махачев башир магомедович биография
Башир Махачев: «Я не наказываю врачей за ошибки, я наказываю их за халатность и невнимание»
Детская республиканская клиническая больница – второе по мощности среди детских краевых, областных, республиканских детских медучреждений. Уже второй год в отделениях медицинского учреждения идут ремонтные работы. Об этом и многом другом в беседе с корреспондентом РИА «Дагестан» рассказал главный врач медучреждения Башир Махачев.
– Башир Магомедович, расскажите о ходе ремонтных работ в больнице.
– На должности главного врача ДРКБ я работаю уже почти 22 года. До прошлого года ремонтом занималось Управление капитального строительства министерства здравоохранения республики, и главный врач отношения к этому не имел. Ему говорили: «Это не ваше дело, вы занимайтесь лечением». Но в любой больнице, когда видят состояние, не спрашивают, кто министр, а спрашивают, кто главный врач и что за безобразие творится. К счастью, уже второй год главврачам дали возможность заниматься ремонтом, хотя финансирования для этих расходов особого нет.
В прошлом году нам удалось отремонтировать несколько отделений: грудное, операционный блок, челюстно-лицевой и нейрохирургии. В этом году закончено лор-отделение, завершаем ремонт операционного блока второй очереди, второй этаж с административным корпусом, делаем крышу отделения патологии новорожденных. Сейчас начинаем ремонт отделения плановой хирургии. В следующем году, надеюсь, начнем ремонт фасада здания. Осталось отремонтировать еще несколько отделений. Хотя фасад у нас не очень красивый, но я считаю, что главное – не внешний вид, а внутренний порядок и чистота, и об этом мы думаем в первую очередь, ремонтируя отделения.
На ремонт одного отделения требуется от 10 до 22 млн рублей. В 10 млн рублей обходится ремонт обычного отделения, в 22 млн рублей – операционного блока.
– На сколько коек рассчитана больница? Сколько детей получают лечение здесь ежегодно?
– Больница рассчитана на 950 коек. Ежегодно только в стационаре проходят лечение до 25 тысяч детей, не говоря об амбулаторном лечении, которое проходят сотни тысяч маленьких дагестанцев.
Я ежегодно получаю книжку по областным, краевым, республиканским детским больницам России, в которой проводится анализ финансирования, оказываемой помощи и многие другие параметры работы медучреждений. Наша больница – на втором месте по мощности среди республиканских, областных и краевых в стране после Краснодарской краевой детской больницы. Финансирование этой больницы в год составляет 2 млрд 367 млн рублей, дагестанской – 705 млн, а разница в койках – 100. Детская больница Татарстана, к примеру, финансируется более чем на 1 млрд рублей в год. Деньги распределяет Федеральный фонд обязательного медицинского страхования.
Меня всегда интересовало, почему, живя в одной стране, дагестанские дети должны лечиться дешевле, чем краснодарский или татарский ребенок? Ребенку нет разницы, в дотационной республике он живет или нет. Ему нужно оказывать качественную помощь независимо от места его проживания. Мы все живем в одной стране, почему нельзя уравнять финансирование?
И так по всем позициям. Количество штатов врачей, к примеру, у нас 309, а в Краснодаре – 1 тысяча 24 врача, то есть разница почти в 4 раза, то же самое по медицинским сестрам. На каждого больного у них 1 врач. Когда такие цифры видишь каждый год, просто поражаешься. Думаю, что если бы это увидел Глава Дагестана, он бы просто ужаснулся.
Сейчас распределение средств возложили на главных врачей при том же финансировании. То есть я сам должен решать, сколько направить на медикаменты, сколько на питание, а сколько – на зарплату персонала. При этом заработная плата, в соответствии с «майскими» указами Главы государства, не может быть меньше того уровня, что был. Таким образом, более 61% уходит на эту статью расходов. Чуть меньше 39% остается на медикаменты, которые, кстати, подорожали почти в 2 раза, питание больных, оплату коммунальных услуг. Тогда как в Краснодаре на зарплату уходит порядка 40% от общего финансирования, при этом зарплата там выше средней по экономике региона.
