но если не считать превращений то пожалуй я был счастлив как никогда в жизни
«Гарри Поттер и Узник Азкабана»
Тематика: Фэнтези
Глава 18. Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост
До друзей не сразу дошла вся абсурдность этого заявления. Минуты две все молчали. Наконец Рон произнес вслух то, о чем Гарри только подумал:
— Вы оба просто сошли с ума
— Ерунда! — упавшим голосом вымолвила Гермиона.
Лицо бывшего узника исказила гримаса.
И Блэк кинулся на крысу. Живоглот очутился на полу, а Рон заорал не своим голосом; беглец придавил ему сломанную ногу.
— Сириус, осторожней! — Люпин метнулся вперед и оттащил Блэка от Рона. — Подожди! Так просто нельзя с этим покончить. Надо им объяснить, пусть они знают!
— Потом объясним! — хрипел Блэк, оттолкнув Люпина. Скрюченные пальцы когтили воздух, стараясь дотянуться до крысы, а та извивалась и визжала не хуже поросенка, царапая Рону лицо и шею.
— У них. есть. право. знать. правду! — Люпин уже задыхался, повиснув на Блэке. — Рон считает его домашним зверьком! Во всей этой истории много такого, чего даже я не понимаю! А Гарри? Ты обязан рассказать Гарри, как все было на самом деле, Сириус!
Блэк утихомирился, но его ввалившиеся глаза неотступно следили за крысой, которая сжалась в комок под защитой искусанных, исцарапанных и окровавленных рук Рона.
— Ладно, согласен, начинай ты. Рассказывай, что хочешь. Но только побыстрее, Римус. Я хочу немедля покончить с убийцей, из–за которого столько лет провел в Азкабане.
Вы просто психи, вы оба. — Рон очумело потряс головой и оглянулся за поддержкой к Гарри и Гермионе. — С меня хватит, я в вашу игру не играю.
Он попробовал подняться, опираясь на здоровую ногу, но Люпин вновь достал волшебную палочку и направил ее на Коросту.
— Тебе придется выслушать меня до конца, Рон. И пока будешь слушать, держи покрепче Питера.
— Он не Питер, он моя Короста! — завопил Рон.
Он попытался сунуть крысу в карман, но не тут–то было: крыса сражалась так отчаянно, что Рон свалился бы с кровати, если бы Гарри не подхватил его.
— Многие видели, как Петтигрю погиб, — сказал он, повернувшись к Люпину. — Была целая улица свидетелей.
— Да ничего они не видели! Они только думают, что видели. — снова разъярился Блэк, мрачно наблюдавший, как крыса отбивается от Рона.
Гарри с Роном переглянулись и тут же пришли к молчаливому согласию: Блэк и Люпин не в своем уме. В том, что они тут мелют, нет никакого смысла. Как это крыса может быть Питером Петтигрю? Допустим, после Азкабана Блэк рехнулся, но почему Люпин поддерживает его в этом безумии?
И тут вмешалась Гермиона, голос ее дрожал, но она говорила спокойно, взывая к благоразумию Люпина.
— Но профессор Люпин. Короста никак не может быть Петтигрю. Вы же понимаете, это совершенно невозможно.
Почему невозможно? — мирно спросил Люпин, как будто они в классе и Гермиона столкнулась с какой–то сложностью в работе с Гриндилоу.
— Потому что. если бы Питер Петтигрю был анимагом, это знали бы все. Мы занимались анимагами у профессора МакГонагалл, и я много читала о них в учебниках, когда делала домашнее задание. Министерство магии ведет учет всем колдуньям и волшебникам, которые могут превращаться в животных; есть специальный реестр, в нем сказано, в каких животных они превращаются, даны их приметы и отличия. Я нашла там профессора МакГонагалл. В этом столетии было всего семь анимагов, и имени Петтигрю в этом в списке нет.
Гарри невольно восхитился: сколько же Гер¬миона знает! Не зря день и ночь сидит за книгами.
— Конечно нет! — профессор Люпин рассмеялся. — Ты опять права, Гермиона! Но, видишь ли, Министерству невдомек, что в замке Хогвартс некогда чудили три не зарегистрированных анимага.
— Если ты собрался рассказывать им все с сотворения мира, то поторопись, Римус, — проворчал Блэк, следя за безнадежными потугами Коросты освободиться. — Я ждал целых двенадцать лет и дольше ждать не намерен.
