откуда в жизни тургенева отвращение к деспотизму
100 интересных фактов о Тургеневе
Многим произведения Тургенева могут показаться довольно скучными. Но, перечитывая их с годами, мы начинаем понимать глубину сюжетной линии и диалогов персонажей. Этот великий писатель с молодых лет считался легкомысленным, и может складываться негативное впечатление о нем. Этот человек пережил достаточно тяжелое детство, а деспотичная мать тиранила Тургенева, все это могло стать причиной его непростого характера.
100 интересных фактов о Тургеневе
1. В детские годы Тургенев казался легкомысленным человеком.
2. В гости к Тургеневу почти никто не заходит, кроме его близких.
3. Иван Сергеевич Тургенев считается заядлым любителем поэтических вечеров.
4. Интересные факты о Тургеневе говорят также, что этот писатель имел шокирующий внешний вид: золотистые пуговицы на синем фраке либо яркий галстук с жакетом.
5. Первой любовью Тургенева была княгиня Шаховская. Эта женщина вскоре отдала свое предпочтение отцу Тургенева.
6. Ударяясь головой, Тургенев мог потерять сознание, потому что его теменная кость была тонкой.
7. Над Иваном Сергеевичем в школе издевались, обзывая «мягкотелым».
8. Учеба Тургенева проходила в Германии.
9. Тургенев разговаривал тонким голосом, который был больше похож на женский.
10. Интересные факты из жизни Тургенева говорят о том, что у писателя часто возникал истерический смех, который просто валил его с ног.
11. С грустью Тургеневу удавалось легко бороться. В борьбе с этой эмоцией ему помогал такой способ: стать в угол и надеть колпак.
12. Иван Сергеевич Тургенев имел внебрачную дочь, матерью которой была крепостная крестьянка.
13. Тургенев превыше всего любил порядок. Он мог по нескольку раз за день менять белье, до чистоты убирать кабинет.
14. К Полине Виардо Тургенев испытывал настоящие чувства. Именно поэтому он постоянно ездил по всей Европе за ней и ее законным мужем.
15. Полина Виардо воспринимала Тургенева только как писателя.
16. Вес мозга Тургенева после смерти, измеренный анатомами, составлял 2000 граммов. 17. Иван Сергеевич Тургенев – это голова всей русской литературы. 18.У Тургенева были странности. 19.Материальных трудностей у Тургенева никогда не возникало, потому что его мама была богатой помещицей. 20.Как говорит биография Тургенева, этот писатель был противником крепостного права. В связи с этим он ликовал, когда у крестьян появилась свобода.
21. Внешность и внутренний мир писателя не соответствовали друг другу.
22. У Тургенева была страшная «ссора» с властью, за что его сослали в его имение, где он находился под присмотром полицейских.
23. Писателю очень нравилось петь.
24. По утрам Тургенев достаточно долгое время причесывал волосы.
25. Лучшие годы собственной жизни Иван Сергеевич провел именно во Франции.
26. Азарт всегда сопровождал Тургенева.
27. Телосложение Тургенева имело атлетический вид.
28. Характер писателя был чрезмерно мягким.
29. Иван Сергеевич Тургенев был влюбчивым человеком.
30. Тургенев увидел свою дочь Пелагею только через 7 лет после того как она родилась.
31. По молодости Иван Сергеевич сорил деньгами.
Электротележки
В наличии. Гарантия. ТО. Сервис по всей РФ. Рассрочка. Лизинг. Подарок каждому
jh-shop.ru
Ищете ленту стальную 0 7 х 20 мм?
Размеры – 0 7 х 20 мм. Пробная партия от 0,5 т. Расчёт по вашей спецификации.
lentasbut.ru
Продажа коммерческой недвижимости в Орле от застройщика
zenit-orel.ru
РЕКЛАМА
32. Иван Сергеевич Тургенев любил шахматы, и он считался сильным игроком.
33. Факты из жизни Тургенева говорят о том, что Иван Сергеевич имел натянутые отношения со Львом Толстым. У них было много ссор, которые иногда доходили до драки.
34. Свою дочь Тургенев официально не признал, но всячески ей помогал.
35. Первое образование Тургенев получал в Спасском-Лутовиновом имении.
36. Первая поэма Ивана Сергеевича Тургенева с названием «Стено» была написана во время его учебы на третьем курсе института. Об этом говорят краткие интересные факты из жизни Тургенева.
37. Тургенев дружил с Белинским.
38. Островского, Гончарова и Достоевского Тургенев встретил во время работы в «Современнике».
39. Иван Сергеевич перевел произведения Байрона и Шекспира на русский язык.
40. Тургенев был самым читаемым и популярным европейским писателем.
41. С 1882 года у Тургенева появились такие болезни как: невралгия, подагра и стенокардия.
42. Тело Ивана Сергеевича Тургенева захоронено на Волковском кладбище, которое расположено в Петербурге.
43. На развлечения Тургенев привык тратить только деньги родителей.
44. Тургенева называли «циклопом с женской душой».
45. Тургенев считался жителем Бадена.
46. Иван Сергеевич Тургенев был на открытии памятника Пушкину.
47. Тургеневу удалось популяризовать русскую литературу.
48. Многие произведения данного писателя вошли в курс русской литературы в школах.
49. Тургенев изредка подписывался как «недобоб».
50. Произведения Тургенева щедро оплачивались.
