мать паучиха устраивает свою личную жизнь
Удивительное самопожертвование мамы-паучихи
Самка паука вида Stegodyphus lineatus, обитающего в Израиле, отдает всю себя на съедение подрастающему потомству — причем в буквальном смысле. Этот удивительный пример материнского самопожертвования в мире животных открыла биолог Мор Саломон (Mor Salomon) из Института биологического контроля им. Исраэля Коэна в Йехуд-Моноссон (Израиль). Ее статью в свежем номере журнала Journal of Arachnology пересказывает сайт Science News.
Пауки этого вида плетут большие сети с крупными ячейками, похожие на сетки для пинг-понга — их можно нередко видеть по берегам пересыхающих рек в израильской пустыне Негев. С одного из краев сети в земле скрывается ямка, в которой самка Stegodyphus lineatus сплетает из паутины кокон, похожий на шайбу, и откладывает в него 70-80 желтоватых яиц.
После того, как яйца отложены, самка прогрызает изнутри в коконе дыру, чтобы ее потомство потом могло выбраться на волю. Но для ее самой эта дыра слишком маленькая: она не выйдет из кокона уже никогда. На протяжении двух недель, без еды и воды, она будет кормить вылупившихся паучат своим телом.
Уже когда самка откладывала яйца, ее кишечник начал разрушаться, превращаясь в клейкую питательную массу. Сначала эта масса проступает на ее лице, и вылупившиеся паучата, отталкивая друг друга, ее слизывают. Кормя детей таким образом, самка теряет до 41% массы своего тела. Но паучатам скоро становится и этого мало: через полторы недели они прогрызают ее брюшко, практически все органы внутри которого уже превратились в «детское питание» и в буквальном смысле высасывают свою мать изнутри. После этого от первоначальной массы тела матери-героини остается всего 4% и она, естественно, умирает.
Поразительно, что при этом она никак не сопротивляется, хотя сначала могла бы. «Если тронуть ногу паучихи, она ее отдернет. Она безусловно жива», — рассказывает Саломон. По словам ученой, последним нетронутым органом, когда все остальное, кроме покровов тела, уже съедено, остается сердце паучихи.
В связи с этим вспоминается еще одна мать-героиня из мира животных — самка глубоководного осьминога, которая высиживает свои яйца целых 54 месяца, без еды и отдыха. Судя по всему, и для осьминожихи этот подвиг оказывается последним в жизни.
Виды токсичного поведения родителей. Как родители ломают психику
Семейные ценности и династии.
Игнорирование желаний ребенка, проталкивание своих.
СЛУЖИ СЫН КАК ДЕД СЛУЖИЛ. Порой бывают семьи, где зная только пол ребенка уже готовят уже ЕГО будущие. И повезет если человек действительно сам захочет подложить семейное дело, но чаще бывает наоборот.
Такие родители и сами-то возможно в детстве не хотели идти по стопам родителей, но пошли, а сейчас уже своих заставляют. Обида за это может выразится уже на своем ребенке, МНЕ ВОТ НЕ ДАЛИ ВЫБРАТЬ ВОТ И Я ТЕБЕ НЕ ДАМ.
Большинство в этом никогда не признаются, а некоторые даже не осознают этого.
Попытки сохранить власть над ребенком, ценой его самостоятельности.
Не стоит напоминать, что подобное поведение к хорошему не приводит.
Однако некоторые родители в серьез удивляется почему их КОЛЕНЬКА в 30 не думает от них съезжать.
НЕ постоянство в своих решениях, мнениях. То ругают, то не ругают, то хвалят, то орут.
Сначала хвалят, потом за это же ругают.
Люди с эмоциональной неустойчивостью со 100% вероятностью воспитают недоверчивого и тревожного ребенка. Во взрослой жизни ему будет особенно трудно построить отношения и в них удержаться.
Игры на чувстве вины.