– Достаточно ли имеющегося количества коек для удовлетворения потребностей республики?
– Не хватает, хотя мы стараемся укладывать всех больных. Не можем же мы больного ребенка из района отправить обратно и сказать, чтобы приезжал через какое-то время. Таким образом, получается, что мы перевыполняем план. В прошлом году мы пролечили больных на 170 млн рублей сверх плана, а эти деньги нам до сих пор не выплатили – говорят, что мы перевыполнили план. А что нам делать? Не принимать больных? Я говорю – вот вам истории болезни всех детей, вы сами выберите тех, кто не нуждался в лечении, кто не должен здесь лежать, и я их просто выкину. Укладывать мы можем, можем даже сокращать сроки пребывания на койке, но с другой стороны, нам это невыгодно. Мы в ноябре выполнили годовой план. И что, нам закрыть больницу, говоря, что мы уже план отработали?
То же касается и высокотехнологичной медпомощи. Небольшую ее часть оплачивает Минздрав, остальное – территориальный ФОМС. Так вот в ФОМСе нам говорят, что стоимость ВМП входит в общее финансирование. Тогда какой нам смысл проводить эти дорогостоящие операции? А ведь наши специалисты оказывают высокотехнологичную медицинскую помощь детям из других республик Северного Кавказа – Чечни, Ингушетии и других. На лечение сюда приезжают тысячами, причем расходуем мы на них больше, чем получаем.
Поступают к нам новорожденные из других регионов и коммерческого роддома Махачкалы. Сюда на роды приезжают женщины из Чечни, а во время беременности многие из них ни разу не проходят УЗИ-диагностику, не знают, какой ребенок у них родится, какие у него могут быть патологии и т.д. И потом, после роддома этих тяжелых новорожденных привозят к нам, в реанимацию новорожденных. Отделение у нас переполнено – сегодня в 10-коечной реанимации лежат 15 детей. Не принять этих детей я тоже не могу, но получается, что мест для наших детей в итоге может не оказаться. В Дагестане, к примеру, мы знаем, у какой роженицы может родиться ребенок с аномалиями развития, поскольку к нам поступают сведения со всех муниципалитетов, и готовы к этому.
– Расскажите подробнее о ВМП.
– Лицензию на оказание высокотехнологичной медпомощи получили года три назад. Передовиками в этом плане у нас являются специалисты из отделения челюстно-лицевой хирургии, которые проводят уникальные операции по пересадке суставов челюсти, которые и в стране-то редко делаются, и другие. Наше отделение онкогематологии, в котором также применяют высокотехнологичные методы лечения, признано одним из самых передовых и эффективных в России. Оказывают ВМП и многие другие отделения больницы.
– Как Вы подбираете персонал?
– Я являюсь заведующим кафедрой Дагестанской медицинской академии, бываю председателем комиссии на госэкзамене, у меня есть возможность узнать, какой студент на что способен. Когда я вижу перспективного специалиста, приглашаю его на работу. Так я подобрал многих реаниматологов и других специалистов. Причем наши специалисты-реаниматологи работают по всему городу – в Детской городской больнице №1 и других медучреждениях. Бывает и так, что не выдерживают работы в реанимации, потому что это очень тяжелый труд, и уходят в частные структуры.
Сейчас я имею право стимулировать хорошо работающих специалистов соответствующими выплатами. С нового же года будет действовать новый приказ: базовую часть зарплаты нужно увеличивать, соответственно, уменьшается стимулирующая, поскольку объем финансирования не меняется. Получается, что опытный врач и молодой специалист будут получать почти одинаково – надбавки за стаж, категорию уменьшили.
В больнице около 300 врачебных ставок, работает у нас 270 врачей. Квалификация практически у всех высокая. Лучшие детские врачи, которые есть в республике, работают в ДРКБ, причем некоторые из них не уступают специалистам ведущих федеральных центров.
– Как Вы считаете, каким должен быть детский врач?