— Хорошо–хорошо, Сириус, но тебе придется кое–что добавить, я ведь знаю только, как все начиналось.
Люпин прервал речь на полуслове — что–то громко скрипнуло позади него, и дверь в спальню открылась сама собой. Все пятеро уставились на нее, Люпин сделал несколько шагов и выглянул на площадку.
— В доме полно привидений, — заметил Рон. Но Люпин лишь махнул рукой.
— Нет тут никаких привидений. — Он все еще озадаченно смотрел на дверь. — Их и не было никогда в Визжащей хижине. Вой и стоны, которые когда–то слышали, местные жители, издавал я.
Он отбросил с лица седеющие волосы, задумался на мгновение и заговорил:
— Здесь, собственно, всё и началось. Из–за того, что я стал оборотнем. Ничего бы не произошло, если бы не моя безрассудная тяга к риску.
У Люпина был вид вполне здравомыслящего и очень усталого человека. Рон хотел было что–то сказать, но Гермиона толкнула его: «Шшшш!» Она слушала рассказ с неослабевающим вниманием.
— Меня укусил оборотень, когда я был совсем маленький. Родители перепробовали все для моего исцеления, но в те дни таких лекарств, как сейчас, еще не было. Зелье, которое готовит профессор Снегг, — совсем недавнее открытие. Оно делает меня безопасным для окружающих. Я пью его неделю, предшествующую полнолунию, и. и после трансформации сохраняю разум. Лежу у себя в кабинете, как вполне безобидный волк, и спокойно жду, пока луна пойдет на убыль.
Но до того, как волчье противоядие было изобретено, раз в месяц я становился настоящим монстром. И о Хогвартсе даже не мог мечтать. Какие бы родители согласились отдать ребенка в школу, где он будет учиться вместе с оборотнем.
Но вот директором стал Дамблдор. Он отнесся ко мне с сочувствием, сказал, что я должен учиться и что он примет все меры предосторожности.
Люпин вздохнул и задержал взгляд на Гарри.
— Помнишь, я тебе говорил, что Гремучую иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Дело в том, что ее посадили именно потому, что я поступил в Хогвартс. Этот дом, — Люпин окинул комнату печальным взглядом, — и туннель, ведущий к нему, были построены специально для меня. Раз в месяц меня тайком отправляли сюда из замка — на время превращения. А дерево поместили у входа в туннель, чтобы никто не мог попасть ко мне в дом, пока я опасен.
Гарри понятия не имел, к чему клонит рассказчик, но все равно увлеченно слушал, и единственным звуком в комнате, кроме голоса Люпина, был испуганный писк Коросты.
— В то время мои трансформации были ужасны. Превращение в оборотня очень болезненно; кусать было некого, и я царапал и грыз самого себя. Жители деревни слышали какой–то шум, завывания и думали, что это бушуют особенно неистовые призраки. Даже теперь, когда в доме уже много лет все тихо, люди опасаются приближаться к нему.
Но если не считать превращений, то, пожалуй, я был счастлив, как никогда в жизни. Впервые у меня были друзья, трое верных друзей — Сириус Блэк, Питер Петтигрю и, разумеется, твой отец — Джеймс Потгер.
Естественно, мои друзья не могли не заметить, что раз в месяц я куда–то исчезаю. Я сочинял всевозможные истории — говорил, что у меня заболела мать и надо ее навестить. Больше всего на свете боялся, что, узнав, кто я такой, они бросят меня. Но в конце концов они, как и ты, Гермиона, поняли, в чем дело.
Но друзья не покинули меня. Напротив, придумали нечто такое, отчего мои трансформации стали самыми счастливыми днями моей жизни — они сами стали анимагами.
— И мой отец тоже? — изумился Гарри.
— Конечно. Три года львиную долю свободного времени они тратили на то, чтобы научиться этому. Твой отец и Сириус были одни из самых одаренных студентов, да и вообще им повезло, ведь анимагическое превращение иногда приводит к ужасным последствиям. Министерство магии еще и поэтому зорко следит за всеми, кто пытается стать анимагом. От Питера было мало толку, но он целиком положился на своих умных друзей и тоже благополучно стал анимагом. В конце концов, на пятом курсе им удалось осуществить свой замысел — отныне каждый мог по желанию трансформироваться.
— Но чем это могло помочь вам? — недоумевала Гермиона.