Покупка вещей ребенку и постоянное напоминание, заставляя чувствовать ребенка должником который не может расплатиться.
Я ДЛЯ ТЕБЯ ВСЕ, А ТЫ ВОН КАК. Ребенок чувствует себя виноватым.
Закатывание истерик или угрозы, падение в обморок, выставляя виноватым ребенка.
Перетягивание внимание своими якобы проблемами.
Это распространённый вид манипуляции который ведет к разрушению
Данный вид манипуляции делает человека послушным, но эта «послушность» не заканчивается в детстве. Такой человек в последствии становится легкой добычей для манипуляторов и тиранов. Он чувствует, что за любою просьбу он обязан, что за любовь он должен отдать все.
Неадекватные, завышенные требования к ребенку.
Зависание в 10 кружков, попытки воспитать ребенка так, каким бы ты хотел быть. И не важно, что он не выбирал, РОДИТЕЛЯМ ТО ВИДНЕЕ.
Это попытка отыграться за себя на ребенке : Я ХОТЕБЯ БЫТЬ БАЛЕРНИЙ, НО НЕ СТАЛА, А ТЫ ВОТ УЖЕ ДАВАЙ СТАРАЙСЯ, И Я ПОСТАРАЮСЬ.
Дети у таких родителей не живут нормально, они как заведенный бегают по кружкам с утра до вечера и родителям кажется, что так и надо ДЛЯ БУДУЩЕГО,ЧТО БЫ ОПЕДЛОЛОМ НЕ ВЫРОС.
Родитель с депрессией.
Постоянно плохое настроение.
Только негативные замечания, безысходность о того, что ребенок даже не знает что делать и как помочь.
Это тяжелая ноша даже для взрослого ребенка, когда родитель не в состоянии сам справиться со совей болезнью и попутно ломает психику ребенку.
Разбалтывание личной информации другим лицам.
В целом это относится не только к детям, но и к любым людям.
Не стоит удивлять тому, что ваш ребенок перестанет с вами общаться о личном если вы рассказали, кому-то третьему лицу, о том что было сказано по секрету.
Игнорирование ребенка, это вид психологического насилья, чтобы прогнуть его под себя или заставить делать, что нужно радетелю.
Такое казалось бы безобидное молчание вызывает у ребёнка сильную травму, когда его близкий самые люди от него закрываются.
Неадекватные реакции на любые ситуации. Ребенок начинает все скрывать и не делится.
Когда человек не понимает какие он получит эмоции от собеседника, то он вовсе не будет ему ничего говорить. Вспыльчивые родители которые все возводят в абсолют. Когда дети вырастают, то родители обращаются к психологу с проблей, что дети с ними не общаются. Это не удивительно, когда начинаешь разбираться как такое произошло, то всплывает, что мать чуть что закатывала истерики, или начинала реветь, для ребенка это больший стресс и ему проще сказать, что все хорошо и закончить разговор чем сказать правду и получить еще больше проблем и истерику от родителя.
Попытки навязать неудобный разговор, вопросы про что-то личное, что-то узнать разузнать.
Залетания в комнату без стука когда мастурбируешь, она знает что ты мастурбируешь, но в силу своих проблем не способа справится со своими эмоциями.
Скандалы когда ты хочешь свое личное пространство или замок на дверь.
МАТЬ ВЕДЬ ДОЛЖНА ВСЕ ЗНАТЬ
Тотальный контроль, проверка карманов, чтение переписок в телефоне. У таких родителей большие собственные проблемы с которыми они сами не могут совладать, но беря ребенка в тотальный контроль у них создается впечатление, что они его защищают.
Результат всегда 1, плохие отношения в семье и быстрое отдаление при взрослении. Частой проблемой становится то, что дети в ужасе сбегают и общение резко стремится к нулю.
Порой дистанцирование может продолжатся всю жизнь.
Эмоциональная холодность и отстраненность.
Не интересуется ребенком его успехами, желаниями. Соскакивает с обязанностей родителя.
