Что говорят бывшие протестанты

Десять лет назад я ушла из церкви протестантов-пятидесятников. Часть 3

Зачем ты пишешь об этом? Зачем нам это знать? Ведь главное – Христос. Ушла и ушла. Зачем ты говоришь об этом? Это и многое другое я слышу уже давно, едва только приняла решение уйти от протестантов. (часть один, часть два)

Я знала, что происходит, если человек уходит из протестантской общины. Много примеров было перед глазами.

Среди них были те, кто так и не вошёл по-настоящему в общину. Про них говорили: «Мир затянул, не смогли отказаться от греха, Господь так и не тронул их сердце».

Но были и другие случаи…

Помню, как мы, молодёжка церкви, возвращались из Крыма с протестантского фестиваля. Мы ехали в поезде, как вдруг Артему, молодёжному лидеру, позвонили. Во время разговора он ошарашенно смотрел в сторону меня и моей подруги Венеры и говорил:

– Ну ладно, ладно… Приедем, видно будет…

– Что видно будет? – пристали мы к Артему после его разговора. – Что-то ведь случилось? О чем ты нам не хочешь говорить?

Артём мялся и делал вид, что мы не так поняли, но потом сдался.

– Олег ушел из церкви.

Олег – редактор церковной газеты и лидер ячейки, куда ходили мы с Венерой. Человек, которого я очень уважала и с которым мы долгие годы по ночам – в его квартире, в церковном офисе, везде, где придётся – делали газету.

Олег был офицером в отставке. А ещё имел юридическое образование. Мне нравилось с ним разговаривать на духовные темы. Он никогда не впадал в эйфорию и чувствительность.

Остаток пути до Оренбурга мы с Венерой были в шоке. Как так? Что случилось? Может, просто с кем-то поругался? Хотя невозможно было представить, чтобы Олег из-за конфликта совершил какое-то импульсивное действие. Но, что тогда? Мы не находили себе места от разных мыслей.

В Оренбурге мы уже на следующий день поехали в церковный офис. Пастор был там.

Олег был не только редактором газеты и помощником пастора, но и близким другом Андрея Борисовича.

– Хотите знать, почему Олег ушёл? – спросил нас Андрей Борисович – Ну вон письмо его у меня лежит, он написал перед уходом. Все там по полочкам, по пунктикам… Как будто это что-то дает, что мне его письмо…

На последней фразе голос пастора дрогнул, глаза заблестели, он повернулся и резко вышел.

Дьяконица церкви тётя Катя объяснила нам, что сейчас лучше вообще не трогать пастора с этой темой… Он очень переживает. Ещё никто не видел пастора таким подавленным.

Я почему-то помнила про письмо все эти годы, пока не ушла сама. И мне всегда очень хотелось узнать, что же там написано по пунктам…

Уже потом, когда я общалась с сыном Олега, он сказал, что папа написал письмо не только пастору, но и вообще всей общине. Соцсетей тогда не было, никто не сидел в интернете, как сейчас, тем более не было блогов. Поэтому письмо было обычное, бумажное, и получить его можно было только от пастора. Но никто не читал и не видел это письмо, несмотря на то, что в общине где-то по углам, но все же обсуждались возможные причины ухода. В конце концов, все свелось к тому, что это якобы жена Олега очень требовательная, она давно хотела уйти и мужа потащила за собой. Жена у Олега была и правда с характером, как и многие красивые женщины. Но я не верила в эту трактовку.

При этом я даже не сделала попытки встретиться с Олегом, чтобы поговорить. Ещё недавно я ездила к нему чуть ли не каждый день, мы постоянно созванивались, но вот он ушёл – и всё.

Человек, который ушёл из общины, как будто перестаёт существовать.

Боялась ли я этого перед своим уходом? Да. Но не того, что я «исчезну». Я осознавала, что, проведя в общине 8 лет, находясь практически у истоков многих служений, я также не смогу уйти незаметно. И я понимала, что вопросы будут, но и объяснения последуют из разряда: «ушла в мир, не захотела идти со Христом».

Мне настолько было важно рассказать о причинах, что я поехала к пастору. Почему к нему? Почему не к лидеру или не к друзьям-протестантам?

С последними у меня были попытки поговорить. Но я сразу встречалась с настороженностью. Начиная от бодрящего: «Светка, да брось! Людей надо спасать! Иисус везде один!», заканчивая оценивающим: «Считаешь, там Иисус какой-то другой? А тебе точно нужен именно Он?».

И однажды я решила – поговорить нужно именно с пастором и честно сказать о всех сомнениях. Это был непростой разговор. Но именно после него я поняла, что назад дороги для меня уже нет.

А потом до меня все же начали доходить слухи. «Дурные компании развращают добрые нравы» – так охарактеризовала мой уход лидер театрального служения, где я была.

Что за дурную компанию мне приписывают, я не стала уточнять. Я просто написала письмо. Как когда-то это сделал Олег.

Но тогда уже были соцсети, и в том же «Вконтакте» можно было вести блог.

Я написала там короткое письмо, где описала причины ухода. Все они касались догматики и богословия – это и была причина моего ухода.

И тут началось самое интересное: я увидела теневую реальность протестантизма. То, чего я не могла видеть, находясь в самом сердце протестантского движения. Мне стали писать люди. Те, кто оставались там, но понимали, что зашли в тупик. Те, кто искал ответы на вопросы, но страх их сковывал. Те, кто обращались к своим лидерам, но получали мораль «Тебе точно нужен Иисус?».

У многих уже были семьи, дети, верующие супруги – пасторы и лидеры служений. Как можно уйти? Были родители, которые не переживут. Были служения, которые занимали все 100% жизни.

Я вспомнила вдруг ясно, как я ехала к пастору, и думала, как хорошо было бы встретить человека, который это все уже прошёл. Прошёл через непонимание и вражду, через необходимость «исчезнуть», чтобы не быть заклейменным. Просто поговорить с ним, и чтобы он сказал, что все будет хорошо.

И сейчас, находясь уже по другую сторону и получая многочисленные отклики, я поняла, что буду писать. Мне уже не страшно. А им – да.

Многие думают, что я веду какую-то подрывную работу и убеждаю всех протестантов уходить.

Нет, я просто отвечаю на вопросы.

Все сомнения протестантов касаются учения церкви и догматики. Никто не писал мне: «Как мне плохо в церкви, какой плохой у меня пастор и лидер» и т. п. На такое я могу сказать только, что человеческий фактор есть везде. И если кто-то считает, что в православии все святые, то разочарую – нет. Если хочется уйти, потому что церковь «плохая» – уйти можно. Но не факт, что другая церковь не станет через какое-то время тоже плохой.

Но протестанты мне про это и не пишут. Всё непонимание и вся боль бывших протестантов сводится к вопросам, в которых раньше не было нужды разбираться. Ты пришёл к людям, и у них было классно, было хорошо. И только спустя годы, углубляясь в учение, ты вдруг упираешься в потолок, и появляются вопросы о своей вере.

И на этом этапе протестанту важно, чтобы его выслушали и поняли – я напишу это слово ещё раз – поняли его сомнения.

Не говорили: «Ну не переживай ты, Иисус тебя любит!», «Да ну ладно, давай я помолюсь за тебя!»

А поняли, что в данный момент времени есть такие вопросы, на которые человеку жизненно важно получить ответ.

«А у вас, православных, что – не так? Нет людей, которые разочаровываются?»

Конечно, есть. Но мне не страшно, когда я слышу о чьей-то истории ухода, я не гневаюсь, не обижаюсь, не чувствую угрозу своей безопасности.

Ведь страх и гнев, которые мы чувствуем, когда читаем, что кто-то ушёл, ничего не говорят про людей. Зато многое говорят о нас.

Что меня злит на самом деле? Чего я боюсь? В чем не могу себе признаться?

Ответы на эти вопросы очень страшат, настолько, что хочется сказать: «Хватит, перестань, не пиши об этом!»

Источник

Что поразило меня в православии — рассказ бывшего протестанта

Зачем протестанту обращаться в православную веру? Ответить на этот вопрос невозможно, используя догматические утверждения или теоретические размышления. Ответ предполагает конкретный путь человека к вере. О таком путешествии можно говорить, только имея опыт. Христианство по своей сути – это встреча со Христом, это отношения, а не формальный набор догм. Но я не собираюсь заниматься сравнительным религиоведением. Я приглашаю вас в свое собственное путешествие. Я расскажу, как протестант и его семья нашли полноту веры в Православной Церкви.

Христианин протестантской церкви

Я был активным прихожанином сельской протестантской церкви в Мичигане. В этой же церкви я встретил женщину, которая в 2009 году стала моей женой. Мой отец был пастором и миссионером. Он и моя мать вели нас, пятерых детей (я – четвертый) к вере во Христа. Уже в шесть лет я почувствовал Христа в своем сердце, но крестился, когда мне исполнилось десять. Когда мне исполнилось пятнадцать, я был в Африке, и Бог явным образом говорил со мной – этот опыт перевернул весь мой мир.

Примерно тогда я начал читать книги по теологии и философии – всё, что мог заполучить, начиная, конечно, с К. С. Льюиса. В семнадцать я проштудировал Платона и Аристотеля и в итоге изучил всю историю философии и богословия. Однажды мой учитель по мировым религиям предложил брать у него бесплатные уроки греческого перед занятиями; с этого началось мое увлечение греческим языком Нового Завета. Теперь я вижу, что Бог использовал всё это как инструмент для моего единения с Ним в восточном православии.

Когда мне исполнилось восемнадцать лет, мой круг чтения свидетельствовал, что я уже был христианином. Но на чтении всё и закончилось. Христианство было в моей голове, но не в сердце, и я даже не понимал, что это было серьезной проблемой.

Между 2007 и 2009 годами я прошел через несколько стадий в своем становлении: я был христианином, скептиком, агностиком, неоплатоником, пофигистом… Пока я проходил через все эти стадии, моя жизнь совершенно потеряла равновесие.

Мы уехали за 2000 миль от тех мест, где выросли… и правильно сделали. Мы посещали баптистскую церковь и были активными участниками церковной жизни. Когда спустя год мы вернулись в наш родной город, опять впали в ступор – просто двигались по течению и посещали церковь, в которой выросли.

Пока не узнали, что ждем ребенка.

Прекрасный кризис

«Милый, результат положительный». Она держала в руке тест на беременность. Мы оба были в недоумении. Это было лето 2011 года, шел второй год нашего брака. Когда ты понимаешь, что скоро станешь отцом, мозги очень быстро встают на место. Я работал баристой в небольшой кофейне, моя жена была медсестрой. Я планировал продолжать учиться и получить степень доктора философских наук – мне нравилась метафизика. Но я понял, что теперь с этим придется покончить.

Это было первое, что мне пришлось усвоить. Мне нужна была реальная работа, а не степень доктора в той области, где не только невозможно найти работу, но и можно сойти с ума, пытаясь объяснить, что такое солнечный свет людям, которые смотрят на тень. Второе, что нам надо было усвоить – необходимость начать серьезно относиться к жизни. И самое главное – серьезно относиться к Богу.

Затем несколько месяцев я занимался самоанализом и работал. Мы впервые начали молиться, петь гимны и читать Писание вместе, как пара. В церковь мы ходили только для того, чтобы повидать старых друзей – недостаточно веская причина. Мы относились к церкви чисто потребительски, и поэтому перешли в другую – более серьезную и живущую по Библии.

Примерно в это же время родился наш сын.

Путь в Православие

Когда мы поменяли ту церковь, в которой выросли, на другую, тоже протестантскую, проповедь совершенно изменила нас. Я помню это совершенно ясно. Мы лежали в постели в воскресенье вечером, и на меня снизошло осознание моей греховности. Это чувство разъедало мою душу… если бы я ничего не сказал, я бы медленно разлагался в своей собственной грязи. Я нерешительно открыл рот и начал исповедоваться перед моей женой. И она сделала то же самое. Дух Божий был с нами. Мы плакали – не только из-за наших грехов, но и от радости, потому что после этой исповеди мы стали свободными.

Мы продолжали посещать ту же церковь еще несколько месяцев, но понимали, что нам нужно что-то другое. Нам нужно было нечто большее, чем просто «вот вам бесплатный билет из ада» или – «Бог смотрит на нас сверху». Один вопрос буквально разъедал мой мозг: что нужно сделать, чтобы держать Христа в сердце каждую минуту каждого дня? Как мне пребывать во Христе?

Если бы тогда вы зашли в нашу квартиру, вы не увидели бы никаких признаков, что здесь живут верующие люди… никаких. Разве что Библию на тумбочке… Не было никаких доказательств, что мы были христианами. Мы привыкли считать, что «тело и материальная Вселенная – это плохо. Земля не наш дом. А духовное – это хорошо». И поэтому, когда мы росли, мы подшучивали над любой формой христианства, касающейся материального мира. (Оглядываясь назад, я вижу, насколько мне было легко принять дуалистический подход к миру при чтении Платона).

Но теперь всё это кончилось.

Так я начал изучать историю христианства – тему, которую раньше я бы никогда не рискнул затронуть. Я был в шоке. Почему я не изучил историю моей собственной веры до сих пор? Я был довольно хорошо начитан, но когда дело дошло до истории христианства и отцов Церкви, меня буквально застали врасплох. До этого момента я всегда наивно думал, что после смерти апостолов Церковь была в некоем смятении до Лютера. То, что я узнал, поразило, воодушевило и открыло мне глаза. Да, в ранней Церкви были расколы и ереси, но врата ада не одолеют Церковь.