51. Всю собственную жизнь Иван Сергеевич провел «на краю чужого гнездышка».
52. С отцом Тургенев имел непростые отношения.
53. Тургенев родился в дворянской семье.
54. С детских лет Иван Сергеевич знал английский, французский и немецкий языки.
55. Самое коротенькое произведение принадлежит именно Тургеневу.
56. Интересные факты биографии Тургенева говорят о том, что за всю жизнь он так и не женился.
57. Тургенев в детстве был «маменькиным сынком».
58. В годы своей молодости Тургеневу влюбился в собственную родственницу, которую звали Ольга Тургенева.
59. Тургенев был крупным землевладельцем.
60. Некрасов был лучшим другом Ивана Сергеевича Тургенева.
61. Тургенев считался почетным доктором Оксфордского университета.
Почему Тургенева считали трусом и другие малоизвестные факты о великом русском писателе
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
«Матери и дети»
У писателя всю жизнь складывались сложные отношения с собственной матерью. Его отец Сергей Николаевич Тургенев женился по расчету на богатой старой деве Лутовиновой (засидевшейся в девках невесте было аж 28 лет!). Варвара Петровна была старше мужа на 6 лет и всю жизнь оставалась настоящим домашним тираном. Иван Сергеевич писал в своих воспоминаниях:
«Мне нечем помянуть моего детства. Ни одного светлого воспоминания. Матери я боялся, как огня. Меня наказывали за всякий пустяк — одним словом, муштровали, как рекрута. Редкий день проходил без розог; когда я отважился спросить, за что меня наказали, мать категорически заявляла: «Тебе об этом лучше знать, догадайся».
Вероятно, мать стала той «музой», благодаря которой Тургенев ненавидел крепостное право и боролся с ним всеми доступными для себя способами. Именно ее он описывал в образе барыни в повести «Му-му». Он полностью прекратил отношения с ней после того, как для торжественной встречи сына властная женщина выстроила строем всех крепостных вдоль подъездной аллеи с наказом приветствовать Ивана Сергеевича громкими криками. Тут же развернувшись и уехав назад в Петербург, Тургенев до самой ее смерти больше мать не видел.
Настоящая мужская страсть
Похоже, что кроме литературы, истинной страстью Тургенева была охота. Предавался этому увлечению писатель постоянно, много и охотно. Ради охотничьих экспедиций он исколесил Орловскую, Тульскую, Тамбовскую, Курскую, Калужскую губернии, а также изучил лучшие угодья Англии, Франции и Германии, пытаясь за границей воссоздать атмосферу и ритуалы русской охоты. Он содержал псарню без малого на 150 собак (гончих и борзых). Кроме художественной литературы, воспевавшей охоту, он был автором трех специализированных книг на данную тематику. Соблазняя этим занятием своих коллег-литераторов, он даже создал своеобразный охотничий кружок, в который входили Некрасов, Фет, Островский, Николай и Лев Толстые, художник П. П. Соколов (первый иллюстратор «Записок охотника»).
Известно, что в 1843 году в момент знакомства с Полиной Виардо, общий знакомый представил его так: «Это молодой русский помещик. Славный охотник и плохой поэт» (Тургенев в начале своей литературной деятельности собирался стать поэтом и писал стихи, которые издавались в «Современнике»).
Особенности характера
Тургенев был прекрасной иллюстрацией идеи о том, что гений должен быть рассеянным. Эта его черта доходила до абсурда. Впрочем, современники для его забывчивости находили и другие, менее лестные термины, например, «всероссийская халатность» и «обломовщина». Рассказывали, что писатель мог позвать гостей на ужин и забыть об этом, отправившись по своим делам. Несколько раз он, взяв аванс за рукопись, просто не отдавал ее в печать. А однажды из-за необязательности знаменитого литератора серьезно пострадал русский революционер Артур Бенни, так как Тургенев не довез до Лондона письмо с оправданием клеветы на него, забыв конверт дома.
В 20 лет Тургенев явил обществу пример явного малодушия, след этого события еще долго затем отбрасывал тень на его репутацию. В 1838 году, путешествуя по Германии, молодой писатель плыл на корабле. Случился пожар, который, к счастью, был достаточно быстро потушен, но во время паники Тургенев, по словам очевидцев, вел себя совсем не по-джентельменски, расталкивая женщин и детей у спасательных шлюпок. Он подкупил одного матроса, обещая ему награду от своей богатой матери, если тот его спасет. Добравшись благополучно до берега, он сразу же устыдился своей минутной слабости, но слухи о ней и насмешки уже было не остановить. Как истинный писатель, Тургенев творчески переработал этот свои жизненный урок и описал его в новелле «Пожар на море».
Особенности физиологии
Одновременно было проведено исследование мозга писателя. Оказалось, что его вес составлял 2012 граммов, что примерно на 600 грамм больше, чем у среднестатистического человека. Этот факт вошел во многие учебные пособия по анатомии, хотя ученые-физиологи с осторожностью относятся к идее прямой связи между умственными способностями и размером мозга.