– Вообще, будь моя воля, я бы не разрешал работать детским врачом тем, у кого нет своих детей. Потому что такой человек не может воспринимать детей, как своих. Когда я делаю обход, к примеру, в реанимации, я в каждом ребенке вижу своего. Если так не относиться к своим пациентам, хороший детский врач из такого специалиста не получится.
Сложность работы детского врача заключается в том, что больше проблем нам доставляют родители, чем наши маленькие пациенты. Недавно, к примеру, к нам обратился один из высокопоставленных чиновников по поводу боли в животе у своего ребенка. Оба дежурных хирурга были на сложной операции и не могли осмотреть его. Когда попросили подождать, пока врачи освободятся, родителей это возмутило, они написали жалобу. В связи с этим мне вспоминается мой последний визит в одну из крупнейших клиник Лондона. Так вот там, если случай не экстренный, родители с детьми сидят и ждут, пока на табло высветится цифра с их номером. И пока очередь не подойдет, никто не возмущается и не пытается попасть к врачу раньше. Если пациента это не устраивает, ему показывают клинику, где он может получить платные услуги соответственно своим запросам.
Своим врачам я говорю, чтобы относились и к родителям, как к больным, потому что когда ребенок болеет, его родители тоже чувствуют себя беспокойно, они взвинчены, не знают, что делать. Для врача этот случай может быть одним из тысячи, а для родителя – трагедией. Поэтому жалоб бывает очень много, и около 90% из них – необоснованные.
И еще – я никогда не наказываю врачей за ошибки. Я наказываю их за халатность, за невнимание. Врач – это обычный человек, он может ошибиться. Недавно был случай, когда во время эндоскопической операции врач задел проход, а стоявший рядом старший товарищ оперативно устранил повреждение. Мне кто только не позвонил по этому поводу. Я так и ответил, что не наказываю врачей за ошибки. Врач ведь намеренно вреда пациенту не причинял.
Но, несмотря на все трудности, настоящий врач всегда остается врачом. А работа порой очень сложная. В отделении реанимации у нас есть стенд, на котором представлены все врачи отделения. И там можно увидеть, сколько врачей уже умерло, причем в молодом возрасте, настолько они отдают себя работе. Основатель отделения сейчас лежит дома с опухолью головного мозга.
– Можете ли Вы вспомнить наиболее сложные случаи из своей практики?
– У нас каждый день сложные случаи. Буквально на днях к нам привезли 20-летнюю девушку в состоянии клинической смерти от отравления угарным газом. Они живут рядом с одной из частных клиник, там отказались помочь. Возможно, если бы ей оказали помощь вовремя, состояние бы не было таким тяжелым. Я хочу сказать вот о чем: люди, которые зарабатывают на оказании медицинской помощи, никогда для блага больных ничего не сделают. Их главная цель – обогащение. Девушке – 20 лет, то есть она уже не ребенок, мы тоже могли ее не принять, но не сделали этого. А сколько к нам поступало больных с различными ранениями, не детей… Меня всегда удивляет и радует отношение наших врачей к этому. Несмотря на выходные или праздничные дни, если случается ЧП, они все как один приходят в больницу.
– А как обстоят дела с оборудованием в больнице?
– Оборудования, конечно, недостаточно. Мы можем даже сравнить оснащенность нашей больницы с детскими больницами других регионов. К примеру, в башкирской больнице 3 компьютерных и 2 магнитно-резонансных томографа. В нашей больнице – 1 компьютерный томограф, который мы получили по программе оказания помощи пострадавшим в ДТП и не имеем права использовать для обследования других детей. За этим строго следит прокуратура. А что нам делать, если нужно такое исследование ребенку? Приходится идти на это.
Я уже не говорю о другом оборудовании. Денег на его приобретение нет, приходится идти на такие решения, когда некоторые компании поставляют оборудование бесплатно, но с условием, что расходные материалы я будут закупать у них. Естественно, по несколько завышенной цене. По этому поводу у Комитета по государственным закупкам возникают вопросы, почему я покупаю именно у этого поставщика, когда можно купить дешевле. Все закупки более чем на 100 тысяч рублей должны осуществляться через комитет. Мне что делать, если оборудование поставляется на таких условиях? Приходится работать в таких условиях.
