о теле и душе актеры
Сны о чем-то общем
На экранах «О теле и душе» Ильдико Эньеди
«О теле и душе» венгерского режиссера Ильдико Эньеди, картина—победитель последнего Берлинского фестиваля, с точки зрения Андрея Плахова, может претендовать на звание самого небанального фильма года.
Кровавые будни скотобойни навевают героям один и тот же сон: прекрасная пара оленей посреди заснеженного леса
Фото: «Русский репортаж»
Кровавые будни скотобойни навевают героям один и тот же сон: прекрасная пара оленей посреди заснеженного леса
Фото: «Русский репортаж»
Высшей оценки заслуживает исходная вполне безумная идея — разыграть поэтическую love story не где-нибудь, а на скотобойне. С обстоятельностью и документальным реализмом современного кино в двух-трех коротких сценах показан антураж этого малоэстетичного заведения: туши, мясо, кровь, рогатый скот, обреченный на заклание. Все это не инсценировка: кино снималось на мясокомбинате под Будапештом (хотя коров специально для фильма не убивали), камера фиксировала то, что реально происходит «за кадром» жизни большинства людей и о чем они стараются не думать.
Режиссер задает эти жестокие координаты, но потом словно забывает о них, переключая зрительское внимание на развитие любовной интриги. Она сама по себе тоже опрокидывает ожидания, да и чего можно ждать от этих замкнутых в своем одиночестве чудиков-персонажей. Мария — молодая женщина с манерами социопатки и без чувства юмора (ее играет Александра Борбей). Эндре — мужчина в возрасте, холостяк, инвалид с дефектом левой руки, его роль исполняет вообще не актер, а драматург и переводчик русской литературы Геза Морчани. Он — финансовый директор мясокомбината. Она — инспектор по качеству мяса.
Служебный роман вспыхивает как следствие производственного конфликта, когда неожиданно выясняется, что героям снятся одни и те же сны. Первый из этих снов (шедевр оператора Мате Хербаи) мы видели в самом начале фильма. Заснеженный лес, двое прекрасных оленей, самец и самка: наступит час, когда они будут готовы к соитию, но сейчас производят впечатление вполне романтической пары. А вот что сказать о героях, каждый из которых застыл в своей форме аутизма? Им придется пройти через множество стадий любовного церемониала, через преодоление фобий и условностей, чтобы соединились не только их сердца, но и плоть.
Название фильма очень точно определяет его внутренний сюжет. Это кино о том, как трудно человеку с достаточно развитой и прихотливой душой совладать со своим телом, с его загнанными вглубь желаниями. Сон проявляет подсознание и ведет к исходной природе, которая тоже одухотворена: разве не читается это в печальных глазах и благородной стати оленей? Но наступает пробуждение, и мы опять оказываемся на скотобойне, где уничтожают коров, пускай не столь красивых, но с такими же пронзительными глазами. Неужели люди не видят в них своих страдающих собратьев? А если и видят, таковы правила игры. И недаром финансовый директор признается новому сотруднику забойщику, что на работу предпочитают брать тех, кто жалеет животных, а не делает свое дело автоматом. То есть тех, у кого не отмерла душа, и это, как ни странно, не имеет ничего общего с лицемерием.
Есть загадка в картине Эньеди, снятой на кровавом материале, но деликатной, нежной, при этом остроумной и ничуть не сентиментальной.
Ее называли экологической притчей, находили в ней сходство с советским кино «духовных исканий» и восточноевропейским — «морального беспокойства».
А еще — с эстетикой Аки Каурисмяки, который конкурировал с Ильдико Эньеди в Берлине и все же уступил ей «Золотого медведя». Да, минимализм диалогов и характер немой актерской игры, как и общий тон печальной комедии о маргиналах, оправдывают эту параллель. И все же фильм не помещается ни на одну из отведенных ему полок. Он совершенно отдельный — даже более, чем дебютная киноработа Эньеди «Мой ХХ век», некогда завоевавшая «Золотую камеру» в Канне и заставившая говорить о появлении нового перспективного режиссера. В той картине снимался Олег Янковский, она была сформирована по традициям и законам чисто авторского, ассоциативного кино, еще живого в конце 1980-х годов.
Василий Степанов о «мясном» фильме
Дальнейшая карьера Ильдико Эньеди сложилась не самым блестящим образом, а за последние 18 лет, когда венгерский кинематограф стремительно коммерциализировался, она не сняла ничего, кроме короткометражек, зато воспитала много способных учеников в киношколе. В наконец-то появившемся новом фильме чувствуется энергия накопленного опыта и нерастраченный потенциал молодости. Чувствуется сила личности, сумевшей на долгой дистанции сохранить хрупкий баланс между душой и телом.
