Что говорят врачи во время кино во время операции
«Я думала: вот так закончится моя жизнь» Что испытывают люди, внезапно проснувшиеся во время операции, и почему это происходит?
Общая анестезия нужна для того, чтобы сделать медицинские процедуры безболезненными. Однако в исчезающе редких случаях она дает сбой, и больной может внезапно проснуться во время операции. Находясь в парализованном состоянии, он не в силах пошевелиться или хотя бы открыть глаза. К своему ужасу, человек чувствует каждое касание скальпеля, не имея возможности подать сигнал бедствия. Что на самом деле испытывают люди при интранаркозном пробуждении и в чем причина этого феномена — в материале «Ленты.ру».
Пробуждение Донны Пеннер
Донна Пеннер из канадского города Альтона так и не смогла оправиться от психологической травмы, полученной 13 лет назад. В 2008 году, незадолго до своего 45-летия, она столкнулась с обильным кровотечением во время менструации и обратилась за медицинской помощью.
Врач направил ее на диагностическую лапароскопию — хирургическую операцию, при которой в животе пациента делается надрез для изучения органов брюшной полости на наличие травм или болезней. Пеннер успокоили, что опасаться нечего, так как ее ждет рядовая процедура. Однако что-то пошло не так, и женщина очнулась за считанные секунды до того, как хирург сделал первый надрез скальпелем.
Из-за нейромышечных блокирующих препаратов, применяемых одновременно с анестезией, тело Пеннер полностью парализовало. Она находилась в сознании и чувствовала, как хирург делает надрезы на ее животе. И пока врачи исследовали ее тело, пациентку пронизывала неописуемая боль. «Я думала: «Вот и все, вот так закончится моя жизнь, прямо здесь на операционном столе, и семья никогда не узнает, что я испытала в последние несколько часов своей жизни, потому что никто даже не заметит, что со мной происходило», — признавалась канадка.
Фото: из личного архива
Болезненные воспоминания до сих пор не дают ей спокойно спать. По несколько раз за ночь она просыпается от кошмаров. Пеннер перестала носить одежду и аксессуары, перетягивающие шею, поскольку из-за них ей кажется, что она задыхается. То, что ей пришлось испытать незадолго до юбилея, она называет пожизненным приговором, который вряд ли можно отменить.
Прорыв в медицине
Медицинский случай Пеннер, бесспорно, редкий, однако не единичный. Исследование с участием 260 человек, проведенное в 2017 году анестезиологом Висконсинского университета Робертом Сандерсом, показывает, что около пяти процентов пациентов могут прийти в сознание на операционном столе, несмотря на то, что их погрузили в наркоз.
Правда, из-за действия анестезии многие из пациентов в конечном счете забывают об опыте интранаркозного пробуждения. Сейчас врачам как никогда важно исследовать подобные случаи, учитывая, как часто анестезию применяют при лечении больных.
Только в одной Великобритании за год применяют почти три миллиона анестезий. Я допускаю, что прямо сейчас в какой-нибудь части мира пациент находится в сознании во время операции
Анестезиология появилась два века назад и стала настоящим прорывом в мире медицины. 16 октября 1846 года практиковавший в Бостоне стоматолог Уильям Мортон первым в мире успешно провел эфирный наркоз при удалении подчелюстной опухоли у пациента Гилберта Эббота. Несмотря на то что пациент все еще мог бормотать себе под нос, он уже не чувствовал боли, — лишь слабое ощущение того, что его кожу «царапают мотыгой».
В России первую операцию под наркозом провел товарищ Николая Пирогова по профессорскому институту, Федор Иноземцев, в феврале 1847 года. Неделей позже операцию с применением обезболивающего сделал и сам Пирогов. Вскоре он принял участие в военных действиях на Кавказе. Там он впервые в истории медицины начал оперировать раненых под эфирным наркозом. Всего хирург провел около 10 тысяч операций с эфирным обезболиванием.
До появления наркоза операция считалась крайним и самым жестоким способом лечения пациента. При этом области, в которых хирург мог практиковать, были строго ограничены: малая хирургия, ампутация конечностей, иссечение некротизированных тканей и удаление камней из мочевого пузыря. Брюшная полость и грудная клетка были запретными зонами.
