мосаки нодар зейналович биография
Мосаки нодар зейналович биография
Исследования политических процессов на Востоке запись закреплена
Подборка статей кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Института востоковедения РАН Нодара Зейналовича Мосаки об иракском и иранском Курдистане.
Мосаки Н.З. Финансы Иракского Курдистана: проблемы и перспективы развития // Азия и Африка сегодня. 2014. № 1. С. 38–44.
Мосаки Н.З. Гидропроекты на территории Иранского Курдистана // Ближний Восток и современность. Сборник статей (выпуск тридцать третий). М.: Институт Ближнего Востока, 2007. С. 414-426.
Мосаки Н.З. Курдский Макиавелли. Свыше 50 лет Джалал Талабани активно участвует в иракской и региональной политике // Ближний Восток и современность. Сборник статей (выпуск тринадцатый). М: Институт Израиля и Ближнего Востока, 2002. С. 82-93.
Мосаки Н.З. Курдистан в нефтеполитическом аспекте // Востоковедный сборник (выпуск третий). М: Институт Израиля и Ближнего Востока, 2002. С. 88-104.
Мосаки Н.З. Курдистан: из истории формирования геополитических интересов // Востоковедный сборник. Выпуск второй. М.: Институт Израиля и Ближнего Востока, 2001. С. 251-272.
Мосаки Н.З. Курдистан в военно-стратегическом аспекте // Ближний Восток и современность. Сборник статей (выпуск двенадцатый). М: Институт Израиля и Ближнего Востока, 2001. С. 77-88.
Курдский вопрос в Адыгее
Рецензия на книгу: Соколова А.Н., Шадже А.Ю., Жаде З.А. (ред.) (2015) Курды Адыгеи: монография. Майкоп: «Качество».
Аннотация
Нодар Зейналович Мосаки – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, Институт востоковедения РАН. Адрес: 107031, Москва, ул. Рождественка, д. 12. E-mail: nodarmossaki@gmail.com
Цитирование: Мосаки Н.З. (2018) Курдский вопрос в Адыгее // Мир России. Т. 27. № 2. С. 189–202. DOI: 10.17323/1811-038X-2018-27-2-189-202
Курды начали жить в России (РСФСР, Российской Федерации), по сути, в последние 2–3 десятилетия, и в этом смысле можно только приветствовать разносторонние исследования российских курдов. В настоящей статье обсуждается коллективная монография ведущих ученых из Адыгейского государственного университета «Курды Адыгеи». По мнению авторов, курды, в связи с их «большой» численностью и «угрожающим» воспроизводством, представляют фактор, дестабилизирующий этнодемографическую и социально-политическую ситуацию в Республике Адыгее. Авторы ставят перед собой задачу всесторонне исследовать курдов, и соответственно содействовать решению зарождающейся курдской проблемы как в Адыгее, так и в других регионах в местах их компактного проживания. Практически любая работа не застрахована от критических замечаний, однако рецензируемую монографию нельзя рекомендовать в виде академического произведения. Сама постановка исследовательской проблемы лишена научного подхода и основана на рассуждениях весьма спекулятивного характера. Помимо прочего, в некоторых работах авторов монографии имеются вопиющие недостатки.
новостной сайт о событиях в курдском регионе
ежедневные новости политики, культуры и социальной жизни Курдистана
Курдовед на безрыбье: Нодар Мосаки и «езидская нация»
| 4927 | 0 |
2011-09-02 Азиз Худоян, Kurdistan.Ru
Однако возражение г-на Мосаки своеобразное: он академически рассуждает об этнических процессах среди армянских езидов, когда мы писали о политике армянских кругов, и о том, что езиды называет свой язык «не курдским (kurdî) или курманджи (kurmancî), а «эздики» (êzdîkî)», когда мы писали об изданных в Армении официально учебниках несуществующего «езидского языка». Под конец же, мимоходом и чуть ли не в качестве постскриптума, он опровергает претензии курдских националистов к правительству Армении одним простым указанием, что в Армении никого не принуждают записываться в переписи езидом.