История любви Тургенева стала примером высокого и чистого чувства. Читайте дальше: Полина Виардо и Иван Тургенев: четыре десятилетия любви на расстоянии
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Мать Тургенева: обмороки от любви к сыну и контроль расходов
О матери писателя Ивана Сергеевича Тургенева мы знаем из школьных уроков литературы — считается, что с нее «списан» образ барыни в рассказе «Муму». Характер у Варвары Петровны действительно был непростым, но в ее письмах к сыну, опубликованных несколько лет назад, больше всего поражает экзальтированность немолодой уже женщины — в сочетании с прекрасным стилем и здравым смыслом.
Письма матери Тургенева Варвары к сыну были впервые полностью опубликованы в 2012 году музеем-заповедником «Спасское-Лутовиново». Это собрание писем — не просто документ: с точки зрения и стиля, и содержания его можно рассматривать как художественное произведение.
Переписка охватывает период с 1838 по 1844 годы: Тургеневу тогда было 20–26 лет, его матери — 51–57. В письмах есть несколько «сквозных» сюжетов, относящихся к жизни самой Варвары Тургеневой, ее сына и других родственников, а также большое количество отдельных историй-миниатюр.
Во всем этом наиболее интересна личность Варвары Петровны — подчас мать оказывается даже более неординарным человеком, чем ее сын. Предлагаем вам небольшой обзор писем Варвары Тургеневой и выдержки из них.
Поток сознания в письмах
В некотором смысле Варвара Петровна как стилист опередила своего сына на несколько десятилетий. Ее письма изобилуют необычными конструкциями. Один из самых экспрессивных элементов — ее любимый возглас «но!». Эту частицу она употребляет исключительно с восклицательным знаком — и частое «но!» становится своего рода «изюминкой» ее стиля.
Письма крайне эмоциональны и выразительны, в них постоянно возникают и другие восклицания — «Ну!», «О!», «Ах!», паузы, риторические вопросы. Иногда восклицательные знаки разделяют фразы самым неожиданным образом, придавая им необычные интонации: «Брат! не поручик еще, да и вряд ли по экзаменту когда и будет». Фактически стиль Тургеневой предельно приближен к живой речи, а некоторые фрагменты — и вовсе непосредственно передают поток сознания.
Тургенева свободно обращается с языком, «конструируя» новые слова. Некоторые фразы выстроены так причудливо, что требуют развернутого комментария: «В пятницу вечером получила я от тебя письмо, мой голубчик, кинушка, моя Александровская колонна, мой безотчетный аккуратник». Оказывается, слово «кинушка» образовано Тургеневой от глагола «кидать», то есть она имеет в виду, что сын покинул ее, а выражение «Александровская колонна» относит к высокому росту Тургенева — 192 см.
Кроме того, периодически Варвара Петровна использует кальки с иностранных слов, еще и видоизменяя их. Так, выражение «грассы» употребляется в смысле «изящество» (от французского grâce — грациозный, изящный); «церброхенен» — «отломанный кусочек» (от немецкого zerbrechen — ломать, разбивать).
«Приезжай, или я умру с горя»
Самая драматическая тема переписки Варвары Тургеневой с сыном — это любовь матери к нему и ожидание его писем в периоды, когда тот уезжает за границу. Варвара Петровна умоляет Тургенева вернуться раньше или хотя бы чаще ей писать — и в попытках удерживать сына при себе мать применяет целый «букет» манипулятивных приемов, заявляя даже, что находится на грани сумасшествия и может умереть. Это противоборство представляет собой самостоятельный сюжет в общем материале. Вот несколько фрагментов:
«Я люблю тебя неизъяснимо. Может быть, ты в сию минуту влюблен. Положи руку на сердце и скажи: „Мать любит меня еще более“. Я желаю, чтобы тебя любила столько та, которой назначено быть твоей подругою в жизни».
«Знаешь ли ты. Знаешь ли ты. Как я тебя люблю. О! Ежели бы ты мог видеть мое сердце, мое бедное сердце. Мне иногда кажется, что я выдумала, что у меня сын Иван, которого я страстно люблю. Что его у меня никогда не было».
«Мои нервы расстроены донельзя. Я не сошла с ума, не дерусь, не кусаюсь, — но! я подозреваю, мне кажется, я вижу из обращенья других со мною, я. я, кажется, потерялась. Я боюсь этого, Ваничка, оттого, что я очень тоскую по тебе, возвратись, ради бога».
«Жив ли ты? Вот чего я не знаю — жив ли ты! Потому что месяц я от тебя писем не получаю. Еще почта. еще. еще. То такое оправдание придумаешь, то другое. Однако, чтобы месяц писем совсем не было, никакие резоны рассудка не помогают. Ах! Боже мой, и еще почта пришла, а писем нет! Пропала я. Я получила последнее письмо 12 ноября. Нынче 8-е [декабря]. Мое рождение, для чего не день моей смерти. Писать сил нету!»
«В ту минуту, когда я прочла, что еще год тебя не увижу, я упала на пол без чувств. Опомнилась, без правой руки и ноги. Нога прошла, но. руки я, видно, лишусь, от плеча до локтя ужасная боль. Пускают кровь и пьявочную, и насечковую, растравляют пластырями — не помогает ничего. Страдаю, особенно по ночам, не могу спать на правом боку, биение и прилив к сердцу, а на левой — боль ревматизма. И я так переменилась, что ты не узнаешь меня, я страшна, худа, бледна, желта, вдвое, как ты меня оставил.