Почему никто не рассказывал мне об истории христианства? Почему никто не рассказывал мне об отцах Церкви? Еще больше поразило меня, как мало я знал о моей вере. Итак, я начал читать. И продолжал читать. И читал снова и снова. Меня покорили вовсе не сухие факты об умерших епископах. Когда я читал о том, как жили, служили и молились Богу святые, я почувствовал присутствие этих святых, и они притягивали меня ближе ко Христу.

Очень скоро мне стало очевидно, что с исторической точки зрения существуют только два варианта: Римско-Католическая Церковь и Восточная, Православная Церковь. Тогда я начал изучать информацию об этих двух Церквах. В Восточной Церкви меня покорил баланс между рациональным и эмпирическим. Примерно в это время моя жена, сын и я были приглашены на обед с православным священником и его женой.

Я видел отца Грегори и раньше несколько раз. Он и мои родители были хорошими друзьями – отец познакомился с ним в миссионерском путешествии примерно за год до моего интереса к истории и Церкви. Я не планировал ничего говорить, но когда прошла большая часть обеда, моя мама повернулась к отцу Грегори и сказала: «Я думаю, что у Бена есть к вам вопрос о Православной Церкви». Я бесконечно благодарен ей за то, что она сказала это, потому что так начались наши беседы с отцом Грегори, продолжавшиеся затем по электронной почте и во время регулярных встреч в течение года.

Отец Грегори ответил на мои вопросы и порекомендовал книги о православной вере. Наша электронная переписка составляет более ста печатных страниц – в будущем я надеюсь опубликовать эти письма под названием «Беседы с православным священником». Православная вера была живой. Тот факт, что она выдержала испытание временем, говорил сам за себя. Православная Церковь по-прежнему служит Богу и призывает прихожан жить – с незначительными поправками на время, конечно, – так же, как 2000 лет назад.

И тогда всё начало складываться по-настоящему.

Когда я размышлял, как должен жить христианин, чтобы Христос был в центре его жизни, я понял, что должен начать практиковать то, что читал, вместо того, чтобы просто размышлять над этим. Я начинал день с молитвы, а вечером мы с Мэллори вместе читали вечерние молитвы. Отец Грегори дал мне четки – 100 узелков-шариков из черной шерсти – и рассказал об Иисусовой молитве: Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешного. И я начал практиковать эту молитву. Я очень изменился. Мы начали посещать православную церковь в часе езды от нас, где служил отец Грегори. И продолжали читать о православии.

Я продолжал практиковаться в ежедневных молитвах в течение недели и ходил на Божественную литургию по воскресеньям – хотя на тот момент я не принимал участие в Евхаристии. И доктрины, которые я когда-то высмеивал, становились для меня всё более ясными. В их истинности меня убедило не столько рациональное толкование, сколько мой реальный опыт (конечно, я не отвергаю рациональное понимание, но необходим здоровый баланс).

По милости Божьей я менялся – с помощью практики ежедневной молитвы, участия в богослужении, почитания икон и поста. Со мной происходило что-то настоящее. Позже я узнал, что со мной было – и по милости Божьей продолжается до сих пор – я исцелялся.

Православная Церковь рассматривает христианство и Евангелие не как зал суда, но как лечебницу. Участвуя в жизни Церкви и продолжая читать, я совершенно изменил свой взгляд на мир. Внезапно я начал во всём видеть повод для того, чтобы благодарить Бога. Присутствие Христа пронизывало всё. Мир приобрел иной смысл; впервые в жизни я начал – я говорю «начал», но я и теперь всё еще начинаю – любить других людей. Мы с женой значительно быстрее стали выходить из конфликтов. В целом было невероятно воодушевляюще видеть, как работает то, что предлагала мне Церковь.

Наше обращение

Мы участвовали в жизни церкви, как могли. Но этого было недостаточно. Чтобы стать членами Церкви, мы должны были перейти в другую веру. Я высказал свое желание Мэллори, и она тоже считала, что это правильно, хотя и не чувствовала необходимость этого так сильно, как я.

Я читал и слышал от других, что женщинам обычно гораздо труднее, чем мужчинам, перейти из протестантизма в православие. Когда ее спрашивали, Мэллори говорила: «Да, сначала я просто думала, что это очередной этап. Но когда он начал молиться, ходить в церковь и перестал сквернословить, я подумала, что в этом православии действительно что-то есть».

Когда мы входим в церковь и участвуем в литургии, мы выходим за пределы времени и входим в царство, в котором Царю служат 24 часа семь дней в неделю, мы сослужим Богу вместе со святыми и ангелами. Литургический календарь специально создан так, чтобы мы могли быть участниками этого служения.

Через участие в Литургическом цикле Церковь приглашает нас в путешествие. Это путешествие включает ежедневные молитвы, каноническое отношение ко сну (как к смерти) и пробуждению (как воскресению), еженедельный пост, Евхаристию в воскресенье (на 8-й день), и длительные периоды поста в течение года – подготовку к праздникам (Рождества, Пасхи и другим).

Что еще поразило нас в православии

Пока мы не перешли в православие, мы даже не знали, что исповедовали очень бедное христианство и имели бедный взгляд на мир. Я был деистом, хотя и не понимал этого, считая, что Бог создал мир, но не принимает в нем дальнейшего участия. Я считал, что Бог находится «наверху», а люди «внизу». Священник Стивен Фриман говорит об этом непонимании в своей книге «Вездесущее присутствие» (Everywhere Present), где называет такое отношение «двухэтажной Вселенной».

Одним из результатов такого отношения – даже если это не осознается человеком – становится изгнание Бога из мира (в физическом смысле). И тогда всё, что нам остается – это «четыре стены и проповедь». Однако реальность такова, что Бог держит весь мир и, действуя в сотворенном мире, Бог влияет на наше спасение.

Православное богослужение сформировалось (после воскресения Христа) исходя из предпосылки, что человек – и физическое, и духовное существо. Душа и тело вместе составляют человека. А раз так, важно использовать в богослужении и душу, и тело. В Восточной Церкви мы используем свечи, иконы и ладан. Мы кланяемся, простираемся ниц и целуем. Мы крестим наших детей и позволяем им приступать к Евхаристии, потому что для спасения необходим не рациональный подход, но жизнь во Христе. Христианство – опытная реальность, а Евангелие – не просто эфемерная, рассудочная истина. Всё это повлияло на наше обращение.

В воскресенье, 15 сентября 2013 года, через два года после начала наших поисков, мы пришли в полное единение с Православной Церковью. Было еще много всего, что произошло за это время. Например, отец Грегори направил письмо своему епископу с просьбой открыть православную миссию на юго-западе штата Мичиган. И вот 15 сентября 2013 года мы стояли на нашей первой Божественной литургии, которую служил отец Грегори.

История нашего обращения из протестантизма в православие – одна из многих. Я чувствую, что наше путешествие только начинается. Я не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, что мы стали совершенными христианами после обращения в православие. Мы далеки от совершенства. На самом деле, всё стало намного труднее после нашего обращения. Но исцеление возможно – это Христос, целитель, Которого мы ищем.

Я хотел бы еще раз подчеркнуть, что не пытаюсь выдвинуть систематическую защиту догматов Православной Церкви. Но смотря на вещи рационально, я подтверждаю, что православие работает не только на расстоянии, но и когда вы становитесь православным. Я принимаю православную веру и православное учение во всей полноте.

Что изменило меня? Участие в жизни Церкви и опыт сбалансированного интеллектуального поиска. Чтобы быть христианином, нельзя наблюдать со стороны, нужно жить в Боге.

В заключение я прошу вас молиться за меня, Его слугу, чтобы Он помиловал меня и мою семью и помянул в Своем Царстве. Яко подобает Тебе всякая слава, честь и поклонение, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков.

Перевод с английского Марии Строгановой,
специально для «Православие и мир»

Источник

Плавание по волнам сектантского богословия, или Почему я ушел от протестантов

Халин Вик­тор Гри­го­рье­вич ‒ пре­по­да­ва­тель Алма­тин­ско­го Духов­но­го епар­хи­аль­но­го учи­ли­ща (Казах­стан)

Откровенные признания и размышления бывшего сектанта, магистра пресвитерианского богословия

Пролог

Не надо делить сек­ты на пло­хие, кото­рые все у тебя хотят забрать, остав­ляя тебя «голым», и хоро­шие, кото­рые окру­жа­ют тебя «любо­вью и бла­го­по­лу­чи­ем». У всех у них один хозя­ин ‒ диа­вол. И зада­ча у него одна ‒ завла­деть тво­ей душой. Сред­ства к дости­же­нию цели ‒ да, раз­ные. И более умны и опас­ны те сек­ты, кото­рые за неболь­шую сум­му (как со мной) при­об­ре­та­ют твою душу, чем те, кото­рые откро­вен­но оби­ра­ют тебя, но где ты еще можешь опом­нить­ся от явно­го откры­то­го гра­бе­жа и убе­жать от них, сохра­няя душу ‒ пусть боль­ной, но име­ю­щей горь­кий опыт и шанс на спа­се­ние. «Не бой­тесь уби­ва­ю­щих тело, души же не могу­щих убить; а бой­тесь более Того, Кто может и душу и тело погу­бить в геенне» ( Мф. 10, 28 ). Мой рас­сказ о более хит­рых, изощ­рен­ных в сво­их про­яв­ле­ни­ях сек­тах ‒ христианских.

Как становятся сектантами

«Хорошее вино»

Вся­кий чело­век пода­ет спер­ва хоро­шее вино,
а когда напьют­ся, тогда худшее.
(Ин. 2:10)

Фор­му­ла успе­ха всех без исклю­че­ния сект, про­по­ве­ду­ю­щих Еван­ге­лие, ‒ гово­рить о нынеш­нем, зем­ном бла­го­по­лу­чии, уго­то­ван­ном Иису­сом Хри­стом, всем веру­ю­щим в Него. Опо­ить спер­ва «хоро­шим вином» обе­ща­ний, «а когда напьют­ся», поте­ря­ют ощу­ще­ние вку­са, тогда мож­но вскарм­ли­вать чем угодно.

Чело­век не был пер­вым тво­ре­ни­ем, кото­рое создал Гос­подь. Бог посту­па­ет, как забот­ли­вые роди­те­ли, кото­рые до рож­де­ния ребе­ноч­ка, еще толь­ко пред­вку­шая его появ­ле­ние на свет, гото­вят ему все бла­го­при­ят­ные усло­вия для его бес­печ­но­го пре­бы­ва­ния: при­ку­па­ют белье, игруш­ки, устра­и­ва­ют дет­ский уго­лок, изу­ча­ют умные кни­ги о дет­ском пита­нии, то есть созда­ют уют для буду­ще­го любимца.

Когда усло­вия были гото­вы (сотво­ре­ние мира), Бог тво­рит самое совер­шен­ное Свое чудо ‒ человека.

И хотя чело­век сам, по сво­ей воле пре­ры­ва­ет связь со сво­им Твор­цом, Бог не отпус­ка­ет его ни с чем, то есть «нищим», остав­ляя ему «часть име­ния» ( Лк. 15, 12 ) ‒ все доб­ро­де­те­ли, спо­соб­ству­ю­щие пра­виль­ной жиз­ни и поис­ку сво­е­го Создателя.

С само­го нача­ла душа чело­ве­ка, создан­ная хри­сти­ан­кой, в конеч­ном ито­ге, по замыс­лу Бога, долж­на вер­нуть­ся к Нему: «а дух воз­вра­тит­ся к Богу, Кото­рый дал его» ( Екк. 12, 7 ), соеди­нив­шись со Хри­стом. Это Божие пред­опре­де­ле­ние для всех без исклю­че­ния людей ‒ спасение.

Но враг чело­ве­ка ‒ диа­вол ‒ ковар­ны­ми при­е­ма­ми под­ме­ня­ет Божье пред­опре­де­ле­ние о Спа­се­нии сво­им ‒ лжи­вым, губи­тель­ным, нена­сто­я­щим, рас­кра­сив его радуж­ны­ми узо­ра­ми, как когда-то в Раю диа­вол рас­пи­сал в соблаз­ни­тель­ных крас­ках дре­во «позна­ния добра и зла», чем при­вел чело­ве­че­ство к падению.

Чело­век пре­бы­ва­ет в посто­ян­ном поис­ке, оправ­ды­вая сло­ва извест­ной пого­вор­ки: рыба ищет, где глуб­же, а чело­век ‒ где луч­ше; он хочет вер­нуть то рай­ское, бла­жен­ное состо­я­ние, кото­рое сам не испы­тал, но под­со­зна­тель­но пони­ма­ет, что оно есть.

Душа, как бегу­нок шка­лы радио­при­ем­ни­ка, носит­ся по всем вол­нам, разыс­ки­вая нуж­ную «стан­цию», кото­рая, по сло­ва­рю Даля, «место оста­нов­ки пут­ни­ков (стран­ни­ков)».

Таких «оста­но­вок» для чело­ве­ка бес­чис­лен­ное мно­же­ство; богат­ство, сила, зна­ние, бла­го­по­луч­ная жизнь, кра­со­та, власть, люби­мая рабо­та ‒ вот непол­ный пере­чень этих «стан­ций».