Недостаточная вовлеченность в жизнь ребенка накладывает тяжелый отпечаток, люди выросшие в холодных семьях в последующем чувствую одиночество и пустоту на протяжении почти все жизни, а то и всей.
Несоответствии ролей в семье.
Инфантильного родители не способны к полноценному сочувствию и эмпатии, их психика у самих еще не сформировалось во взрослую.
Они могут даже иметь семью и детей, однако не способны в полной мере нести ответственность не только за детей, но даже и за себя.
Они не умеют заботиться о других, а только разными способами вызывают заботу по отношению к себе.
Большое спасибо за чтение мне буде приятно если подспишитесь 🙂
Приходите на стримы на твиче или ютубе
Для личных консультаций обращайтесь в ЛС соцсетей.
Найдены возможные дубликаты
Не в тему картинка же.
Токсичное поведенье это собирательное понятие и в статье оно раскрывается. Больше похоже, что вам просто хота было картинку запостить, а подходит или нет Вы уже не вдавались.
Думаю многим на самом деле знакомо такое поведение, как минимум слышали про подобные случаи. Интересно сколько людей Ушло в лютое отрицалово?
Часто при решении внутренних конфликтов надо уметь усмотреть их корни, а корни бывают в родителях. У многих людей стоит запрет на частный взгляд на родителей, и почти у всех запрет на негативные эмоции по отношении к ним.
Автор, у вас сколько детей?
Я согласен, пишу с ошибками и слог кривой, у меня трудно с этим, я больше люблю говорить и отвечать устно по этому стримлю на твиче.
Нелепо так демонизировать родителей, так катастрофизировать обычное воспитание и сводить рабочие педагогические методы к абсурду.
Я заинтересован в здоровой психике людей, а не как попало, а дальше пусть сам разбирается.
Проблема многих родителей в том, что они:
1) не признаю ошибки
2) не меняются, даже если признали
Задалбывания о внуках, которых я им никогда не дам (только через мой труп), о чем они в курсе. Я просто хочу спокойно жить, и чтобы в меня не тыкали палочкой постоянно. Я им уже на терапию рекомендовала пойти, ибо у них всю жизнь драма-квин семейной жизни, и недостаток своей они пытаются компенсировать за счет меня.
Да, такие ситуации не редкость. К сожалению такие ситуации словами решаются редко, за частую приходится отставать свое право на спокойную жизнь через конфликты и жёсткие условия. Родители уже не молодые люди и самостоятельно меняться не желают, им проще кого-то под себя прогнуть нежели самим подвинуться. Приходится пройти через родительские обиды, манипуляции, давление на жалость и упреки прежде чем они отстанут и будут уважать вашу самостоятельность.
Есть разница перед родителем который знает о своих проблемах и решает их по возможности и который который сам психологические имеет проблемы которые в последствии отразятся на ребенке.
Вам уже задавали вопрос, но вы его проигнорировали. Вы лично скольких детей воспитали, пользуясь исключительно своими «идеями»? Не в теории, не в «исследованиях великих психологов», а на практике, сами лично, своих собственных детей, скольких воспитали с пелёнок до взрослого состояния?
Ответ очевиден и так: «Ни одного». Так какое вы имеете право судить и вешать ярлыки?
Ни одного 🙂 Это не мои идеи, это практика психологии и опыт многих государств.
Я никого не сужу, это вы сами мне приписали, я рассказал как есть, если честно меня мало интересуют такие споры.
Если вы из-за своих страхов и предубеждений готовы обесценить труды десятков людей, считая себя умнее и опытнее сотни исследователей, то это ваша проблема и решать ее придется вам.
Это не мои идеи, это практика психологии и опыт многих государств.
Вы сперва покажите, что, воспитывая по-другому, не «токсично» (дебильное слово в этом применении, но если уж оно вам так нравится, то извольте), вы получили другие результаты, людей с целой психикой, без психологических проблем, а потом беритесь судить.