Страдаю весь мой век и физически, и морально. О. Я глубоко несчастна. С колыбели моей страдалица. Но я тебя люблю — и все забыто. Приезжай, ради бога, ради бога, приезжай в маие или я умру с горя. Я дала тебе жизнь, а твое отсутствие меня убивает!».
«Нету денег — и все тут»
Еще одна тема, занимающая центральное место в письмах Варвары Петровны, — ее денежные расчеты с сыновьями (Иваном Сергеевичем и его братом Николаем). Тургенева управляет несколькими принадлежащими семье имениями и периодически высылает детям условленные суммы; при этом она без конца упрекает Ивана в чрезмерных тратах и требует от него подробных денежных отчетов.
Судя по всему, сам Тургенев постоянно повторяет просьбы о деньгах и относится к требованиям матери легкомысленно; это становится поводом для упреков и нотаций, которые растягиваются иногда не на одну страницу. Несколько фрагментов из писем Варвары Петровны на денежную тему:
«Твоими письмами никто из нас, твоей семьи, не доволен, потому что ты не пишешь о том, что нас всех более всего интересует. — О расходах своих!»
«. А потом и другая болезнь очень нас обеспокоила, кошельковая. Да по скольку же ты проживаешь на месяц. Ведь по нашему счету ты с 8-го октября получил 3000, а третьего генваря ты без копейки, с одним кредитом. Это для меня такая загадка, что я и разгадать не умею. Я не удивлюсь, ежели тебя в тюрьму посадят. «
«Я уже писала — ваше состояние и все наше, как на ладони. 10 тысяч ассигнациями имеешь ты в год, ни копейки более. Ты поехал за границу — а я — в Спасское. Погорел ты, незачем было вояжировать. Дай бог, чтобы достало на нужду — чтобы натянуть убылое. Ты, не считая, деньги тратил. А чтобы достало и тебе, и брату в гвардии, который, впродчем, очень бережлив, — я жила от маия до генваря в Спасском — и, — признаюсь. это жертва».
«Я бы желала, чтобы вы — т.е. брат, избавил меня от хлопот и не я вам, а вы бы мне присылали на прожиток, дождусь ли я этого, боже мой! Дождусь ли? — Нет! Не дождусь».
«Нету денег — и все тут. Более писать нечего. Дожидайтесь моего приезда в Москву. Будьте здоровы. Денег сами добудете. Мое благословенье с вами — родительское благословенье лучше всего».
Барыня из «Муму»
Известно, что образ, наиболее близкий к Варваре Петровне в творчестве Тургенева — властная и деспотичная барыня из рассказа «Муму». В письмах ярко проявляются эти черты характера. В обращении к сыновьям мать неоднократно переходит на повелительный тон, не сомневаясь в своем праве приказывать им, а к своим дворовым и слугам относится и вовсе практически как к животным. Подчас это проявляется в тоне Варвары Петровны как-то безотчетно; даже свою любимую воспитанницу она сравнивает с собачонкой, видимо, нисколько не думая о том, что такое сопоставление может быть унизительным.
«Я недовольна тобой. Ты привык не считать своих денег, не записывать расходов, с трудом отдавать требуемые отчеты.
Я виновата перед тобой, что с младенчества не приучила тебя к сему строгостью. розгой, потому что это только на вас с братом всегда и действовало. Слово „я вам приказываю“ вы понимали. — Но! при слове „я вас прошу“ вы отвечали смехом хи-хи-хи и ничего не делали».
«Кстати, о Биби. Она так умна, как собачонка. В ней инстинкт ко мне. Неотлучна, кротка, терпелива, послушна, грациозна, миловидна, — но! она не совершенна — в ней есть тоже слабости. Ленива к ученью и говорит, что это не грех, потому что в 10 заповедях этого греха не показано. Лакома до того, что может красть конфекты. Небрежлива, любит наряжаться, вот и все, более за нею нет пороков».
«Ндрав ангельский, послушна, независтлива, покорна, сирна, кротка — вот моя девочка. Ласкова уж чересчур, я бы желала ее подичее. Возьми ее на руки незнакомый, чужой. пойдет. Я не люблю этого ни в собачках, ни в девочках. И та и другая должна любить по-моему, одного хозяина».
«Я гневаюсь на тебя за стихи!»
В письмах содержится несколько фрагментов, в которых Варвара Петровна выражает отношение к современной ей русской литературе в целом и к ранним произведениям сына. Она признается, что «не знает толку в стихах», однако высказывает мнение, что «поэзия умерла с Пушкиным».
Есть в письмах отзывы резко критические, однако после публикации поэмы Тургенева «Параша» Варвара Петровна смягчает свой тон.
«Новая литература французская час от часу лучше, приятнее, простее, любо и весело читать. А мы, бедные русские, совсем упали. Поезия умерла с Пушкиным. Бедная Россия. Однако был уже у нас Самароков, Ломоносов, Державин, Пушкин — а теперь не вытанцовывается, да и только!»
«Теперь спрашиваю я тебя, отчего ты мог подумать, что я гневаюсь на тебя за расходы. за стихи.
За расходы не гневаюсь, а требую только ежемесячного счету, что в кармане, чтобы я не доводила тебя до нужды, и чтобы ты не взял привычки общей русской жить в долг. На твоем месте я бы не плакал, а радовался, имея такую попечительницу.