Успешность операции без наркоза определялась лишь скоростью хирурга. Однако с появлением общей анестезии хирургия перешла на новый уровень. Теперь врачи могли оперировать больных медленнее, а значит, аккуратнее и точнее. Анестезиология позволила лечить и запретные зоны. Со временем эфир стали заменять на более современные ингаляционные анестетики.
В настоящее время у анестезиологов есть широкий ряд обезболивающих препаратов. Выбор того или иного средства, как и доза, зависят от процедуры и нужд конкретного больного.
Уильям Мортон проводит первый в мире наркоз (16 октября 1846 года)
Как правило, перед хирургами стоит задача не ввести пациента в бессознательное состояние, а снизить или полностью блокировать чувствительность определенной части тела. К примеру, для «заморозки» нижней половины тела используется региональное обезболивание: спинальная или эпидуральная анестезия. Чаще всего ее применяют во время родов, операций на мочевом пузыре и эндопротезировании тазобедренного сустава.
Подводные камни анестезии
Препараты, которые вводят в организм пациента во время общей анестезии внутривенно или ингаляционно, полностью отключают сознание. Под наркозом человек не чувствует боли и чаще всего испытывает амнезию. Точные механизмы общей анестезии по сей день до конца не изучены. Существует теория, что анестетики притупляют нейромедиаторы — вещества, регулирующие работу мозга.
К примеру, краткосрочное снотворное средство пропофол используют при общей анестезии в качестве седативных препаратов. Оно усиливает работу гамма-аминомасляной кислоты (ГАМК) — важнейшего тормозного нейромедиатора центральной нервной системы.
«Вполне возможно, анестезия мешает активной передаче информации», — рассуждает анестезиолог из университета штата Висконсин Роберт Сандерс. В таком случае разум отключается, превращаясь в выключенный телевизор, не способный обрабатывать и реагировать на сигналы организма.
Однако анестезиологу важно учитывать много факторов при лечении каждого пациента. Специалист может использовать один препарат, чтобы ввести больного в медикаментозную кому, и другой, чтобы поддерживать это состояние. Кроме того, важны возраст и комплекция пациента, курил ли он, какие лекарства принимал, а также причина болезни, чтобы определить необходимую дозировку.
Врачи нередко вводят пациентам миорелаксанты — лекарства, снижающее тонус мускулатуры вплоть до полного обездвиживания человека. К примеру, в Великобритании почти половина общих наркозов включает и нейромускульные блокаторы. Эти лекарства временно парализуют больного, чтобы исключить вероятность спазмов и рефлекторных движений во время операции.
Анестезиология уже более 170 лет творит чудеса, спасая жизни миллионов людей. Однако, как и при других медицинских процедурах, в ней есть осложняющие факторы. Некоторые люди имеют высокий порог чувствительности к анестетикам. В таком случае лекарства не снижают активность головного мозга, и человек продолжает находиться в сознании. В сложных случаях, например, при ранениях с большой потерей крови, врачу приходится обходиться меньшими дозами анестетиков, чтобы не усугубить состояние пациента.
В некоторых случаях пациент может пошевелить конечностями и даже заговорить, чтобы предупредить хирурга о том, что препараты не подействовали. Однако, если больному ввели миорелаксанты, подать сигнал уже невозможно. Именно по этой причине небольшой процент людей становятся заложниками своего тела и находятся в сознании на операционном столе. Чаще всего, они слышат звуки и чувствуют боль, но не могут позвать на помощь.
Операция еще не закончена
Пеннер вспоминает, как волновалась перед лапароскопией, хотя в прошлом ей уже делали операции под наркозом, и все проходило без каких-либо проблем. Ее завезли в операционный блок, поместили на стол и ввели первую дозу медикаментов. Вскоре она начала проваливаться в сон, успев подумать: «Ну все, подействовало».