Любопытно, что «ученый» Мосаки при этом вполне по-обывательски объясняет такое прискорбное положение недостатком полемических способностей у теоретиков езидской особости, проигрывающих богословское соревнование христианским и прочим миссионерам – не понимая, что ассимиляция езидов как раз и является совершенно неизбежным следствием попыток отгородить их от общекурдской культуры и курдской нации, и ничего, кроме ассимиляции, из этих попыток последовать и не может.
Не понимая этого, Н.Мосаки высокомерно-брезгливо смотрит на дискуссию между курдскими националистами и «убежденными езидами», которая, по его словам, «наносит большой урон» и «выставляет курдов и езидов посмешищем среди других народов» (которые, заметим от себя, едва ли и осведомлены об этих дискуссиях). А между тем, эти дискуссии как раз носят сущностный и судьбоносный для езидов характер, ибо определяют не более и не менее, как стратегию дальнейшего существования езидов в качестве особой группы. В истории езидов эти дискуссии имеют то же ключевое значение, как в истории евреев – дискуссии между сионистами и «ассимилянтами» в начале ХХ века. И вот человек, считающий себя ученым, столкнувшись с фактом судьбоносной для группы конкуренции идеологий, не видит в этом факте ничего, кроме каких-то бессмысленных дрязг, и разрешает спор на манер кота Леопольда: «ребята, давайте жить дружно!».
И между тем, Нодар Мосаки считается одним из наиболее ярких наследников российской курдоведческой школы – школы, у истоков которой стояли В.Ф.Минорский и О.Л.Вильчевский, которую продолжили М.С.Лазаре и О.И.Жигалина! Верно говорит курдская пословица: «Когда в деревне нет мужчин, и петух становится Абдурахманом».
Мосаки нодар зейналович биография
Термины «курды-езиды», «курды», «езиды» в отношении жителей Грузии и выходцев оттуда можно употреблять условно, поскольку на сегодняшний день не имеется термина для совокупного обозначения лиц, кто ранее принадлежал к езидам Грузии. Что имеется ввиду?
Значительная часть т.н. «курдов-езидов» не считает себя по национальности (в этническом смысле) курдами, и утверждает, что они являются [по национальности] езидами. По нашим грубым оценкам, их доля, как минимум, превышает половину (в Армении доля «этнических езидов» существенно выше) т.н. «курдов-езидов». При этом причисление их к курдам вызывает у них агрессивный протест и заявления, что курды[-мусульмане] всегда враждовали с езидами, притесняли и уничтожали их. Подобное поведение и заявления лиц, причисляющих себя к «езидской национальности» неудивительно, поскольку утверждение «езидской» этнонационациональной идентичности возможно лишь через отрицание курдскости. Не случайно, подавляющее большинство тех людей, которые по состоянию на начало 80-х годов ХХ в. являлись езидами по вероисповеданию или их потомков (речь идёт о жителях Грузии, хотя сюда можно отнести и жителей Армении), называет свой язык не курдским (kurdî) или курманджи (kurmancî), а «эздики» (êzdîkî), хотя востоковедение и филология не знают такого языка, а себя почти всегда – «эзди» (êzdî). В этом смысле причислять к курдам (как к национальности) тех людей, которые не считают себя курдами и, более того, агрессивно протестуют против этого, даже, если в строго научно-историческом смысле они являются курдами, мы считаем необоснованным. Очевидно, что каждый человек сам выбирает себе национальную идентичность и грузин или удмурт может стать русским, а армянин – грузином и т.д. Точно так же курды становились турками (мы имеем в виду здесь добровольную смену идентичности), арабами, персами и т.д. Проблема здесь возникает в том, что курды считают возможным смену курдской идентичности на турецкую, арабскую или грузинскую (происходила и курдизация некурдов), но невозможным на «езидскую». Для курдов непонятно и неприемлемо формирование другой (в случае с «езидами» в первую очередь антикурдской) этнонациональной идентичности, родным языком которых является курманджи (т.