За стихи. Воля твоя, Иван, я люблю тебя, люблю всей силой моей души! А ты меня мучишь. Я просила тебя писать ко мне еженедельно. Я плачу за почту. Как ждешь, ждешь! И вместо письма, где я видела бы тебя, как в зеркале, что ты делаешь, как поживаешь, где бываешь, в каких местах гуляешь. И вдруг. Что же. Получаю стихи, да еще какие беспутные — т.е. без рифм. Воля твоя, не понимаю я их. В наши времена так не писали. Ты мне напоминаешь простоту тетки Федосьи Николаевны, доброй впродчем. Возьмет ноты и мычит по оным, будто поет: „Мы. м. м. “, — а уха, рыла не знает».
Тургенев с братом Николаем в детстве (Николай слева, Иван справа)
Истории и зарисовки
Особенно интересны в письмах Варвары Петровны небольшие философские рассуждения и зарисовки, а также забавные и загадочные истории. Их трудно цитировать, поскольку в большинстве случаев они «вплетены» в ткань письма; однако некоторые удается «выхватить» из общего материала. Это, например, анекдот о реакции дяди Тургенева на публикацию поэмы «Параша», описание «кокетствующей» пчелы. Любопытнейшая с психологической точки зрения история — о том, как Тургенева, наказывая своих детей, сама при этом страдала и падала в обморок, а 9-летний Коля (брат Ивана Сергеевича) жалел ее.
«Дядя-старик совсем сошел с ума от твоей „Параши“. Что бы ни сделал, все назовет Парашей. В цветнике сделали улитку — которую садовники называют улитой, а дядя — Парашей. Отелила ли корова телочку — Параша. Лошадь — Параша. Биби зовет Парашей — пресмешной».
«Я все занимаюсь пчелами, стеклянные ульи на своем месте. А как нынче гречишный год, то меду они нанесли очень много. Я видела матку, опять несущую яйцы, и потом, когда она было вылетела погулять, и захватил ее дож, как она обсушивалась и как пчелы ее облизывали, обтирали, и как важно она протягивала лапки, кокетствовала, притворялась едва дышащею. О. Женщина во всяком созданьи одинакова, любит нравиться и заставлять восхищаться собой».
«Когда вы были еще дети, и я вас секала — и всегда кончится обмороком. Один раз, помню, высекла дружка Колю, ударов 10 дала. Никогда он не кричал и не плакал, еще жалеет. Вот я чувствую, что свет темнеет. Коля, ангел мой, забыл свою боль и кричит: „Воды, воды мамаше“. Сердечушко, стоит передо мной с голой ж. Ему было 9 лет, после того я его уже не секла.
Детей наказывать — себя мучить».
В заключение стоит отдать должное превосходной подготовке издания: каждое письмо подробно и добросовестно откомментировано. Масштаб проделанной работы удивителен — в книге собраны сведения едва ли не обо всех знакомых семейства Тургеневых, о которых упоминается в письмах, приводятся дополнительные поясняющие фрагменты переписки других членов семьи.
Нередко Тургенева, выражаясь туманно и неопределенно, задает своего рода «ребусы», ключи к которым пришлось отыскивать составителям. Например, в письмах содержатся отсылки к произведениям малоизвестных писателей, некоторые знакомые семьи или слуги упоминаются только по именам и прозвищам. Подчас работу для комментариев задают необычные слова, придуманные Варварой Петровной.
Статья предоставлена сайтом «Гильдия словесников»
Мой Тургенев. 50. Недуги и роковая болезнь
Известно, что был Тургенев богатырского росту, плечистый и облик имел цветущий. Страстный охотник, он обходил с ружьем всю Орловскую, Тульскую, и Калужскую губернии. Во время охотничьих экспедиций нередко приходилось ему ночевать в лесу, свернувшись калачиком под деревом, в стогу сена или в сарае у ближайшего крестьянина. Меткий стрелок, он соревновался с А. Фетом и С. Аксаковым в количестве подбитой за сезон птицы. И все-таки его крепкий организм с годами стали подтачивать разнообразные недуги.
Иван Сергеевич, как и его мать, всегда страшно боялся холеры. Но не обошла его стороной эта тяжкая хвороба и в 1848 году во время эпидемии холеры в Париже, он тоже заболел. Ухаживал за ним Герцен, и, к счастью, его выходил, за что должны мы быть ему премного благодарны, а то не пришлось бы нам прочесть ни лирических повестей, ни романов великого русского писателя.
На боль в коленном суставе Тургенев жаловался лет с 35-ти и упоминал в своих письмах: «…у меня припадок подагры». Но было ли это истиной — вот вопрос. Классической подагры, то есть воспаления первого плюснефалангового сустава, у него тогда еще не было. Однако в пользу подагры могли говорить боли и «…что-то нехорошее в пузыре и почках», которые периодически беспокоили писателя, начиная с 1849 года, врачи же определяли эту хворобу, как «невралгию пузыря». Сам Тургенев считал, что он унаследовал мочекаменную болезнь от своего отца. Перенес И. С. Тургенев и желчную колику, даже с механической желтухой. Надо сказать, что в те времена сочетание подагры с камнями в почках и желчном пузыре французские врачи называли «артритизмом» и считали классической триадой.