Чело­век, най­дя одну из таких «стан­ций», по неопыт­но­сти и неис­ку­шен­но­сти при­ни­ма­ет эту «радио­вол­ну» за исти­ну, кото­рую счи­та­ет сво­им богом и кото­рой, как ему кажет­ся, и не хва­та­ло ему для пол­но­го счастья.

Это, несо­мнен­но, ката­стро­фа, кото­рая дале­ко ото­дви­га­ет тебя от Бога, но не неис­пра­ви­мая. Кра­со­та все рав­но увя­нет, сила прой­дет, власть могут отобрать, богат­ство рас­то­чит­ся, и есть шанс, что насту­пит про­зре­ние ‒ и ты вер­нешь­ся к Истин­но­му Богу.

С душой намно­го слож­нее, и духов­ные зако­ны, неви­ди­мые гла­за­ми, про­дол­жа­ют жить неза­ви­си­мо от того, при­ни­ма­ем мы их или нет.

Мое состо­я­ние в то вре­мя, в нача­ле девя­но­стых годов про­шло­го сто­ле­тия, когда мно­гие состо­яв­ши­е­ся и, каза­лось, незыб­ле­мые устои рух­ну­ли с нача­лом ново­го отно­ше­ния к жиз­ни, было похо­же на тако­го рода бегу­нок радио­при­ем­ни­ка. Запро­сы мои были, как мне дума­лось, не слиш­ком высо­ки­ми, как и у боль­шин­ства тогдаш­них людей, ‒ о достой­ной жизни.

И вот в таком состо­я­нии поис­ка, кото­рый не давал моей душе покоя, меня «мяг­ко» при­гла­си­ли, без вся­ко­го дав­ле­ния, на собра­ние недав­но откры­той в нашем горо­де аме­ри­кан­ски­ми мис­си­о­не­ра­ми пре­сви­те­ри­ан­ской церк­ви «Грейс» (Бла­го­дать). Мое­му вос­тор­гу не было пре­де­ла. Как быв­ший музы­кант, я высо­ко оце­нил мело­дич­ность вос­хва­ле­ний Бога, кото­рые сопро­вож­да­ли боль­шую часть собра­ния. Вни­ма­тель­ное, почти коле­но­пре­кло­нен­ное отно­ше­ние ко мне, совсем незна­ко­мо­му чело­ве­ку, пора­зи­ло меня. Мно­го на этой встре­че гово­ри­лось о люб­ви к Богу и ближ­ним, и что гово­рить, мне каза­лось: я чув­ство­вал эту любовь.

В тот день на собра­нии высту­па­ли семи­на­ри­сты, при­хо­жане, отправ­лен­ные в Моск­ву на уче­бу и при­е­хав­шие на кани­ку­лы в род­ную цер­ковь. После собра­ния все пере­шли в буфет, где наше обще­ние про­дол­жи­лось с поеда­ни­ем вкус­ных, даже дели­ка­тес­ных для того вре­ме­ни продуктов.

Все было как в сказ­ке, и я для себя там же решил, что обя­за­тель­но поступ­лю в семи­на­рию, что­бы вос­хва­лять Бога подоб­но таким хоро­шим людям, кото­рым Бог открыл Себя; для про­слав­ле­ния чуд­ных дел, кото­рые Он тво­рит любя­щим Его.

Каж­дый день я спе­шил в офис церк­ви (никто меня это­го делать не застав­лял) с надеж­дой «сго­дить­ся на что-нибудь». Я не про­пу­стил ни одно­го вос­крес­но­го собра­ния и тех собра­ний, кото­рые про­хо­ди­ли сре­ди неде­ли. Я был при­нят в груп­пу «про­слав­ле­ния» ‒ так назы­ва­ют­ся люди, участ­ву­ю­щие в музы­каль­ном вос­пе­ва­нии Бога. Посту­пил учить­ся на вечер­ние трех­ме­сяч­ные кур­сы по изу­че­нию Биб­лии, кото­рые успеш­но закончил.

Теперь у меня оста­ва­лась одна доро­га ‒ в Мос­ков­скую (про­те­стант­скую) семи­на­рию. Меч­та моя поти­хонь­ку сбывалась.

Молит­вы мои, обра­щен­ные к Богу, боль­шим раз­но­об­ра­зи­ем не отли­ча­лись, в них я часто про­сил Бога послать мне боль­шую сум­му денег в любой фор­ме: лоте­рей­но­го биле­та, наслед­ства или кошель­ка, най­ден­но­го на доро­ге. После чего я как чест­ный чело­век, дав­ший сло­во в сво­ей молит­ве Богу, обе­щал пожерт­во­вать поло­ви­ну полу­чен­но­го церкви.

Я совсем не знал Писа­ний, и мне мои молит­вы не каза­лись необыч­ны­ми, вокруг я видел мно­же­ство подоб­ных просьб, содер­жа­ни­ем кото­рых было мате­ри­аль­ное бла­го­по­лу­чие, успе­хи в рабо­те, полу­че­ние чего-либо, избав­ле­ние от болез­ни или заслу­жен­но­го нака­за­ния. Мне не при­хо­ди­ло в голо­ву, что я про­сто тор­гу­юсь с Богом, как на базаре.

Я верил в Бога, верил, что рано или позд­но най­ду свое сча­стье в виде денеж­но­го кла­да: «Про­си­те, и дано будет вам; ищи­те, и най­де­те; сту­чи­те, и отво­рят вам» ( Мф. 7, 7 ). Я настоль­ко бук­валь­но дове­рял этим сло­вам Писа­ния, что совсем пере­стал поль­зо­вать­ся обще­ствен­ным транс­пор­том. Я был уве­рен, что Бог отве­тит на мою горя­чую молит­ву, и вни­ма­тель­но смот­рел себе под ноги и по сто­ро­нам в надеж­де най­ти дол­го­ждан­ный клад.

В прин­ци­пе, что мне еще мож­но было про­сить у Бога? Спа­се­ние я «полу­чил», мои гре­хи, как нас учи­ли, про­шлые, насто­я­щие и буду­щие, Хри­стос взва­лил на Себя, осво­бо­див меня от забо­ты даже думать о них. На здо­ро­вье в то вре­мя жалоб не имел. Что оста­ва­лось делать, кро­ме как радо­вать­ся и весе­лить­ся, про­сить у Бога толь­ко мате­ри­аль­ной под­держ­ки, что­бы радость и весе­лье, кото­ры­ми (как нас учи­ли) я про­слав­лял Твор­ца, не исся­ка­ли. Хотя я был уже немо­ло­дым чело­ве­ком, но ощу­ще­ние внут­рен­не­го, иллю­зи­он­но­го сча­стья появи­лось во мне, как в моло­дом козлике.

Вре­мя про­хо­ди­ло в нескон­ча­е­мых семи­на­рах, часто устра­и­ва­е­мых на при­ро­де, в горах, в доро­гих пан­си­о­на­тах, кото­рые в прин­ци­пе сво­ем не отли­ча­лись от пик­ни­ков, с поеда­ни­ем шаш­лы­ков и пени­ем под гита­ру о том, как любит нас Бог.

Денег я так и не нашел, но дол­го­ждан­ный день собе­се­до­ва­ния по отбо­ру достой­ных аби­ту­ри­ен­тов в семи­на­рию настал. Все это вре­мя я жил с ощу­ще­ни­ем явно­го при­сут­ствия Бога, хотя жил в пре­лю­бо­дей­ном сожи­тель­стве и не скры­вал это. Но мне этот грех в упрек не ста­ви­ли, меня же это устра­и­ва­ло, и, навер­ное, не толь­ко меня, раз я еди­но­глас­но был при­нят в чис­ло семинаристов.

Встре­ти­ли нас в Москве, как мини­стров, толь­ко почет­но­го кара­у­ла не хва­та­ло. Поме­сти­ли на спор­тив­ной базе ЦСКА, кото­рая была взя­та в пол­ную арен­ду нашей пре­сви­те­ри­ан­ской семи­на­ри­ей, со всем обо­ру­до­ва­ни­ем, спор­тив­ны­ми сна­ря­да­ми, сау­ной и бас­сей­ном. В совет­ское вре­мя спор­тив­ная база ЦСКА была самой луч­шей, после рас­па­да СССР ‒ нико­му не нуж­ной. К наше­му при­ез­ду база была укра­ше­на так, как буд­то мы попа­ли на бра­зиль­ский кар­на­вал. При­бы­тие наше было встре­че­но тан­ца­ми, подар­ка­ми, шикар­ным обедом.

Уче­ба была напря­жен­ной, с ран­не­го утра до позд­не­го вече­ра, ино­гда до полу­но­чи, с посто­ян­ны­ми лек­ци­я­ми по раз­ным пред­ме­там, кото­рые состав­ля­ли док­три­ны про­те­стан­тиз­ма. Все было рас­пи­са­но по мину­там. В быто­вом отно­ше­нии не было ника­ких про­блем, мы были осво­бож­де­ны даже от убор­ки сво­их ком­нат, где жили по два-три чело­ве­ка, нашей зада­чей была лишь одна учеба.

Что-то ана­ли­зи­ро­вать из прой­ден­но­го, с чем-то срав­ни­вать то, чему нас учи­ли, про­сто не было ни вре­ме­ни, ни мате­ри­а­ла. Два часа лич­но­го вре­ме­ни в день на спорт, сау­ну, бас­сейн, один выход­ной в неде­лю, осталь­ное вре­мя ‒ учеба.

Что ни гово­ри, вре­мя было весе­лое, ощу­ще­ние празд­ни­ка не про­хо­ди­ло. Ино­гда нам устра­и­ва­ли раз­гру­зоч­ные дни с поезд­кой в Моск­ву, с ката­ни­ем на теп­ло­хо­де по Москве-реке и посе­ще­ни­ем (тогда еще в дико­вин­ку) заку­соч­ной «Мак­до­нал­дс». Или накры­ва­ли в семи­нар­ской сто­ло­вой сто­лы с цели­ком зажа­рен­ны­ми, румя­ны­ми поросятами.

Осо­бен­ным нашим рас­по­ло­же­ни­ем поль­зо­ва­лись пре­по­да­ва­те­ли по раз­лич­ным пред­ме­там, кото­рые при­ез­жа­ли к нам из Аме­ри­ки каж­дую неде­лю. Мы навер­ня­ка зна­ли, что все они каж­до­му из нас при­го­то­ви­ли по ори­ги­наль­но­му подар­ку, и даже не по одно­му, кото­рые, при нашей неустро­ен­но­сти в госу­дар­стве, были про­сто нико­му из нас недо­ступ­ны. А одних толь­ко сту­ден­тов нас было боль­ше сот­ни, со все­го СНГ. Жизнь каза­лась сказ­кой. Сту­ден­ты-бап­ти­сты из Бело­рус­сии, испы­тав­шие на себе гоне­ние вла­стей про­тив рели­гии, назы­ва­ли наше пре­бы­ва­ние в семи­на­рии раем.

Мы смот­ре­ли в рот нашим пре­по­да­ва­те­лям, кото­рые при­ез­жа­ли учить нас не толь­ко Писа­нию, но и бла­го­по­луч­ной жиз­ни. Ста­ра­лись не про­пу­стить ниче­го ска­зан­но­го ими, пыта­ясь как мож­но боль­ше при­об­ре­сти замор­ской мудрости.

Пишу я эти запис­ки без вся­кой пред­взя­то­сти, и было бы нечест­но и ответ­ствен­но перед Богом, став пра­во­слав­ным, лука­вить в чем-то, осо­бен­но в том, что тобою запи­са­но, от чего не отречешься.

Не пря­мо, неза­мет­но, нена­вяз­чи­во взра­щи­ва­лось пре­не­бре­же­ние к Пра­во­сла­вию как Церк­ви вет­хой, пах­ну­щей моги­лой, ни на что не год­ной. Мы регу­ляр­но моли­лись о ее вра­зум­ле­нии и ста­нов­ле­нии на истин­ный путь.

«Вы зна­е­те, ‒ гово­ри­ли неко­то­рые педа­го­ги, ‒ поче­му мы так хоро­шо зна­ем Биб­лию в срав­не­нии с вами, а вы ее совсем не зна­е­те?». Это было горь­кой прав­дой. «Пото­му, что наши туа­ле­ты в срав­не­нии с ваши­ми сде­ла­ны удоб­ны­ми и теп­лы­ми, и мож­но не боясь холо­да дол­го сидеть в них, изу­чая Писа­ния, делая два дела сра­зу». Это не был «тон­кий» аме­ри­кан­ский юмор, как нам тогда каза­лось и кото­рый мы, сту­ден­ты, вос­при­ни­ма­ли с вос­тор­гом. Это было типич­ное, как мне ста­ло понят­но намно­го поз­же, отно­ше­ние к Сло­ву Бога все­го про­те­стант­ско­го мира, озву­чен­ное пре­по­да­ва­те­ля­ми семинарии.

Неза­дол­го до выпус­ка была поезд­ка в Санкт-Петер­бург на пер­вый Пас­тор­ский семи­нар мис­сии «Грейс», кото­рый дол­жен был стать тра­ди­ци­он­ным. В прин­ци­пе, это была тоже сво­е­го рода раз­вле­ка­тель­ная поезд­ка ‒ с экс­кур­си­ей по горо­ду, про­жи­ва­ни­ем в самой доро­гой гости­ни­це «Ленин­град» и далее в пан­си­о­на­те на живо­пис­ном бере­гу Фин­ско­го зали­ва, «с раз­да­чей слонов».

