мысина актриса где сейчас
Оксана Мысина
Оксана Анатольевна Мысина. Родилась 15 марта 1961 года в Енакиево Донецкой области. Советская и российская актриса театра и кино, театральный режиссер, радиоведущая, певица, автор песен. Создатель и солистка рок-группы «ОКСи-РОКс».
Оксана Мысина родилась 15 марта 1961 года в Енакиево Донецкой области.
Окончила Музыкальное училище имени Гнесиных в Москве по классу альта.
В 1986 году окончила Высшее театральное училище имени М.С. Щепкина, курс Михаила Ивановича Царева.
С 1994 по 2001 годы играла в Московском Новом драматическом театре.
Театральные работы Оксаны Мысиной:
Как театральный режиссер поставила спектакли: «Кихот и Санчо» Виктора Коркия; «Аристон» Виктора Коркия.
Руководит группой в театральной студии в «Булгаковском доме».
Автор и ведущая программы «Там, где кончаются слова. » на радио «Орфей».
Создатель, автор песен и солистка рок-группы «ОКСи-РОКс».
Оксана Мысина в кино
Сниматься начала с 1987 года. Сыграла небольшие роли в лентах «Среда обитания» (Оксана), «Время летать» (дежурная), «Менялы» (Леночка Гракина), «Пьеса для пассажира» (Инна) и др.
Оксана Мысина в фильме «Время летать»
Оксана Мысина в сериале «Семейные тайны»
Позже были значимые роли в фильмах «Театральный роман» (Поликсена Торопецкая), «Бедный, бедный Павел» (Мария Федоровна), «Звезда эпохи» (Серафима Бирман), «Кровавая Мэри» (Альбина), «Агитбригада «Бей врага!»» (Серафима Ивановна), «Уроки обольщения» (Алла).
Оксана Мысина в фильме «Бедный, бедный Павел»
Оксана Мысина в сериале «Кровавая Мэри»
Оксана Мысина в фильме «Агитбригада «Бей врага!»
Оксана Мысина в фильме «Уроки обольщения»
В 2012 году стала лауреатом Специального Приза президента 10-го российского фестиваля кино и театра «Амурская осень» (Благовещенск) за роль в фильме «Поклонница» режиссера Виталия Мельникова.
В 2018-м исполнила роль директора детдома Аллы Ивановны в популярном сериале «Челночницы. Продолжение».
Общественно-политическая позиция Оксаны Мысиной
В 2011 году актриса подписала «Открытое письмо деятелям культуры», характеризовавшее путинский режим как «глубоко порочный, безнравственный и неприемлемый».
Выступала за освобождение фигурантов «Болотного дела» и участниц группы «Pussy Riot». Участвовала в работе «Конгресса интеллигенции против войны, самоизоляции России и реставрации тоталитаризма».
На выборах мэра Москвы в 2013 году поддерживала Алексея Навального.
В марте 2014 года вместе с рядом других деятелей науки и культуры выразила своё несогласие с политикой российской власти в Крыму. В мае того же года вместе с другими участниками дискуссионной площадки «Круглый стол 12 декабря» выпустила «Заявление о ситуации в стране, ответственности гражданского общества и политических элит», в котором указывалось, что в России «происходит переход к тоталитарному режиму фашистского типа».
Личная жизнь Оксаны Мысиной:
В 1988 году Джон приехал в Россию, чтобы собирать материал для своей докторской диссертации о драматурге Николае Эрдмане (The Dramaturgy of Nikolai Erdman, Harvard University). Тогда он учился в аспирантуре Гарвардского университета.
Свадьбу сыграли в Москве.
Оксана Мысина и муж Джон Фридман
Фильмография Оксаны Мысиной:
Озвучивание Оксаны Мысиной:
последнее обновление информации: 25.08.2020
Оксана Мысина: В Москве у нас с мужем все меньше интересов
Sobesednik.ru поговорил с Оксаной Мысиной о том, почему чиновники ополчились на деятелей культуры
Sobesednik.ru поговорил с Оксаной Мысиной о том, почему чиновники ополчились на деятелей культуры.