– Что можете сказать по поводу лекарственного обеспечения?
– Ни один человек не может сказать, что в нашей больнице плохо с лекарствами. Сейчас возникла проблема – препарат, который мы закупали для онкобольных детей, в 2015 году не прошел перерегистрацию в России, купить его я не имею права, он не продается на территории страны. Его можно приобрести за границей и привезти в Россию, а больному он очень нужен. Тогда на помощь к нам приходят благотворительные организации. Да, у этого лекарства есть аналоги, но родители не всегда хотят менять уже испытанное и эффективное средство для лечения своего ребенка.
Вообще, благотворительные фонды оказывают нам немалую помощь. В отделении онкогематологии нашей больницы работает руководитель Регионального благотворительного фонда «Живи и дари жизнь другим» Лейла Керимова, которая оказывает помощь нашим маленьким пациентам. Фонд, который возглавляет жена Главы республики Инна Абдулатипова, также помогает больнице. Сейчас они будут обустраивать детский городок для наших маленьких пациентов.
Махачев Башир Магомедович
Махачев Башир Магомедович родился 28 августа 1956 г. в Республике Дагестан.
Проживает по адресу РД, г.Махачкала, пос.Новый Кяхулай,
В 1974г. поступил и в 1980г. окончил педиатрический факультет, Дагестанского государственного медицинского института по специальности врач-педиатр.
С августа 1980г. по июль 1981г. прошел интернатуру по специальности «Детская хирургия» в детском хирургическом отделении 1-й городской больницы г. Магнитогорска Челябинской области. По окончании интернатуры работал в должности врача хирурга детской поликлиники №8 г.Магнитогорска Челябинской области.
С сентября 1984 года работал хирургом в Детской республиканской клинической больнице г.Махачкалы.
С 1 апреля 1994г. назначен и работает до настоящего времени главным врачом ГБУ РД «Детская республиканская клиническая больница им.Н.М.Кураева», г.Махачкала, Республика Дагестан.
В 2000г. Махачев Б.М. защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Ранние критерии риска осложненного течения аппендицита у детей». Решением диссертационного Совета ДГМА от 27.04.2000г. № 39 ему присуждена ученая степень Кандидата медицинских наук.
В 2006г. защитил докторскую диссертацию на тему: «Пузырно-мочеточниковый рефлюкс у детей: ранняя диагностика осложнений, критерии выбора методов лечения, организация системы лечебно-профилактической помощи». Решением высшей аттестационной комиссии Министерства образования и науки Российской Федерации от 2.02.2007г. № 6д/14 присуждена ученая степень Доктора медицинских наук.
Ученым советом ДГМА с 2.04.2009г. избран заведующим кафедры детской хирургии ДГМА, где работает по настоящее время.
Результаты исследований Махачева Б.М. явились основой лекционного материала при проведении выездных сертификационных циклов для врачей- детских хирургов республики, циклов повышения квалификации врачей- хирургов общей лечебной сети, включены в лекционный материал кафедры детской хирургии.
Махачев Б.М. автор более 255 научных работ, в том числе 2 монографий и 8 учебно-методических пособий.
Член редакционной коллегии журнала «Главный врач», правления общества хирургов Дагестана. Под его руководством защищена 1 докторская и 2 кандидатские диссертации, готовятся к защите 2 докторские и 2 кандидатские диссертации.
Профессиональные успехи Махачева Б.М. отмечены дипломом Ассамблеи Народов России, дипломом Ассоциации детских врачей России.
В 2011 году избран членом Общественной Палаты РД, где избран председателем комиссии Общественной Палаты РД по вопросам социального развития и здравоохранения.