Насту­пил выпуск­ной вечер, для нас оче­ред­ной празд­ник. Мы были в новых, пода­рен­ных нам доро­гих костю­мах. Вечер был гран­ди­оз­ным ‒ с поздрав­ле­ни­я­ми и вру­че­ни­ем дипло­мов, обиль­ным уго­ще­ни­ем. Куча подар­ков, как дож­де­вой поток, покры­ла каж­до­го выпуск­ни­ка, не остав­ляя «сухо­го» места. Даже новые, мод­ные чемо­да­ны были пода­ре­ны нам для этих подар­ков от спон­со­ров не толь­ко из Аме­ри­ки ‒ со все­го мира. Мис­сия «Грейс» име­ет свои фили­а­лы по все­му све­ту. И, как гово­ри­ли сами руко­во­ди­те­ли мис­сии «Грейс» в СНГ, тогда, в то вре­мя, все сред­ства и все уси­лия всех этих фили­а­лов были бро­ше­ны для заво­е­ва­ния нашей тер­ри­то­рии ‒ быв­ше­го Совет­ско­го Сою­за. Мы были счаст­ли­вы и польще­ны таким необыч­ным вниманием.

Первую часть еван­гель­ско­го сти­ха я «про­шел», как это­го доби­ва­лись от меня замор­ские про­по­вед­ни­ки, достой­но, попро­бо­вал «хоро­ше­го вина», и оно мне понра­ви­лось. По про­ше­ствии вре­ме­ни, осо­знав про­шлое, я могу ска­зать, что глав­ной темой нашей уче­бы было не изу­че­ние док­трин, отде­ля­ю­щих сек­ты от Пра­во­сла­вия, а бла­го­по­лу­чие, кото­рое в даль­ней­шем нам самим пред­сто­я­ло про­по­ве­до­вать. Для гра­мот­но­го пра­во­слав­но­го веру­ю­ще­го ниче­го не сто­ит раз­гро­мить любое сек­тант­ское мудр­ство­ва­ние пра­во­слав­ны­ми дог­ма­та­ми. А вот бла­го­по­лу­чие ‒ это такой крю­чок, с кото­ро­го труд­но сорвать­ся и на кото­рый ловит­ся рыб­ка боль­шая и малая ‒ от духо­вен­ства до прихожанина.

Для меня, как и для дру­гих, семи­на­рия была мыше­лов­кой, и она сра­бо­та­ла. На сыр, кото­рый был нажив­кой, клю­ну­ло мно­го моих сокурс­ни­ков. Я тогда еще не пони­мал сво­им мыши­ным умом, что за него все рав­но при­дет­ся рас­пла­чи­вать­ся, бес­плат­но­го сыра не быва­ет даже в мыше­лов­ке. Что все это бла­го­по­лу­чие, кото­рым я был окру­жен, дано в долг за самое доро­гое ‒ душу, кото­рая про­да­на мной так без­дум­но деше­во. Моя сек­тант­ская жизнь толь­ко начиналась.

Вино начинает кислить

Алко­го­лик, преж­де чем им стать, начи­на­ет с хоро­ших по каче­ству алко­голь­ных напит­ков, «в меру». Когда такое упо­треб­ле­ние ста­но­вит­ся частым и вхо­дит в при­выч­ку, чув­ство вку­са при­туп­ля­ет­ся, и это уже ста­но­вит­ся пьян­ством. Тогда чело­ве­ку все рав­но, что пить, лишь бы снять похмель­ный син­дром. В духов­ном плане похо­же, но намно­го слож­нее и опас­ней, хотя не так замет­но. Как в реаль­ной пья­ной жиз­ни, так и в духов­ной «пра­вят бал» бесы, толь­ко в духов­ной жиз­ни это намно­го умнее и тонь­ше. Нет таких бого­слов­ских тер­ми­нов, как «духов­ное пьян­ство», «духов­ное похме­лье» и «духов­ный алко­го­лизм», но все они реаль­но суще­ству­ют. «Духов­ное вино», кото­рым был напо­ен «спер­ва», в после­ду­ю­щем вре­ме­ни откры­ва­ет­ся сво­ей нека­че­ствен­ной сто­ро­ной, но тебе уже все рав­но, что пить, пото­му что насту­пи­ла жаж­да, так назы­ва­е­мое «духов­ное похме­лье». Это не та вода, кото­рую Хри­стос пред­ла­га­ет Сама­рян­ке, гово­ря: «Кто будет пить воду, кото­рую Я дам ему, тот не будет жаж­дать вовек» (Ин. 4:14).

Жаж­да обще­ния, как в клу­бе по инте­ре­сам, при­выч­ка и мате­ри­аль­ная сто­ро­на вопро­са ‒ вот непол­ный пере­чень цепей, кото­рые удер­жи­ва­ют тебя, застав­ляя не поки­дать сек­ту. И еще, огля­ды­ва­ясь вокруг, в поис­ках прав­ды, видя в мире «пир во вре­мя чумы», ты бежишь «опо­хме­лять­ся» туда, где в срав­не­нии с ним «мир и благодать».

«Не упи­вай­тесь вином, от кото­ро­го быва­ет рас­пут­ство», ‒ предо­сте­ре­га­ет апо­стол Павел (Еф.5:18), преж­де все­го имея в виду духов­ное пре­лю­бо­де­я­ние, кото­рое в плане лече­ния намно­го серьез­ней физического.

Вет­хий Завет с древ­не­го вре­ме­ни осте­ре­гал еврей­ский народ от тако­го «рас­пут­ства», то есть ере­сей, и про­ро­че­ски нас, живу­щих в Новом Заве­те, ‒ от сект, назы­ва­ю­щих себя церк­ва­ми. Никто из бого­сло­вов раз­ных кон­фес­сий не воз­ра­жа­ет, что Цер­ковь в Писа­ни­ях образ­но назва­на неве­стою и женою. «Уте­шай­ся женою юно­сти тво­ей, ‒ настав­ля­ет Соло­мон в Кни­ге Прит­чей. ‒ И для чего тебе, сын мой, увле­кать­ся посто­рон­нею и обни­мать гру­ди чужой?» (Притч.5:18–20).

Царь, имев­ший 700 жен и 300 налож­ниц, учит вер­но­сти еди­ной жене, учит свой народ нрав­ствен­но­сти, будучи сам не таким… Не стран­но ли это? Царь, за рас­пут­ную жизнь кото­ро­го Бог нака­зал весь изра­иль­ский народ тем, что раз­де­лил его на два цар­ства, высту­па­ет за чисто­ту супру­же­ских отно­ше­ний? Толь­ко ли цело­муд­рие лежит в осно­ве притч? Но прит­ча оста­нет­ся про­стым нрав­ствен­ным поуче­ни­ем, даже «анек­до­том» (есть такое совре­мен­ное науч­но-бого­слов­ское мне­ние), если не будет нести в себе духов­ных законов.

Прит­ча ‒ это зем­ная исто­рия с Небес­ным смыс­лом. И в ней преж­де все­го нуж­но искать духов­ную сто­ро­ну инте­ре­су­ю­ще­го вопро­са: «Ищи­те же преж­де Цар­ства Божия и прав­ды Его» (Мф.6:33).

Здесь про­ро­че­ски Ново­за­вет­ная Цер­ковь назва­на «женою юно­сти тво­ей». Про­хо­дят годы, сто­ле­тия, люди ста­ре­ют, уми­ра­ют, сме­ня­ет­ся поко­ле­ние за поко­ле­ни­ем, а Цер­ковь, как и Хри­стос, Кото­рый «вче­ра и сего­дня и во веки Тот же» (Евр.13:8), не меня­ет­ся, оста­ва­ясь един­ствен­ной и вер­ной «Женою юно­сти твоей».

Вен­ча­ние по ново­за­вет­ным зако­нам быва­ет еди­но­жды, раз­вод и новый брак назван Богом пре­лю­бо­де­я­ни­ем. Толь­ко одна при­чи­на, назван­ная Хри­стом, допу­сти­ма к рас­тор­же­нию бра­ка, ‒ изме­на одной из сто­рон. Немыс­ли­мо даже поду­мать, что это может про­изой­ти со сто­ро­ны Церк­ви. Чело­век же такой невер­но­сти под­вла­стен, и этот стих предо­сте­ре­га­ет его от «духов­но­го пре­лю­бо­де­я­ния». Как дрях­лый ста­рик в страст­ном сво­ем безу­мии верит «бес­ко­рыст­ным» лас­кам моло­дой жен­щи­ны, так и любой чело­век не застра­хо­ван от увле­че­ния раз­но­го рода уче­ни­я­ми, будо­ра­жа­щи­ми кровь.

Уже став пра­во­слав­ным, раз­го­ва­ри­вал с быв­шей одно­каш­ни­цей по духов­но­му, про­те­стант­ско­му учеб­но­му заве­де­нию. На мой вопрос: «Поче­му нель­зя быть чест­ным и не сознать­ся в сво­ем сек­тант­стве, раз ты это пони­ма­ешь?» ‒ она с печа­лью отве­ти­ла: «А что делать? Где сыс­кать хлеб насущный?».

Вер­нув­шись в род­ную «цер­ковь», полу­чив долж­ность про­по­вед­ни­ка, стал слу­жить, в поче­те и достат­ке, не обре­ме­нен­ный дру­ги­ми забо­та­ми. Все вро­де бы шло по «бук­ве», напи­сан­ной в Писа­нии: про­по­ве­ди о люб­ви к Богу и ближ­не­му, непре­кра­ща­ю­щи­е­ся молит­вы о мире во всем мире и про­чее. Но все это со вре­ме­нем ста­ло казать­ся нена­сто­я­щим, игру­шеч­ным. На каж­дом бого­слу­же­нии, обни­мая друг дру­га со сло­ва­ми: «я вас люб­лю», я чув­ство­вал себя послед­ним вру­ном, пото­му что, про­из­но­ся эти сло­ва, я не чув­ство­вал не толь­ко люб­ви, а даже сим­па­тии, а ино­гда имел скры­тую враж­ду к тому, кого обни­мал. Хотя в самом нача­ле мое­го сек­тант­ско­го «путе­ше­ствия» этот сво­е­го рода обы­чай мной вос­при­ни­мал­ся за насто­я­щую любовь.

«Люби­те вра­гов ваших» (Мф.5:44) ‒ учат про­те­стант­ские настав­ни­ки, цити­руя Писа­ние, а что такое любовь, никто в сек­те тол­ком объ­яс­нить, не может. Не все, что напи­са­но в Писа­нии, по силам испол­нить чита­ю­щим его. Без лич­но­го опы­та, с опы­том учи­те­лей, кото­рые сами недав­но ста­ли хри­сти­а­на­ми, с опы­том ново­яв­лен­ных «церк­вей», отвер­га­ю­щих любой опыт, дале­ко не уедешь.

Мож­но без оста­нов­ки гово­рить, наизусть пере­ска­зы­вая Писа­ние, про любовь к Богу; ближ­не­му; ко все­му миру; но не имея при этом опы­та самой люб­ви, это будет то же, что толочь в сту­пе воду: «Цар­ство Божие не в сло­ве, а в силе», ‒ гово­рит апо­стол Павел (1 Кор.4:20). Не имея такой «силы», кото­рая все­гда при­об­ре­та­ет­ся опы­том (как у спортс­ме­нов, подоб­но тре­ни­ров­кам, начи­на­ет­ся с малень­кой нагруз­ки, что­бы не надо­рвать­ся, и посте­пен­но, со вре­ме­нем, уве­ли­чи­ва­ет­ся, дости­гая совер­шен­ства), все заве­ре­ния ‒ хоть о люб­ви, хоть о небес­ном цар­стве ‒ явля­ют­ся пустой бол­тов­ней. Что­бы иметь какое-то пред­став­ле­ние о люб­ви, о кото­рой не умол­кая дол­жен про­по­ве­до­вать каж­дый про­те­стант, мне при­шлось, заста­вить себя обра­тить­ся к тру­дам Свя­тых пра­во­слав­ных отцев. Пото­му что наши ново­яв­лен­ные «корм­чие» тако­го, насто­я­ще­го пред­став­ле­ния о люб­ви не име­ли; толь­ко сло­ва, пес­ни, тан­цы, «обни­ман­сы» и ника­ко­го опы­та. Поче­му «заста­вить»? Пото­му что пре­не­бре­жи­тель­ное отно­ше­ние к «вет­хой» Церк­ви при­нес­ло свои пло­ды: хотя откры­тая враж­да к Пра­во­сла­вию в семи­на­рии не пре­по­да­ва­лась, наобо­рот, моли­лись о вра­зум­ле­нии и воз­вра­ще­нии «заблуд­шей овцы», то есть пра­во­слав­ных, в лоно истин­ной «церк­ви», семи­на­рия все же доби­лась сво­е­го ‒ при­учи­ла к «духов­но­му сур­ро­га­ту» и взрас­ти­ла недо­ве­рие к Церк­ви настоящей.

Мне, как лиде­ру «церк­ви», буду­ще­му пас­то­ру, необ­хо­ди­мо было знать пред­мет, о кото­ром гово­ришь, кото­рый состав­ля­ет «фун­да­мент» наше­го про­те­стант­ско­го цер­ков­но­го уче­ния ‒ любовь.