Друзья Тургенева часто не верили в его недомогания, считая, что все его болезни объяснялись замечательной мнительностью и живым воображением. Островская рассказывала, что в Карлсбаде Тургенев часто объявлял, что он „очень болен», и всегда воображал в себе какие то необыкновенные болезни: то у него внутри головы, в затылке что-то „сдирается», то точно „какие-то вилки выталкивают ему глаза», то он чувствовал „бушеванье морских волн в голове». Он в такую минуту хохлился, охал, а потом разговорится, развеселится и забудет о своих недугах. Мы в таких случаях втихомолку подсмеивались, что Иван Сергеевич у нас „закапризничал» как балованный ребенок. Но ребенок он был добрый: каприз у него скоро проходил».
Известно, что в 40-летнем возрасте Тургенева стали беспокоить одышка при ходьбе и отеки голеней и стоп. По этому поводу он обратился за консультацией к виднейшему немецкому терапевту Н. Фридрейху, который считался блестящим знатоком болезней сердца. Он нашел у Тургенева «болезнь сердца и прописал соответствующее содержание». Спустя два года Тургенев попал на прием к знаменитости еще большей — директору клиники Шарите Ж. Буйо. Тот обнаружил у Тургенева «артритические отложения в аорте». Проще говоря, Н. Фридрейх и Ж. Буйо обнаружили у Тургенева шум на аорте, изменение звучности тонов сердца, увеличение левого желудочка и признаки недостаточности кровообращения. Сам Тургенев жаловался, на странные ощущения в сердце, «по временам играло сердце» – говорил он.
Однако болезненные приступы через какое-то время утихали, и Тургенев был снова на ногах, как всегда подвижен, весел и бодр. Дети Л.Н.Толстого вспоминали, как в 1879 году (за два года до последней роковой болезни) Тургенев в Ясной Поляне танцевал канкан и прыгал попеременно с Львом Николаевичем на доске-качелях. Летом 1881 года Иван Сергеевич отдыхал в Спасском, и когда приехала в гости очаровательная актриса Мария Савина, то писатель был на седьмом небе от счастья, и по воспоминаниям Я.Полонского, много смеялся, веселил всех и танцевал до упаду.
Об этом вспоминал добрый приятель писателя А. Кони и добавлял, что за субботними обедами у редактора-издателя «Вестника Европы» M. M. Стасюлевича, в тесном кружке близких знакомых Тургенев часто рассказывал о своих снах и предчувствиях. В его словах и вызываемых им образах явственно чувствовался ужас пред неотвратимостью смерти, пред тем, что над ним «кружит его ястреб».
***
В марте 1882 года И. С. Тургенев стал жаловаться на «сильные боли в левой ключице, усиливающиеся при всяком движении, и особенно при ходьбе. Боль чувствовалась в самой ключице, ближе к плечу, и при усилении распространялась немного в руку и в нижнюю часть шеи, при надавливании и движениях руки она не усиливалась». Боль, по словам писателя, не давала ему возможности ни стоять, ни ходить. Ее сопровождала «затруднительность дыхания». Тургенев оказался приговорен к домашнему заточению, ведь он не мог передвигаться, лишь сидеть или лежать, то есть жил в своей комнатке, совсем как улитка в тесной скорлупе.
Примечательно, что обследования писателя даже в рамках тогдашней практики Ж. Шарко не проводил, но диагноз подтвердил и лечение назначил. Он ограничился тем, что лишь поговорил с Тургеневым! Не секрет, что у таких знаменитостей часто не хватало времени для настоящего обследования пациента, они не углублялись в историю болезни, и лишь подтверждали уже «готовый» диагноз. Так случилось и здесь, Шарко все подтвердил и назначил лечение препаратами брома и прижиганием кожи в области боли, так называемым «пакеленовским снарядом». Это была так популярная в те годы отвлекающая терапия.
Тургенев вынужден был лежать, или сидеть, так как в вертикальном положении сразу же чувствовал наступление интенсивной боли. До русских друзей стали доходить слухи, что больной Тургенев одинок и заброшен, говорили о постоянном «грохоте музыки» в школе Виардо, располагающейся под комнатами писателя, о равнодушии членов семьи к его страданиям. Рассказывали об этом очевидцы, и Тургенев прикладывал немалые усилия, чтобы успокоить друзей и оправдать семью Виардо.
Когда в России узнали о том, что Тургенев серьезно заболел, то многие соотечественники хотели приехать, чтобы поддержать писателя. Узнав о тяжелой и мучительной болезни Тургенева, Толстой писал ему в мае того же года: «В первую минуту, когда я поверил. что вы опасно больны, мне даже пришло в голову ехать в Париж, чтоб повидаться с вами. Обнимаю Вас, старый милый и очень дорогой мне человек и друг».
В сентябре, когда возник вопрос о переселении в Париж, то Виардо уехали, а Тургенев согласился остаться один. И вот он пишет русским друзьям, что «одиночество ему по вкусу». А в ответ на их сожаления возражает: «Насчет одиночества я с вами не согласен. Вот теперь я совершенно одинок, «аки перст» — и ничего!»
В ноябре 1882 года Тургенев тоже перебирается из Буживаля в Париж. Чувствует он себя неважно, и записывает в своем дневнике: «Недели две тому назад я переехал из Буживаля и поселился в rue de Douai. Здоровье мое в том же statu quo; даже похужело в теченье нескольких дней; теперь опять то же — ни стоять, ни ходить и т. д.»(Суббота, 27 ноября 1882).
