единственная Россия,
единственная моя,
единственное спасибо,
что ты избрала меня.
Лейтенант Неизвестный Эрнст,
когда окружен бабьем,
как ихтиозавр нетрезв,
ты спишь за моим столом,
когда пижоны и паиньки
пищат, что ты слаб в гульбе,
я чувствую,
как памятник
ворочается в тебе.
Я голову обнажу
и вежливо им скажу:
«Конечно, вы свежевыбриты
и вкус вам не изменял.
Но были ли вы убиты
за родину наповал?»