н. “êzdîkî”). Однако такова реальность: эти люди не считают себя курдами и даже враждебны им. Поэтому с конструктивистской точки зрения трудно отказать им в праве считать себя по национальности езидами. Курдами называет себя, как правило, интеллигенция и часть людей, относящихся к касте мирян. Духовенство в основном (хотя имеются и исключения, и это опять, как правило, интеллигенция) считает, что езиды не являются курдами. Таким образом, термин «курды» ко всем тем людям, которые по состоянию на начало 80-х годов ХХ в. являлись езидами или их потомков, неприменим. Для многомиллионного курдского народа (включая тех езидов, которые причисляют себя к курдам) «потеря» нескольких десятков тысяч людей, являющихся потомками людей, родным языком которых был курманджи, а конфессией – езидизм, не представляет особых проблем (так, в настоящее время в Турции происходит ассимиляция около 2–3 млн курдов, по большей части высокообразованных и достаточно зажиточных). По-видимому, больший урон наносит многолетняя дискуссия о том, являются ли езиды курдами, выставляющая курдов посмешищем среди других народов. Наверное, участникам подобных дискуссий следует признать право людей самим выбирать себе этническую идентичность, в т.ч. и «странную», и право называть себя по национальности хоть хоббитами или эльфами. При этом возможно также ситуация, когда близкие родственники будут идентифицировать в этническом отношении себя по-разному. Кроме того, подобная дискуссия бесплодна. Во-первых, ссылка на зарубежных авторов (пусть и курдоведов) в деле выяснения идентичности курдов (и «езидов») между собой сама по себе унизительна. Во-вторых, «убеждённые езиды» практически не предпринимают никаких действий в деле укрепления езидской веры, предотвращении ассимиляции (пока преимущественно культурно-лингвистической и конфессиональной, которая в ближайшие десятилетия превратится и этническую; особенно в России). Основной «деятельностью» таких езидов является «предотвращение курдизации» посредством споров с курдами (включая курдов-езидов). Их способностей, как правило, хватает лишь на споры с курдами, а в спорах с проповедниками-иеговистами, баптистами и др., они терпят поражение, а езиды массово принимают другие религии.
Так же неприменим ко всем людям, являющимся потомками езидов, и декларирующих, что они не являются курдами, термин «езид». В религиозном смысле езидами являются последователи езидизма. Езид, принявший другую религию, перестаёт быть им. Между тем, значительное количество бывших езидов стало исповедовать другие религии. По нашим оценкам, доля бывших езидов, сменивших веру, вместе с их потомками, а также детьми от браков езидов с не езидами, составляет не менее трети. По-видимому, езидам (конечно же, имеются ввиду те, кто не перешёл в другие конфессии), необходимо вести какой-то внутренний учёт, и перестать считать езидами (по вере) тех людей, которые восприняли другие религии, соответственно, не считать езидами их потомков.
После перехода бывших езидов в другие конфессии стал наблюдаться такой феномен – трансформация религиозной самоидентичности в национальную при приобретении новой конфессиональной идентичности. Часть бывших езидов считает себя по национальности езидами, а по вероисповеданию, например, – православными[1]. Бывших езидов, сменивших религию, а также детей от езидов и не езидов продолжают называть езидами, хотя по канонам езидизма они не могут являться ими[2]. Однако этим людям безразличны каноны езидизма. Как и в случае с пониманием этнонациональной идентичности, этим людям безразлично мнение езидского духовенства. У них «свой езидизм». Интересно, если езид примет ислам, сможет ли он продолжать называть себя езидом, и, в частности, идентифицировать себя «езидом по национальности» и мусульманином по вере? Пока такие случаи неизвестны. Однако поскольку ставших христианами продолжают называть «езидами», то аналогично потенциально должно быть возможны «езиды-мусульмане».