Актриса и режиссер Оксана Мысина не раз критиковала сегодняшнюю власть. Sobesednik.ru Оксана рассказала, почему не может молчать и какие проблемы у нее из-за этого возникли.
Выдавливают из профессии
– Сейчас очень сложный период в моей биографии: какие-то важные вещи уходят на задний план, в частности мое актерство, – призналась Оксана. – В театре у меня осталась только одна роль: у режиссера Камы Гинкаса в МТЮЗе играю в спектакле «К. И. из «Преступления». Роли в других театрах сходят на нет.
– И почему это происходит?
– Я не могу сказать со стопроцентной уверенностью, но есть такое ощущение, что меня специально выдавливают из профессии. Думаю, это из-за того, что выступала на оппозиционных митингах. После этого пошла волна отчуждения. Не официально, нет, но чувствую это по каким-то намекам, по разговорам в кулуарах. К тому же убирают из репертуаров театров спектакли со мной.
Я трезво смотрю на жизнь и понимаю, что происходит вокруг. Но о сказанном и сделанном не сожалею. Не могла молчать, всегда смело высказывала мнение. Горжусь, что такие выдающиеся деятели культуры, как Костя Райкин, Владимир Мирзоев или Елена Коренева, тоже не молчат и говорят открыто о своей тревоге. Как можно молчать, когда арестованы Алексей Малобродский, Юрий Итин и Кирилл Серебренников?! Я знаю этих людей, с Малобродским Алексеем Аркадьевичем мы, например, вместе работали. И я не могу поверить, что эти люди за решеткой или могут завтра там оказаться. Это какой-то страшный сон! Мы пишем письма в защиту, но.
Власть хочет, чтобы ей лизали пятки
– Как думаете, почему чиновники так ополчились на деятелей культуры?
– Я со спектаклями объездила чуть ли не полмира. Нас везде принимали хорошо. Скажу, может быть, с пафосом, но русский театр – настоящий золотой запас державы. Далекие от искусства чиновники это сегодня понимают, поэтому и решили, что имеют право влиять на культуру. Тем более на театр, который призван работать с душой человека. Конечно, пропагандировать через театр легче.
Многие всё понимают, но предпочитают не «высовываться», смолчать. И это опасная волна. Творцы хотя и сильны своим духом и талантом, но люди беззащитные. А государство этим пользуется. Власти надо, чтобы ей лизали пятки, либо она оставит тебя без работы или упрячет в тюрьму. Мы начинаем плакать и кричать, когда человека вдруг ни за что арестовывают. Но как только немножко все поутихнет, вроде бы и ничего. И театры открыты, и спектакли ставятся, и жизнь идет. Но на самом деле это уже не та жизнь, которая была еще лет пятнадцать назад. Все как-то меркнет, все в оглядку. Это ощущается.
Понаблюдайте, как люди стали общаться, и в театре в том числе. Мало стало открытости, разговоры на серьезные темы ведутся шепотом. И вообще все как-то «наполовиночку», создается впечатление, что это время не мое. Я не люблю сегодняшнее нравственное двуличие. Очень чувствительна к таким вещам и ощущаю, что впереди нехорошие события.
Сегодня дикое время
– В соцсетях недавно вы написали, что снимаетесь в роли врача-психотерапевта, от которой вас «выворачивает наизнанку». Зачем же тогда это играть?
– Мы не ищем ролей, которые похожи на нас. Мой любимый педагог по мастерству актера Римма Солнцева говорила, перефразируя Станиславского: «Иди от себя, но как можно дальше». Этот сценарий рассказывает про ситуацию, когда советские танки вошли в Чехословакию. Помните, тогда восемь человек вышли на Лобное место на Красной площади с плакатами «За нашу и вашу свободу!» и «Руки прочь от Чехословакии!» Через две минуты они были зверски избиты прямо там, на месте, и арестованы, отправлены в психушки. С одним из этих людей – Евгением Козловским – меня косвенно свела судьба, я играла в его пьесе. Поэтому немножко знала его историю. О том, что в те годы творили с «неблагонадежными» в психбольницах и тюрьмах.
