о сколько жизни было тут невозвратимо пережитой

02.08.202304.07.2023 admin 0 Comments

Стоял я молча в стороне

Она сидела на полу
И груду писем разбирала —
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала —

Брала знакомые листы
И чудно так на них глядела —
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело.

О, сколько жизни было тут,
Невозвратимо-пережитой!
О, сколько горестных минут,
Любви и радости убитой.

Стоял я молча в стороне
И пасть готов был на колени, —
И страшно-грустно стало мне,
Как от присущей милой тени.

Другие статьи в литературном дневнике:

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Источник

Она сидела на полу…

Она сидела на полу
И груду писем разбирала —
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала —
Брала знакомые листы
И чудно так на них глядела —
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело…
И сколько жизни было тут,
Невозвратимо пережитой —
И сколько горестных минут,
Любви и радости убитой…
Стоял я, молча, в стороне
И пасть готов был на колени, —
И страшно-грустно стало мне,
Как от присущей милой тени…

Статьи раздела литература

Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».

Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.

Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.

Электронная почта проекта: stream@team.culture.ru

Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».

В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».

Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.

Источник

Фёдор Тютчев

Она сидела на полу.

Она сидела на полу
И груду писем разбирала,
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала.

Брала знакомые листы
И чудно так на них глядела,
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело.

О, сколько жизни было тут,
Невозвратимо пережитой!
О, сколько горестных минут,
Любви и радости убитой.

Стоял я молча в стороне
И пасть готов был на колени,-
И страшно грустно стало мне,
Как от присущей милой тени.

Стихотворение «Она сидела на полу…» (1858 г.) посвящено личной трагедии в жизни Тютчева. Он был женат вторым браком, имел детей, когда познакомился с Е. Денисьевой, подругой своих дочерей. Поэт не мог противостоять внезапно вспыхнувшей страсти. Увлечение переросло в серьезный роман. Некоторое время Тютчеву удавалось скрывать его, но после рождения у Денисьевой ребенка этот роман привел к скандалу. Жена поэта Эрнестина была поражена изменой мужа. В порыве ревности она сожгла большую часть писем, которые Тютчев когда-то написал ей. Этому эпизоду и посвящено стихотворение.

В свое время Эрнестина произвела на Тютчева огромное впечатление. Он был невероятно счастлив, женившись на ней. Долгое время женщина была для него источником вдохновения. Поэт очень уважал Эрнестину и был благодарен ей за прожитые вместе годы. В письмах к жене была заключена целая жизнь, наполненная любовью и радостью. Тютчеву было бесконечно жаль свою жену, но в то же время он ничего не мог поделать со своим сердцем, которое полюбило другую.

В последней строфе появляется сам лирический герой, который наблюдает за убитой горем женщиной. Он не знает, что можно сказать или сделать в такой безвыходной ситуации. Все нежные и полные любви слова на его глазах превращаются в прах, а извинения бесполезны. Тютчев также испытывает страдания, но понимает, что убитую любовь уже не вернуть. От жалости к жене автор готов встать перед ней на колени, но это ничего не изменит. Сожжение любовных писем можно сравнить с убийством человека, которого, как и прошедшую любовь, невозможно воскресить.

Чудесная публикация!
Очень люблю Тютчева,
и в частности это стихотворение.

Спасибо авторам публикации.

Великолепное оформление стихов Тютчева. Настоящая яркая картина содержания этого произведения. Понравилось!!

«БЕЗ НЕГО НЕЛЬЗЯ ЖИТЬ». «БЕЗ НЕГО НЕЛЬЗЯ ЖИТЬ» (то есть- без стихов Тютчева). уж и не считая даже и просто усеянных-испещрённейших и коротенькими пометками-комментариями крошечными, и восхищёнными восклицаниями листочков томика «Стихотворений» Фёдора Ивановича Тютчева (увы. увы. к великой и потере, и несчастию для всей нашей родной-родимой Великой Русской Литературы уж так-то немногонько, прямо скажем, создавшему-написавшему) из личной библиотеки Льва Николаевича.

И снова, и снова, чуть не плача от восхищения- О, Господи. Ну, как же всестороннейше и гениальнейше, и прекраснейше, и глубочайше подлиннейше, и всамделишно-жизненнейше-истиннейше. И сказать-то больше нечего. А впрочем. а впрочем. Вы уж ради всего на свете простите меня, горячейше и любимая, и глубочайше уважаемая Евгением В. «КЛАССИКА». «КЛАССИКА» наша-Парнасская (опять же- то-то и дорого, что НАША. НАША собственная. ) за то, что уж и осмелюсь, и позволю себе, видит Бог- в волнении душевном просто величайшем, И ПРИБАВИТЬ ТУТОЧКИ НЕЧТО. НЕЧТО. НЕЧТО ИЗ ВЕЛИКОГО ИВАНА СЕРГЕЕВИЧА ТУРГЕНЕВА, что тут же и последует, уже во втором моём комментарии и благодарнейшем, и очень скромном. уж простите Евгения, ну, никак и никак не могущего удержать своих чувств очень бедных.