Хотя трансформация идентичности езидов является на первый взгляд жёсткой (поскольку «езиды» настроены антикурдски), однако не исключает дальнейших изменений этносамоидентификации. Так, нам известны различные случаи таких «трансформаций». Например, т.н. «этнический езид» крестился, спустя какое-то время стал «курдом», а также вернулся к езидизму, отказавшись от христианства. Однако большей частью езиды всё-таки становятся христианами безвозвратно.
Таким образом, среди бывших [курдов-]езидов Грузии наблюдается целый спектр различных этно-конфессиональных идентичностей, ранее неизвестных и невозможных.
[2] Так, мы неоднократно слышали от людей, в т.ч. претендующих на познания в области курдоведения и езидизма, что их дети, рождённые в браке с русскими, являются езидами, а законы езидизма, которым противоречит подобное мнение, им безразличны.
Геополитический аспект современного курдского вопроса тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.15, кандидат исторических наук Мосаки, Нодар Зейналович
Оглавление диссертации кандидат исторических наук Мосаки, Нодар Зейналович
Глава ^Геополитическая эволюция Курдистана (к истории формирования геополитических интересов)
1.1. Раздел Курдистана Османской империей и Ираном
1.2. Проникновение в Курдистан европейских держав
1.3. Международный раздел Курдистана
Глава II. Геополитическое и геоэкономическое значение Курдистана
2.1. Территория, географическое и геополитическое положение Курдистана
2.2. Геоэкономическое значение Курдистана
2.2.1. Гидростратегический аспект курдского вопроса
2.2.1.1. Водная проблема с точки зрения вопросов безопасности на Ближнем и Среднем Востоке
2.2.1.2. Гйдрогеография Ближнего и Среднего Востока
2.2.1.3. Влияние водной проблемы в турецко-сирийско-иракских отношениях на современное состояние курдского вопроса
2.2.1.4. Водный аспект курдской проблемы в Ираке
2.2.2. Нефтеполитическое значение Курдистана
2.2.2.1. Нефтяные запасы Курдистана
2.2.2.2. Нефтеполитические аспекты курдского вопроса
2.2.2.2.1. Нефтеэкономические причины арабо-курдского конфликта в Ираке
2.2.2.2.2. Арабизация нефтяных районов Иракского Курдистана
2.2.3. Аграрные ресурсы Курдистана
2.2.4. Геоэкономика промышленности Курдистана
Глава III. Геостратегическое и международное измерение Курдистана
3.1. Геостратегическое измерение Курдистана
3.1.1. Исторический анализ геостратегического положения Курдистана
3.1.2. Геостратегическое положение Курдистана
3.1.3. Геостратегическое положение Курдистана в контексте трансъевразийских транспортно-коммуникационных маршрутов (проектов)
3.1.4. Вопрос Курдистана в свете различных проектов транспортировки каспийских энергоресурсов
3.2. Военно-стратегическое положение Курдистана.
Военный аспект курдского вопроса
3.3. Геополитический аспект Курдистана в современных международных отношениях
3.3.1. Как используется курдский фактор
3.3.2. Курдское движение и помощь извне 185 Заключение 187 Список источников и литературы
Рекомендованный список диссертаций по специальности «История международных отношений и внешней политики», 07.00.15 шифр ВАК
Курдский вопрос в международных отношениях 2003 год, кандидат политических наук Сарибекян, Самвел Сергеевич
Курдский вопрос в современных международных отношениях 2009 год, кандидат политических наук Авдои, Темур Сартифович
Курдский вопрос в региональной и мировой политике 1998 год, кандидат политических наук Дасни, Юрий Романович
Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Геополитический аспект современного курдского вопроса»
Курдский вопрос, уже два столетия являющийся болевой точкой международных отношений на Ближнем и Среднем Востоке, в последней четверти XX века вышел на новый этап своего развития. Впервые в современной истории Курдистана во всех странах, в состав которых входят крупные части этнического Курдистана (Турция, Иран, Ирак), одновременно наблюдался значительный подъём курдского национально-освободительного движения, что не могло не осложнить и без того запутанный курдский вопрос.