И вот главная героиня этого фильма как раз на следующий день после чехословацких событий вышла с маленьким плакатиком на Лобное место. Ее забрали на четыре года в психушку. Я играю врача, которая над ней издевается. К великому сожалению, такие люди и сегодня ходят среди нас. Мне важно было показать не просто какого-то жлоба, а того, кто видит в издевательствах над людьми свое высшее предназначение. Моя героиня получает большое удовольствие от того, что насильственно внедряется в чужую судьбу. Мнит себя пупом земли и омерзительно упивается властью. Убивает по крупицам чье-то человеческое достоинство. Да, эта работа далась мне нелегко, но я надеюсь, она запомнится зрителю.
– Сейчас мы общаемся с вами по скайпу, потому что вы находитесь на Крите. Чем там занимаетесь?
– В Москве работы для меня мало, поэтому. Как режиссер репетирую «Антигону» Жана Ануя. Греческая актриса Кэти Корака, которая и играет у меня главную роль, создала здесь свой особенный театр – актерами выступают совершенно обычные люди, без актерского образования. Кто-то из них был просто выброшен на обочину, кто-то пострадал от психологической травмы, кто-то не нашел себя в жизни. Кэти собрала их в одну труппу. Пишет для них пьесы, ездит по островам с выступлениями. Эти люди такие трогательные, добрые, открытые. Здесь я ощущаю, что начинаю все сначала. У нее царит такая любовь, которую я почти уже не вижу в русском театре.
– Еще вы часто бываете в США, поскольку ваш супруг Джон Фридман – литератор, переводчик, журналист – американский гражданин. В Штатах изменилось отношение к русским на почве политики?
– Действительно, появилась некоторая настороженность, которой еще двадцать лет назад не было. Родные Джона переживают за нас. Столько лет отдал он русскому искусству и русскому театру, переводил на английский язык нашу драматургию! Были годы, когда наши книги, пьесы принимали в Америке очень хорошо.
А сейчас спадает интерес. Пропадает ощущение, что русские совсем не страшные. Если раньше интерес к России был искренним, неподдельным, то сейчас – снова недоверие и, как следствие, охлаждение. Русская драматургия не в чести. Но для Джона нашлась гавань, которая связывает его творческую жизнь с Россией и театром. Этой гаванью стал Борис Юхананов и его Электротеатр «Станиславский». Джон с огромным удовольствием и вдохновением сотрудничает с Борисом и его талантливой командой. Но все же я с сожалением замечаю, что у Джона, как и у меня, в Москве, где мы прожили вместе 28 лет, круг интересов заметно сужается. Думаю, это не случайно. Определенно это веяние нашего дикого времени.
Оксана Мысина дебютировала в кино в 1987 году (фильм «Время летать»).
Вместе с Иваном Охлобыстиным и Петром Мамоновым играла в фильме «Нога» о последствиях афганской вой-ны. Исполнила главную женскую роль в сериале «Семейные тайны» (2001). В 2003 году сыграла императрицу Марию Федоровну в фильме «Бедный, бедный Павел». В 2006 году в последнем фильме Эльдара Рязанова «Андерсен. Жизнь без любви» исполнила роль матери датского сказочника.
В 2012 году получила спецприз фестиваля «Амурская осень» за игру в фильме «Поклонница». Выступала на сцене московских театров: МХТ имени Чехова, Театр Наций, «Школа драматического искусства», Театр имени Пушкина и др.
В 2011 году сыграла в спектакле «Седьмой студии» Кирилла Серебренникова «Геронтофобия».
Оксана Мысина: «Что у нас есть — то есть. А чего нет — значит, этого и не надо»
Актрису, режиссера и рок-певицу Оксану Мысину называют потрясающей, фантастической. И это так. В ней невероятным образом помещается целая творческая вселенная с миллионами планет и созвездий, которые то вращаются в бешеном темпе, то замирают, чтобы переродиться и засиять по-иному.
Французский критик Мишель Курно считает Мысину великой русской актрисой. Актер Олег Меньшиков сказал об Оксане: «Она — одна из немногих драматических актрис на сегодняшний день, которые обладают истинно трагическим темпераментом». И добавил: «Я раньше не верил, что профессия может поглощать человека всего. Сейчас я понимаю, что это возможно».