Любовь ‒ это осо­бая, люби­мая тема сек­тант­ских настав­ни­ков, кем являл­ся и я. «Бог есть любовь» (1 Ин.4:8, 16) ‒ часто гово­рим мы вслед за Иоан­ном Бого­сло­вом, упо­треб­ляя это сло­во, любовь, в гре­че­ском пере­во­де ‒ «Ага­пе», что зна­чит Боже­ствен­ная любовь.

И вот что я узнал, как о люб­ви дума­ют Свя­тые отцы.

«Не поду­май, воз­люб­лен­ный брат, ‒ гово­рит свя­ти­тель Игна­тий Брян­ча­ни­нов, ‒ что­бы запо­ведь люб­ви к ближ­не­му была так близ­ка к наше­му пад­ше­му серд­цу: запо­ведь ‒ духов­на, а нашим серд­цем овла­де­ли плоть и кровь; запо­ведь новая, а серд­це наше ‒ вет­хое». Это Свя­ти­тель ска­зал о древ­ней, еще вет­хо­за­вет­ной запо­ве­ди люб­ви к ближ­не­му, что она не при­дет к тебе от одно­го жела­ния, преж­де нуж­но «почи­нить» свое испор­чен­ное гре­ха­ми серд­це, как часы, пока­зы­ва­ю­щие непра­виль­ное время.

Что же делать, если даже Мои­се­е­ва запо­ведь пока не по силам, а Хри­стос гово­рит уже о дру­гой, более силь­ной: «Запо­ведь новую даю вам, да люби­те друг дру­га; как Я воз­лю­бил вас» (Ин.13:34)?

Нуж­но трез­во, без какой-либо меч­та­тель­но­сти понять, что любовь ‒ это преж­де все­го труд, а не удо­воль­ствие. Достичь люб­ви, о кото­рой гово­рит Гос­подь, ‒ это взой­ти на духов­ный Эве­рест, что непод­го­тов­лен­но­му чре­ва­то смертью.

«Тот, кто по есте­ству спо­со­бен с горяч­но­стью любить ближ­не­го, дол­жен делать себе необык­но­вен­ное при­нуж­де­ние, чтоб любить его так, как пове­ле­ва­ет любить Еван­ге­лие», ‒ пишет свя­ти­тель Игна­тий.

Но вот, гово­рил я себе, я и делаю над собой уси­лие, обни­мая незна­ко­мых мне людей и сло­вом при­зна­ва­ясь в люб­ви к ним. Мно­го вре­ме­ни пона­до­би­лось мне для того, что­бы понять ска­зан­ное Свя­ти­те­лем. «При­нуж­де­ние себе» ‒ это когда не хочешь, но дела­ешь, пусть дела­ешь через силу, но чест­но. Если я не люб­лю, то я не буду при­зна­вать­ся в том, чего у меня нет. Обни­мать незна­ком­цев и гово­рить им сло­ва люб­ви, попро­сту врать, слож­но­сти не пред­став­ля­ет ника­кой (может быть, вна­ча­ле стыд­но), что очень похо­же на при­зна­ние в люб­ви лове­ла­са оче­ред­ной сво­ей жерт­ве. Не зная о люб­ви ниче­го, про­по­ве­до­вать то, что не зна­ешь, ‒ это, мяг­ко гово­ря, водить за нос.

Иоанн Лествич­ник в сво­ей «Лестви­це» пишет: «Пла­ме­не­ю­щая, есте­ствен­ная любовь лег­ко обра­ща­ет­ся в отвра­ще­ние, в непри­ми­ри­мую ненависть».

Вспом­ним вет­хо­за­вет­ную биб­лей­скую исто­рию, где Амнон, сын Дави­да, бес­че­стит Фамарь, сест­ру Авес­са­ло­ма: «Потом воз­не­на­ви­дел ее Амнон вели­чай­шею нена­ви­стию, так что нена­висть, какою он воз­не­на­ви­дел ее, была силь­нее люб­ви, какую имел к ней; и ска­зал ей Амнон: встань, уйди» (2 Цар.13:15).

«Есте­ствен­ная любовь выра­жа­лась и кин­жа­лом», ‒ про­дол­жа­ет Лествич­ник.

Мы часто, почти все­гда, пута­ем есте­ствен­ную любовь с Боже­ствен­ной ‒ Ага­пе, а быть в этой люб­ви ‒ зна­чит иметь в себе Бога. Про­те­стан­ты, как и я в свое вре­мя, по дер­зо­сти сво­ей так и счи­та­ют, что Дух Свя­той живет в них, ссы­ла­ясь на сти­хи Писа­ния, по-сво­е­му тол­куя его, кото­рое гово­рит: «Раз­ве не зна­е­те, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас»? (1 Кор.3:16). По сло­ву свя­ти­те­ля Игна­тия, чело­век, создан­ный хра­мом, по гре­хам пре­вра­ща­ет­ся в гроб, в кото­ром Бог уже не живет, а как бы спит, пре­бы­вая в коме: «Гроб наше серд­це. Было серд­це хра­мом; сде­ла­лось оно гро­бом. В него вхо­дит Хри­стос посред­ством кре­ще­ния, что­бы оби­тать в нас и дей­ство­вать из нас. Тогда серд­це освя­ща­ет­ся в храм Богу. Ожив­ляя вет­хо­го чело­ве­ка, мы отни­ма­ем у Хри­ста воз­мож­ность к действию».

Хри­стос Сво­им рож­де­ни­ем гово­рит нам об этом. Когда Ему при­шло вре­мя родить­ся, то место для Царя царей было даже не под­го­тов­ле­но. Что это? Про­счет Бога Отца, забыв­чи­вость в текуч­ке повсе­днев­ных дел?

Оши­бок ни в малом, ни в боль­шом у Бога не быва­ет. И такой вопрос ‒ где долж­но родить­ся Хри­сту? ‒ не может быть решен обсто­я­тель­ства­ми, как на пер­вый взгляд мы видим в Еван­ге­лии, то есть отсут­стви­ем сво­бод­ных мест в гости­ни­це. Это внеш­няя, види­мая сто­ро­на вопро­са, но никак не глав­ная. Мож­но ли вооб­ра­зить себе, что для Бога это мог­ло явить­ся проблемой.

Иисус Хри­стос дол­жен был родить­ся в хле­ву, и толь­ко там, и нигде боль­ше, окру­жен­ный ско­ти­ной и гря­зью, по пла­ну Само­го Бога.

По древ­не­му пре­да­нию, во вре­мя рож­де­ния Спа­си­те­ля око­ло яслей сто­я­ли вол и осел, как гово­рит про­рок Иса­ия: «вол зна­ет вла­де­те­ля сво­е­го и осел ясли гос­по­ди­на сво­е­го, а Изра­иль не зна­ет Меня, народ Мой не разу­ме­ет» (Ис.1:3).

В Биб­лей­ской энцик­ло­пе­дии репринт­но­го изда­ния Свя­то-Тро­и­це-Сер­ги­е­вой лав­ры чита­ем: «Ясли ‒ это сло­во бук­валь­но озна­ча­ет стой­ло для ско­та, как то: коров, лоша­дей и т.п., с коры­том для их корма».

Чело­век по сво­им гре­хам явля­ет­ся подо­би­ем таких «яслей», «вер­те­пом», достой­ным оби­та­ния живот­ных, а не Бога. Гос­подь же при нашем Кре­ще­нии, как в Свое Рож­де­ство, рож­да­ет­ся в нас, в тех, кто заслу­жи­ва­ет обрат­но­го, не по при­чине «недо­стат­ка места», а по вели­чай­шей люб­ви к людям ‒ Агапе.

Гото­вясь к сво­е­му лич­но­му при­ча­стию, пра­во­слав­ные вычи­ты­ва­ют сугу­бые молит­вы, где гово­рят: «И яко­же вос­при­ял еси в вер­те­пе и яслех без­с­ло­вес­ных воз­ле­щи: сице вос­при­ми и в яслех без­с­ло­вес­ныя моея души, и в осквер­нен­ное мое тело вни­ти». То есть: «как Ты, Гос­по­ди, не погну­шал­ся ясля­ми и вер­те­пом, родив­шись в них, не погну­шай­ся и моим осквер­нен­ным гре­ха­ми телом, кото­рое такие же вер­теп и ясли для ско­та, недо­стой­ные Тебя».

В хле­ву Гос­подь толь­ко рож­да­ет­ся, но жить в нем Он не будет, как ска­зал свя­ти­тель Игна­тий Брян­ча­ни­нов: «Хри­стос, вве­ден­ный кре­ще­ни­ем, про­дол­жа­ет пре­бы­вать в нас, но как бы умерщ­влен­ный нашим (вет­хим) пове­де­ни­ем. Неру­ко­твор­ный храм Божий пре­вра­ща­ет­ся в тес­ный и тем­ный гроб» (Аске­ти­че­ская про­по­ведь).

Что­бы Иисус начал жить в чело­ве­ке, необ­хо­ди­мо занять­ся «убор­кой поме­ще­ния», дом для живот­ных (хлев) пере­стро­ить в дом для Бога. И эту чисто­ту под­дер­жи­вать на про­тя­же­нии всей жиз­ни. Види­мым при­ме­ром тако­го чудес­но­го пре­вра­ще­ния слу­жит Виф­ле­ем­ский храм Рож­де­ства Хри­сто­ва, кото­рый из яслей пере­ро­дил­ся в вели­ко­леп­ную церковь.

Каж­дый чело­век по сути сво­ей «вер­теп» и раз­бой­ник, достой­ный смер­ти. Иисус Хри­стос рож­да­ет­ся на рас­тлен­ной зем­ле, в гряз­ном хле­ву и в пад­шем чело­ве­ке, и все это в целом назва­но «вер­те­пом». Рож­де­ство Хри­ста ‒ это про­по­ведь, ска­зан­ная Гос­по­дом людям о том, кто они есть на самом деле.

В этом заклю­ча­ет­ся без­гра­нич­ная Любовь и без­гра­нич­ное Вели­чие Гос­по­да, что Он рож­да­ет­ся не в бело­ка­мен­ных пала­тах кеса­ря (что для Бога не пред­ста­ви­ло бы тру­да), кото­рые никак не могут быть обра­зом погряз­ше­го в гре­хах чело­ве­ка, а в яслях, окру­жен­ный нечи­сто­та­ми и ско­ти­ной, кото­рые и есть бук­валь­ное подо­бие суще­ству­ю­ще­го мира и человека.

Хри­стос рож­да­ет­ся в этом мире (пони­май ‒ в нас), освя­щая «вер­теп», пре­вра­щая его из ночи в день, рож­да­ет­ся не в пра­вед­ни­ках, кото­рых нет, а в греш­ни­ках, ради кото­рых Сам оде­ва­ет­ся в «кожа­ные одеж­ды» наше­го гре­ха, то есть в плоть.

Это не зна­чит, что в празд­ник Рож­де­ства мы не долж­ны стро­ить и укра­шать Рож­де­ствен­ский вер­теп как сим­вол наше­го освя­ще­ния мла­ден­цем Хри­стом. Наобо­рот, «вер­теп» этот дол­жен быть убран кра­ше любо­го двор­ца. Ведь все мы в кре­ще­нии и сво­ем при­ча­ще­нии (даже види­мым обра­зом), пусть нена­дол­го, ста­но­вим­ся светлее.

«Вер­теп» ‒ это «мостик», «там­бур» меж­ду ваго­на­ми, соеди­ня­ю­щий Вет­хий и Новый Заве­ты. И как мостик или там­бур, не может быть местом для жилья. Это пере­ход из одно­го «ваго­на» в дру­гой, место рож­де­ния из ста­ро­го в новое, но никак не дом для житель­ства. Тако­го дома для чело­ве­ка, как стран­ни­ка на зем­ле, нет. Чело­век сам ста­но­вит­ся местом житель­ства: или домом для Бога, или домом для «ско­ти­ны», то есть для гре­хов, «вер­те­пом раз­бой­ни­ков, бесов и раз­вра­та». Сам же про­цесс пре­об­ра­зо­ва­ния не может быть момен­таль­ным, как об этом про­по­ве­ду­ют сек­тан­ты, это труд, и нема­лый: «Цар­ство Небес­ное силою берет­ся, и упо­треб­ля­ю­щие уси­лие вос­хи­ща­ют его» (Мф.11:12).

Вер­нем­ся к теме о люб­ви. Все сек­тан­ты, и я в том чис­ле, про­сят у Гос­по­да даров Свя­то­го Духа, так назы­ва­е­мой «хариз­мы», что­бы потом при­не­сти плод, угод­ный Богу. Но духов­ные зако­ны гово­рят об обрат­ном: сна­ча­ла, как ска­зал Иоанн Кре­сти­тель, «Сотво­ри­те же плод достой­ный пока­я­ния» и лишь потом, по усмот­ре­нию Бога, можешь рас­счи­ты­вать на «дары», что, по мне­нию пра­во­слав­ных, тоже сво­е­го рода дерзость.

