моя жизнь под землей
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Моя жизнь под землей (воспоминания спелеолога)
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Моя жизнь под землей
Моей матери, державшей меня за руку в моей
первой пещере, когда мне было всего пять лет.
Памяти моего отца, моего лучшего друга.
Нежной памяти моей жены, которая следовала
за мной и преданно мне помогала более чем в
трехстах пещерах, пропастях и подземных реках.
Книга эта написана по разным причинам, но, может быть, главным образом как ответ на вопросы, которые мне постоянно задают: ‘В каком возрасте Вы начали интересоваться пещерами и что именно привлекло Вас к ним?’
Конечно, и другие более или менее важные мотивы побудили меня взяться сегодня за перо, чтобы ‘склониться над прошлым’ и многое вспомнить, одним словом, написать воспоминания спелеолога.
Возможно, таким образом, я попытаюсь оправдать овладевшую мной непреодолимую и всепоглощающую страсть, может быть, я просто подчинюсь некоему неизбежному закону эволюции, про который англичане шутливо говорят, что старости неразумной предшествует старость болтливая, а может быть, просто хочу раз и навсегда подвести черту под полувеком приключений.
‘Воспоминания спелеолога’ — этого вполне достаточно, и, я думаю, читателю совершенно безразличны другие стороны моей жизни, которая началась в 1897 году в маленьком селении Верхней Гаронны, расположенном на полпути между Тулузой и Баньер-де-Люшон.
Именно здесь, в Сен-Мартори, я родился, прожил до восьми лет, и здесь же на меня снизошла благодать, то есть я хочу сказать, что так рано и навсегда отдался страсти к пещерам.
Хочу сделать еще одно последнее предупреждение, перед тем как начать рассказывать о себе на нескольких сотнях страниц. Выставляя себя напоказ с такой навязчивой настойчивостью, невольно испытываешь неловкость, но позвольте мне в виде извинения сослаться на то, что писал Стендаль в ‘Воспоминаниях эготиста’: ‘Я совершенно убежден, что лишь полнейшая искренность может заставить читателя забыть вечное выпячивание автором своего ‘я’.
Хотите ли узнать, как люди становятся спелеологами или, по крайней мере, как лично я очень рано услышал призыв тьмы, ощутил влечение к пещерам и их тайнам? Это случилось в самом начале века.
Впервые я попал в пещеру в 1902 году. Я нарочно говорю ‘попал’, а не занялся исследованием, потому что, как бы рано я ни почувствовал свое призвание, все же не хочу утверждать, что начал подземные ‘экспедиции’ на пятом году жизни!
Рождение призвания. Грот Бакуран
Впервые мне пришлось попасть под землю во время семейного пикника (английские слова были тогда в моде), или попросту завтрака на траве в устье Савы, недалеко от Булонь-сюр-Жесс. Позавтракав и оставив внизу кучера, лошадь и экипаж, привезших нас сюда, мы поднялись в гору и дошли до входа в пещеру, называвшуюся Бакуран и находившуюся вблизи одиноко стоящей фермы. Нас было человек десять: отец, мать, старший брат, дядя, тетя, двоюродные сестры и братья. К нашей компании присоединился также парень с соседней фермы, взятый в качестве проводника, который нес факел.
Прогулка в пещеру, в общем, ничем не примечательную, прошла очень оживленно, в атмосфере того радостного возбуждения, которое испытывает семья на отдыхе, попав в совершенно необычную обстановку, где все удивляет и служит поводом для шуток. Эта прогулка не обязательно должна была потрясти меня сверх всякой меры и могла просто остаться приятным воспоминанием о том, как все семейство отдыхало на лоне природы.
Однако грот Бакуран произвел на меня очень сильное, неизгладимое впечатление. Новизна места и открытие совершенно нового мира, о существовании которого я даже не подозревал: подземелье, примитивное свечное освещение, — все это поражало и покоряло меня. Время от времени наш проводник зажигал соломенные факелы, и пламя бегло освещало причудливые и грозные своды.