Когда канадка пришла в сознание, она услышала, как медсестры суетятся вокруг операционного стола. Пеннер почувствовала прикосновение к животу и решила, что обследование закончилось и медперсонал протирает ее кожу. «Я подумала: «Ну вот, а ты понапрасну переживала»», — рассказывает она. И тут она к своему ужасу услышала, как хирург попросил медсестру подать ему скальпель. Операция еще не закончилась, вдруг осознала она. В действительности, она еще даже не началась.
Следующее, что почувствовала пациентка, — острую боль от вонзившегося в тело ножа. Она отчаянно пыталась пошевелиться и заговорить, но из-за миорелаксантов ее тело было обездвижено.
Я чувствовала себя такой… такой беспомощной. Я ничего не могла сделать. Ни пошевелиться, ни закричать, ни открыть глаза. Я пыталась плакать, чтобы слезы стекали по щекам, надеясь, что они заметят это и поймут, что что-то не так. Но у меня не получалось заплакать
Пеннер направила все силы на то, чтобы пошевелить одной ступней, и в результате ей это удалось. Канадка почувствовала облегчение, когда медсестра прикоснулась к ее ноге рукой. Однако не успела она пошевелить ступней снова, медработница убрала руку. Пациентка трижды попыталась привлечь к себе внимание, но безрезультатно. «Я утратила всякую надежду, осознав, что у меня есть только один способ коммуникации, но даже он не работает», — признается она.
Фото: Christopher Furlong / Getty Images
Казалось, сразу после операции ее мучения должны были закончиться. Но как только эффект миорелаксантов начал сходить на нет, Пеннер начала шевелить языком возле вставленной в горло трубки. Таким образом она хотела намекнуть персоналу, что все это время она находилась в сознании.
Медработник понял ее послание иначе и преждевременно достал трубку, через которую поступал кислород — до того, как миорелаксанты окончательно перестали действовать и ее легкие заработали самостоятельно. «Я лежала на операционном столе, и он забрал то, что удерживало меня на плаву, мой кислород. Я не могла дышать», — говорит она.
Воспоминания о пережитом и чувство незащищенности по сей день преследуют женщину. Психологическая травма вынудила ее временно уйти с работы и взять больничный отпуск. «Сложно сидеть дома и видеть, как соседи выходят по утрам из дома, садятся в свои машины и уезжают на работу, и осознавать, что я не могу», — жаловалась она в 2019 году в интервью.
Малоизученный феномен
Существуют различные организации по всему миру, исследующие подобные инциденты. Однако считается, что отделение «Реестр осведомленности в вопросах анестезии» в научно-исследовательском университете штата Вашингтон проводит наиболее детализированный анализ. Работая с 2007 года, университетская организация собрала информацию о сотнях медицинских случаев интранаркозного пробуждения.
И хотя все истории строго анонимны, они проливают свет на этот малоизученный феномен. Почти все пациенты, пережившие непреднамеренное пробуждение от общей анестезии, говорили, что слышали голоса и другие звуки.
«Я уcлышал песни в одном жанре и пытался понять, почему мой хирург выбрал именно его», — вспоминает один из больных. Другой пациент отметил, что тоже слышал разные голоса, и ему показалось, что люди взволнованы. «Они говорили, что теряют меня», — пересказал он.
Фото: BSIP / Universal Images Group via Getty Images
Более 70 процентов тех, кто пережил интраоперационный выход из наркоза, жаловались на болезненные ощущения. «Я почувствовал острую боль и жжение от четырех разрезов, ощущалось как порез пальца острым ножом, — вспоминает пациент. — И затем жгучая, невыносимая боль».
Именно парализующее действие миорелаксантов пугает пациентов больше остального. По рассказам больных, из-за блокаторов мышц у человека создается ощущение, что он перестает дышать. И ко всему этому — опустошающая беспомощность. «Про себя я кричал что-то вроде: «Неужели они не понимают, что я не сплю, открой глаза и подай им сигнал»», — отмечал один из пострадавших. Паника обостряется тем, что переживающие интранаркозное пробуждение пациенты не знают, что с ними происходит, и думают, что они умирают.
К счастью, судя по статистике, подобные инциденты происходят действительно крайне редко.