— Очень многим. В своем обычном виде им тоже приходилось избегать меня. Как животные — они составляли мне компанию. Ведь оборотни опасны только для людей. Раз в месяц они ускользали из замка, укрывшись мантией–невидимкой Джеймса, и совершали превращение. Питер, как самый маленький, легко преодолевал ударную зону ветвей Ивы и нажимал сучок, который отключал дерево. Они спускались в туннель, и мы вместе проводили время. Под влиянием друзей я становился не таким опасным — тело было волчье, но разум сохранялся.
— Давай быстрее, Римус, — сипло поторопил его Блэк, по–прежнему не сводя с Коросты жутковато–голодных глаз.
— Сейчас, Сириус, сейчас. Теперь, когда мы все могли превращаться в животных, открылись невероятные, захватывающие возможности. Мы покидали Хижину и всю ночь бродили в окрестностях школы или по деревне. Сириус и Джеймс перевоплощались в довольно крупных зверей и вполне могли при необходимости сдержать оборотня. Вряд ли в Хогвартсе был хоть один студент, знавший территорию школы и Хогсмид лучше, чем мы. Вот так нам и пришла в голову мысль составить Карту Мародеров и подписаться прозвищами. Сириус — Бродяга, Питер — Хвост, а Джеймс — Сохатый.
— А в какое животное. — начал было Гарри, но Гермиона перебила его:
— Но ведь это же очень опасно! Гулять в деревне и вокруг замка с оборотнем. А вдруг бы друзья не смогли вас удержать и вы укусили кого–нибудь?
— Эта мысль до сих пор мучает меня, — глубоко вздохнув, сказал Люпин. — Было, было много раз — еще бы чуть–чуть и. Потом мы хохотали над этим. Мы были молоды, неразумны и в восторге от своего ума, ловкости. Конечно, иногда во мне шевелилась совесть. Ведь я обманул доверие Дамблдора. Он принял меня в Хогвартс, чего не сделал бы никакой другой директор, и, наверное, мысли не допускал, что я нарушаю правила, которые он установил для моей и чужой безопасности. Он не догадывался, что по моей милости трое однокурсников стали нелегальными анимагами. Но каждый раз, когда мы обсуждали план очередных похождений в ночь полнолуния, совесть угодливо молчала. И оказалось, что с тех пор я мало изменился.
Люпин нахмурился, и в его голосе зазвучало отвращение к самому себе:
— Весь этот год я боролся с собой, задавая один и тот же вопрос: рассказать ли Дамблдору, что Сириус Блэк анимаг? И не рассказал. Почему? Потому что я слишком малодушен. Ведь это значит признаться, что я еще в школе обманывал его, что и других заманил на путь обмана, а доверие Дамблдора для меня — все. Он дал мне возможность учиться в Хогвартсе, когда я был мальчишкой. Дал мне работу, когда я уже отчаялся найти хоть какой заработок. И я убедил себя, что Сириус проникает в школу благодаря темным искусствам, которым выучился у Волан–де–Морта, а то, что он анимаг, никакой роли не играет. Вот и выходит, что Снегг абсолютно прав насчет меня.
— Снегг? — Блэк первый раз оторвал взгляд от крысы и посмотрел на Люпина. — А Снегг здесь причем? — резко спросил он.
— Он это заслужил. Шнырял вокруг, вынюхивал, чем мы, четверо, занимаемся. Жаждал, чтобы нас исключили.
— Северуса очень интересовало, куда это я пропадаю каждый месяц, — продолжил Люпин. — Мы были однокурсниками, ну и. хм. слегка недолюбливали друг друга Особенно он терпеть не мог Джеймса — виновата, я думаю, зависть. Джеймс замечательно играл в квиддич. Настоящий талант. И вот однажды Снегг подсмотрел, как в канун полнолуния мадам Помфри повела меня к Гремучей иве. Сириус Снегга заметил и шутки ради сказал ему, что всех–то и дел — ткнуть длинной палкой в шишку на стволе Ивы, и тогда он отроет мою тайну. Снегг, естественно, так и сделал. И отправился вслед за мной. Представляете себе, что его ожидало в Хижине: встреча с оборотнем со всеми вытекающими последствиями. Но твой отец, Гарри, узнав, что придумал Сириус, бросился за Снеггом и, рискуя жизнью, увел его из подземного хода. Снегг все же мельком увидел меня — в самом конце туннеля. Дамблдор строго–настрого запретил ему разглашать мою тайну. Но с тех пор он знает мою особенность.
