о нет мне жизнь не надоела пушкин стихотворение
О нет, мне жизнь не надоела…
Статьи раздела литература
Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».
Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.
Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.
Электронная почта проекта: stream@team.culture.ru
Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».
В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».
Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.
А это- мой Пушкин! О нет, мне жизнь не надоела
Но, по какому-то злому року или недосмотру, автора перевода в книге не указали. И этот ляп стоил Саше репутации – его сейчас обвиняли в присвоении чужого труда. Все это, вкупе со сплетнями, раздаваемыми со всех сторон о том, что он исписался, что его муза замолкла, его терзало; тем более, что вся эта возня была затеяна перед тем, как он решил открыть подписку на свой журнал «Современник».
«Да, памфлет Сенковского для меня сокрушителен именно сейчас. Он смог убедить читающую публику в том, что я её не уважаю… Но я не буду пока отвечать ему – пострадают интересы «Современника», а значит, и моих друзей. Я отвечу ему потом, когда все успокоится.».
Сколько бы Саша ни делал вид, что не обращает на эти выпады внимания, он был взбешен – на его честь покушались! Мало того,петербургское и московское общества бурлили в толках и пересудах по поводу издания «Вастолы». Мог ли он сдерживаться, обсуждая Сенковского повсюду, где ему доводилось бывать?!
Но… когда он встал, его ожидало письмо с печатью Хлюстина. Тот вызывал его на дуэль.
Долго Саша размышлял о том, что мог ему наговорить в пылу спора. Семен – родной племянник Толстого-Американца, его свата к родителям Натали. До сих пор у него с ним были вполне дружеские отношения – Хлюстин участвовал в турецкой кампании конца двадцатых годов,с отличием окончил учебное заведение за границей, сейчас занимает видное положение в обществе, служа надворным советником в Москве. И он его уважает.
Сломал сургуч – и что же? Спор с ним как будто и не прекращался: « … Я только приводил в разговоре замечания господина Сенковского, смысл которых состоял в том, что Вы «обманули публику». Вместо того, чтобы видеть в этом с моей стороны простое повторение или ссылку, Вы нашли возможным почесть меня за отголосок господина Сенковского; Вы в некотором роде сделали из нас соединение…
Саша уже давно остыл и жалел о своей вспышке, поэтому сел и написал молодому человеку ответ, где признавался, что никак не мог его отождествлять со свиньями и мерзавцами. Все это произошло в пылу спора, и он просил извинить его. Отправил письмо и стал ждать.
В один из дней, только он успел переступить порог дома, отец схватил его за рукав и отвел в сторону. Тыча ему письмом управляющего из Болдино, он чуть ли не верещал:
Господи, куда же ему деться от них от всех! Только вчера он получил письмо от надоедливого мужа Ольги, который, в очередной раз!требовал выделения её части доходов с имения.
Надежда Осиповна, лежа в постели, услышала громкий спор и расплакалась.Мадам Княжнина, которая сидела у её постели, вышла из комнаты больной на цыпочках и произнесла гневно:
— Ради Бога, потише, вашей матери дурно.
Они кинулись к ней. Саша принялся успокаивать мать, держа её за руку и поглаживая её нежно. Он стал тихо приговаривать:
— Ты не беспокойся, дело идет только о сумме, которую мне прислали из деревни… Ты не переживай, тебе нельзя.
Скоро Ольга с сыном и родителями переехала из дома Княжниной в небольшой деревянный дом, сняв маленькую и неудобную квартиру. Зато – не у чужих людей.
А приехав и узнав, что эти сплетни родились после стенаний и жалоб Сергея Львовича, бесстыдно рассказывающего всем, кто приходил справиться о здоровье его жены, о равнодушии сыновей, о долгах семьи, о своих проблемах, Саша рассвирепел. Но что он мог поделать с таким отцом.
Она всегда была в курсе происходящего в обществе, хотя сама никуда и не выезжала. Ей рассказали историю о том, что на одном из вечеров Карамзиных, салон которых оставался центром литературной и общественной жизни Петербурга, Натали, сидя рядом со своей подругой, княжной Вяземской, дочерью Петра Андреевича, отпускала шуточки над Владимиром Соллогубом, который был влюблен в одну особу, не забывая прохаживаться и на её счет. Чтобы прервать её колкости, Владимир перевел разговор на господина Ленского, поляка, с которым познакомился у Нессельроде.
Не понимая, что происходит, Соллогуб попросил друга написать все, как есть. Ему ответили, что в Петербурге гуляет сплетня, как будто он говорил про Ленского потому, что он нравится Натали Пушкиной, и что будто бы он ей сказал, что она забыла, что она сама недавно замужем.