Обстановка была настолько фантастической и торжественной, что даже раздававшиеся со всех сторон разговоры, восклицания и смех не могли нарушить ее поэтичность и подавить охватившее меня чувство восхищения, преклонения и восторга. Помнится, я шел, от волнения изо всех сил вцепившись в руку матери.
Добравшись до какого-то места в пещере и засветив последний соломенный факел, мы уже повернули назад, когда кто-то поднял руку и, указывая на темный, уходящий вдаль коридор, проговорил голосом, который до сих пор звучит у меня в ушах: ‘Там вечный мрак’. Никто не откликнулся шуткой на эти слова, завершившие нашу прогулку, и они повисли в тишине. Несмотря на очень юный возраст, я почувствовал глубокое волнение, словно до меня дошла тайная весть.
Властный призыв тишины и мрака предопределил мою карьеру исследователя подземного мира. Конечно, все это было неосознанным, но мои расширенные глаза с жадностью впивались в этот ‘вечный мрак’. Многие годы моя страсть оставалась где-то под спудом, но она уже родилась и не покидала меня, ожидая только случая воскреснуть, проявиться и расцвести. Так в возрасте пяти лет в глубине грота Бакуран я стал спелеологом.
Пещеры Эскалера и Гаронна
Бесенок приключений дремал во мне с пяти лет примерно до одиннадцати. За это время (может быть, самое прекрасное в моей жизни) у меня не было случая попасть в пещеру. И вот внезапно долго таившаяся и медленно зревшая во мне страсть вспыхнула неистово и уже никогда не угасала и не ослабевала. Меня как будто околдовали и буквально утащили под землю.
Почему и как? Это нуждается в объяснении. Как я уже говорил, мое родное селение Сен-Мартори, центр округа Верхняя Гаронна, расположено по обоим берегам реки. Здесь я провел детство и вырос между двумя непреодолимо притягивавшими меня к себе полюсами — Гаронной и гротами Эскалера.
Сначала о Гаронне, в водах которой родители купали меня, когда я был еще совсем ‘грудным младенчиком’, как с возмущением говорила моя кормилица, когда из ее рук меня забирали для такого преждевременного купания, причем весьма прохладного, поскольку здесь, в верховьях, Гаронна очень бурная и часто несет воды тающих снегов.
Гаронна, истинный исток которой я открыл, уже будучи взрослым, на южном склоне Пиренеев в массиве Маладета, произвела сильное и глубокое впечатление на мое детское воображение и играла в моей жизни очень большую роль. Не умей я с юных лет плавать и нырять и не упражняйся в этом постоянно, я не был бы подготовлен к исследованию подземных водных потоков или к спуску в пропасти под ледяными водопадами.
Я проводил целые дни на реке с удочкой в руках или просто мечтая, купаясь или плавая в лодке-
Моя жизнь под землей
Известный французский исследователь пещер Н. Кастаре в своей книге «Моя жизнь под землей» рассказывает о путешествиях в глубь земли, о приключениях и опасностях, которые ему пришлось пережить в пещерах. В этой книге автор коротко подытоживает все основные события и результаты своей полувековой деятельности в подземном мире.
Книга эта написана по разным причинам, но, может быть, главным образом как ответ на вопросы, которые мне постоянно задают: «В каком возрасте Вы начали интересоваться пещерами и что именно привлекло Вас к ним?»
Конечно, и другие более или менее важные мотивы побудили меня взяться сегодня за перо, чтобы «склониться над прошлым» и многое вспомнить, одним словом, написать воспоминания спелеолога.
Возможно, таким образом, я попытаюсь оправдать овладевшую мной непреодолимую и всепоглощающую страсть, может быть, я просто подчинюсь некоему неизбежному закону эволюции, про который англичане шутливо говорят, что старости неразумной предшествует старость болтливая, а может быть, просто хочу раз и навсегда подвести черту под полувеком приключений.
Моя жизнь под землей скачать fb2, epub бесплатно
Эксперимент норвежского ученого Тура Хейердала, который в 1947 году прошел с пятью товарищами на бальсовом плоту из Южной Америки через восточную часть Тихого океана до Полинезии, остается ярчайшим примером дерзания в науке.