Создание в 1991 году на территории части Иракского Курдистана «Свободной зоны» ознаменовало вступление курдского вопроса в новую фазу. Формирование курдской администрации в Южном Курдистане, несмотря на некоторые сопутствующие негативные процессы, вызванные как внутренней политической неустойчивостью курдского общества и южнокурдистанского политического пространства (обусловленную отсутствием развитой политической системы), так и традиционным вмешательством внешних держав в политические процессы в Южном Курдистане, положило начало долгому и противоречивому процессу суверенизации территории Иракского Курдистана. Поэтому 90-е годы стали периодом геополитического брожения и глобализации курдского вопроса, выдвинув это сложную проблему на передний план в различных сценариях будущего всего Ближнего и Среднего Востока и возможного геополитического переустройства региона. В результате этих процессов курдский вопрос обрёл пространственное значение с точки зрения потенциальных территориальных изменений.
Курдский вопрос, как сложная многосоставная проблема (ее можно обозначить как некую неустойчивую подсистему в системе региональных отношений, включающую состояние курдских проблем и сумму «курдских политик» стран, вовлеченных в курдский вопрос) находит свое выражение в функционировании курдского фактора.
Под курдским фактором (как комплексным понятием) понимаются состояние курдского национально-освободительного движения в лице курдских военно-политических сил, партий и группировок, идеология курдского национализма, части Курдистана, входящие в состав Турции, Ирана, Ирака и Сирии,,и курдский национальный вопрос в этих странах, а также наличие гальванизированного курдского демополитического феномена в курдском геопространстве и за его пределами, являющемся неиссякаемым потенциалом и источником освободительного движения курдов. В основе курдского фактора лежит неразрешённость курдской проблемы как на региональном, так и на государственном уровнях.
Само наличие политически разделенного на смежные части между противоборствующими друг с другом державами потенциально военно-политически активного, недовольного своим положением многочисленного населения в стратегически важном регионе, где пересекаются интересы разных держав, уже предполагает существование определенного фактора (напряженность, угроза использования государством-противником нелояльного, в силу своего бесправного положения, курдского населения,, возможность использовать «чужих курдов» в качестве козыря, рычага, дестабилизирующего фактора и др.) во внутренней и внешней политике стран, имеющих в своем составе курдское население.
Для внешних держав это обстоятельство представляет возможность маневрировать, разными путями усиливая свое влияние в регионе. Таким образом, основой курдского фактора является существование мощного, географически защищенного, но политически разделенного курдского этнонационального ареала, в котором под воздействием различных факторов возникают курдские военно-политические группировки, а также заинтересованность «внешних» (как региональных, так внерегиональных) сил в их существовании и функционировании. С этой точки зрения курдские военно-политические силы могут рассматриваться как функциональные.
В силу центрального положения этнического Курдистана в регионе Ближнего и Среднего Востока и его разделённого положения, политические процессы на территории какой-либо из частей курдского региона автоматически влияют по меньшей мере на весь «околокурдистанский регион», под которым понимается пространство, включающее территорию стран, в состав которых входят части Курдистана. Таким образом, учитывая также пространственную эволюцию Курдистана, курдский вопрос имеет, прежде всего, геополитическое содержание.
2 Дугин А. Основы геополитики, с. 316.
Предметом исследования диссертации является курдский вопрос в геополитическом отношении1 в 90-х годах XX века.
Целью настоящего исследования является:
— проанализировать современное состояние курдского вопроса, его роль в международных отношениях в регионе;
— геополитический, геостратегический и геоэкономический анализ Курдистана и курдского вопроса;
— характеристика курдского фактора как подчиненного субъекта региональной геополитики и выявление причин такого состояния;
При написании диссертации автором комплексно использованы разнообразные общенаучные, междисциплинарные, исторические и политологические методы и методики.
1 Под «геополитическими отношениями» понимается «связь субъектов политической деятельности с геопространством (способ адаптации субъектов разнокачественным условиям геопространства)» (Каледин Н.В. Отечественные политическая география и геополитика: реальность и возможности // Геополитические и геоэкономические проблемы России.(Материалы научной конференции в РГО, октябрь 1994). Отв. Ред. Лавров С.Б., Спб, 1995, с. 79).