За высокий профессионализм и большие заслуги в развитии здравоохранения, оказания лечебно-профилактической помощи детям, активную научную деятельность и подготовку высококвалифицированных медицинских кадров Указом Государственного Совета Республики Дагестан от 27.12.1999г. Махачеву Баширу Магомедовичу присвоено почетное звание «Заслуженный врач» Республики Дагестан, «Заслуженный врач РФ» (2014г.), в 2013г. присвоено почетное звание «Лучший руководитель медицинской организации» Министерства здравоохранения Республики Дагестан.
Является главным внештатным детским хирургом Северо-Кавказского Федерального Округа., Главный детский хирург СКФО, заместитель председателя общественного Совета при МВД по РД.
За прошедшие 20 лет его деятельности как руководителя крупного лечебного учреждения им проделан нелегкий путь становления больницы до крупного многопрофильного лечебного учреждения, являющегося базовым организационно-методическим и лечебно-консультативным центром по оказанию специализированной медицинской помощи детям республики.
За период его деятельности коечный фонд больницы расширен с 570 до 941 коек. Под руководством Махачева Б.М. в больнице созданы отделения: реанимации новорожденных, где функционирует отдельная операционная, в которой впервые в республике им освоены и внедрены в практику современные методы хирургической коррекции пороков развития новорожденных детей, Центр гравитационной хирургии крови, отделение оздоровления матерей (родильниц), Центр восстановительной хирургии с наращиванием сосудов, Детский дистанционный реанимационно-консультативный центр, Центр здоровья для детей.
Ежегодно в практику здравоохранения больница внедряется до 12 новых и высокотехнологичных методов диагностики и лечения. На базе больницы комплектуются бригады врачей-специалистов разного профиля, которые оказывают практическую помощь детям городов и районов республики, проводят выездные медицинские Советы, научно-практические конференции.
Являясь клинической базой 5-ти кафедр Дагестанской медицинской академии, республиканского медицинского колледжа коллектив Детской республиканской клинической больницы во главе с главным врачом вносит огромный вклад в обучении студентов, подготовки и повышении квалификации врачей. В больнице проводится большая научно-практическая работа совместно с профессорско-преподавательским составом ДГМА и НИИ РФ.
В своей работе Махачев Башир Магомедович большое внимание уделяет пропаганде медицинских знаний среди населения, периодически выступая по телевидению и в печати.
Неоднократно проходил повышение квалификации на базе ведущих вузов страны и на базе ФПО ДГМА по детской хирургии, организации здравоохранения и общественного здоровья
Принимал активное участие в работе совещания главных врачей областных, краевых, республиканских детских больниц:
С начала 2018 года участвовал в общественном Совете при МВД по РД, где выступил с докладом о состоянии младенческой смертности и смертности в целом по Республике Дагестан.
Совместно с председателем общественного Совета при МВД по РД и с представителями ОС при МВД по РД участвовал в организованных выездах, рейдах заседаний городского отдела Махачкалы.
Башир Махачев: «Я не наказываю врачей за ошибки, я наказываю их за халатность и невнимание»
Детская республиканская клиническая больница – второе по мощности среди детских краевых, областных, республиканских детских медучреждений. Уже второй год в отделениях медицинского учреждения идут ремонтные работы. Об этом и многом другом в беседе с корреспондентом РИА «Дагестан» рассказал главный врач медучреждения Башир Махачев.
– Башир Магомедович, расскажите о ходе ремонтных работ в больнице.
– На должности главного врача ДРКБ я работаю уже почти 22 года. До прошлого года ремонтом занималось Управление капитального строительства министерства здравоохранения республики, и главный врач отношения к этому не имел. Ему говорили: «Это не ваше дело, вы занимайтесь лечением». Но в любой больнице, когда видят состояние, не спрашивают, кто министр, а спрашивают, кто главный врач и что за безобразие творится. К счастью, уже второй год главврачам дали возможность заниматься ремонтом, хотя финансирования для этих расходов особого нет.