Апо­стол Павел (Гал.5:22–23) пишет о дарах: «А плод же духа: Любовь, радость, мир, дол­го­тер­пе­ние, бла­гость, мило­сер­дие, вера, кро­тость, воз­дер­жа­ние». Эти дары Свя­то­го Духа Павел рас­по­ло­жил в поряд­ке нис­хож­де­ния, свер­ху вниз, как бы постро­ил гор­ку, на вер­шине кото­рой самый дра­го­цен­ный дар ‒ Любовь (Бог). Для дости­же­ния вер­ши­ны нуж­но под­нять­ся по «сту­пень­кам-пло­дам» вверх, пер­вая из кото­рых ‒ воз­дер­жа­ние, что­бы это было понят­ней, надо про­честь сти­хи в обрат­ном поряд­ке, поряд­ке вос­хож­де­ния: «А плод же духа: воз­дер­жа­ние, кро­тость, вера, мило­сер­дие, бла­гость, дол­го­тер­пе­ние, мир, радость, Любовь».

Мно­го ли хри­сти­ан всех кон­фес­сий, вклю­чая пра­во­слав­ных, чест­но могут ска­зать, что уже сто­ят на этой пер­вой сту­пень­ке ‒ воз­дер­жа­ние? А за воз­дер­жа­ни­ем ‒ кро­тость (еще более труд­ная сту­пень­ка), потом вера, кото­рая, как ска­за­но в Еван­ге­лии, долж­на пере­дви­гать горы, потом мило­сер­дие, бла­гость, дол­го­тер­пе­ние, и тогда толь­ко насту­па­ет радость и, нако­нец, дол­го­ждан­ная Любовь. Это нелег­кое, еди­ни­цам посиль­ное вос­хож­де­ние на сво­е­го рода духов­ный Эве­рест. Пре­бы­вать на пер­вой «сту­пень­ке», кото­рая «воз­дер­жа­ние», ‒ уже подвиг. «Весе­лить­ся» (не пони­май как «радо­вать­ся», пред­по­след­няя сту­пень­ка) и обни­мать друг дру­га, рас­суж­дая про любовь со счаст­ли­вой аме­ри­кан­ской улыб­кой на устах, ‒ пустое, как и «вера, кото­рая без дел мертва».

Часто и кра­си­во гово­рить о люб­ви не зна­чит еще любить по-насто­я­ще­му. Есть такое рас­про­стра­нен­ное в быту мне­ние, что жен­щи­на любит уша­ми. При­хо­жане про­те­стант­ских церк­вей пре­вра­ти­лись в такую жен­щи­ну. Уши наши хотят слу­шать про любовь и бла­го­по­лу­чие и не пере­но­сят прав­ды Свя­то­го Писа­ния. Апо­стол в сво­ем посла­нии к Тимо­фею (2 Тим.4:3–4) гово­рит про это: «Ибо будет вре­мя, когда здра­во­го уче­ния при­ни­мать не будут, но по сво­им при­хо­тям будут изби­рать себе учи­те­лей, кото­рые льсти­ли бы слуху».

Мы любим, когда нас любят, наша же любовь, кото­рая в нас, ‒ иллю­зия, есте­ствен­ная, кото­рая, как было уже ска­за­но, и «кин­жа­лом выражалась».

Свя­той Анто­ний Вели­кий гово­рит: «Преж­де чем дой­дем до изли­я­ния кро­ви, не будем хва­лить­ся сво­ей любо­вью» (Доб­ро­то­лю­бие 1:78), к это­му выра­же­нию Свя­ти­те­ля мож­но под­ста­вить любую доб­ро­де­тель, кото­рая в устах сек­тан­тов дей­ству­ет как приманка.

«Мно­го было подвиж­ни­ков в Запад­ной церк­ви, кото­рые напи­са­ли мно­же­ство книг из сво­е­го раз­го­ря­чен­но­го состо­я­ния, в кото­ром исступ­лен­ное само­обо­льще­ние пред­став­ля­лось им боже­ствен­ной любо­вью (Ага­пе), в кото­ром рас­стро­ен­ное вооб­ра­же­ние рисо­ва­ло для них мно­же­ство виде­ний, льстив­ших их само­лю­бию и гор­до­сти», ‒ гово­рит свя­ти­тель Игна­тий Брян­ча­ни­нов.

Не толь­ко рели­ги­оз­ные про­по­вед­ни­ки ста­но­ви­лись настав­ни­ка­ми и учи­те­ля­ми про­сто­го наро­да, увле­кая его сво­и­ми вооб­ра­же­ни­я­ми в миры меч­та­ний и фан­та­зий. Мно­же­ство писа­те­лей и дра­ма­тур­гов управ­ля­ли ума­ми людей «про­све­щен­но­го» тогда и сей­час века, писа­ли и пишут о люб­ви, кото­рой мы вос­хи­ща­ем­ся и под­ра­жа­ем. Нагляд­ней­шим при­ме­ром может послу­жить любовь меж­ду Ромео и Джу­льет­той в одно­имен­ной дра­ме Шекс­пи­ра. Ито­гам этой люб­ви руко­пле­щет весь мир как самым достой­ным дока­за­тель­ствам выс­шей ее степени.

Но Бог учит нас рас­по­зна­вать исти­ну не по эмо­ци­ям рас­стро­ен­но­го наше­го вооб­ра­же­ния, а по выра­щен­ным пло­дам. Какой же плод при­нес­ла любовь двух юных сер­дец, кото­рая слу­жит для нас эта­ло­ном? Два само­убий­ства, кото­рые для неве­ру­ю­ще­го мира хоть и явля­ют­ся кра­си­вым кон­цом, разо­гре­ва­ю­щим кровь и достой­ным под­ра­жа­ния, при­нес­ли для этих сер­дец веч­ное муче­ние. А сколь­ко душ это изу­ча­е­мое как шедевр лите­ра­ту­ры про­из­ве­де­ние погу­би­ло, отправ­ляя пря­ми­ком в ад!

Под чью дик­тов­ку напи­са­но это и мно­же­ство дру­гих тако­го рода про­из­ве­де­ний? Под чью дик­тов­ку про­по­ве­ду­ет­ся любовь, кото­рая дале­ка от нее? Глу­по само­му, без помо­щи Бога тягать­ся с тем, кто был «печать совер­шен­ства, пол­но­та муд­ро­сти и венец кра­со­ты» (Иез.28:12), то есть с диаволом.

Любовь, как бы она кра­си­во ни была опи­са­на или про­по­ве­да­на, не может быть любо­вью от Бога, если не несет в себе труд и жерт­ву, угод­ную Богу. Но так как диа­вол в сво­их про­из­ве­де­ни­ях часто исполь­зу­ет дру­го­го рода жерт­ву, как у Шекс­пи­ра, нуж­но быть вни­ма­тель­ным, что выби­рать для чтения.

«Твер­до знай, ‒ гово­рит свя­ти­тель Игна­тий, ‒ что любовь Ага­пе есть выс­ший дар Свя­то­го Духа, а чело­век толь­ко может при­го­то­вить себя чисто­тою и сми­ре­ни­ем к при­ня­тию это­го дара», о чем выше было ска­за­но: «сна­ча­ла плод, а потом дар».

По учеб­ни­ку И.В. Чека­ло­ва «Нрав­ствен­ное бого­сло­вие Еван­гель­ских хри­сти­ан-бап­ти­стов», в гре­че­ском язы­ке суще­ству­ет пять слов ‒ свое­об­раз­ных форм, выра­жа­ю­щих любовь:

‒ эрос ‒ чув­ствен­ная, плот­ская, эго­и­сти­че­ская любовь, в Новом Заве­те не встречается;

‒ епи­ти­мия ‒ мож­но пере­ве­сти как «силь­ное жела­ние прий­ти на помощь» (Откр.3:20);

‒ стор­ге ‒ есте­ствен­ная любовь меж­ду супру­га­ми, любовь роди­те­лей к детям, детей к родителям;

‒ филия ‒ сер­деч­ная, есте­ствен­ная любовь, кото­рую мы пита­ем к дру­зьям и близ­ким нам людям;

‒ Ага­пе ‒ любовь ко всем, даже вра­гам. Такую Любовь, по нашим немо­щам, мож­но назвать сверхъ­есте­ствен­ной, недо­ся­га­е­мой. В наше вре­мя она прак­ти­че­ски не встречается».

Не будем воз­ра­жать бап­тист­ско­му учи­те­лю, тем более что одна из этих форм при­сут­ству­ет в пра­во­слав­ной прак­ти­ке ‒ епи­ти­мия ‒ и рас­тол­ко­вы­ва­ет­ся с цер­ков­но-сла­вян­ско­го язы­ка как «вра­че­ва­ние нака­за­ни­ем». Гре­че­ский, пере­вод это­го сло­ва ‒ «силь­ное жела­ние прий­ти на помощь», еван­гель­ский ‒ «Гос­подь, кого любит, того нака­зы­ва­ет» (Евр.12:6). Все три тол­ко­ва­ния по смыс­лу не про­ти­во­ре­чат друг дру­гу. И выхо­дит, для нас, про­стых смерт­ных (не свя­тых), любовь, пере­ве­ден­ная сло­вом «епи­ти­мия», явля­ет­ся наи­бо­лее полез­ной для наше­го спа­се­ния, о чем сви­де­тель­ству­ет то, что пра­во­слав­ным она более зна­ко­ма, чем любовь «Ага­пе». Как бы кра­си­во ни рас­суж­да­ли сек­тан­ты по пово­ду Боже­ствен­ной люб­ви, узнать о ней они могут после чте­ния Свя­тых пра­во­слав­ных отцев, испы­тать же Ее на себе ‒ толь­ко после мно­го­лет­не­го тру­да и «бра­ни про­тив духов зло­бы под­не­бес­ной» (Еф.5:12). Да и как мож­но гово­рить о Люб­ви, как и о Боге, Кото­ро­го не зна­ешь? В Пол­ном цер­ков­но-сла­вян­ском тол­ко­вом сло­ва­ре про­то­и­е­рея Г.Дьяченко ни сло­ва «Любовь», ни сло­ва «Бог» нет. Если апо­стол Павел не смог объ­яс­нить чело­ве­че­ски­ми сло­ва­ми, что такое Рай, кото­рый он видел сво­и­ми оча­ми, то что мож­но ска­зать о Люб­ви? Толь­ко то, что это Бог, и обрат­ное: что Бог ‒ это Любовь (1 Ин.4:8). «Кто хочет гово­рить о люб­ви Божи­ей, тот поку­ша­ет­ся гово­рить о Самом Боге; про­сти­рать же сло­во о Боге погре­ши­тель­но и опас­но для невни­ма­тель­ных», «Любовь есть Бог (1 Ин.4:8)); а кто хочет опре­де­лить сло­вом, что есть Бог, тот, сле­пот­ствуя умом, поку­ша­ет­ся изме­рить песок в без­дне мор­ской» (Лестви­ца, Сло­во 30:4; 6).

«Боже­ствен­ная любовь ‒ не что-нибудь, соб­ствен­но при­над­ле­жа­щие пад­ше­му чело­ве­ку: она дар Свя­то­го Духа, посы­ла­е­мый одним Богом в сосу­ды, очи­щен­ные пока­я­ни­ем, в сосу­ды сми­ре­ния и цело­муд­рия», ‒ гово­рит свя­ти­тель Игна­тий.

Такое пони­ма­ние Сло­ва при­хо­ди­ло не сра­зу, с тру­дом, в посто­ян­ных поис­ках у свя­тых отцев отве­тов на вопро­сы, кото­рых ста­но­ви­лось не мень­ше (по логи­ке ‒ чем боль­ше узна­ешь, тем мень­ше непо­нят­но­го), а больше.

Дру­гих, кро­ме семи­на­рии, учеб­ных заве­де­ний в мис­сии «Бла­го­дать» не было, а жела­ние учить­ся, познать исти­ну не ухо­ди­ло. Пой­ти со сво­ей про­бле­мой в Пра­во­слав­ную Цер­ковь в тот пери­од у меня не было даже про­блес­ка мыс­ли. Про­те­стант­ских бого­слов­ских учеб­ных заве­де­ний в горо­де на то вре­мя было уже мно­го. И, отпро­сив­шись из «Бла­го­да­ти», я посту­пил в Духов­ную пре­сви­те­ри­ан­скую ака­де­мию при «Пер­вой Пре­сви­те­ри­ан­ской Церк­ви», но это уже новая стра­ни­ца моей про­те­стант­ской жизни.

«Как вы яхту назовете, так она и поплывет»

В 1994 году (я уже был сту­ден­том ака­де­мии) в рели­ги­оз­ном мире наше­го горо­да про­изо­шло, как мне каза­лось, зна­ме­на­тель­ное собы­тие. Все боль­шие так назы­ва­е­мые «пре­сви­те­ри­ан­ские церк­ви» аме­ри­кан­ско­го и корей­ско­го про­ис­хож­де­ния, кото­рых насчи­ты­ва­лось с деся­ток, реши­ли создать коа­ли­цию. Гла­вы этих «церк­вей» дого­во­ри­лись соби­рать­ся один раз в пол­ме­ся­ца для реше­ния вопро­сов, кото­рые, без­услов­но, воз­ник­нут в ходе их мис­си­о­нер­ской дея­тель­но­сти, напо­до­бие детей лей­те­нан­та Шмидта.