Мне повезло, что мой муж воспринимает меня, прежде всего, как актрису, поэтому он старается не отвлекать меня на повседневную рутину. А силы — это же все в генах. У меня мама такая, Лидия Григорьевна, — настоящий человек-оркестр. У нее был оперный голос, и в консерваторию ее приглашали, но певческая карьера по разным причинам не получилась. В ней сохранился нерастраченный потенциал — она сейчас бурно пишет прозу.
Когда мои режиссеры встречают меня вместе с мамой, они говорят: «Ну теперь все понятно! Потому что мы по сравнению с мамой – божьи одуванчики». Мой неуемный темперамент от мамы. А от папы, Анатолия Владимировича, мне тоже многое перешло. Мой папа был очень эмоциональным человеком. Он много молчал, но держал в себе огромный мир эмоций.
«Не влюбиться было невозможно»
Мой муж Джон Фридман — американский писатель, драматург и критик, автор девяти книг о русском театре. Но он никогда не пишет обо мне, иначе все подумают, что он хвалит свою жену. А познакомились мы после спектакля «Дорогая Елена Сергеевна» по пьесе Людмилы Разумовской в театре на Спартаковской, где я играла главную героиню. Джон вдохновенно рассказывал об американском театре, и на меня это его парение произвело неизгладимое впечатление. Он был прекрасен — высокий, кудрявый, широкоплечий, стройный, длинноногий, напоминавший знаменитую скульптуру Давида работы Микеланджело.
В Джона невозможно было не влюбиться. Но ситуация была непростая. Год я его мучила, бегала от него, пряталась. У меня к тому же тогда еще другой парень был, а у Джона другая девушка. Но он охотился за мной. Он искал любой возможности пересечься, пока мы случайно не оказались рядом на спектакле «Дерево». Мы сидели очень-очень близко друг к другу и все время хохотали. Джон говорил: «Ты, пожалуйста, прости меня, я в общежитии живу, там нет стиральной машины, наверное, от меня как-то не так пахнет». Я ответила: «Да что ты, нет, мне все нравится».
«Это была та еще свадьба»
Мой однокурсник Сергей Пинегин пригласил меня и Джона на свой день рождения. Он переживал, что мы ну никак не можем «найтись», и специально позвал нас вместе, это был заранее обдуманный план с его стороны. К тому времени мы с Джоном рассорились, потому что он не позвонил мне, как обещал, и куда-то пропал. Я не хотела его прощать. Джон понял, что все безнадежно. Оставалось две недели до его отъезда из России навсегда. Мы увиделись в гостях и после этого дня рождения не расставались. Джон уехал сначала в Париж, потом в Америку и каждый день писал мне письма. Я ему тоже отвечала, правда, раз в месяц. И звонил он мне каждый день, мы разговаривали часами.
И вот 15 декабря 1989 года, в пургу, в 8 утра, в тяжелейшем гриппе, мы поехали в ЗАГС с моими родителями. По дороге папина «Волга» сломалась, но мы все-таки добрались. В ЗАГСе был вокально-инструментальный ансамбль, они заиграли песню из «Шербурских зонтиков» «Прощай, моя любовь», и я хохотала гомерическим хохотом, потому что все это было несуразно и смешно. На голове у меня был полувенок, он все время сбивался набок — в общем, это была та еще свадьба. Когда делали общую фотографию, я схулиганила. Все стояли с серьезными лицами, у всех слезы на глазах… И тут я произнесла слово на букву «ж»! Все рассмеялись, и фотография получилась веселая.
Джон делает все по дому. Не дает мне мыть посуду, не дает пылесосить. Если же я при нем за что-нибудь берусь, он меня останавливает: «Прекрати! Не надо тратить свою энергию!» Быт полностью на нем. У нас нет приходящей помощницы и посудомоечной машины тоже нет — не помещается на маленькой кухне. У нас спартанское отношение к жизни. Считаем, что у нас есть — то есть. А чего нет — значит, этого и не надо. Готовлю, правда, я. Мне очень нравится готовить, я так отдыхаю. Обожаю делать утром омлет с грибами, сыром и ветчиной.