В книге «Глубина 11 тысяч метров» рассказывается о создании и погружении батискафа «Триест» в Марианскую впадину на глубину 11 тысяч метров, описываются интереснейшие научные наблюдения.
В 1969 году подводная лодка мезоскаф «Бен Франклин» опустилась под уровень океана у полуострова Флорида и прошла с течением Гольфстрим 1500 миль за тридцать дней. Шесть человек во главе с Жаком Пикаром получили возможность наблюдать мир таинственных глубин, никогда не посещавшийся человеком.
Н. Кастере, знаменитый французский исследователь пещер, известен нашим читателям по книгам «Десять лет под землей» и «Тридцать лет под землей».
В «Зове бездны» рассказывается об экспедициях автора в Пиренеи в 1956–1959 гг. Подземный мир хранит тысячи тайн и всевозможных чудес, раскрыть которые удается только смелым людям. Отважные исследователи встретились с неожиданными опасностями и трудностями, пережили немало интереснейших приключений. Вместе с тем эта книга — итог долголетних раздумий автора об особенностях работы спелеолога — человека, проводящего многие часы своей жизни во мраке, в безмолвии, в уединении. Особый интерес представляет глава «Радио- и телепередачи из-под земли».
Перевод печатается с небольшими сокращениями.
Книга известного французского спелеолога, в которой он рассказывает о своих исследованиях в пещерах Франции.
Как люди разных знаков Зодиака проводят время
НЕВЕДОМОЕ: БОРЬБА И ПОИСК
в свете фольклористики
Массовому советскому читателю хорошо знакомы термины НЛО (неопознанные летающие объекты), УФО (английский термин для НЛО) и «летающие тарелки» (популярный термин для НЛО). Сведения о них публиковались в газетах, в научно-популярных статьях, авторы которых пытались объяснить, что же такое НЛО: неопознанные явления природы, инопланетные пришельцы, их зонды или просто вымысел? В свое время проблемой НЛО серьезно занимались в США. Созданная по инициативе ВВС США программа по изучению неопознанных летающих объектов, известная под названием «Проект «Синяя книга», после 22 лет своего существования была официально завершена в декабре 1969 года признанием того факта, что никакой проблемы НЛО не существует: все известные случаи наблюдений НЛО либо квалифицируются как мистификация и сознательный обман со стороны «очевидцев», либо поддаются идентификации как известные науке явления (атмосферное электричество, метеорологические явления, иллюзии и т. п.).
Тайна кругов на полях
«СКАЗКИ» КАТЫHСКОГО ЛЕСА
В общих чертах обстоятельства знаменитого Катынского дела, укоренённые в сознании большинства наших соотечественников средствами массовой информации, сводятся к тому, что будто в 1940 году органами HКВД в Катынском лесу под Смоленском было расстреляно около 4,5 тысячи пленных польских офицеров, оказавшихся на территории СССР после разгрома Польши фашистской Германией. В апреле 1943 года немцы с большой помпой оповестили весь мир, будто они обнаружили захоронения польских офицеров, расстрелянных советскими властями. Советское правительство объявило эту акцию провокацией и после освобождения Смоленска провело расследование, переложившее ответственность за уничтожение поляков на немцев. Эта версия считалась официальной до апреля 1990 года, когда М. Горбачев признал вину СССР в Катынском расстреле. После этого наши газеты и журналы за- пестрели статьями о Катыни, фотографиями эксгумированных трупов, был показан документальный телефильм. И как ни парадоксально, именно эти изобразительные материалы, призванные убедить зрителей в виновности советской стороны, дали серьёзный повод усомниться в этом.
Читать онлайн «Моя жизнь под землей»
Автор Норбер Кастере
Моя жизнь под землей
Моей матери, державшей меня за руку в моей
первой пещере, когда мне было всего пять лет.
Памяти моего отца, моего лучшего друга.
Нежной памяти моей жены, которая следовала
за мной и преданно мне помогала более чем в
трехстах пещерах, пропастях и подземных реках.
Книга эта написана по разным причинам, но, может быть, главным образом как ответ на вопросы, которые мне постоянно задают: «В каком возрасте Вы начали интересоваться пещерами и что именно привлекло Вас к ним?»