Веселые годы,
Счастливые дни —
Как вешние воды
Промчались они!

(Из старинного романса)

. Часу во втором ночи он вернулся в свой кабинет. Он выслал слугу, зажегшего свечки, и, бросившись в кресло около камина, закрыл лицо обеими руками.

Никогда еще он не чувствовал такой усталости — телесной и душевной. Целый вечер он провел с приятными дамами, с образованными мужчинами; некоторые из дам были красивы, почти все мужчины отличались умом и талантами — сам он беседовал весьма успешно и даже блистательно. и, со всем тем, никогда еще то «taedium vitae», о котором говорили уже римляне, то «отвращение к жизни» — с такой неотразимой силой не овладевало им, не душило его. Будь он несколько помоложе — он заплакал бы от тоски, от скуки, от раздражения: горечь едкая и жгучая, как горечь полыни, наполняла всю его душу. Что-то неотвязчиво-постылое, противно-тяжкое со всех сторон обступило его, как осенняя, темная ночь; и он не знал, как отделаться от этой темноты, от этой горечи. На сон нечего было рассчитывать: он знал, что он не заснет.

Он принялся размышлять. медленно, вяло и злобно.

Он размышлял о суете, ненужности, о пошлой фальши всего человеческого. Все возрасты постепенно проходили перед его мысленным взором (ему самому недавно минул 52-й год) — и ни один не находил пощады перед ним. Везде всё то же вечное переливание из пустого в порожнее, то же толчение воды, то же наполовину добросовестное, наполовину сознательное самообольщение, — чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало, — а там вдруг, уж точно как снег на голову, нагрянет старость — и вместе с нею тот постоянно возрастающий, всё разъедающий и подтачивающий страх смерти. и бух в бездну! Хорошо еще, если так разыграется жизнь! А то, пожалуй, перед концом пойдут, как ржа по железу, немощи, страдания. Не бурными волнами покрытым, как описывают поэты, представлялось ему жизненное море — нет; он воображал себе это море невозмутимо гладким, неподвижным и прозрачным до самого темного дна; сам он сидит в маленькой, валкой лодке — а там, на этом темном, илистом дне, наподобие громадных рыб, едва виднеются безобразные чудища: все житейские недуги, болезни, горести, безумие, бедность, слепота. Он смотрит — и вот одно из чудищ выделяется из мрака, поднимается выше и выше, становится всё явственнее, всё отвратительно явственнее. Еще минута — и перевернется подпертая им лодка! Но вот оно опять как будто тускнеет, оно удаляется, опускается на дно — и лежит оно там, чуть-чуть шевеля плесом. Но день урочный придет — и перевернет оно лодку.

Он тряхнул головою, вскочил с кресла, раза два прошелся по комнате, присел к письменному столу и, выдвигая один ящик за другим, стал рыться в своих бумагах, в старых, большею частью женских, письмах. Он сам не знал, для чего он это делал, он ничего не искал — он просто хотел каким-нибудь внешним занятием отделаться от мыслей, его томивших. Развернув наудачу несколько писем (в одном из них оказался засохший цветок, перевязанный полинявшей ленточкой), — он только плечами пожал и, глянув на камин, отбросил их в сторону, вероятно, сбираясь сжечь весь этот ненужный хлам. Торопливо засовывая руки то в один, то в другой ящик, он вдруг широко раскрыл глаза и, медленно вытащив наружу небольшую осьмиугольную коробку старинного покроя, медленно приподнял ее крышку. В коробке, под двойным слоем пожелтевшей хлопчатой бумаги, находился маленький гранатовый крестик.

Несколько мгновений с недоумением рассматривал он этот крестик — и вдруг слабо вскрикнул. Не то сожаление, не то радость изобразили его черты. Подобное выражение являет лицо человека, когда ему приходится внезапно встретиться с другим человеком, которого он давно потерял из виду, которого нежно любил когда-то и который неожиданно возникает теперь перед его взором, всё тот же — и весь измененный годами.

Он встал и, возвратясь к камину, сел опять в кресло — и опять закрыл руками лицо. «Почему сегодня? именно сегодня?» — думалось ему, и вспомнил он многое, давно прошедшее.

Вот что вспомнил он.

Но нужно сперва сказать его имя, отчество и фамилию. Его звали Саниным, Дмитрием Павловичем.

Источник