«Если я вспыхиваю, муж выходит погулять»
Джон ненавидит слово «ревность», он этого понятия лишен. Он поэтому не любит пьесу «Отелло». Люди плачут, переживают, а он говорит: «Зачем переживать? Это самая страшная, самая черная вещь, которую почему-то изобрело человечество. Ее надо в себе гасить и забыть, что она есть, потому что ревность уничтожает все лучшее в человеке и обрывает нежные, тонкие струны, которые возникают между людьми».
В кино я должна влюбляться в своих партнеров, иначе не сыграешь. И Джон все это принимает. Более того, если у меня к кому-то существует неприязнь, хочется порвать с кем-то отношения, он делает все, чтобы меня с этим человеком примирить. Он мудрый человек, не то, что я — непосредственная, взбалмошная, могу вспылить. С другой стороны, я очень трудолюбивая, могу пахать с утра до ночи. Если я вспыхиваю, Джон просто выходит из квартиры погулять, переждать вспышку. Тогда я теряю публику и остываю. Это помогает мне усмирить свой гнев.
На дни рождения мы ничего друг другу не дарим. Мы любим неожиданности, а если что-то запланируем, ничего у нас не получается. Допустим, я прошу Джона купить мне цветы. Он только смеется: «Зачем тебе цветы? Давай лучше в кино сходим!» Нам нравится ездить в крупные торговые центры. Мы там гуляем, разговариваем, много всего придумываем, по ходу дела что-нибудь покупаем. Джон ничего не любит приобретать для себя, говорит, что ему ничего не надо. Деньги мы вкладываем в творчество.
«Любовь со временем видоизменяется»
Вот уже двадцать пять лет мы каждый день объясняемся друг другу в любви. Если мы разъезжаемся по делам, то общаемся по «скайпу» и никак не можем выключить другого первым. Любовь со временем видоизменяется. В какие-то моменты жизни человек требует больше любви, чем может получить. В другие получает больше, чем готов принять. Мне очень интересно наблюдать, как эта шкала меняется, как мы растем и падаем.
Самое главное — относиться ко всему легко и сохранять чувство юмора. Если всерьез думать, что надо делать, как другие, тогда попадешь в общую колею. Начинают преобладать стадные рефлексы, ты начинаешь оглядываться — а как у других? Родители тоже для нас далеко не самый лучший пример. Очень опасно стараться походить на маму или на папу. Главное, чтобы вместе вам было интересно. Но это требует работы.
Беседовала Елена Ерофеева-Литвинская
Семейные тайны Оксаны Мысиной
Актриса Оксана Мысина играет в семи спектаклях на сценах МХАТа, ТЮЗа,
Нового драматического театра, в антрепризе Олега Меньшикова “Кухня”. У
нее одиннадцать киноработ. Зрители знают ее по фильму “Пьеса для
пассажира”, за роль в котором Оксана была удостоена премии “Золотой
Овен”, приза “Надежда”. А недавно она сыграла в сериале “Семейные
тайны”, где ее героиня Татьяна проживает очень непростую судьбу.
Такая напряженная работа требует большой самоотдачи и много физических и эмоциональных сил, поэтому Оксана очень следит за своим здоровьем и придерживается режима. У нее выработан определенный стиль жизни, который и позволяет ей всегда быть в форме.
Мне было интересно не бояться себя самой перед камерой, что называется, не красоваться, моя задача была – передать сущность личности моей героини, глубину ее характера. А вообще я выносливая. Борис Александрович Львов-Анохин, режиссер, с которым я работала в театре, считал, что я, как ломовая лошадь, все вынесу.
Я люблю играть, люблю репетировать, и часто бывало так, что репетиция кончалась, а мне хотелось работать еще и еще. Всегда стараюсь дойти в работе до самой сути, докопаться до истины. Во время двухнедельного перерыва между съемками я ходила ежедневно на общий массаж, дома занималась аэробикой, потом бассейн, чтобы восстановить форму и скорее вновь окунуться в работу.
– Лев Толстой говорил, чтобы узнать жизнь, нужно посидеть в тюрьме. Вы теперь узнали жизнь глубже, после того, как снимались в тюрьме и в психиатрической больнице?
– Ну, кино – это все-таки не совсем жизнь, хотя, конечно, чтобы достоверно сыграть, проживаешь судьбу своей героини, погружаешься в ее переживания. Чтобы лучше понять Таню, я перед съемками несколько часов провела в тюремной камере одна. Надо сказать, там совсем нет воздуха.