Для исследования темы диссертации автором применялся также метод анализа внешней политики (АВП), широко используемый в западной науке о международных отношениях, и определяемый как «поиск понимания и объяснения процессов внешней политики и поведения акторов мировой политики»1. В отличие от собственно теории международных отношений, изучающей взаимодействие и взаимоотношения государств, АВП помогает исследовать взаимосвязь внутреннего мира субъектов международных отношений с их поведением вовне, в сферах мировой политики и международных отношений. Это особенно актуально в процессе изучения курдского вопроса, так как внешняя политика определяющих его эволюцию государств во многом определяется внутренними факторами, а не отношением собственно к этой проблеме. При этом, в значительной степени основываясь на школе политического реализма, АВП имеет некоторые свои особенности. Если политический реализм рассматривает межгосударственные отношения с точки зрения отношений силы и стремлении государств к ёё обретению, удержанию и умножению, а поведение государство, как всегда рациональное, то АВП, не отрицая роли силы, обращается и к иным формам и мотивациям внешнеполитической деятельности, которая является стихийно складывающейся результирующей множества внутригосударственных и внутриобщественных взаимодействий. Эти факторы нередко игнорируются при изучении курдского вопроса, когда не всегда удаётся исследовать не имеющие на первый взгляд /к курдской проблематике важные процессы I внутриполитического или даже внутрипартийного и внутрифракционного характера.
При анализе региональных проблем представляет немалый интерес разработанная известным французским политологом Ивом Лакостом методология «внутренней геополитики», который попытался адаптировать принципы глобальной геополитики к современным условиям, сделав её инструментом анализа конкретной ситуации. Однако, необходимо учитывать и диспозицию сил в планетарном масштабе.
В то же время, несомненный интерес представляет теория поссибилизма французского географа Видаля де Бланша, наряду с пространственным (географическим) аспектом рассматривающим и временной (исторический)
В настоящее время.,- значительность и масштабность глобальных экономических и политических изменений обусловливает необходимость рассмотрения современных сложных вопросов и проблем во всём их многообразии, анализа различных аспектов и факторов проблемы во взаимосвязи и взаимодействии, а также в комплексе с другими вопросами и современными глобальными тенденциями.
С этой точки зрения чисто геополитический подход, успешно применяемый при анализе пространственной эволюции и качественной характеристики в историческом аспекте определённых стран и этнотерриторий, представляется при усложнении старых и возникновении новых факторов недостаточным и несколько устаревшим.
1 См. по Дугин А. Основы геополитики, с. 59.
Традиционная геополитика была ориентирована в большей степени на военно-стратегический контроль над территориями, стремление к расширению «реальных» границ и «абсолютного пространства».
Эпоха экономической глобализации на первый план выдвинула геоэкономические проблемы современных международных и региональных отношений, сделав контроль над ресурсами и экономиками и, что самое главное, над их потоками, определяющим фактором международного порядка.
2 Шепелев M. А., Бариская А. Т., Шмелева M. И. Цивилизационное измерение экономики. // «Полис», 2001, № 3, с. 162.
Термин «геоэкономика» был введён в научный оборот в конце 80-х годов прошлого века консультантом Совета по национальной безопасности и Госдепартамента США Эдуардом Люттваком.
Особая актуальность этих факторов при исследовании курдского вопроса объясняется тем обстоятельством, что в Курдистане военно-стратегический контроль над территориями обусловливался как собственно военно-стратегическими, так и геоэкономическими и геостратегическими мотивами.
1 См. по Праздничных А. Н. Новые технологии нуждаются в новой политике: геоэкономическое измерение конкурентоспособности государств // Методология и теория международных отношений: Материалы «круглого стола».-М., 1998, с. 40-42.
Геоэкономика Курдистана и его природные ресурсы, наряду с «геостратегическими богатствами», то есть транспортно-коммуникационной привлекательностью обрекли Курдистан на колонизацию и раздел.