Теперь Саша получил письмо от Соллогуба, что он готов в любое время к его услугам и где угодно, хотя за собой не чувствует никакой вины. Владимир честно описал ему все, как было…
О том, что эта история имела продолжение, Ольга не знала. Мимо Твери проезжал Валуев,будущий муж княжны Вяземской, и тот рассказал Соллогубу новость:
— Знаешь, около Пушкиной сильно увивается Дантес.
Владимир рассмеялся:
-И что же? В то самое время, когда её муж будет стреляться со мной, жена будет кокетничать с французом… Что и требовалось доказать.
Репнин ему ответил, что Боголюбова он видит крайне редко, один только раз видел его у Уварова и никогда не имел с ним никаких сношений. И написал, что должен сознаться, что прочтя «Послание Лукуллу», он понял, что «гениальный талант принесет пользу отечеству и Вам славу, воспевая веру и верность русскую, а не оскорблением частных людей…».
Саша, получив письменное доказательство «отличного почтения» князя, удовлетворился этим.
Он не знал, что пятого февраля многие на балу у княгини Бутеро наблюдали картину, а некоторые и слышали, как Дантес сначала безумно шарил по толпе глазами, выискивая кого-то, а потом устремился в соседнюю залу, откуда вновь появился, с лучезарной улыбкой, ведя под руку Натали и шепча громко:
-Уехать! Вы думаете об этом! Я этому не верю! Скажите, что вы не намеревались этого сделать!
Саша просто не понимал, что произошло с женой, но после бала у Бутеро о поездке невозможно стало с ней даже и заговаривать.
Счастливое неведение Саши отсрочило скандал в семье.
Его очень беспокоили родители. Мать уходит, а отец то в отчаянии рыдает возле неё, пугая и мучая её проявлением своей скорби, то устраивая скандалы сестре, Ольге. Она его просила не делать так:
— Почему вы не можете сдерживаться? Вы пугаете матушку…
А он напал на неё, обвиняя в том, что она бездушная и бессердечная.
Ольга расплакалась:
-Вы забываете, что я сама теряю не кого-нибудь, а родную мать…
Саша переживал и за мать, и за сестру, и отца ему, оказывается, жалко, но постоянно находиться у постели умирающей матери он не может. Ольга, бедная Ольга, оставалась с нею всегда.
Мать умерла двадцать девятого марта. Отец совсем впал в отчаянную скорбь и ни на что не был способен. Оставив с ним сестру, Саша отвез тело матери в ее Михайловское, где похоронил. Ему помогли милые соседи из Тригорского, неизменно приходящие в трудную минуту ему на помощь.
Владимир постучался к ним на рассвете. Саша, который вначале встретил его настороженно, мало-помалу втянулся в разговор, обсуждая светские новости. Они примирились, но в конце Саша попросил его написать какое-нибудь премиленькое извинительное письмо Натали, чтобы её успокоить и на этом все окончательно закончить. Соллогуб это сделал с готовностью.
Только с истинными друзьями, в очень узком кругу, он мог еще наслаждаться искренними разговорами, весельем, сам тоже блистая остроумием, шутками, и время от времени заливаясь детским смехом. Только в таком кругу знали, как он умеет молниеносно, с особой ловкостью углядеть и открыть в любом явлении смешное. Только среди них он полностью раскрывался, воодушевлялся, незаметно становился центром и тогда всех опять увлекал своим красноречием.
Саша умел и любил также слушать, принимая живейшее участие в рассказах, громко и увлекательно смеясь, если было интересно. Веселый анекдот, остроумное слово его мгновенно заводили, и он хлопал в ладоши, вскрикивая: «Славно!». Хохотал заразительно, сверкая прекрасными белыми зубами. Но такие радостные минуты ему выпадали все реже и реже.
Теперь не то: разгульный праздник наш
С приходом лет, как мы, перебесился,
Он присмирел, утих, остепенился,
Стал глуше звон его заздравных чаш;
Меж нами речь не так игриво льется,
Просторнее, грустнее мы сидим,
И реже смех средь песен раздается,
И чаще мы вздыхаем и молчим…
Многих уж нет. И сам он – уже не повелитель и кумир, как было в двадцатых годах. Никто не знал, что его талант созрел, а он утратил уже чары, которыми раньше окутывал всех. Теперь публика зачитывалась стихами Бенедиктова и Кукольника… А Булгарин и Сенковский, ему в пику, называли их «великими»… Они же печатали и издевательские рецензии на его произведения, убеждая своих читателей в том, что «талант Пушкина иссяк», что он «исписался».
Не раз он замечал, что даже в близких ему домах Карамзиных и Вяземских стало по отношению к нему проскакивать какое-то отчуждение… Жуковский и князь часами любят гулять с Бенедиктовым. Теперь с ним друзья все реже и реже предпочитают встретиться. Можно ли чего-то другого ожидать от великосветских петербургских салонов, когда они. «Я более не популярен!».
Неизвестно