– В постановке Камы Гинкаса по мотивам романа Достоевского “Преступление и наказание” вы играете полусумасшедшую. Вас эта роль не изматывает?
– Конечно нет. Катерина Ивановна – моя любимая роль уже семь лет. Я так проживаю жизнь моей героини, что пальто, в котором я работаю, промокает насквозь. После спектакля нет усталости, лечу, как на крыльях, и чувствую себя такой молодой, ни одной морщинки на лице.
– Алексей Баталов, например, негодяев не играл сознательно. Он считал, что должен оставаться в памяти зрителей таким, каким он есть в жизни: честным, порядочным, благородным. Вы другого мнения?
– Другого, потому что в чистом виде негодяев не бывает. В людях много намешано – и божественного и дьявольского – главное, что мы хотим всем этим сказать зрителю. Мне интересно передать сложность человеческой натуры, а ведь каждый из нас думает про себя: “Я лучше, я выше” – и вдруг в какой-то момент эту уверенность в себе теряешь и ощущаешь внутри себя черную дыру, и появляется страх. А потом из всего этого начинаешь постепенно вылезать.
– И у вас бывают депрессии?
– Конечно. К сожалению, последнее время чаще, чем хотелось бы, и все это отражается на моих близких, им приходится все это переживать вместе со мной. Но у меня такая натура, что я должна дойти до самой глубокой точки своего неудовлетворения, и когда я до нее дороюсь, тогда начинается освобождение. Сколько бы я ни пыталась держать себя усилием воли, твердя: “все хорошо, все хорошо”. Чем больше я себе это говорю, тем меньше верю.
– Человек бессознательно всегда стремится к лучшему, и часто лучшее формируется в нем с детства. На какой ниве вы произросли?
– Я с сестрой Мариной родилась и росла в Донбассе в шахтерском поселке. Папа был главным инженером шахты, и родителей как молодых специалистов послали туда работать. Моя жизнь состояла как бы из двух частей.
Одна часть – духовная. У нас был просторный деревянный дом с садом, усаженным розами. В детской на стенах висели над нашими кроватками репродукции картин импрессионистов. Мама вырезала их из журналов и каждую неделю меняла, так что всех импрессионистов мы знали, еще не умея толком ходить, потому что рассматривали картинки целыми днями.
Родители очень любили современную музыку, особенно джаз, они были теми молодыми людьми, которых в то время называли стилягами. У нас часто бывали гости, это были все очень интересные люди, продвинутые, как теперь говорят. Некоторых из них за это исключили из университета и институтов, мама ласково называла их “недоучками”.
Мы с Мариной ползали под столом и слушали их интересные и непонятные разговоры. В детстве у меня были трудности с чтением. Однажды мне подарили книжку про собачку Брутика. Я очень медленно ее читала, а когда меня вдруг спросили: “Ну что, Оксана, Брутик-то утонул или еще нет?” – я так разрыдалась, ведь я уже полюбила Брутика и не знала, что у книжки плохой конец.
После этого случая я долго отказывалась читать, пока не открыла для себя “Робинзона Крузо”. А вторая часть моей жизни была улица, где мы носились по степи, играя в ковбоев, и сидели у костра.
– Улица бывает жестока. Какие черты характера она развила в вас?
– Самые разные, вплоть до актерских. У нас была игра: кто быстрее перебежит дорогу перед движущейся машиной. Так мы вырабатывали в себе смелость. И я бросилась под мотоцикл. Мотоцикл перевернулся на полном ходу, мотоциклист отлетел в сторону, а я лежу под мотоциклом и вижу, как у меня над головой крутится переднее колесо. До сих пор помню эту картинку. Тут соседи набежали, бабушка, а родителей дома не было, они, как всегда, где-то в гостях танцевали. Принесли меня домой, посадили на печку, бабушка плачет, а я сижу и воображаю, что это мои похороны и все соседи пришли прощаться со мной. Это был, кажется, мой актерский дебют.