— Так вот почему Снегг вас не любит, — медленно произнес Гарри. — Он, конечно, думает, что и вы участвовали в той шутке.
— Совершенно верно, — раздался холодный, насмешливый голос за спиной Люпина.
Это был Северус Снегг. Он сбросил с себя мантию–невидимку, его волшебная палочка была направлена прямо на Люпина.
© Все права принадлежат авторам и издателям.
Информация на данном сайте предоставлена исключительно в ознакомительных целях, чтобы Вы могли читать книги онлайн бесплатно без регистрации.
Но если не считать превращений то пожалуй я был счастлив как никогда в жизни
Уже был вечер, когда маленькая проказница бежала по лестнице наверх, где была её комната, а следом за ней шла женщина с книгой в руке.
Реджина была красивой и любопытной 9-летней девочкой. Русые волосы были длинные, заплетены в косу, бежала она в одной ночной рубахе. Обогнув дворецкого, служанок и слуг, девочка заскочила в комнату и закрыла дверь, но та открылась. В комнату зашла женщина лет 38-40, она была в халате, а в руке держала волшебную палочку. Девочка прыгнула на кровать и укрылась одеялом с головой. Услышав короткий смешок матери, Реджина выглянула.
— Мама, а какую сказку ты расскажешь на этот раз? — спросила Реджина, кладя голову маме на колени, когда та села на кровать. Женщина устроилась поудобнее, и, поглаживая волосы дочери, стала думать, что же ей рассказать. В голове было множество сказок, она прочла много книг, энциклопедий, рассказов и так далее. Перечислять долго. И тут, в голову пришла прекрасная мысль.
— Я расскажу историю про одну добрую и светлую девочку, — начала женщина, — в ней было множество хороших качеств: доброта, смекалка, ум, светлый характер, но была и хитрость, с помощью которой юной волшебнице удавалось выскальзывать из непростых ситуаций.
— Она училась вместе с тобой в Хогвартсе? — воскликнула Реджина.
— Да, она училась вместе со мной, — сказала женщина.
— Всё, я начинаю слушать, — улыбнулась Реджина.
— Итак, всё началось с волшебного письма, прилетевшего к ней в комнату…
В Лондоне всегда было красиво, особенно утром. Конечно, это не Япония — страна восходящего солнца, но большего для счастья маленькой Гермионы и не нужно было. Её небольшая комнатка была уставлена больше книгами, чем куклами и прочим хламом, как считала Гермиона.
Гермиона сладко спала на кровати, но, когда лучи солнца пробились к ней в окно, заполнив всю комнату, девочке пришлось открыть глаза и проснуться. Было лень вставать, даже если и лето, но всё же для любого 11-летнего подростка вставать в такую рань летом — испытание. Гермиона взлохматила волосы, надела тапочки и побежала умываться и чистить зубы. По натуре Гермиона была добрым и светлым ребёнком, правда у неё была отличительная особенность, не про характер, разумеется. У её родителей — Джона и Анжелики Грейнджер (прим.автора: в книге их имена не указываются, поэтому я придумала свои), были каштановые волосы, но цвет волос девочке передался от покойной бабушки — мамы отца, у неё был русый цвет волос. Это Гермиону не смущало, она любила своих родителей и во всём их старалась слушаться, даже в ситуациях, когда решение нужно принимать самостоятельно.
Девочка вышла из ванной, и только зашла в комнату, как вдруг увидела у себя на столе коричневую сову с чёрными пятнами. Гермиона слегка испугалась, но в её характере также присутствовала смелость, поэтому она подошла к сове и вытащила из её клювика письмо. Открыв конверт, девочка начала его читать:
ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»
Директор: Альбус Дамблдор
(Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов)
Дорогая мисс Грейнджер!
Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.
Так как Вы является магглорождённой волшебницей, представитель от школы прибудет через несколько минут после получения Вами этого письма.
Занятия начинаются 1 сентября. Ждем Вашу сову не позднее 31 июля.
Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора!
Гермиона была шокирована прочитанным, и чтобы удостовериться в том, что она не спит, подошла к родителям, которые находились в гостиной. Джон не мог понять, по какой причине подошла дочь, но, прочитав письмо, он чуть не лишился дара речи.
— Что за Хогвартс, Герми? — удивился Джон, — это ты решила пошутить над нами?