***
Но тут случилось непредвиденное- у Тургенева на животе появилась новая «прелесть», то есть опухоль, которая все увеличивалась. Он обратился к известному французскому хирургу Сегану, который рекомендовал эту «неврому» удалить.
Тургенев послушал именитого хирурга и решился на операцию. Следующая запись в дневнике: «Пятница, 31 дек. 1882. Послезавтра, в воскресение, в 11 ч мне вырезывают мой невром. Операция будет мучительная — так как, по решению Бруарделя, меня хлороформировать нельзя. После мне придется пролежать недвижно дней десять. Недуг грудной — всё в том же положении»
Но вот что вспоминал художник Боголюбов: «На ту пору приехал сюда известный наш врач Бёлоголовый, он присутствовал при операцию, которую сделал известный хирург Сегон, сказав, что нарост, срезанный им, доброкачественный, что больной скоро оправится. Сказанное было верно. На третий день операции я был у Ивана Сергеевича. А через десять дней он уже был на ногах. Но другую речь вёл наш сибиряк Бёлоголовый: «Это скорое заживление раны нехорошо, нарост был раковидный, и, к сожалению, он скоро себя покажет в другом виде, так что господа французы напрасно себе воздают хвалу». И точно, болезнь приняла скоро другой вид и оказалась в позвоночном хребте». Русский врач Н. А. Белоголовый был первым и единственным, кто при жизни заподозрил у Тургенева рак.
Действительно, после операции состояние Тургенева резко ухудшилось, боль стала нестерпимой, словно осатанела. По-видимому, французские врачи вырезали писателю не неврому, а саркому, и эта злокачественная опухоль в результате операции стала быстро метастазировать в позвоночник. Он уже не мог сидеть и большую часть времени был прикован к постели. Альфонс Доде, навещавший Тургенева в Париже во время его болезни, всегда находил одну и ту же картину: внизу, в роскошном зале, неумолчно раздавалась музыка и пение, а вверху, в крохотном полутемном кабинете лежал, сжавшись в комок, исхудавший, молчаливый, больной старик. Под шум музыки он рассказывал Доде о перенесенной только что операции, о страшных муках, периодически посещавших его.
9 апреля 1883 года у Тургенева возник приступ сильного кашля, во время которого отошло около полстакана гнойно-кровянистой жидкости, после чего боль сразу прекратилась. Растерянные французские врачи ничего не понимали и стали лепетать что-то о загадочной «желудочно-подагрической невралгии». После осмотра П. Бруардель ставит Тургеневу диагноз «аневризма грудной аорты» и объясняет боль ее давлением на нервные стволы. После этого П. Сегон организует консультацию больного у другой звезды французской медицины шефа клиники Шарите П. Потена. Но и это врач-звезда дал маху, предположив, что болезнь писателя «…заключается в воспалении нервов в связи с перерождением сосудов». Новый консилиум с участием Шарко и Бруарделя ничего, кроме морфия, порекомендовать не мог. А между тем Тургенев стал высказывать подозрения о том, что причиной его болезни было отравление в доме Виардо.
В середине мая 1883 года больной Тургенев был снова перевезен в его домик-шале в Буживале. Полонский отправил посылкой другу в Буживаль несколько своих пейзажей, желая порадовать его видами родного Спасского. Здесь Тургенева посещали в основном лишь члены семьи Виардо, которые жили в большом доме неподалеку. В это время соотечественников к нему Полина Виардо не допускала под предлогом мучительной болезни писателя. Проникал к Тургеневу лишь его секретарь Онегин- это псевдоним Александра Федоровича Отто, знаменитого собирателя архивных материалов о А. С. Пушкине за границей. Иногда удавалось прорваться сквозь кордоны, возводимые семейством Виардо, художнику Верещагину и князю Мещерскому.
В мае 1883 года врач Белоголовый смог попасть к писателю, благодаря настойчивому желанию Ивана Сергеевича, высказанному в письме. Белоголовый оставил об этом посещении свои воспоминания, которые я приведу ниже в некотором сокращении:
«Мне сразу бросилось в глаза то, как исхудало лицо писателя, а обычный желтоватый колорит кожи стал гораздо гуще и перешел в синевато-темный, что особенно резко кидалось в глаза при снежной белизне волос и бороды больного. Глаза Тургенева заметно ввалились, около них легли темные круги, придававшие лицу страдальческое выражение. Лежал он на спине и, не повернув головы при моем входе, протянул руку и тотчас же заговорил расслабленным голосом: «Плохо мне, совсем плохо. Нет, так дальше жить невозможно. Дайте мне что-нибудь, чтобы поскорее умереть и больше не страдать так. Сегодня мне еще лучше, и я отдыхаю, но в момент болей я готов все с собой сделать. Верите ли, я так тогда кричу, что слышно в большом доме» По-видимому, деликатный Тургенев переживал, что доставляет неудобства семейству Виардо.
Тургенев рассказал доктору подробно «с необыкновенной ясностью и последовательностью» все, что произошло с ним с того времени, как они с русским доктором расстались: как он чувствовал себя хорошо в начале зимы, как он решил вырезать среди зимы свою давнюю небольшую неврому на нижней стенке живота. Операцию сделал Сегон, как будто удачно, но после нее Иван Сергеевич должен был до заживления раны лежать в кровати, и тут понемногу снова стали возвращаться прежние невралгические боли, но только на этот раз не в ключице, а в средине спинного хребта и вокруг всего пояса. Боли стали быстро учащаться и усиливаться, уступая только на время морфийным спринцеваниям. В пароксизмы боли эти страдания стали невыносимыми. «Меня схватывает и держит в каких-то гигантских тисках, от которых я только облегчаюсь спринцовкою»- говорил Тургенев».