Одним из пер­вых при­ня­тых реше­ний было гря­ду­щее празд­но­ва­ние Пас­хи, про­ве­сти кото­рое поста­но­ви­ли все­ми «церк­ва­ми» вме­сте в самом боль­шом в горо­де кон­церт­ном зале. Празд­но­ва­ние состо­я­лось, с при­вет­стви­я­ми, про­по­ве­дя­ми и кон­цер­том. И мож­но было бы этот празд­ник назвать вполне успеш­ным, если бы не гор­ды­ня чле­нов всех этих «церк­вей», от пас­то­ров до при­хо­жан, вели­чав­ших­ся друг перед дру­гом сво­ей духов­но­стью, бла­го­тво­ри­тель­но­стью, чис­лен­но­стью. Пре­сви­те­ри­ан­ская коа­ли­ция при­ка­за­ла дол­го жить, не про­су­ще­ство­вав и меся­ца. Един­ствен­ный вопрос, кото­рый еще объ­еди­ня­ет быв­ших «бра­тьев по цеху» и может собрать их вме­сте, ‒ это их нетер­пи­мость к Пра­во­сла­вию. В осталь­ном же отра­жа­ют все то, что зало­же­но в назва­нии кон­фес­сии, ‒ «про­те­стан­ты». Дро­бясь на сот­ни сект, они пишут каж­дая свою исто­рию, где сво­их же бра­тьев-про­те­стан­тов назы­ва­ют ере­ти­ка­ми; и полу­ча­ет­ся, что про­те­стан­ты про­те­сту­ют про­тив про­те­стан­тов. «Как вы яхту назо­ве­те, так она и поплывет».

Но есть, к при­ме­ру, пре­сви­те­ри­ан­ские сек­ты, так назы­ва­е­мые «каль­ви­ни­сты», кото­рые счи­та­ют оскор­би­тель­ным для себя назва­ние «про­те­стант», пред­по­чи­тая назы­вать­ся «рефор­ма­то­ра­ми», под­со­зна­тель­но пони­мая, что такое имя их не укра­ша­ет. Кто-то с гор­до­стью носит это имя, а кто-то стесняется.

Да, этот тер­мин ‒ «про­те­стант» ‒ родил­ся спу­стя две­на­дцать лет поз­же самой Рефор­ма­ции. Он про­ис­хо­дит от реак­ции на реше­ние рейхс­та­га в Шпей­е­ре, от фев­ра­ля 1529 года, кото­рый про­го­ло­со­вал за пре­кра­ще­ние тер­пи­мо­сти к люте­ран­ству в Гер­ма­нии. В апре­ле того же года 6 гер­ман­ских кня­зей и 14 горо­дов про­те­сто­ва­ли про­тив этих жесто­ких мер, защи­щая сво­бо­ду сове­сти и пра­ва рели­ги­оз­ных мень­шинств. Тер­мин «про­те­стант» и про­изо­шел от это­го про­те­ста. И вот с того вре­ме­ни имя это ‒ «про­те­стант» ‒ накреп­ко при­кле­и­лось ко всем рели­ги­оз­ным рево­лю­ци­о­не­рам, отра­жая этим назва­ни­ем внут­рен­нюю сущ­ность все­го бун­тар­ско­го дви­же­ния. «Как вы яхту назо­ве­те, так она и поплы­вет». Весь запад­ный мир сей­час зани­ма­ет­ся подоб­ной защи­той XVI века, высту­пая за рели­ги­оз­ную сво­бо­ду в стра­нах СНГ.

Имя «Пра­во­сла­вие» (по-гре­че­ски ‒ «орто­докс») появи­лось не сего­дня и не вче­ра, а в нача­ле II века хри­сти­ан­ской эры, и уже толь­ко этим дает боль­шое пре­иму­ще­ство нашей вере перед дру­ги­ми, ново­яв­лен­ны­ми, несет в сво­ем назва­нии оцен­ку и пред­на­зна­че­ние мис­сии, воз­ло­жен­ной Богом. «Пра­во­слав­ные» име­ют пра­во пра­виль­но сла­вить Бога. «Как вы яхту назо­ве­те, так она и поплывет».

Что доминирует в сектантских проповедях

В любом изу­ча­е­мом пред­ме­те, как бы ты его ни любил и ни желал узнать, есть необ­хо­ди­мые, но скуч­ные эле­мен­ты, кото­рые осту­жа­ют твое пер­вич­ное, горя­чее жела­ние позна­ния, но кото­рые в этом позна­нии необ­хо­ди­мы. Есть «нечто неудо­бо­вра­зу­ми­тель­ное», как ска­зал апо­стол Петр о посла­ни­ях Пав­ла (2 Пет.3:16).

Тем более такой пред­мет, как изу­че­ние Писа­ний, тре­бу­ет мак­си­маль­ной усид­чи­во­сти. Это понят­но тем, кто этим зани­ма­ет­ся. Сек­тан­ты ста­ра­ют­ся эти необ­хо­ди­мые, но скуч­ные и даже пуга­ю­щие эле­мен­ты скрыть, исклю­чить, вычерк­нуть. Если уж не совсем из сво­их заня­тий, то из про­по­ве­дей точно.

Не грех, а бла­го­по­лу­чие явля­ет­ся доми­нан­той в темах их пре­по­да­ва­ния и выступ­ле­ний. Пом­ню слу­чай во вре­мя моей уче­бы в Пре­сви­те­ри­ан­ской ака­де­мии. Мне, как сту­ден­ту послед­не­го кур­са, буду­ще­му выпуск­ни­ку, было доз­во­ле­но в прак­ти­че­ских целях на собра­ни­ях сре­ди неде­ли гово­рить с кафед­ры про­по­ве­ди. И вот в одном из таких выступ­ле­ний я похва­лил при­хо­жан, кото­рые, как я ска­зал, нашли вре­мя не толь­ко в вос­крес­ный день, но и сре­ди неде­ли посе­тить наше богослужение.

После это­го раз­ра­зил­ся скан­дал, где мне поста­ви­ли на вид недо­пу­сти­мость мое­го выска­зы­ва­ния, так как моя похва­ла может дой­ти до слу­ха отсут­ству­ю­щих. И они могут оби­деть­ся и пере­стать ходить к нам, пред­по­чи­тая дру­гую цер­ковь. Одно из необ­хо­ди­мых усло­вий для слу­жи­те­лей про­те­стант­ско­го тол­ка: если и гово­рить о гре­хе, то так, что­бы ни в коем слу­чае не задеть и не оби­деть ее чле­нов: «Ибо будет вре­мя, когда здра­во­го уче­ния при­ни­мать не будут, но по сво­им при­хо­тям будут изби­рать себе учи­те­лей, кото­рые льсти­ли бы слу­ху; и от исти­ны отвра­тят слух и обра­тят­ся к бас­ням» (2 Тим.4:3–4).

Как я желал ско­рей­ше­го окон­ча­ния уче­бы, когда бы мог, как мне каза­лось, испра­вить ситу­а­цию, став неза­ви­си­мым, само­сто­я­тель­ным настав­ни­ком како­го-нибудь фили­а­ла Голов­ной церкви.

Неза­дол­го до окон­ча­ния уче­бы такая воз­мож­ность мне была предо­став­ле­на. Став уже сам руко­во­ди­те­лем рели­ги­оз­но­го обще­ства, я ощу­тил на себе жела­ние при­хо­жан не слы­шать о том, что явля­ет­ся их тор­мо­зом, по суще­ству гре­хом, меша­ю­щим пол­но­цен­ной духов­ной жиз­ни. Мои помощ­ни­ки обра­ща­ли мое вни­ма­ние на то, что все мои про­по­ве­ди несут в себе тре­бо­ва­ние тру­да, борь­бы с гре­ха­ми, кото­рое, по их мне­нию, в неустро­ен­ность тогдаш­ней жиз­ни при­вно­сит толь­ко мрач­ный оттенок.

«Тако­вы будут жела­ю­щие быть учи­мы­ми по сво­им похо­тям. От учи­те­лей вер­ных истине и стро­гих они обра­тят­ся к таким, кото­рые бы учи­ли их тому, что им слы­шать по серд­цу. Исти­на ста­нет для них горь­ка, и они, оста­вя ее здра­вое уче­ние, зай­мут­ся бас­ня­ми. Не будет им жела­тель­но, чтоб были обли­ча­е­мы их недоб­рые дела; поче­му таких воз­же­ла­ют учи­те­лей, кото­рые под­слу­жи­ва­лись их нра­вам и при­выч­кам. Чешет­ся у них слух, ища слы­шать, под име­нем уче­ния насто­я­ще­го, бас­ни пустые, но при­ят­ные» (Фео­фан Затвор­ник. Пас­тыр­ские послания).

Как обы­ва­те­лю, мне не на что было жало­вать­ся. По про­те­стант­ским поня­ти­ям моя жизнь была что ни на есть боже­ская. Авто­но­мию, кото­рую желал, я полу­чил, уютом обес­пе­чен; чего еще желать? Но тех «рыча­гов», кото­рые мог­ли бы в корне изме­нить сущ­ность струк­ту­ры церк­ви, я не имел. Со вре­ме­нем, узна­вая, чем живут при­хо­жане наше­го собра­ния, я в про­по­ве­дях «кну­том и пря­ни­ком» ста­рал­ся помочь сво­им пасо­мым решить их про­бле­мы. Сизи­фов труд, все оста­ва­лось как преж­де. По само­му боль­шо­му сче­ту, все мы игра­ли в цер­ковь, не пони­мая того, что это все­го-навсе­го иллю­зия насто­я­ще­го. Дети, игра­ю­щие во взрос­лые игры… Так и мы игра­ли в Иису­са, в Тро­и­цу, в Цер­ковь. Того, на чем сто­ит насто­я­щая Цер­ковь, «фун­да­мен­та» ‒ Хри­ста, «свай» ‒ таинств («Пре­муд­рость постро­и­ла себе дом, выте­са­ла семь стол­бов его», Притч.9:1), у нас не было.

Сло­ва Хри­ста: «кому упо­доб­лю род сей?» отно­си­лись к нам. «Он подо­бен детям, кото­рые сидят на ули­це и, обра­ща­ясь к сво­им това­ри­щам, гово­рят: мы игра­ли вам на сви­ре­ли, и вы не пля­са­ли; мы пели вам печаль­ные пес­ни, и вы не рыда­ли» (Мф.11:16–17). Про­те­стан­ты ‒ это каприз­ные дети, гото­вые без умол­ку гово­рить о люб­ви, о Боге, мило­сер­дии и нико­го не жела­ю­щие слу­шать, тем более думать.

Биб­лию изу­ча­ем поверх­ност­но, толь­ко то, что обес­пе­чи­ва­ет покой и уве­рен­ность в сво­ем спа­се­нии, вро­де меня, кото­рый в свои дет­ские годы эго­и­стич­но выко­вы­ри­вал изюм из при­не­сен­ной мамой бул­ки, остав­ляя ей доедать то, что мне не было по вкусу.

Я зна­ком с одним душев­ным, очень хоро­шим чело­ве­ком, кото­рый, не имея ника­ко­го музы­каль­но­го опы­та, горел неуга­си­мым жела­ни­ем само­му научить­ся играть на фор­те­пи­а­но «Лун­ную сона­ту» Бет­хо­ве­на. Не знаю, как он это­го добил­ся, но у него это полу­чи­лось. И когда в ком­па­нии он садил­ся за инстру­мент, испол­няя извест­ную мело­дию, вокруг вос­хи­щен­но шеп­та­лись о его музы­каль­ном талан­те, не подо­зре­вая, что кро­ме это­го про­из­ве­де­ния он ниче­го более не уме­ет. Для чело­ве­ка, не иску­шен­но­го в духо­вой жиз­ни, про­те­стант­ские «пиа­ни­сты» явля­ют­ся боль­шим авто­ри­те­том, демон­стри­руя свои позна­ния в Сло­ве, Кото­ро­го они в прин­ци­пе не знают.

Молитвы Святым

Про­те­стан­ты не при­зна­ют молитв свя­тым отцам, хотя Писа­ние, кото­рое сек­тан­ты про­воз­гла­ша­ют стол­пом сво­ей веры и при­зы­ва­ют к без­ого­во­роч­но­му его испол­не­нию, дает нам нагляд­ный при­мер обрат­но­го. Еван­ге­лие рас­ска­зы­ва­ет слу­чай, про­изо­шед­ший при уча­стии Гос­по­да наше­го Иису­са Хри­ста, о пра­вед­ном сот­ни­ке, кото­рый счел себя недо­стой­ным посе­ще­ния сво­е­го дома Богом. «Пото­му и себя само­го не почел я достой­ным прий­ти к Тебе», ‒ гово­рит он, чем удив­ля­ет Хри­ста, сво­ею верою, кото­рую Иисус не нашел у Сво­е­го наро­да, к кото­ро­му Он при­шел в первую очередь.

Сот­ник посы­ла­ет к Хри­сту с хода­тай­ством иудей­ских ста­рей­шин как почтен­ных и, что важ­но, бли­же его, сот­ни­ка-языч­ни­ка, людей, состо­я­щих в наци­о­наль­ном род­стве с Иису­сом. Сей­час для нас, «сот­ни­ков», «наци­о­наль­ное род­ство» име­ют Свя­тые, пред­сто­я­щие пред Гос­по­дом на Небе­сах в род­стве духов­ном. «Бог не есть Бог мерт­вых», ‒ гово­рит Иисус. Вот поче­му, молит­вы, обра­щен­ные к Свя­тым, не могут быть пусты­ми, так как обра­ще­ны к живым.

Иудей­ские ста­рей­ши­ны, про­об­раз сего­дняш­них Свя­тых, хода­тай­ству­ю­щих за нас, как когда-то за сот­ни­ка, «про­си­ли Его (Хри­ста) убе­ди­тель­но: гово­ря: он досто­ин, что­бы Ты сде­лал для него это» (Лк.7:4).