Я помню эту сладость, это вдохновение, как я умирала героем. Примчались родители, повезли меня в больницу, а там мне подстригли волосы, помазали голову зеленкой и сказали, что ничего страшного нет.
– Какой образ жизни был у родителей, какие привычки вы переняли у них?
– Естественность. Мама считала, что ограничивать себя в пище, сидеть на диете вредно, особенно женщине, ведь она существо ранимое и если будет себя в чем-то обделять, то у нее разовьется чувство неполноценности. Мама считала, что если хочется съесть конфетку, значит, нужно съесть. Надо себя баловать, тогда и настроение будет всегда хорошее.
Но в то же время она была сторонницей простой пищи, любила творог, ела пророщенную пшеницу и нас с Мариной кормила, говорила, что это очень полезно. Мама никогда не курила и до сих пор гордится своим просто персиковым цветом лица. Бабушка была вообще для нас примером. Она ежедневно принимала холодный душ, делала гимнастику с мячиком и палочкой. У нее была хорошая фигура и стройные ноги.
– Когда девочка из провинции приезжает в Москву учиться, у нее меняется стиль жизни, студенческое окружение формирует у нее другие привычки, зачастую плохие. К тому же Москва – город с не очень хорошей экологией. Как на вашем здоровье отразилось все это, когда вы стали москвичкой?
– Мы переехали в Москву, когда мне было восемь лет, так что большую часть жизни я живу здесь. Папа поступил в аспирантуру, и родители, оставив наш дом няне, у которой родились свои дети, и продав “Волгу”, переехали в столицу. Конечно, по сравнению с тем раздольем, которое было у нас в степи, с тем розовым садом и просторным домом, квартира в Новогирееве, которую мы снимали, была совсем иным делом.
Но зато в смысле образования нам Москва дала многое. Родители определили нас в спецшколу и в музыкальную школу по классу скрипки. В то время, когда все дети носились по двору, мы с сестрой со скрипками в футлярах, глотая слезы, шли трудиться. И не даром прошло это время. Марина – известная альтистка, живет в Испании, выступает в лучших музыкальных коллективах. Я стала актрисой. Поскольку мы много учились, летом родители старались подтянуть наше здоровье. Они отправляли нас в лагерь на Черное море в Анапу, и мы там купались и загорали до синевы. Родители никаких денег на наш отдых не жалели.
– Оксана, сейчас вы живете в центре города и много работаете. Как вы восполняете недостаток свежего воздуха, природы, где отдыхаете?
– Мой муж Джон – американец, и мы любим проводить отпуск в Америке, путешествуя на машине. Там есть такие заповедные места, такие горы, водопады, где, кажется, нога человека не ступала вовсе. Я люблю ощущать, что земля красивая и очень разная. Однажды я увидала такой красоты закат, что не могла оторвать глаз. Когда я играю умирающую Катерину Ивановну в “Преступлении и наказании”, то, произнося слова: “Так вот как ты живешь, Соня, ни разу я у тебя не была” – представляю себе этот закат, а у зрителей в этот момент всегда слезы.
В Калифорнии необыкновенные дождевые облака. Дождь там случается редко, может быть, всего раз в месяц. Увидав дождевые облака – а они серебристо-белые и густые, – мы садились в машину и мчались в пустыню, чтобы застать дождь. Однажды нам это удалось. Воздух сухой и очень целебный для легких, жара 45 градусов, и вдруг на раскаленную землю начинают падать куски воды.
Дождевые капли крупными хлопьями бьются о землю, мы мокрые насквозь. Дождь заканчивается внезапно, и тут начинается запах, зеленые кусты грис-вуд начинают благоухать. Их запах напоминает запах нашей полыни. Джон в Москве больше всего скучает по этому запаху.
– Судя по тому, что вы рассказываете, у вас с мужем много общего, наверное, одинаковые привычки. Каким образом между вами сложились столь гармоничные отношения?
– Раньше мы жили иначе. Курили, пили крепкий кофе, который я варила по утрам, и наша квартира вся пожелтела от копоти. И однажды я встала перед выбором: или я живу по-старому и тогда мне придется бросить второй театр (я работаю по контракту в разных театрах) или мне нужно меняться. Я готова уже была поехать к Борису Александровичу Львову-Анохину и сказать, что я работать не могу, что я не потяну, что я просто умру. Я лежала на диване, плакала, у меня болело все на свете, и мне ничего не хотелось, ни-че-го вообще.