Конечно, и другие более или менее важные мотивы побудили меня взяться сегодня за перо, чтобы «склониться над прошлым» и многое вспомнить, одним словом, написать воспоминания спелеолога.
Возможно, таким образом, я попытаюсь оправдать овладевшую мной непреодолимую и всепоглощающую страсть, может быть, я просто подчинюсь некоему неизбежному закону эволюции, про который англичане шутливо говорят, что старости неразумной предшествует старость болтливая, а может быть, просто хочу раз и навсегда подвести черту под полувеком приключений.
«Воспоминания спелеолога» — этого вполне достаточно, и, я думаю, читателю совершенно безразличны другие стороны моей жизни, которая началась в 1897 году в маленьком селении Верхней Гаронны, расположенном на полпути между Тулузой и Баньер-де-Люшон.
Именно здесь, в Сен-Мартори, я родился, прожил до восьми лет, и здесь же на меня снизошла благодать, то есть я хочу сказать, что так рано и навсегда отдался страсти к пещерам.
Хочу сделать еще одно последнее предупреждение, перед тем как начать рассказывать о себе на нескольких сотнях страниц. Выставляя себя напоказ с такой навязчивой настойчивостью, невольно испытываешь неловкость, но позвольте мне в виде извинения сослаться на то, что писал Стендаль в «Воспоминаниях эготиста»: «Я совершенно убежден, что лишь полнейшая искренность может заставить читателя забыть вечное выпячивание автором своего «я».
Хотите ли узнать, как люди становятся спелеологами или, по крайней мере, как лично я очень рано услышал призыв тьмы, ощутил влечение к пещерам и их тайнам? Это случилось в самом начале века.
Впервые я попал в пещеру в 1902 году. Я нарочно говорю «попал», а не занялся исследованием, потому что, как бы рано я ни почувствовал свое призвание, все же не хочу утверждать, что начал подземные «экспедиции» на пятом году жизни!
Рождение призвания. Грот Бакуран
Впервые мне пришлось попасть под землю во время семейного пикника (английские слова были тогда в моде), или попросту завтрака на траве в устье Савы, недалеко от Булонь-сюр-Жесс. Позавтракав и оставив внизу кучера, лошадь и экипаж, привезших нас сюда, мы поднялись в гору и дошли до входа в пещеру, называвшуюся Бакуран и находившуюся вблизи одиноко стоящей фермы. Нас было человек десять: отец, мать, старший брат, дядя, тетя, двоюродные сестры и братья. К нашей компании присоединился также парень с соседней фермы, взятый в качестве проводника, который нес факел.
Прогулка в пещеру, в общем, ничем не примечательную, прошла очень оживленно, в атмосфере того радостного возбуждения, которое испытывает семья на отдыхе, попав в совершенно необычную обстановку, где все удивляет и служит поводом для шуток. Эта прогулка не обязательно должна была потрясти меня сверх всякой меры и могла просто остаться приятным воспоминанием о том, как все семейство отдыхало на лоне природы.
Однако грот Бакуран произвел на меня очень сильное, неизгладимое впечатление. Новизна места и открытие совершенно нового мира, о существовании которого я даже не подозревал: подземелье, примитивное свечное освещение, — все это поражало и покоряло меня. Время от времени наш проводник зажигал соломенные факелы, и пламя бегло освещало причудливые и грозные своды.
Обстановка была настолько фантастической и торжественной, что даже раздававшиеся со всех сторон разговоры, восклицания и смех не могли нарушить ее поэтичность и подавить охватившее меня чувство восхищения, преклонения и восторга. Помнится, я шел, от волнения изо всех сил вцепившись в руку матери.
Добравшись до какого-то места в пещере и засветив последний соломенный факел, мы уже повернули назад, когда кто-то поднял руку и, указывая на темный, уходящий вдаль коридор, проговорил голосом, который до сих пор звучит у меня в ушах: «Там вечный мрак». Никто не откликнулся шуткой на эти слова, завершившие нашу прогулку, и они повисли в тишине. Несмотря на очень юный возраст, я почувствовал глубокое волнение, словно до меня дошла тайная весть.