Осмотрев Тургенева доктор нашел его крайне исхудавшим, это был атлет, который теперь выглядел, как скелет. И напоследок Тургенев сказал русскому доктору: «Постойте, я вам не рассказал главного, а вам, как врачу, это непременно нужно знать. Вы не знаете настоящей причины моей болезни, а я теперь убежден в ней, ведь я отравлен». И после этого он стал подробно рассказывать историю отравления, передавать которую потомкам врач почему-то посчитал неуместным. Он, напротив, пытался доказать всю несостоятельность этого рассказа, но Тургенев стоял на своем и на все возражения твердил: «Поверьте, это так, я уж знаю».
Позднее еще два или три раза успел доктор Белоголовый съездить в Буживаль, входя всякий раз с стесненным сердцем в спальню Ивана Сергеевича. Беспощадный недуг делал свое дело и с убийственной медленностью подтачивал силы больного, давая редкие послабления в болях. Развязка приближалась, и когда врач приехал проститься, то заметил, что поданная больным рука была лихорадочно горяча, пульс ускореннее обыкновенного, а на его вопрос Иван Сергеевич ответил, что последние ночи он стал заметно потеть. Не раз Тургенев опять упоминал о своем отравлении ядом, который якобы подмешивался в его пищу в семействе Виардо. Хотя в эту историю сам врач не верил, но должен был отметить, что речь больного всегда была последовательна и разумна.
О том, что отношения Тургенева с Полиной Виардо в последние месяцы жизни сильно осложнились, говорит и то, что неожиданно в апреле 1883 года, за пять месяцев до кончины писателя, певица обратилась к российскому послу во Франции князю Орлову и потребовала, чтобы Ивана Сергеевича признали сумасшедшим. У него видения, он называет Виардо леди Макбет, чем-то швырнул в нее… Вот как об этом эпизоде, вспоминала дочь Виардо Луиза: «Раз ночью он (Тургенев, П.Р.) так сильно дернул за шнур колокольчика, что многие из нас бросились к нему. Заметив мою мать, он воскликнул: «А вот леди Макбет!» – и, оторвав тяжелый медный шар колокольчика, бросил его… К счастью, моя мать не была задета».
По воспоминаниям ближайшего друга Анненкова в это время Тургенев совсем не в бреду, а наяву, называл Виардо «страшной женщиной, перещеголявшей леди Макбет». Не исключено, что смертельно больной Иван Сергеевич осмелился сказать то, что подсознательно давно чувствовал, но не решался высказать высокомерной и властной Виардо. Потому и сравнил ее с легендарной по жестокости леди Макбет, у которой кровь ее жертв проступала на руках. Однако надменная Виардо не могла этого простить и написала русскому послу с намерением отомстить, хоть и смертельно больному, но непокорному и посмевшему взбунтоваться поклоннику.
Орлов не согласился признавать Тургенева выжившим из ума. Это было бы крайне странным, так как соотечественники, изредка посещавшие великого писателя, отмечали его острый ум и удивительную память, сохранившиеся практически до самых последних дней. Несмотря на тяжелые приступы болей он интересовался новостями, читал газеты, продолжал писать. В последние месяцы своей жизни он написал отдельные главы «Стихов в прозе». За два месяца до смерти, в июне 1883-го года, он нашел в себе силы и продиктовал (на французском) небольшой очерк «Пожар на море». В этом очерке он вспоминал происшествие, случившееся с ним на пароходе, когда ему было 19 лет, обрисовал ужас пассажиров при криках о пожаре, свое собственное смятение, обещание денег матросу «от имени матушки», если тот его спасет, и потом свою неожиданно возникшую веру в спасение при виде прибрежных скал… А всего за две недели до смерти продиктовал Тургенев рассказ «Конец».
Когда физические страдания давали передышку, возвращались у Тургенева переживания и заботы о дочери. Несчастная женщина вынуждена была уйти от мужа и укрыться с детьми – Жанной и Жоржем-Альбером – в отеле Куронн в Солере в Швейцарии. Тургенев регулярно посылал ей деньги. 21 февраля 1883 года он написал ей еще раз по-французски дрожащей рукой: «Дорогая Полинетта, вот 400 франков за март месяц. Мое здоровье ничуть не лучше, и я провожу дни в постели. Целую тебя и детей».
Когда Тургенев заболел, то Виардо написала письмо его дочери Полине Брюэр, в котором запретила ей появляться в Буживале, чтобы навестить больного отца. Очевидно, опасалась, что Тургенев, увидев дочь, которая очень нуждалась в деньгах, отпишет ей часть своего состояния.
А между тем, Тургенев сильно страдал и писал жене Полонского: «Болезнь не только не ослабевает, она усиливается, страдания постоянные, невыносимые – несмотря на великолепнейшую погоду – надежды никакой. Жажда смерти все растет» (12 мая 1883 года.) Временами, когда боли становились нестерпимыми, Тургенев просил психиатра Н. К. Скворцову-Михайловскую дать ему отраву, а Ги де Мопассана — принести пистолет…