Одним из самых крупных и подробных исследований стал пятый проект национального аудита, проведенный британскими и ирландскими ассоциациями анестезиологов. Согласно договоренности, каждая государственная больница в Великобритании и Ирландии должна была в течение года сообщать о любых известных ей случаях интранаркозного пробуждения.
Результаты, опубликованные в 2014 году, показали: этот феномен встречается у одного из 19 тысяч пациентов, перенесших общую анестезию. При этом, если при наркозе вводили парализующие препараты, интраоперационный выход из наркоза происходил чаще — у одного из восьми тысяч больных — поскольку люди не могли предупредить врачей о проблеме.
Полученные данные и экспертные мнения подтверждают, что риск испытать интранаркозное пробуждение — исчезающе мал. Однако Питер Одор из больницы Святого Георгия в Лондоне считает, что результаты исследования недостаточно корректны, чтобы на их основе оценивать риски общей анестезии.
Проект национального аудита учитывал истории только тех пациентов, которые пожелали поделиться пережитым опытом. По мнению Одора, многие пострадавшие просто не смогли или не захотели рассказывать о полученной во время операции травме, чтобы оставить негативные воспоминания в прошлом.
Помимо этого, анестетики могут провоцировать у пациентов провалы в памяти. «Анестезирующие препараты нарушают способность запоминать, — говорит Одор. — И доза, которую используют, чтобы притупить память, меньше, чем та, что применяется для выведения человека из сознания». Из этого следует, что больший процент людей также мог выходить из наркоза во время операции, но после забывать об этом.
Спорные факты
Для исследования этого феномена эксперты используют то, что они называют техникой изолирования руки. Во время инъекции анестезии плечо пациента перетягивают ремнем, который не позволяет миорелаксантам блокировать руку. Благодаря этому какое-то время больной все еще может шевелить рукой и отвечать на вопросы врача: находится ли он в сознании и чувствует ли боль.
В одном из крупнейших исследований такого рода анестезиолог из университета штата Висконсин Роберт Сандерс сотрудничал с коллегами из шести больниц в США, Европе и Новой Зеландии. Из 260 пациентов, участвовавших в опытах, 4,6 процента подтвердили, что все еще находились в сознании, несмотря на действие общей анестезии.
Полученные данные идут вразрез с показателями, отмеченными в рамках проекта национального аудита 2014 года. Примерно четыре из десяти пациентов, к которым применяли технику изолированной руки, — 1,9 процента всей исследуемой группы — также заявили, что чувствовали боль. Эти результаты ставят под сомнение этический аспект использования анестезии.
Всякий раз, когда я говорю с практикантами, я обсуждаю с ними этот философский вопрос. Если пациент ничего не запомнит, стоит ли об этом волноваться?
По словам Сандерса, на сегодняшний день не существует доказательств, что пациенты, которые реагируют на боль во время экспериментов с перетягиванием руки ремнем, но не помнят о пережитом позже, не испытывают посттравматическое стрессовое расстройство и другие психологические проблемы, например, как в случае с Пеннер. Ведь если человек не испытывает в таком случае пагубных последствий и ничего не помнит, можно подумать, что интранаркозное пробуждение — пусть и неприятный, но чаще всего не вызывающий опасений опыт.
Сандерс решил провести опрос среди обычных людей и был удивлен, услышав неоднозначные мнения. Поразительно большое число опрошенных заявили, что они отнеслись бы к такому внезапному выходу из наркоза спокойно, если болезненный опыт наверняка исчезнет из их памяти после пробуждения.
Я считаю, что пациент надеется, что он будет находится без сознания; и как исследователи, которые хотят разобраться в механизмах этого явления, а также как врачи, желающие оказать качественную помощь и оправдать ожидания пациента, мы обязаны изучить этот процесс и выяснить, каково истинное влияние интранаркозного пробуждения на человека, а также узнать, каким образом мы можем уменьшить вероятность его проявления
Статистика может врать
Бесспорно, различные статьи и исследования на тему интранаркозного пробуждения могут напугать пациентов, готовящихся к операции. Некоторые даже отказываются от наркоза и последующего лечения, чтобы избежать возможных последствий общей анестезии. Однако следует помнить, что риск внезапного выхода из медикаментозного сна крайне низок.