Властный призыв тишины и мрака предопределил мою карьеру исследователя подземного мира. Конечно, все это было неосознанным, но мои расширенные глаза с жадностью впивались в этот «вечный мрак». Многие годы моя страсть оставалась где-то под спудом, но она уже родилась и не покидала меня, ожидая только случая воскреснуть, проявиться и расцвести. Так в возрасте пяти лет в глубине грота Бакуран я стал спелеологом.
Пещеры Эскалера и Гаронна
Бесенок приключений дремал во мне с пяти лет примерно до одиннадцати. За это время (может быть, самое прекрасное в моей жизни) у меня не было случая попасть в пещеру. И вот внезапно долго таившаяся и медленно зревшая во мне страсть вспыхнула неистово и уже никогда не угасала и не ослабевала. Меня как будто околдовали и буквально утащили под землю.
Почему и как?Это нуждается в объяснении. Как я уже говорил, мое родное селение Сен-Мартори, центр округа Верхняя Гаронна, расположено по обоим берегам реки. Здесь я провел детство и вырос между двумя непреодолимо притягивавшими меня к себе полюсами — Гаронной и гротами Эскалера.
Сначала о Гаронне, в водах которой родители купали меня, когда я был еще совсем «грудным младенчиком», как с возмущением говорила моя кормилица, когда из ее рук меня забирали для такого преждевременного купания, причем весьма прохладного, поскольку здесь, в верховьях, Гаронна очень бурная и часто несет воды тающих снегов.
Гаронна, истинный исток которой я открыл, уже будучи взрослым, на южном склоне Пиренеев в массиве Маладета, произвела сильное и глубокое впечатление на мое детское воображение и играла в моей жизни очень большую роль. Не умей я с юных лет плавать и нырять и не упражняйся в этом постоянно, я не был бы подготовлен к исследованию подземных водных потоков или к спуску в пропасти под ледяными водопадами.
Я проводил целые дни на реке с удочкой в руках или просто мечтая, купаясь или плавая в лодке-душегубке.
Сколько раз, склонившись над бегущей и поющей водой, неумолчный шум которой баюкал меня еще в колыбели, я старался представить себе, мимо каких мест протекает эта река. Я долго ее считал и в глубине души до сих пор считаю самой прекрасной рекой в мире и всегда жадно прислушивался к тому, что мне про нее говорили. В начале Гаронна — дикий ручеек, вытекающий из ледников, потом — бурный поток, несущийся по Испании к Пиренеям, кажущимся из Сен-Мартори сплошной стеной. За этим франко-испанским хребтом скрывались другие горы, еще более высокие, с ледниками, пиренейскими сернами, медведями и орлами. Река текла оттуда, из этих сказочных, как мне казалось, краев, и попадала во Францию по узкому и дикому ущелью Па-дю-Лу (по-латыни Passus lupi, или Волчья тропа, — добавлял обычно рассказчик, что производило на меня еще большее впечатление).
Прозрачная вода, которая, как меня уверяли, несла золото, мчалась, зажатая арками моста, построенного еще при Людовике XIV, и убегала в другие края, конечно менее дикие, но тоже мне незнакомые, где находились большие города — Тулуза, Ажен, Бордо. Бордо с портом и большими кораблями. А еще дальше — Жиронда и устье реки, которое я совершенно не мог себе представить. И я пытался вообразить, как, пробежав пятьсот восемьдесят километров, широкая и величественная Гаронна впадает в море и теряется в безбрежном Атлантическом океане.
Сколько старых пробок, сколько веточек вверял я водам Гаронны в надежде, что течение отнесет их в Тулузу, в Бордо, а может быть, даже донесет до океана. Наивные, но искренние дары детской души, изнемогающей от жажды приключений!
Кто из нас в юности, прочитав описание кругосветного путешествия или какого-нибудь замечательного открытия, не мечтал стать мореплавателем и бороздить океаны или побывать в отдаленных и таинственных странах! Что касается меня, я часто мечтал об этом, недавно уже эти мечты сменились другими, и надеждам юности никогда не суждено было сбыться. Но, не сумев осуществить эту мечту, так как обстоятельства всячески мешали мне стать путешественником — открывателем новых земель, я инстинктивно постарался, поскольку призвание пришло ко мне очень рано, найти иное поле деятельности.