— Нет, папа, клянусь, это не я.
— Посмотри, Джон, — Анжелика указала на буквы, — письмо написано чернилами, сомневаюсь, что наша дочь…
Внезапно раздался звонок в дверь. Джон попросил Гермиону открыть. Пока родители разговаривали между собой, девочка пошла открывать дверь. Какого же было её удивление, когда на пороге она увидела женщину в остроконечной шляпе и мантии. Гермиона была удивлена, даже напугана. Она не могла вымолвить ни слова. Женщина потрепала её по волосам и зашла в дом. Обувь снимать почему-то не стала. Пройдя в гостиную, она, увидев родителей, улыбнулась.
— Доброе утро, мистер и миссис Грейнджер, — поздоровалась женщина. Родители были в не менее ужасном шоке, нежели дочь, — меня зовут Минерва МакГонагалл, я написала вам письмо, которое принесла сова. — родители кивнули, — Вы ведь понимаете, что ваша дочь теперь особенная?
— Конечно, понимаем, — сказал Джон. Он протянул женщине руку и поздоровался с ней, — присаживайтесь.
— Нет, благодарю, я постою, — улыбнулась МакГонагалл, — учебный год начинается с 1 сентября. Вам расскажут, как попасть в Косой Переулок, чтобы купить для Гермионы всё, что ей потребуется в школе чародейства и волшебства. Также хочу предупредить, что в школе она будет жить весь учебный год, за исключением рождественских каникул и дня рождения, но это по желанию.
— Хорошо, — кивнул отец.
— Гермиона, подойди, — позвала профессор. Девочка вышла из прихожей и подошла к женщине, — меня зовут Минерва МакГонагалл, и тебе меня бояться не нужно, я тебе вреда не причиню. В следующем письме, которое принесёт сова сегодня вечером, будут указаны учебники, принадлежности и всё необходимое для твоего удобного времяпровождения в стенах нашей школы. Также вас проводит волшебник в Косой Переулок. Запомнила?
— Да, мадам, — кивнула Гермиона.
— Вот и отлично, — и женщина внезапно испарилась.
Утром этого же дня, родители отправили сову, которая прилетела к ним на последний день дачи ответа, с согласием на поступление Гермионы в школу чародейства и волшебства. Гермиона сияла от счастья, она не могла поверить, что теперь её жизнь изменится, и она будет не просто какой-то там девочкой, что учится в лондонской школе, она будет волшебницей. И она сделает всё, чтобы стать лучшей из лучших.
Письмо вечером, после визита профессора, действительно пришло. В нём были написаны все учебники для первого курса, принадлежности и необходимые вещи. Был также написан маршрут, по которому родители и Гермиона должны были попасть в Косой Переулок. На улице Чаринг-Кросс-Роуд, которая была написана в указателе, принесённой совой, их уже ждала женщина по имени Аврора, одетая в мантию. Она любезно вызвалась показать Гермионе и её родителям Косой Переулок, а также вход в него. Они направились вдоль по улице.
Гермиона не часто бывала здесь с родителями, они старались показать дочери оживлённые районы. Здесь, конечно, тоже были люди, но не так много, да и улица не такая уж популярная. Волшебница шла не быстро, чтобы будущая первокурсница и её родители не отставали. Вдруг, они остановились возле какого-то старого кафе. Волшебница, незаметно махнув палочкой, будто сняла заклинание, и если родители Гермионы не видели кафе раньше, то сейчас могли его лицезреть. Это заведение не было похожим на другие, потому что в нём было что-то волшебное, одно оформление кафе чего стоило. Гермиона и родители зашли внутрь следом за Авророй. Внутри царил полумрак, лишь свечи и фонарики освещали помещение. Было много людей: кто за столиками, кто за барной стойкой. Волшебница остановилась у кирпичной стены, которая была в дальней комнате Дырявого Котла. Гермиона удивилась.
— Смотри, малышка, в следующий раз ты будешь делать это сама, — сказала волшебница. Гермиона подошла ближе.
Аврора стукнула по нескольким кирпичам волшебной палочкой, а когда закончила, они, будто по волшебству, провалились самостоятельно. Гермиона улыбнулась, она впервые видит такой необычный проход. Внезапно, кирпичи начали расходиться в разные стороны, открывая проход. Когда проход был открыт полностью, перед глазами Гермионы предстал Косой переулок.