Медики убеждены, что этот феномен должен быть известен как можно большему числу людей. В некоторых случаях, описанных в медицинских журналах, пациенты не знали о существовании такого феномена и при пробуждении были убеждены, что умирают. Возможно, при большей осведомленности больные смогут менее болезненно пережить этот опыт.
Большая осведомленность в этом вопросе может также помочь врачам лечить пациентов, переживших интранаркозное пробуждение. Многие больные, в том числе Пеннер, утверждают, что их поведение на операционном столе воспринималось врачами неверно.
Фото: Klar / ullstein bild via Getty Images
Согласно исследованию ученых из университета штата Вашингтон, 75 процентов пациентов, переживших незапланированное пробуждение от анестезии, остались недовольны реакцией персонала на их жалобы. 51 процент людей утверждали, что ни анестезиолог, ни хирург не выразили им сочувствия. Лишь 10 процентов пострадавших сказали, что больница принесла им свои извинения, и только 15 процентов были направлены к специалистам, которые помогли им справиться с психологической травмой.
Когда Пеннер попыталась сообщить о произошедшем медсестрам, они в недоумении стояли и молчали. «Никогда не забуду выражения их лиц — казалось, они были в полном шоке, — говорит она. — Они не знают, что делать в подобной ситуации». Канадка считает, что медики должны больше изучать этот феномен.
Пеннер надеется, что дальнейшие исследования интранаркозного пробуждения помогут лучше понимать действие общей анестезии и, как следствие, сократить число случаев внезапного пробуждения во время операции. Ученые считают, что при более глубоком изучении медикаментозного сна врачи смогут использовать этот феномен во благо пациентов.
Немного окрепнув после полученной травмы, Пеннер вызвалась помогать канадским университетам распространять среди врачей информацию об интранаркозном пробуждении и наиболее эффективных методах лечения пациентов. «Я хочу, чтобы они были подкованы, — подчеркивает она. — Ведь когда операция идет не по плану, нужно знать, как реагировать; это крайне важно для благополучия пациента».
Хирург танцует во время операции
В Дагестане снята видеозапись, на которой запечатлено, как врач, делая женщине хирургическую операцию под общим наркозом, танцует, смеется и во время операции отходит из операционного стола. В реакции сопутствующих хирургу медиков не заметно ни удивления, ни протеста. Станет ли запечатленное на видеозаписи основанием следственной проверки, судебного разбирательства и санкций? Или удостоится молчаливого безразличия общества и властей к тому, от чего не застрахован ни один пациент такой медицинской команды?
Видеозапись решил предать широкой огласке депутат сельсовета села Новосаситили Хасавюртовского района Дагестана Ахмет Хайбулаев. Он утверждает, что на видеозаписи запечатлен врач центральной городской больницы Хасавюрта Ахмед Магомедов. Сам Магомедов это отрицает.
«У моего друга жена недавно лежала в роддоме, и этот ролик ходил среди медсестер, — рассказал «Кавказскому узлу*» Ахмет Хайбулаев. — Врача, который там делает операцию, хвалят как профессионала, но поведение — неэтичное. А его поведение на видеозаписи вообще выглядит кощунственно».
Если пациентка, которой делают операцию, увидит эту запись, если ролик посмотрит ее муж или брат, то «будет огромный скандал», уверен депутат.
Доктор медицинских наук, академик РАЕН, врач-нарколог Владимир Иванов, комментируя «Кавказскому узлу*», полученную из Дагестана видеозапись, назвал запечатленное на ней поведение врачей грубым нарушением медицинских норм.
«Хирург не должен отходить и отводить руки от операционного поля, это в законах хирургии, а он отходит, подходит и снова берётся за инструменты. Рана может быть инфицирована», — пояснил эксперт.
«Подхихикивание и подтанцовывание я увидел ещё у ассистентки, которая стоит справа от него», — добавил Иванов. По его мнению, запечатленное на видеозаписи поведение медиков во время операции является основанием, по меньшей мере, для лишения всей смены дипломов и права входить в операционную.