Кажется, нашу планету уже всю исходили и облетали, все моря избороздили и мало осталось неоткрытого на поверхности земли, но под землей еще очень много неисследованного, и можно попытаться открыть тайны неизвестного подземного мира, тайны «белых пятен», «неоткрытых земель».
Так или примерно так, вероятно, чувствовал я на одиннадцатом году жизни, и эти чувства направили меня к пещерам, в которых мне предстояло многие годы заниматься спелеологией. Впрочем, этого слова я тогда не знал, как и господин, Журден не подозревал, что говорит прозой.
Мало быть неосознанным, скажем, инстинктивным спелеологом, но, чтобы удовлетворить свою страсть, надо еще найти пещеры. Все это было мне дано, правда, довольно скупо, но, в общем, вполне достаточно, если учесть мой очень юный возраст и скромные запросы. Вблизи родного селения, в каких-нибудь нескольких сотнях метров от дома, где я родился, Гаронна бьется о скалистую стену, по карнизу которой проходит национальная дорога из Байонны в Перпиньян. В этом обрывистом берегу, сложенном известняками (calcaire nankin), известном геологам как Фронт Сен-Мартори, находится несколько небольших пещер, впрочем, довольно труднодоступных, расположенных на различной высоте в вертикальной стене.
Этот подземный микромир с зияющими отверстиями входов, через которые проникает воздух для коршунов и сов, с узкими каменистыми проходами, которые посещают куницы и лисы, стал полем моей деятельности и исследований. Вот где был мой таинственный сад, недоступное убежище, куда можно было спрятаться и где никто не мог оторвать меня от мыслей и мечтаний, которым я предавался каждый раз, когда в одиночестве забирался в глубь подземных лабиринтов.
В строгой тайне я начал исследование гротов Эскалера, которым давал достойные названия: пещера Сов, пещера Смоковницы, пещера Ящериц и даже пропасть Можжевельника. Исследование наклонных ходов, куда я пробирался ползком с настойчивостью одержимого, сильно волновало меня, может быть, слишком сильно для моего юного возраста. Во время этих ползании я учился ориентироваться, владеть собой и заставлял себя делать такие запутанные переходы, о которых накануне еще не смел и мечтать. Каждая крупица нового давала мне пьянящее ощущение первооткрывателя неизвестной области, куда я проникал и которую пытался понять. Конечно, я отчаянно рисковал, но все же принимал кое-какие предосторожности. Так, я никогда не забывал, прежде чем вползти в какой-нибудь новый ход, пошуметь как можно громче и прокричать угрозы и оскорбления по адресу лис, каменных куниц и барсуков, чтобы обратить их в бегство и избежать встречи с ними. Летучих мышей я не боялся и всегда считал их друзьями, оказывавшими мне в темных подземельях честь своим обществом.
Исследователю приходится бороться с трудностями на пути к победе, но я к этому привык, а удовлетворение и восторг, приходящие вслед за преодолением препятствий, вознаграждали с лихвой.
У меня были две неотступные заботы. Первая и главная — освещение. Я пользовался свечами, которые, по счастью, мог тайком заимствовать из кладовки. В те времена в Сен-Мартори еще не было электрического освещения, и у нас в семье была большая керосиновая лампа и, кроме того, множество различных подсвечников для освещения коридоров и многочисленных комнат нашего большого дома. Тайное добывание свечей, которые в пещерах сгорали очень быстро из-за потоков воздуха, вызывало у меня сильные угрызения совести, но я стоял перед дилеммой — открыть мои подземные похождения домашним, которые могли не одобрить их и даже не разрешить, или же продолжать сжигать свечи «с обоих концов», то есть дома и в пещерах Эскалера.
Вторая проблема была, пожалуй, еще труднее. В глинистых проходах, где я ползал целыми днями, очень пачкалась одежда, во всяком случае, достаточно для того, чтобы выдать меня с головой и открыть мое любимое времяпрепровождение.