Но я все-таки встала и собралась на репетицию, а перед выходом выпила отвар из трав, который мне однажды дала мама – она всегда лечилась травами, – и на голодный желудок приехала в театр. Во время репетиции я пила этот отвар, который принесла с собой, и совсем не выходила на перекуры, хотя коллеги меня звали. Но я им сказала: “Все, я больше не курю”.
Через несколько дней я почувствовала, что не могу больше пить кофе, а потом и крепкий черный чай, ведь все это – и никотин, и кофеин – вещи одной природы. Я перешла на отвар шиповника, мяты и минеральную воду. И прошло несколько лет, прежде чем я почувствовала, что я стала другим человеком.
Джон, чтобы не травмировать меня, тоже стал бросать курить. Это ему давалось нелегко, у него ушло на борьбу с собой несколько недель, но он-таки справился. Как-то наступила весна, мы жили тогда в Люберцах и пошли в лесопарк погулять. Там нас застал дождь, мы спрятались под деревом и вдруг просто ошалели от свежей молодой душистой зелени. У нас обоих было ощущение, что такой красоты мы не видели никогда. После того, как мы бросили курить, перестали пить кофе и крепкий чай, у нас обострилось обоняние, зрение, появились новые вкусовые ощущения. “Какой вкусный творожок!” – балдели мы оба. Это было буквально наше второе рождение.
– В результате, какой сейчас у вас режим? Как питаетесь?
– Если у меня выпадает полностью свободный день, я иду в баню. Люблю попариться, с веничком, искупаться потом в холодном бассейне. Просто в бассейн хожу регулярно. После спектакля я всегда очень голодная, ужинаю. Много пью фруктового или зеленого чая. Мы с Джоном любим молодую телятинку пожарить с кровью, мне почему-то такое мясо придает сил, а если еще и бокал хорошего вина к мясу, то совсем здорово. Много едим салатов, любим цветную капусту, фрукты.
– Вам приходится в чем-то себя ограничивать, чтобы не поправиться, или вам полнота не грозит?
– Когда я окончила школу, мой рост был 178 сантиметров и вес 65 килограммов. Такой я осталась по сей день. Бывают отклонения в весе два-три килограмма, тогда я сижу на минеральной воде. В принципе, мы едим все, избегаем лишь сливочного масла или жирного мяса. А иногда можем зайти в пиццерию или в Макдоналдс и съесть там пиццу или картофель фри, но это исключение, а не норма. Все-таки стараешься за собой следить, потому что понимаешь, как это важно. Ем я, как правило, два раза в день, причем завтрак мой, если я никуда не спешу, растягивается во времени. Утром у меня под подушкой обязательно лежит яблоко. Потом я иду в душ и после душа выпиваю минеральной воды. Потом похожу немного и съедаю йогурт. Во время репетиции, днем, не ем и ужинаю после спектакля.
– Какое блюдо вы любите готовить себе больше всего?
– Фруктовый коктейль. Он готовится в блендере. Я всем рекомендую блендер – это необходимая на кухне вещь. Берется апельсиновый сок, пара очищенных бананов, долька лимона, ложка меда, немного минералки – Джон любит с газом – и все это взбалтывается в блендере. Получается густая фруктовая масса. Очень вкусно. Можно варьировать различные другие фрукты, а можно сделать молочный коктейль. Молоко, фрукты, мед. Отличный завтрак.
– Оксана, известно, что нет предела совершенству, и в то же время ясно, что совершенства тоже нет. Даже признанные красавицы имели какие-то, досаждавшие им недостатки во внешности или фигуре, которые они искусно камуфлировали одеждой, косметикой, а то и вовсе прибегали к помощи пластического хирурга. Какие у вас есть проблемы по этому поводу?
– Я придерживаюсь точки зрения своей мамы, которая совершенство видит в естественности. Это, мне кажется, единственно верный путь. Посмотрите, как естественна Анни Жирардо, как были естественны Анна Маньяни или Эдит Пиаф. Разве кто-нибудь сомневается в их совершенстве?