Сам Ахмед Магомедов утверждает, что врач на видеозаписи — не он, что его — «подставили». По его словам, три года назад у него был конфликт с администрацией Хасавюрта, и он полагает, что видеозапись была сделана именно в то время.
Врач «не по шариату»
Шариат (явствующие из Корана и обязательные для мусульман нормы поведения), по словам главного редактора сайта islamdag.ru Мухаммад-Амина Магомедрасулова, запрещает смотреть на аврат противоположного пола. У женщин авратом считается всё тело, за исключением овала лица и кистей рук, у мужчин — зона от пупка до колен. Соответственно, лечение у врача— гинеколога или уролога противоположного пола вступает в противоречие с нормами шариата. Однако, как он оговаривается, речь идет о ситуациях, в которых нет крайней нужды.
Магомедрасулов цитирует Имама аш-Ширбини: «Что же касается того, когда в осмотре и прикосновении имеется острая потребность, то они допустимы, как, например, во время лечения, даже если это касается половых органов. Потому что в запрете подобного имеется огромное затруднение. Мужчине разрешается лечиться у женщины-врача и наоборот, однако осмотр и лечение (когда речь идёт о женщине) должны проводиться в присутствии близкого родственника, с которым брак по Шариату запрещён, мужа или надёжной, доверенной женщины».
Между тем, по словам Ахмеда Магомедова, нередко женщины сами просят о том, чтобы их лечением занимался он: «Сейчас я несу по пять дежурств в месяц, и ко мне обращается большое количество женщин, в том числе приезжают из всех городов Дагестана и даже из Чечни. Многих я лечу в своей частной клинике, так как в больнице много пациенток».
Выбор специалистов – невелик
По словам Ахмета Хайбулаева, решившего предать широкой огласке приведенные в этом посте видеокадры из операционной в Хасавюрте, врач Ахмед Магомедов «всем надоел своими причудами». Но обращаться к нему приходится многим. «Он знает, что его ценят, его в Махачкалу вызывают на операции», — поясняет Хайбулаев.
Дефицит профессиональных врачей – проблема не только Дагестана, но и других регионов Северного Кавказа. Так, жалобы на некачественное медобслуживание в комментариях «Кавказскому узлу*» озвучили жители Ингушетии. При этом люди в основном выражали недовольство качеством стационарного лечения.
В Министерстве здравоохранения Ингушетии отказались от комментариев по поводу этой информации, а врач одной из республиканских больниц, пожелавшая остаться неназванной, заявила корреспонденту «Кавказского узла*», что жители Ингушетии получают только 20-30% от общего необходимого процента уровня качества медицинских услуг.
«Хуже всего ситуация обстоит в травматологии, хирургии, гинекологии. А рожать можно только за пределами республики», — признала врач.
«Врачей и медсестер интересуют только деньги. Прямо вовремя родов они требуют у женщин заплатить. Тех, кто предварительно не заплатил требуемую сумму, а она сегодня доходит до пяти тысяч рублей, могут часами держать в предродовой палате, не оказывая никакой помощи», — заявила корреспонденту «Кавказского узла*»жительница Чечни Роза К.
«О том, что за услуги врачей надо платить — никто уже и не говорит, таксы всем известны: от 5 до 10 тыс рублей (за кесарево) до 20 тыс., если роддом платный. Но даже если будущая мама и заплатила, это не гарантирует, что роды пройдут благополучно. Новая аппаратура, полученная в республиках по нацпроектам, на которой некому работать, плохая диагностика, холодные палаты, ветхое белье в палатах, плохая еда для рожениц — все это накладывается на полностью прогнившую систему подготовки медиков в институтах и академиях, где зачеты и экзамены, курсовые и дипломные пишутся за деньги. «Как родить ребенка и при этом выжить», — вот о чем говорят между собой будущие матери в районных больницах», — делится своими наблюдениями автор комментария.
Такова ситуация в сфере здравоохранения на Северном Кавказе сегодня. Жители Северного Кавказа вынуждены платить за отсутствие выбора хорошего специалиста готовностью терпеть «причуды» и вседозволенность.