Я никого не сужу, это вы сами мне приписали
Обвинения начинаются уже с названия статьи и продолжаются в её теле. Вы (вкупе со своими «сотнями исследователей») назначаете родителей виновными во всех, явных или мнимых, психологических и психических проблемах людей.
Если вы из-за своих страхов и предубеждений готовы обесценить труды десятков людей
Нет, это не мои «страхи и проблемы», а вполне научные данные. Около 70% психологических «исследований» не проходят проверку на воспроизводимость. А с учётом мизерной выборки во многих случаях, смотреть на эти «труды десятков людей» просто смешно.
то это ваша проблема и решать ее придется вам
Нет, это ваша проблема. Проблема слепого доверия «мировой практике и исследованиям».
меня мало интересуют такие споры.
А я и не спорю с вами. Я рассказываю как есть, показываю вам вашу проблему. Понимаю, вам, как и большинству людей, тяжело бывает видеть истинные причины своих проблем. Но это тоже ваша проблема 😉
Вы сперва покажите, что, воспитывая по-другому, не «токсично» (дебильное слово в этом применении, но если уж оно вам так нравится, то извольте), вы получили другие результаты, людей с целой психикой, без психологических проблем, а потом беритесь судить
Хватит фантазировать и приписывать мне ваши эмоции. Если вы себе придумали, то извольте сами с этим разбираться. Я никого не упрекал.
Нет, это ваша проблема. Проблема слепого доверия «мировой практике и исследованиям».
Про слепое доверье опять вы придумали?
Я сталкиваюсь с последствиями вашего воспитания с «пеленок до в взрослого», и помогаю находить пути для решения проблем причиной которых стало ТОКСИЧНОЕ воспитание.
Нет, это не мои «страхи и проблемы», а вполне научные данные. Около 70% психологических «исследований» не проходят проверку на воспроизводимость. А с учётом мизерной выборки во многих случаях, смотреть на эти «труды десятков людей» просто смешно.
Если бы вы потрудились и это проверить, было бы не плохо. А так опять слышали звон, да не знайте, где он.
А с учётом мизерной выборки во многих случаях, смотреть на эти «труды десятков людей» просто смешно.
А я и не спорю с вами. Я рассказываю как есть, показываю вам вашу проблему. Понимаю, вам, как и большинству людей, тяжело бывает видеть истинные причины своих проблем. Но это тоже ваша проблема 😉
Агрессия ваша больше говорит о вас, вы кого здесь убедить пытайтесь в своей правоте, меня? Тыканье в возраст, обесценивание накопленных знаний, уничижительные высказывания про заработок на человеческих душах, и мое любимое «СНАЧАЛО ДОБЕЙСЯ». Эмоций больше чем здравого смысла.
Смерть ребенка — квинтэссенция несправедливости этого мира. Как объяснить маленькому человеку, что вскоре ему придется умереть? Каким образом подготовить к этому его родителей, родственников? Герой этого сюжета уверен, что такое невозможно принять — с этим можно только научиться жить.
Мы поговорили со священником Романом, работающим в Белорусском детском хосписе и паллиативном центре с детьми, у которых тяжелые диагнозы или нет надежды на выздоровление. Ему постоянно приходится отвечать на детские вопросы о смерти, и это — не праздный интерес. Отец Роман вспоминает эти вопросы: «А буду ли я один?», «А будут ли там друзья?», «Будет ли там светло?» Очень часто он искренне говорит: «Не знаю».
Детские паллиативные центры и хосписы — это места, где детям с тяжелыми диагнозами, у которых нет надежды на выздоровление, оказывается весь спектр помощи для улучшения их качества жизни. Это не значит, что они обязательно скоро должны умереть, это значит, что на данном этапе медицина не располагает возможностью их вылечить.