В прошлом году нам удалось отремонтировать несколько отделений: грудное, операционный блок, челюстно-лицевой и нейрохирургии. В этом году закончено лор-отделение, завершаем ремонт операционного блока второй очереди, второй этаж с административным корпусом, делаем крышу отделения патологии новорожденных. Сейчас начинаем ремонт отделения плановой хирургии. В следующем году, надеюсь, начнем ремонт фасада здания. Осталось отремонтировать еще несколько отделений. Хотя фасад у нас не очень красивый, но я считаю, что главное – не внешний вид, а внутренний порядок и чистота, и об этом мы думаем в первую очередь, ремонтируя отделения.
На ремонт одного отделения требуется от 10 до 22 млн рублей. В 10 млн рублей обходится ремонт обычного отделения, в 22 млн рублей – операционного блока.
– На сколько коек рассчитана больница? Сколько детей получают лечение здесь ежегодно?
– Больница рассчитана на 950 коек. Ежегодно только в стационаре проходят лечение до 25 тысяч детей, не говоря об амбулаторном лечении, которое проходят сотни тысяч маленьких дагестанцев.
Я ежегодно получаю книжку по областным, краевым, республиканским детским больницам России, в которой проводится анализ финансирования, оказываемой помощи и многие другие параметры работы медучреждений. Наша больница – на втором месте по мощности среди республиканских, областных и краевых в стране после Краснодарской краевой детской больницы. Финансирование этой больницы в год составляет 2 млрд 367 млн рублей, дагестанской – 705 млн, а разница в койках – 100. Детская больница Татарстана, к примеру, финансируется более чем на 1 млрд рублей в год. Деньги распределяет Федеральный фонд обязательного медицинского страхования.
Меня всегда интересовало, почему, живя в одной стране, дагестанские дети должны лечиться дешевле, чем краснодарский или татарский ребенок? Ребенку нет разницы, в дотационной республике он живет или нет. Ему нужно оказывать качественную помощь независимо от места его проживания. Мы все живем в одной стране, почему нельзя уравнять финансирование?
И так по всем позициям. Количество штатов врачей, к примеру, у нас 309, а в Краснодаре – 1 тысяча 24 врача, то есть разница почти в 4 раза, то же самое по медицинским сестрам. На каждого больного у них 1 врач. Когда такие цифры видишь каждый год, просто поражаешься. Думаю, что если бы это увидел Глава Дагестана, он бы просто ужаснулся.
Сейчас распределение средств возложили на главных врачей при том же финансировании. То есть я сам должен решать, сколько направить на медикаменты, сколько на питание, а сколько – на зарплату персонала. При этом заработная плата, в соответствии с «майскими» указами Главы государства, не может быть меньше того уровня, что был. Таким образом, более 61% уходит на эту статью расходов. Чуть меньше 39% остается на медикаменты, которые, кстати, подорожали почти в 2 раза, питание больных, оплату коммунальных услуг. Тогда как в Краснодаре на зарплату уходит порядка 40% от общего финансирования, при этом зарплата там выше средней по экономике региона.
– Достаточно ли имеющегося количества коек для удовлетворения потребностей республики?
– Не хватает, хотя мы стараемся укладывать всех больных. Не можем же мы больного ребенка из района отправить обратно и сказать, чтобы приезжал через какое-то время. Таким образом, получается, что мы перевыполняем план. В прошлом году мы пролечили больных на 170 млн рублей сверх плана, а эти деньги нам до сих пор не выплатили – говорят, что мы перевыполнили план. А что нам делать? Не принимать больных? Я говорю – вот вам истории болезни всех детей, вы сами выберите тех, кто не нуждался в лечении, кто не должен здесь лежать, и я их просто выкину. Укладывать мы можем, можем даже сокращать сроки пребывания на койке, но с другой стороны, нам это невыгодно. Мы в ноябре выполнили годовой план. И что, нам закрыть больницу, говоря, что мы уже план отработали?
То же касается и высокотехнологичной медпомощи. Небольшую ее часть оплачивает Минздрав, остальное – территориальный ФОМС. Так вот в ФОМСе нам говорят, что стоимость ВМП входит в общее финансирование. Тогда какой нам смысл проводить эти дорогостоящие операции? А ведь наши специалисты оказывают высокотехнологичную медицинскую помощь детям из других республик Северного Кавказа – Чечни, Ингушетии и других. На лечение сюда приезжают тысячами, причем расходуем мы на них больше, чем получаем.