Для обозначения анализа «пространственных, политических и экономических систем между государствами и их регионами» в современной науке используют термин «геополиномика» (geopolinomics). Геополиномика сосредоточивается на изучении взаимодействий между государствами и/или внутри них и объясняет зависимость внешней политики от региональных и глобальных экономических подвижек и, наоборот, каким образом экономические связи и потоки подвержены воздействию политических отношений.
Геополиномика, которую ещё называют «прикладной геополитикой» или «прикладной политической географией», показывает «взаимовоздействие между функциональными экономическими и политическими регионами» и выявляет «скрытые» на карте регионы, часто являющиеся более «реальными», чем те, которые обозначены статическими границами.1 При этом особое значение придаётся инфраструктуре, являющейся «физическим измерением. пространственных связей».2
Таким образом, геополиномика представляет собой перекрёстное поле геополитики, геоэкономики и геостратегии. Комплексное исследование различных аспектов пространственных проблем называют также «геоанализом» (Geo-analysisj3.
1 W. В. Wood and George Demko. Political geography for the next millenium. // Reordering the World. Geopolitical Perspectives in the Twenty-first century. Second edition. Edited by George J. Demko, William B. Wood. Boulder Colo): Westview Press, 1999, p. 14.
3 Reordering the World. Geopolitical Perspectives in the Twenty-first century. Second edition. Edited by George J. Demko, William B. Wood. Boulder Colo): Westview Press, 1999, p. 192.
Именно такой метод позволяет комплексно и проблемно исследовать сложные «вне- (кросс-)государственные»1 регионы, например, такие как Курдистан.
Учитывая, что одной из главных особенностей современной глобальной трансформации системы международных отношений является постепенное увеличение роли региональной политики2, а также подчинение региональным измерением международной политики курдского вопроса, в диссертации широко использован региональный подход с точки зрения выявления узловых проблем.
Несмотря на то, что в современных условиях существуют многочисленные «нелегитимные» (негосударственные) центры военной мощи, «суверенное, признанное международным сообществом государство (национальное государство) следует продолжать считать основным структурным элементом складывающейся в настоящее время системы международных отношений»3. Это означает, что курдский вопрос, лишаясь правосубъектности в современных международных отношениях обречён на маргинализацию, то есть ещё большую «геополитизацию», понимаюмую как манипулирование им в рамках политик стратегий и политик различных стран в региональных отношениях.
Среди применяемых методов немалое значение имел также ивент-анализ, называемый ещё методом анализа событийных данных. Так как тема диссертации посвящена последнему десятилетию прошлого века, оперативные материалы средств массовой информации являлись по сути единственным
Об усилении роли региональной международной политики в современном мире см. также, например, Rostow W. The Coming Age of Regionalism. // «Encounter», vol. 74, No. 5, June 1990, p. 3-7; Falk R. Regionalism and World Order After the Cold War. // «Australian Journal of Intenational Affairs», vol. 49, No. 1, May 1995, p. 1-16.
Методологической базой настоящего исследования являются труды некоторых российских и зарубежных геополитиков, работы по нефтяной геополитике, конфликтологии, регионалистике и другим смежным общественным наукам.
При анализе региона Ближнего и Среднего Востока автор использовал главным образом сборники и монографии Института востоковедения РАН, Института изучения Израиля и Ближнего Востока и др., справочники по отдельным странам и статистические сборники, материалы слушаний Конгресса США, исследования по проблемам региональной и глобальной безопасности.
Что касается собственно курдского вопроса1, в первую очередь необходимо отметить труды росиийских учёных-курдоведов, сборники
1 О современном состоянии западной курдологии см. Nicole Watts. Expanding Kurdish Studies: A Review Essay. // Middle East Studies Association Bulletin. Vol. 32, Number 1, Summer 1998
Института востоковедения РАН и Центра курдских исследований, Курдского научно-исследовательского института в Берлине, материалы научных конференций, а также монографии курдских авторов, посвященные географии Курдистана, его отдельным частям, некоторые издания правозащитных организаций.