Впервые я познакомился с паллиативным центром три года назад, когда приехал сюда причащать ребенка своих прихожан. Посмотрел на это место, уточнил, есть ли здесь постоянный священник, и так здесь и остался.
В моей практике была трехлетняя девочка (сейчас ей уже четыре года), которая настолько поразительно, глубоко и ярко мыслит, что, когда с ней общаешься, задумываешься: болезни, которые есть у этих детей, меняют их, борьба и преодоление делают их совсем другими. Часто они намного глубже, чем взрослые. Смотришь в глаза и видишь: в этом ребенке опыт преодоления уже такой, что очень многим взрослым он и не снился.
Но этим детям во многом нужно то же, что и всем остальным: внимание, тепло, забота. Чтобы не видели в них особенного ребенка, который болеет и ходит с капельницей, а могли с ними просто поболтать про Моргенштерна или поиграть в настольные игры.
Люди очень часто путают понятия «духовная» и «психологическая» помощь. Духовную помощь нередко сводят к формату молитв, таинств и обрядов, но на самом деле она намного шире. Ее задача — в том числе при кризисном состоянии человека быть рядом и ввести его в ресурс для дальнейшей передачи, например, психологу.
С детьми притвориться невозможно: они видят тебя насквозь, особенно категория 12+. Если ты играешь, обманываешь, боишься, это сразу будет «прочитано». Такое бывает: заходишь в палату, а там у ребенка много трубок, все выглядит страшно. Ты сжимаешься, и это быстро замечается. Именно поэтому, если ребенок понял, что ты не искренен, летаешь в другом месте, контакта не будет.
При разговоре с детьми о смерти очень важны некоторые правила. В первую очередь обсуждать эту тему можно только тогда, когда они сами к этому готовы. Бывает, что ребенок сам говорит о смерти (особенно маленькие детки), это случается часто.
Маленькие дети задают достаточно непростые вопросы: «А буду ли я один, когда умру?», «Будут ли там друзья?», «Будет ли там светло?» Одна девочка спросила у меня: «Будет ли там мороженое?» В этой ситуации, естественно, я тоже должен оставаться честным. Я говорил девочке: «Не знаю, будет ли там мороженое, но надеюсь, что Господь, видя, что ты его так любишь, даст тебе его».
Бывает, дети спрашивают: «А встречусь ли я потом с мамой?» Эти вещи просто «выносят», особенно если есть свой сын или дочь. Когда ребенок испытывает много боли, он спрашивает: «Будут ли там делать уколы?» По большому счету те страхи, которые рождаются у них здесь, переносятся туда. Непосредственность вопросов детей делает тебе больно, потому что понимаешь: ребенок обращается к тебе как к герою марвеловских комиксов, который все может дать, ответить на все вопросы. Но на самом деле ты просто человек, знающий, к сожалению, ровно столько, сколько и все остальные.
У меня была ситуация, когда я мальчику честно говорил: «Я не знаю». И видел в его глазах жалость, мол, дядька вырос до неба, а не знает ни фига. А потом этот малыш сел рядом со мной и говорит: «Ну давай тогда вместе подумаем». И я почувствовал, что меня только что просто обняли.
Самая сложная категория детей, с которыми говорить о смерти невыносимо тяжело и безумно выматывающе, — это подростки. Они уже имеют определенный жизненный опыт: радости от компьютерных игр, мороженого, кто-то даже успел покурить и спиртное попробовать… Они уже понимают, что жизнь — это ЖИЗНЬ. И вдруг такому подростку говорят: «Дружище, ты болеешь». Он гуглит диагноз и понимает, что все не очень классно.
Такие подростки задают прямые вопросы. Они говорят: «Я хочу жить, иметь семью, детей, попробовать все на свете. Почему я должен умирать?» Ты сидишь рядом и понимаешь, что на этот вопрос не можешь ничего ответить. Ведь ты не скажешь: «Знаешь, друг, я все это попробовал, ничего особенного…» Потому что я пробовал, а он — нет. Ему — хочется, но нет возможности. И тогда только честность, прямые вопросы и прямые ответы: «Я не знаю, почему так, не знаю, почему ты должен умереть. Но я знаю, что могу быть с тобой рядом и помочь тебе прожить то время, что у тебя есть, по-настоящему». Как в фильме «Достучаться до небес».