Поступают к нам новорожденные из других регионов и коммерческого роддома Махачкалы. Сюда на роды приезжают женщины из Чечни, а во время беременности многие из них ни разу не проходят УЗИ-диагностику, не знают, какой ребенок у них родится, какие у него могут быть патологии и т.д. И потом, после роддома этих тяжелых новорожденных привозят к нам, в реанимацию новорожденных. Отделение у нас переполнено – сегодня в 10-коечной реанимации лежат 15 детей. Не принять этих детей я тоже не могу, но получается, что мест для наших детей в итоге может не оказаться. В Дагестане, к примеру, мы знаем, у какой роженицы может родиться ребенок с аномалиями развития, поскольку к нам поступают сведения со всех муниципалитетов, и готовы к этому.
– Расскажите подробнее о ВМП.
– Лицензию на оказание высокотехнологичной медпомощи получили года три назад. Передовиками в этом плане у нас являются специалисты из отделения челюстно-лицевой хирургии, которые проводят уникальные операции по пересадке суставов челюсти, которые и в стране-то редко делаются, и другие. Наше отделение онкогематологии, в котором также применяют высокотехнологичные методы лечения, признано одним из самых передовых и эффективных в России. Оказывают ВМП и многие другие отделения больницы.
– Как Вы подбираете персонал?
– Я являюсь заведующим кафедрой Дагестанской медицинской академии, бываю председателем комиссии на госэкзамене, у меня есть возможность узнать, какой студент на что способен. Когда я вижу перспективного специалиста, приглашаю его на работу. Так я подобрал многих реаниматологов и других специалистов. Причем наши специалисты-реаниматологи работают по всему городу – в Детской городской больнице №1 и других медучреждениях. Бывает и так, что не выдерживают работы в реанимации, потому что это очень тяжелый труд, и уходят в частные структуры.
Сейчас я имею право стимулировать хорошо работающих специалистов соответствующими выплатами. С нового же года будет действовать новый приказ: базовую часть зарплаты нужно увеличивать, соответственно, уменьшается стимулирующая, поскольку объем финансирования не меняется. Получается, что опытный врач и молодой специалист будут получать почти одинаково – надбавки за стаж, категорию уменьшили.
В больнице около 300 врачебных ставок, работает у нас 270 врачей. Квалификация практически у всех высокая. Лучшие детские врачи, которые есть в республике, работают в ДРКБ, причем некоторые из них не уступают специалистам ведущих федеральных центров.
– Как Вы считаете, каким должен быть детский врач?
– Вообще, будь моя воля, я бы не разрешал работать детским врачом тем, у кого нет своих детей. Потому что такой человек не может воспринимать детей, как своих. Когда я делаю обход, к примеру, в реанимации, я в каждом ребенке вижу своего. Если так не относиться к своим пациентам, хороший детский врач из такого специалиста не получится.
Сложность работы детского врача заключается в том, что больше проблем нам доставляют родители, чем наши маленькие пациенты. Недавно, к примеру, к нам обратился один из высокопоставленных чиновников по поводу боли в животе у своего ребенка. Оба дежурных хирурга были на сложной операции и не могли осмотреть его. Когда попросили подождать, пока врачи освободятся, родителей это возмутило, они написали жалобу. В связи с этим мне вспоминается мой последний визит в одну из крупнейших клиник Лондона. Так вот там, если случай не экстренный, родители с детьми сидят и ждут, пока на табло высветится цифра с их номером. И пока очередь не подойдет, никто не возмущается и не пытается попасть к врачу раньше. Если пациента это не устраивает, ему показывают клинику, где он может получить платные услуги соответственно своим запросам.