Историография курдского вопроса в целом весьма богата и насчитывает свыше ста лет. Перманентная актуальность данная проблемы, объясняемая её постоянным наличием в региональный политике, также являлась одним из важнейших факторов интереса к курдам. Особенно необходимо отметить учёных российского востоковедения. По сути, до последнего времени все наиболее значительные достижения в курдоведении были связаны с представителями российской востоковедческой школы. В этом контексте следует выделить востоковедов досоветского периода, особенно П. И. Аверьянова, Н. Я. Марра, В. Ф. Минорского, В. П. Никитина.
В советский период значительные исследования по курдам представлены, прежде всего, трудами М. С. Лазарева, Н. А. Халфина, Ш. X. Мгои, М. А. Гасратяна, О. И. Жигалиной, Ш. Ч. Ашири. Однако особо следует отметить фундаментальные труды М. С. Лазарева «Курдский вопрос (1891-1917)» (М., 1972) и «Империализм и курдский вопрос (1917-1923)» (М., 1989), касающиеся курдского вопроса в период конца XIX-первой четверти XX века, когда курдский вопрос обрёл международное измерение, и события, происшедшие на Ближнем Востоке, предопределили империалистический раздел Курдистана. По сути, две эти монографии, наряду с работой Н. А. Халфина «Борьба за Курдистан (курдский вопрос в международных отношениях XIX века)» (М., 1963), являются единственными полными исследованиями международного (точнее, историко-международного) аспекта всего курдского вопроса, и являются весьма ценной литературой для любого исследователя, изучающего место курдского вопроса в современной международной политике, его геополитические аспекты. С точки зрения изучения отдельных частей
Курдистана, в первую очередь, необходимо отметить труды Ш. X. Мгои и Ш. Ч. Ашири (по Иракскому Курдистану), М. А. Гасратяна (по Турецкому Курдистану), О. И. Жигалиной (по Иранскому Курдистану).
Однако, в то же время, необходимо отметить, отсутствие серьёзных академических исследований, касающихся современного (80-е и 90-е годы XX века) состояния курдского вопроса. Работы по современной курдской политике в основном публицистичны. К тому же, современная курдология, в том числе и российская, большей частью ориентируется на исторические исследования. К i тому же, в настоящее время предпринимаются всего лишь попытки начала политологического дискурса по курдскому вопросу. Современная курдология не поспевает за многочисленными качественными изменениями в развитии этой одной из самых сложных проблем мировой политики. Так, касательно состояния курдского вопроса в 90-х годах XX века не опубликовано ни одного фундаментального исследования. Работы по указанному направлению
представляют собой, как правилу статьи, которые в силу своего ограниченного объёма не могут претендовать на фундаментальность и всеохватываемость хотя бы по определённой теме. Отсутствуют исследования по геополитическому, геоэкономическому и геостратегическому аспектам современного Курдистана и курдского вопроса, при том, что курдский вопрос является в значительной степени геополитическим вопросом, и его судьбы определяются мировой и региональной геополитикой. В настоящее время, по этим вопросам можно назвать лишь статью М. С. Лазарева «Курдистан в геополитическом аспекте» («Восток», 1998, № 6). В то же время, в-настоящее время значительно возросла роль геоэкономики и геостратегии. Как представляется, именно геоэкономические (в первую очередь, гидростратегические и энергетические) и геостратегические (транспортно-коммуникационные проекты) будут определять дальнешую судьбу курдского вопроса.
В этом смысле, данная диссертация может рассматриваться как первая попытка комплексного политологического исследования современных
18 геополитических, геоэкономических и геостратегических аспектов Курдистана и курдского вопроса. Однако, вопросы, рассматриваемые в настоящем исследовании, имеют историческую основу, прежде всего, прямое отношение к тому, что часто называют «современной историей»; затронуты и проблемы курдской истории более отдалённых времён. Таким образом, автор делает попытку междисциплинарного подхода к изучению курдского вопроса, что и позволило претендовать на учёную степень кандидата исторических наук.