Первый год, когда я пришел в хоспис, считал, сколько детей отпел и сопровождал к умиранию. Сейчас этого не делаю, потому что это уже немало. Но я помню каждого из них, до малейшей детали.
Выделить самые сложные моменты не могу, скорее — самые светлые: ты приезжаешь, ребенок уходит, родители рядом, ты предлагаешь помолиться, чтобы Господь забрал ребенка быстрее. Мы молимся и спустя непродолжительное время ребенок уходит спокойно, без боли.
Моя жена всегда говорит, что есть жизнь до моего рукоположения и после него. До того как я стал священником, у меня были выходные, отпуск и даже нормированный рабочий день. Все как у людей. Теперь всего этого нет, на руке даже нет обручального кольца, мы снимаем его — как символ того, что уже не принадлежим своей жене. Супруга привыкла, что мне звонят ночью, понимает, что это не любовницы, кого-то надо причащать или сопровождать к умиранию. Или это прихожане, которые поругались, дошли до стадии развода и просят, чтобы я срочно приехал: такое тоже бывает.
Помню, в день перед рукоположением я сказал своей супруге, что никогда не буду жаловаться, потому что священство — это колоссальный дар. Я этого сам хотел. Бог мне дал возможность быть на острие боли человеческого существования. Я совсем иначе вижу эту реальность, совсем по-другому чувствую людей. Это и дар, и проклятие, потому что священник, с точки зрения людей, фигура достаточно спорная. Нас любят, нас ненавидят, нас обвиняют во всем, чем только можно, и зачастую мы носители огромного количества шаблонов.
Общество привыкло, что батюшке надо что-то дать, некоторые батюшки даже назначают ценники (это вообще неприемлемо). Я бесконечно радуюсь, что в реальности детского хосписа, детского паллиативного и детского онкологического центра мы смогли реализовать модель, которую я называю money free: свечи, иконки, Писание, детские книжки — все это мы даем бесплатно. Это прописано на объявлениях рядом со всеми нашими часовнями, это мы объясняем всякий раз, когда, например, встает вопрос отпевания ребенка.
Мы полностью убрали из отношений деньги, потому что это снимает напряжение: родители понимают, что с них никто не намерен что-то содрать. Им готовы отдавать. Мне очень хочется, чтобы такой опыт соприкосновения с церковью менял шаблоны, ведь церковь — это больше о людях, тепле, человеческом общении, которого нам очень не хватает.
Очень важно общение с родителями на те болезненные темы, которые ни психолог, ни медики трогать не будут ввиду их функционала. Священник может сказать: «Что будет, если мы выиграем, — вы знаете. Но давайте подумаем, что будет, если мы проиграем». Бывает так, что родители еще при живом ребенке спрашивают: «Что мы будем делать, когда он умрет, как мы его будем отпевать?» Обсуждая это, ты формируешь у них в голове нейронные связи, при которых появляется возможность взаимодействовать, когда придет шоковое состояние.
Мы ставим вердикты и выносим диагнозы, хотя на самом деле мы же не Бог. Как показывает практика, любовь — это очень мощный фактор, влияющий на многие процессы. Иногда случается, что на точке старта родителям говорят, что улучшений в здоровье их ребенка не будет, ничего не получится, а спустя какое-то время они есть. Потому что между стартом и результатом есть колоссальная работа родителей, вера в то, что перемены возможны. Это действительно работает.
В реальности хосписа все дети счастливые. Это — правда. Счастливые потому, что по-другому ценят любую мелочь. Ведь каждая из этих мелочей им дорого дается. Каждая мелочь в их жизни — выстрадана.