Своим врачам я говорю, чтобы относились и к родителям, как к больным, потому что когда ребенок болеет, его родители тоже чувствуют себя беспокойно, они взвинчены, не знают, что делать. Для врача этот случай может быть одним из тысячи, а для родителя – трагедией. Поэтому жалоб бывает очень много, и около 90% из них – необоснованные.
И еще – я никогда не наказываю врачей за ошибки. Я наказываю их за халатность, за невнимание. Врач – это обычный человек, он может ошибиться. Недавно был случай, когда во время эндоскопической операции врач задел проход, а стоявший рядом старший товарищ оперативно устранил повреждение. Мне кто только не позвонил по этому поводу. Я так и ответил, что не наказываю врачей за ошибки. Врач ведь намеренно вреда пациенту не причинял.
Но, несмотря на все трудности, настоящий врач всегда остается врачом. А работа порой очень сложная. В отделении реанимации у нас есть стенд, на котором представлены все врачи отделения. И там можно увидеть, сколько врачей уже умерло, причем в молодом возрасте, настолько они отдают себя работе. Основатель отделения сейчас лежит дома с опухолью головного мозга.
– Можете ли Вы вспомнить наиболее сложные случаи из своей практики?
– У нас каждый день сложные случаи. Буквально на днях к нам привезли 20-летнюю девушку в состоянии клинической смерти от отравления угарным газом. Они живут рядом с одной из частных клиник, там отказались помочь. Возможно, если бы ей оказали помощь вовремя, состояние бы не было таким тяжелым. Я хочу сказать вот о чем: люди, которые зарабатывают на оказании медицинской помощи, никогда для блага больных ничего не сделают. Их главная цель – обогащение. Девушке – 20 лет, то есть она уже не ребенок, мы тоже могли ее не принять, но не сделали этого. А сколько к нам поступало больных с различными ранениями, не детей… Меня всегда удивляет и радует отношение наших врачей к этому. Несмотря на выходные или праздничные дни, если случается ЧП, они все как один приходят в больницу.
– А как обстоят дела с оборудованием в больнице?
– Оборудования, конечно, недостаточно. Мы можем даже сравнить оснащенность нашей больницы с детскими больницами других регионов. К примеру, в башкирской больнице 3 компьютерных и 2 магнитно-резонансных томографа. В нашей больнице – 1 компьютерный томограф, который мы получили по программе оказания помощи пострадавшим в ДТП и не имеем права использовать для обследования других детей. За этим строго следит прокуратура. А что нам делать, если нужно такое исследование ребенку? Приходится идти на это.
Я уже не говорю о другом оборудовании. Денег на его приобретение нет, приходится идти на такие решения, когда некоторые компании поставляют оборудование бесплатно, но с условием, что расходные материалы я будут закупать у них. Естественно, по несколько завышенной цене. По этому поводу у Комитета по государственным закупкам возникают вопросы, почему я покупаю именно у этого поставщика, когда можно купить дешевле. Все закупки более чем на 100 тысяч рублей должны осуществляться через комитет. Мне что делать, если оборудование поставляется на таких условиях? Приходится работать в таких условиях.
– Что можете сказать по поводу лекарственного обеспечения?
– Ни один человек не может сказать, что в нашей больнице плохо с лекарствами. Сейчас возникла проблема – препарат, который мы закупали для онкобольных детей, в 2015 году не прошел перерегистрацию в России, купить его я не имею права, он не продается на территории страны. Его можно приобрести за границей и привезти в Россию, а больному он очень нужен. Тогда на помощь к нам приходят благотворительные организации. Да, у этого лекарства есть аналоги, но родители не всегда хотят менять уже испытанное и эффективное средство для лечения своего ребенка.
Вообще, благотворительные фонды оказывают нам немалую помощь. В отделении онкогематологии нашей больницы работает руководитель Регионального благотворительного фонда «Живи и дари жизнь другим» Лейла Керимова, которая оказывает помощь нашим маленьким пациентам. Фонд, который возглавляет жена Главы республики Инна Абдулатипова, также помогает больнице. Сейчас они будут обустраивать детский городок для наших маленьких пациентов.