Я в глазах твоих утону.
Мелисса сидела в поезде, смотрела на пробегающие мимо поля и луга и думала о том, как же хорошо вернуться, наконец, в Хогвартс. Гарри, Рон и Гермиона были заняты обсуждением вопроса о Сириусе Блэке. Ей был чужд этот энтузиазм. Да, она участвовала во всех переделках вместе с сестрой и мальчишками, и ей это нравилось, но… искала она чего-то другого.
Она была куда старше своих четырнадцати.
Родители всегда удивлялись дочерям. Рождённые близнецами, они были такими разными и в то же время похожими. Гермиона, с её копной густых каштановых волос, карими глазами, и невероятным для её лет умом всегда выделялась среди сверстников, но все же была душой компании. Её любили и всегда звали к себе. Мелиссе компании никогда не нравились. Замкнутая внутри своего крошечного мира, девочка с рыжими волосами и грязно-зелёными глазами, она посвящала всё свободное время рисованию. Объединяла девочек невероятная сестринская любовь, которую сломить, казалось, было не под силу никому.
И когда им пришли письма из школы волшебства, они больше всего радовались тому, что попадут туда вместе.
И вот начинается уже их третий год обучения. На плече у Мелиссы сидит, купленная, как подарок на день рождение, сова — Варда. На руках у Гермионы греется Живоглот. Профессор Люпин мирно спит и не замечает подростков вокруг себя. Лисса достаёт из рюкзака альбом и карандаш, и принимается рисовать их невольного попутчика.
Рисунок почти закончен, день клонится к концу и в поезде зажигаются лампы. Ну вот. Последний штрих. Девочка любуется своей работой и растирает занемевшую ногу. Но, вдруг лампы гаснут и поезд останавливается.
— Мы ведь ещё не приехали, что за остановка? — недоуменно спрашивает Гермиона.
— Не знаю. Может поезд сломался? — шепчет Гарри и выглядывает в коридор, как и многие их однокурсники в поисках причины неожиданной остановки.
— Рон! Ты мне ногу отдавил! — Лисса готова засмеяться, но почему-то не получается. Грудь сжимает и легкие словно покрываются льдом. Уши закладывает, словно на них начинает давить вода, словно она тонет…
Кажется, что холод, поселившийся в груди, проникает во все щели. Окна покрываются инеем, вода в бутылке превращается в кусок льда и Лисса видит по глазам сестры, что та думает о том же.
К ручке двери тянется рука. Покрытая струпьями и слизью, будто рука утопленника, она открывает дверь и в купе входит странное существо. В темноте Гермиона находит руку сестры и сжимает её. Но среди присутствующих только один интересен твари. Гарри. Оно приближается к оцепеневшему мальчику и наклоняется, будто хочет поцеловать. Он застывает в немом крике и выгибается от боли.
Становится страшно. Рассудок твердит, что нужно встать, сделать что-то с тварью и помочь, спасти Гарри, но тело не слушается, охваченное леденящим ужасом. И тут, наконец-то просыпается профессор Люпин. Он поднимает палочку, из неё вырывается серебряное облако, и тварь, оставив Гарри, уходит.
— Гарри! Гарри! Ты в порядке? — сестра склонилась на другом и пытается привести его в сознание.
Лисса понимает, что тоже должна помочь, хоть попытаться, но, все еще пробиваемая дрожью, не может даже встать.
Гарри наконец открывает глаза. Светят фонари, подрагивает пол. «Хогвартс-Экспресс» снова в пути и горит свет.
А он что, упал с сиденья? Рон с Гермионой склонились над ним, стоят на коленях, позади Лисса и профессор Люпин. Гарри хочет поправить очки, его тошнит и на лбу выступает холодный пот.
Рон и Гермиона бережно помогают ему сесть обратно на сиденье
— Ну, как ты? — в словах Рона неприкрытое беспокойство.
— Ничего. — Гарри бросил взгляд на дверь. Существо в капюшоне исчезло. — Что это было? Где тот… ну который выл?
— Никто не выл. — Рон удивленно покачал головой.
Гарри осмотрел освещённое купе. Бледные-бледные Гермиона и Лисса таращили на него глаза.
Что-то громко треснуло и все вздрогнули. Профессор Люпин разломал на части большую плитку шоколада.
— Держи, — протянул он Гарри самый большой кусок. — Съешь и станет полегче.