Рецензия к фильму «О теле и душе» от PROFE7OR
На этот раз размышление пойдёт не об одном фильме, выбор которого для меня пал на чувственную лирику и человеческую суть. Где натуральность и метафоричность говорит языком переносящих образов, снов, желаний и всплывающих мыслей. А одиночество и отрешённость идёт личным фактором любого человека. Его жизнь состоит из череды однотипных серых дней, перетекающих из одного состояния в другое.
И человек в своей основе это комок всевозможных чувств, различных проявлений эмоций и действия. В этом и состоит его внутренняя свобода.
Он работает и отдыхает, думает и переживает в серой каждодневности бытия. И лишь воплощение потаённого есть спасительной шлюпкой для каждого из нас. Но признаться в этом человек даже себе не может. В этом и есть большая ирония в жизни, как в фильме. Таков основной мотив и глубина чувственного и настоящего в фильме «О теле и душе», так высоко отмеченным в Европе (см. Берлинале) и променявшей «Душу» на «Тело» в «Фантастической женщине», где нет даже доли тех чувств и эмоций, лёгкости и простоты метафоричности чем в этом венгерском фильме.
Душа и тело всегда завязаны на отношениях. Отношениях семьи, друзей, знакомых, родных и близких. Отношения к вкусам, взглядам, любой работе и времяпровождению. Отношениям к потустороннему, Богу, вселенной, кому-то или чему-то. Отношением к себе наконец, и своему внутреннему миру. Проявление внутренней сути легло в основу данного повествования, где сны и реальность идут параллельными курсами, соединяясь на время, а быть может уходя в вечность. И в этом мы видим настоящую жизнь.
Но, как уже в начале говорилось, описание этого великолепного венгерского фильма режиссера Ильдико Эньеди, не даст сейчас всей волны ярости писательского пера и слова на всю кинематографическую злободневность. А заявить независимое, непродажное мнение в Новостях Кино и от себя лично стоит. Как стоит и высказываться многим из вас, не пререкаясь, не делая нападки, не ставя препятствие и палки в колёса.
В этой связи я считаю, что любой фильм – это заявление, но не любой фильм – политика!
Хотя очертания и грань такого выражения фактически одна.
Это всё влияние!
Влияние под тем или иным видом, жанром, моделью или штампом! Влияние на личность, на сознание, на народ, на причину!
Если брать последние несколько лет награждений, то бесспорный перевес идёт не в искусство как основу творчества в художественных изысках, а в политику, навязывание и проталкивание идеологии. Марионеточность продажной дипломатии в кино стала целиком и полностью поддакивать большой политике. В этом мы видим унизительное фиаско настоящего творчества, того незапылённого языка выражения, который давал и даёт настоящий толчок, зримый потенциал, свободу мысли и полёт фантазии.
Оскар 2017. Победитель «Коммивояжёр», но бесспорным увлекательным сюжетом и сценарием является «Вторая жизнь Уве», который менее политичен и в художественной ценности даёт жизненную мудрость касаясь всего цивилизованного мира. Пусть фильмы номинанты «Тони Эрдманн» и «Моя земля» идут в уровень с «Коммивояжёром», но это не меняет того факта, что трагикомедию «Тони Эрдманн» тут же выкупил Голливуд, явно сделает общедоступную конфетку для всех любителей умного развлечения.
Оскар 2016. Победитель «Сын Саула». Самый тяжёлый за последние годы музейный альманах по ужасно-знаменитым фашистским концлагерям. Почему альманах, ведь это цельное произведение? На самом деле, если порезать на куски и фрагменты весь фильм, его достоинство будет только подчёркивать историческую и музейную экспозицию. Сам фильм идеальный экспонат в крематории с просмотром в газовых камерах. Да, я понимаю, такое нужно показывать, как электрический стул и очередную казнь. Но на этом выигрывать и манипулировать кощунственно. Очень кощунственно! Явно предпочтительней и интересной работой был в конкурентах французский фильм «Мустанг». И конечно, полный экзотики и этники испано-португальский фильм с колумбийскими корнями «Объятия змея».
Оскар 2014. Победитель «Великая красота» Паоло Соррентино. Кроме этого великого фильма и ещё авторской догмы Томаса Винтерберга «Охота», раскрывшего психологию на одном маленьком примере, смотреть больше нечего. В смысле, все просмотры пропитаны различными инсинуациями в продажной политике и одноразовыми выхлопами призывов в социуме, позабыв о художественном творчестве.
Подводя итог.
В заключение скажем так. Некоторые фильмы попадают в шорт-лист только из-за одноразового политического заявления и манипуляцией толпой, в основе своей делая безликое атрофированное сознание. Ещё хуже – делая из нас управляемых биороботов! Раздутая дешёвая мода на домогательства, сексизм, шовинизм, эмансипацию, да всё что угодно идёт тому в подтверждение. И в лучшем случаи мы видим такой себе месседж-манифест, как ещё один плевок в мир. Будь-то без этого плевка, грязи и различного мусора не хватает. Или мы не знаем какие события происходят у нас за спиной и в мире?!