Бабушка
Её положили к нам с кровотечением.
Старушка, божий одуванчик, уже перевалило за восемьдесят годков. Вам наверное представилась бабка, со скудными волосенками и глуповатым взглядом, но нет, не в этом случае. Она явно не выглядела на свои года, умные живые глаза, способные читать без очков, полноватое лицо, копна седых ухоженных волос. Бледное лицо страдало от боли и слабости. Кровотечение, которое она заметила, что с ней не все в порядке, было дольше недели, кровило из язвы желудка, она стала быстро уставать, после каждой готовки ей хотелось спать, стул почернел, она отказалась от привычных гипотензивных средств, поскольку давление и так было непривычно низким.
Язва уже активно не кровила, висел слабенький темный тромбик, способный в любой момент сорваться в бездну кишок, дав волю волне кровотечения, которое могло быть фатальным.
Наша терапия укрепила тромб, вскоре гемоглобин удалось повысить и давление стабилизировать, опечаленная и готовая ко всему бабушка воодушевилась. Первые дни мы ее держали на диете, вернее она голодала, что ее явно печалило, но я успокаивал ее разговорами.
У нее двое детей, сейчас уже взрослые, сами уже мама и пама, внуки конечно же есть. Её любимые внуки, они с удовольствием оставались у бабушки, она пекла им пирожки, больше всего они любили пирожки с повидлом. Когда она рассказывала о них, смеялась, смех такой, добрый, бабушкин смех, улыбалась, лицо ее озаралось. Она напоминала мне мою бабушку, у такой голодным никогда не будешь, последнее отдаст ради внучат.
Вскоре мы перевели ее в общую палату. Меня затянула рутина следующих пациентов, в основном занимали пневмонии, тяжелые, ковидные пневмонии. Была так же пожилая женщина, с сахарным диабетом, гангреной обеих стоп. Раньше она была нянечкой в детском саду, однако болезнь и бесконтрольный сахар в крови, сделали свое черное дело и стопы почернели, пришлось ноги ампутировать.
Очередным утром, как только я прибыл в больницу и осмотрел пожилого пациента, находящегося на искусственной вентиляции легких, мне позвонил хирург. Вторая волна кровотечения у нашей старушки.
Снова реанимационная койка, быстрая подготовка к операции. Она лежала совсем бледная, стонала, ей не до разговоров было. Установка центрального катетера, внутривенные вливания, плазма, кровь, поскольку гемоглобин просел почти вполовину. Развернули операционную. Анестезия. ИВЛ. Непростая язва досталась нашим хирургам, пришлось повозиться, ушили. Кровотечение остановлено. Снова палата интенсивной терапии. Два часа я еще держал ее на ИВЛе, проверяя надежность гемостаза и стабильность витальных (жизненных) функций. Разбудил, отлучил от респиратора.
Очнулась. Еще дозы крови и плазмы. Все хорошо. Кишки заработали, казалось мы справились. На вторые сутки стали отказывать почки, мочи стало совсем мало. Стимулировали. В крови выросло количество веществ, побочных продуктов метаболизма. Плохие анализы, очень. Ей было плохо. Она попросила позвонить домой, я вдруг вспомнил, что сколько занимаюсь ее лечением, ни разу не видел ни детей, ни внуков, это было странно. Представляете, дети у нее даже не забиты в номерную книгу! Она помнила по памяти номера своих детей и внуков! Это казалось невероятным. Она набирала знакомые до боли номера, но без ответа. Денег на телефоне не было.
Я стал набирать номера сам со своего телефона. Однако в трубке были лишь трели музыки, дети не отзывались. Старушка проронила слезу.
-Как же так, они мне ни разу не позвонили.
Я набрал очередной номер. Тишина.
— Не страшно, у них ипотека, денег постоянно не хватает, поэтому и внучата были постоянно со мной.
Прикрыла мокрые глаза. Под утро она умерла.