Гарри взял, но есть не хотелось.
— Вы не знаете, кто это был? — спросил он Люпина.
— Дементор. — Люпин раздавал шоколад всем остальным. — Один из дементоров Азкабана.
Все смотрели на него, не веря ушам. Профессор Люпин скомкал пустую обёртку и сунул в карман.
— Ешь, — повторил он. — Увидишь, станет легче. Простите, я ненадолго уйду, мне надо кое-что сказать машинисту.
Люпин скрылся в коридоре.
— Гарри, ты и вправду в порядке? — Лисса тревожно смотрела на друга.
— Я так и не понял, что произошло. — Гарри вытер пот со лба.
— Ну, понимаешь, этот дементор стоял здесь и осматривался (я так подумала, лица-то я его не видела), и ты, ты… — Гермиона замялась. Не знала как правильней это сказать.
— Наверное, это был обморок. — Рон никак не мог успокоиться. — Ты вдруг обмер, упал и забился…
— А профессор Люпин подошёл к дементору, вынул палочку, — продолжила Гермиона, — и сказал: «Никто из нас не прячет Сириуса Блэка под мантией. Уходи». Но великан не шелохнулся. Тогда Люпин что-то пробормотал, и из палочки на дементора посыпались серебряные искры, тот развернулся и тотчас исчез.
— Ужас какой! — сказала Лисса дрожащим голосом. — Когда это вошло сюда, почувствовали холод?
— Мне показалось, он явился с того света. — Рона передернуло. — Такой страх, как будто никакой радости никогда в жизни больше не будет.
— Но вы же не попадали с сидений, — неловко пробормотал Гарри.
— Нет, — подтвердил Рон и опять беспокойно глянул на него.
Лиссу колотила дрожь…
Гарри ничего не понимал. Гриппом он не болеет, а такая слабость, и зуб на зуб не попадает… Этого дементора все видели и ничего, а он упал в обморок! Стыд-то какой! Вернулся профессор Люпин. Остановился рядом с Гарри и ласково улыбнулся.
— Съешь, пожалуйста, шоколад, он неядовитый.
Гарри откусил кусочек. Удивительно, но по жилам заструилось тепло.
— Через десять минут будем в Хогвартсе, — произнес учитель. — Ну что, Гарри, полегче стало?
— Да. — Гарри недоумевал: откуда профессор знает его имя?
О происшедшем больше не вспоминали. Поезд прибыл на станцию Хогсмид. Высаживались долго и шумно. Совы ухали, коты мяукали. Любимая жаба Невилла громко квакала под его шляпой. Крошечная платформа после дождя обледенела.
— Первокурсники, сюда! — громыхнул знакомый голос.
Гарри, Рон, Лисса и Гермиона обернулись и увидели высоченную фигуру Хагрида. Лесничий собирал первокурсников, чтобы переправить, согласно традиции, через озеро.
— Здорово, неразлучная четверка! — Хагрид возвышался над головами.
Друзья рванули к нему, но их тут же оттеснила толпа. Гарри, Рону, Гермионе и Лиссе предстояло, как и всем остальным, ехать до замка в карете. На грязной, в колдобинах, дороге их было не менее сотни — и никаких лошадей. Хотя, говорят, в замке есть лошади — невидимки. Когда друзья забрались внутрь и захлопнули дверцу, карета и правда покатилась сама, качаясь и трясясь на ухабах.
В карете попахивало навозом и соломой. После шоколада Гарри чувствовал себя лучше, но слабость ещё не отпустила. Рон и Гермиона сели по краям и всю дорогу украдкой поглядывали на него, опасаясь повторения припадка. Лисса всё пыталась унять дрожь в руках.
Карета подкатила к великолепным чугунным воротам, слева и справа высились каменные колонны, увенчанные крылатыми кабанами, рядом стояли два дементора, с ног до головы укутанные мантиями. Гарри ощутил подступающий озноб, откинулся на пухлую спинку сиденья и, пока ворота не остались позади, не открывал глаз. Карета покатилась по длинному извилистому подъезду к замку. Лисса высунулась в окошко и любовалась множеством приближающихся башен и башенок. Покачнувшись, карета остановилась, и Рон с Гермионой вылезли. Гарри и Лисса сошли следом.
На входе их ждала привычная перепалка с Малфоем. Но, к счастью, вовремя подъехавший профессор Люпин спас их от безнадежно испорченного вечера.