Так чья же молит­ва-про­ше­ние будет силь­ней? Свя­тых, пред­сто­я­щих пред Гос­по­дом, или людей, живу­щих со сво­и­ми поро­ка­ми на зем­ле, кото­рые еще толь­ко, как гово­рит Апо­стол, «спа­се­ны в надеж­де» (Рим.8:24)?

«Ты ли Тот?»

Мы верим вся­ко­го рода про­хо­дим­цам, уве­ря­ю­щим о толь­ко им доступ­ных поня­ти­ях исти­ны. Как же не оши­бить­ся? Как отли­чить насто­я­щее от под­дель­но­го? Нам дан дру­гой ярчай­ший еван­гель­ский при­мер в лице Иоан­на Кре­сти­те­ля, кото­рый, будучи про­зор­ли­вым про­ро­ком, «боль­ше всех из рож­ден­ных жена­ми», тем не менее посы­ла­ет сво­их уче­ни­ков к Хри­сту с вопро­сом: «Ты ли Тот, Кото­ро­му долж­но прий­ти, или дру­го­го ждать нам?» (Лк.7:19).

Ему ли не знать, Кто есть Хри­стос. Сво­им вопро­сом «Ты ли Тот?» про­рок учит нас не дове­рять себе, сво­е­му серд­цу, кото­рое повре­жде­но гре­хом и не может быть «баро­мет­ром», пра­виль­но пока­зы­ва­ю­щим пого­ду. Учит про­сить Бога, что­бы Он при­вел нас туда, где Прав­да, а не где один при­ят­ный на вкус «изюм». «Бодр­ство­вать и трез­вить­ся, все испы­ты­вать» (1 Фес.5:6–21) ‒ вот эффек­тив­ное сред­ство обо­ро­ны от сект.

Вет­хо­за­вет­ный буду­щий изра­иль­ский судья Геди­он не побо­ял­ся гне­ва Бога и в сво­ем сомне­нии три­жды про­сил у Него зна­ме­ний в под­твер­жде­ние пол­но­мо­чий, воз­ло­жен­ных на него (Суд. 6‑я гла­ва).

Надо знать, что чело­век ‒ как часо­вой на посту, цель охра­ны кото­ро­го ‒ его душа. С кого потом спро­сишь, если сам, по сво­е­му нера­де­нию про­пу­стил вра­га на вве­рен­ную тво­ей охране тер­ри­то­рию? Враг нико­гда не пред­ста­вит­ся тем, кто он есть на самом деле, а обла­чит­ся в шку­ру овцы, как в извест­ной сказ­ке «Волк и семе­ро козлят».

Священство

Про­те­стан­ты не при­зна­ют иерар­хии, с усмеш­кой отно­сят­ся к пра­во­слав­но­му свя­щен­ству. «Вы ‒ род избран­ный, цар­ствен­ное свя­щен­ство» (1 Петр. 2:9), при­во­дят они сло­ва Писа­ния, пола­гая, что ново­за­вет­ны­ми свя­щен­ни­ка­ми авто­ма­ти­че­ски явля­ют­ся все чле­ны их церк­вей, и нет ника­кой надоб­но­сти в таких свя­щен­ни­ках, кото­рых мы видим в Пра­во­сла­вии. «Духов­ное свя­щен­ство, ‒ гово­рит Лютер, ‒ есть при­над­леж­ность всех хри­сти­ан. Все мы через кре­ще­ние дела­ем­ся свя­щен­ни­ка­ми» (Али­стер Маграт. Бого­слов­ская мысль Реформации).

Когда же не выбо­роч­но, а в кон­тек­сте с дру­ги­ми сти­ха­ми чита­ешь, в дан­ном слу­чае преды­ду­щий 5‑й стих: «…устро­яй­те из себя дом духов­ный, свя­щен­ство свя­тое, что­бы при­но­сить духов­ные жерт­вы, бла­го­при­ят­ные Богу Иису­сом Хри­стом», то понят­но, о каком свя­щен­стве идет речь. Пред­на­зна­чен­ный изна­чаль­но хра­мом, домом для Бога, каж­дый чело­век дол­жен стать свя­щен­ни­ком для сво­е­го хра­ма, то есть для само­го себя, «что­бы при­но­сить духов­ные жертвы».

Тимо­фей, к кото­ро­му Апо­стол пишет свои посла­ния, был епи­скоп, свя­щен­ство кото­рое было ему дано, по сло­вам Пав­ла, как «даро­ва­ние», «по про­ро­че­ству с воз­ло­же­ни­ем рук свя­щен­ства» (1 Тим.4:14). То есть не про­сто так. Отсю­да понят­на раз­ни­ца свя­щен­ства лич­но­го от обще­ствен­но­го, мож­но еще ска­зать ‒ види­мо­го, и необ­хо­ди­мость обще­ствен­но­го свя­щен­ства, раз сами Апо­сто­лы были свя­щен­ни­ка­ми в выс­шем его проявлении.

Сами же сек­тан­ты, отри­цая таин­ство види­мо­го свя­щен­ства, на свою кафед­ру допус­ка­ют не всех, и чин руко­по­ло­же­ния в пас­то­ры у них име­ет­ся, и зва­ние пас­то­ра у них нуж­но заслу­жить. Хотя, по их логи­ке, по непри­яз­ни к пра­во­слав­но­му свя­щен­ству, это долж­но быть лишним.

В чем же раз­ни­ца восточ­ных пас­ты­рей Церк­ви от запад­ных пасторов?

Толь­ко бли­жай­шим Сво­им уче­ни­кам, то есть Апо­сто­лам, Гос­подь ска­зал: «При­ми­те Духа Свя­то­го: кому про­сти­те гре­хи, тому про­стят­ся; на ком оста­ви­те, на том оста­нут­ся» (Ин.20:23).

И толь­ко тот, кто име­ет эту силу через руко­по­ло­же­ние в свя­щен­ство, име­ет пра­во быть тем «инстру­мен­том» Боже­ствен­ной бла­го­да­ти, то есть про­щать гре­хи и совер­шать дру­гие таин­ства. Одним из пер­вых учи­те­лей Церк­ви, Тер­тул­ли­а­ном, ска­за­но: «Над­ле­жит при­ни­мать толь­ко то, что пре­по­да­ли Апо­сто­лы, а узнать, чему имен­но учи­ли Апо­сто­лы, долж­но не ина­че, как от тех Церк­вей, кои сами Апо­сто­лы осно­ва­ли и научи­ли, сна­ча­ла живым голо­сом, и потом уже через свои посла­ния. Пусть лже­учи­те­ля пока­жут про­ис­хож­де­ние сво­их церк­вей, поря­док и пре­ем­ство сво­их епи­ско­пов, вос­хо­дя до самих Апо­сто­лов или до кого-нибудь из тех апо­столь­ских мужей, кото­рые жили вме­сте с Апо­сто­ла­ми до их кончины».

Пра­во­слав­ные свя­щен­ни­ки такой экза­мен выдер­жи­ва­ют. Каж­дый кано­ни­че­ски руко­по­ло­жен­ный свя­щен­ник име­ет пра­во назвать себя после­до­ва­те­лем, пре­ем­ни­ком Апо­сто­лов. Так как рав­но­прав­ны­ми свя­щен­ни­ка­ми они ста­но­вят­ся толь­ко после того, как полу­чат такое пра­во через руко­по­ло­же­ние от пра­вя­ще­го архи­ерея, кото­рый сам когда-то, в свое вре­мя, полу­чил такое пра­во от тогда пра­вя­ще­го архи­ерея, и так далее, и так далее до самих Апостолов.

Не так у сек­тан­тов; апо­сто­лом, пас­то­ром, епи­ско­пом, заме­сти­те­лем Хри­ста и даже Самим Хри­стом может назвать­ся любой, чему уже есть при­ме­ры в нашем горо­де. До Хри­ста еще не дошло, но апо­сто­лы уже суще­ству­ют и рабо­та­ют, это в боль­ших, серьез­ных сек­тах, в каких я сам при­ни­мал уча­стие. Был даже меж­ду ними спор, кого из них назы­вать «Апо­сто­лом Казах­ста­на». «Ибо вос­ста­нут лжехри­сты и лже­про­ро­ки» (Мф.24:24), ‒ гово­рит Писа­ние.

Но могут ли эти ново­яв­лен­ные апо­сто­лы и пас­то­ры иметь ту сугу­бую силу, то сугу­бое пра­во, кото­рое оста­вил Гос­подь избран­ным Сво­им сосу­дам? Давай­те посмот­рим на при­ме­ре: возь­мем каран­даш и нари­су­ем такую картину.

Пред­ста­вим свя­щен­ни­ка элек­три­че­ской лам­поч­кой, под­со­еди­нен­ной про­во­дом к источ­ни­ку пита­ния ‒ розет­ке (так мы обо­зна­чим апо­сто­лов). Дли­на про­во­да пусть будет два­дцать мет­ров, по мет­ру на каж­дое сто­ле­тие. Что получим?

Свя­щен­ник ‒ «лам­поч­ка», под­клю­чен­ная к «розет­ке» ‒ апо­сто­лам, излу­ча­ет свет. Пра­во­слав­ные епи­ско­пы, через кото­рых про­ис­хо­дит руко­по­ло­же­ние, явля­ют­ся нераз­рыв­ным «про­во­дом», обес­пе­чи­ва­ю­щим это излучение.

Какой же свет будет излу­чать лам­поч­ка, от кото­рой до источ­ни­ка пита­ния не хва­та­ет пят­на­дца­ти мет­ров про­во­да, так как свя­щен­ство рефор­ма­то­ров появи­лось в XVI веке?

Про­те­стан­ты, порвав с като­ли­че­ством, у кото­рых самих свя­щен­ство после их отде­ле­ния от Пра­во­слав­ной Церк­ви сто­ит под боль­шим вопро­сом, не иска­ли истин­но­го «источ­ни­ка све­та», а при­ду­ма­ли свой ‒ обес­то­чен­ный. Лам­поч­ка, под­клю­чен­ная к тако­му источ­ни­ку, хоть и будет назы­вать­ся лам­поч­кой, то есть свя­щен­ни­ком, све­тить­ся не будет и назы­ва­ет­ся небла­го­дат­ной. Свя­щен­ник, отлу­чен­ный от Все­лен­ской кафо­ли­че­ской Церк­ви, так­же при­знан небла­го­дат­ным, «обес­то­чен­ным», он, как лам­поч­ка с пере­ку­сан­ны­ми кусач­ка­ми про­во­дом, не будет «све­тить­ся». И таин­ства, выпол­нен­ные таким свя­щен­ни­ком, будут пусты­ми, даже если он и испол­ня­ет все по кано­ни­че­ским правилам.

Кон­стан­ти­но­поль­ский пат­ри­арх люте­ра­нам, изве­стив­шим его о сво­их побед­ных дей­стви­ях, отве­тил: «Вы хоро­шо сде­ла­ли, что отверг­ли заблуж­де­ния папи­стов, но сде­ла­ли худо, заме­нив эти заблуж­де­ния сво­и­ми заблуж­де­ни­я­ми: вам сле­до­ва­ло бы обра­тить­ся к пре­да­нию Все­лен­ской Пер­вен­ству­ю­щей Церк­ви» (Св. Игна­тий. Пись­мо 557).

Огля­нуть­ся назад, обра­тить­ся к исто­рии Хри­сти­ан­ской Церк­ви ‒ вот что было пред­ло­же­но, несо­мнен­но, чест­ным, рев­ност­ным в вере, жела­ю­щим рефор­ми­ро­вать погряз­шую в поро­ках Запад­ную цер­ковь после­до­ва­те­лям Люте­ра. Но это­го не произошло.

Види­мый отсчет жиз­ни Ново­за­вет­ной Церк­ви, Ее «стро­и­тель­ство» идет от дней Пяти­де­сят­ни­цы. Но Цер­ковь, кото­рую мы зна­ем сей­час, не была тако­вой. В день Пяти­де­сят­ни­цы про­изо­шло толь­ко рож­де­ние Ново­за­вет­ной Церк­ви. Осно­ва­ни­ем Ее явил­ся Хри­стос, но Она еще не была «постро­е­на». Она не име­ла той Литур­гии, тех док­трин, тех таинств и зако­нов, кото­рые состав­ля­ют сей­час «эта­жи» соору­жен­но­го «зда­ния». Иисус Хри­стос Сам гово­рит об этом: «Когда же при­дет Он, Дух исти­ны, то наста­вит вас на вся­кую исти­ну» (Ин.16:13).

Сек­тан­ты, думая, что они вер­ну­лись к исто­кам пер­вич­но­го бого­слу­же­ния, глу­бо­ко оши­ба­ют­ся. Еще не был состав­лен чин бого­слу­же­ния, не было Ново­за­вет­но­го Писа­ния, не было док­трин, кото­рые бы защи­ща­ли Цер­ковь от ере­сей. Не было и ере­сей как таковых.

«Ибо, во-пер­вых, слы­шу, ‒ гово­рит Апо­стол, ‒ что когда вы соби­ра­е­тесь в Цер­ковь, меж­ду вами быва­ют раз­де­ле­ния, чему отча­сти и верю. Ибо над­ле­жит быть и раз­но­мыс­ли­ям меж­ду вами, дабы откры­лись меж­ду вами искус­ные» (1 Кор.11:18–19).

По-цер­ков­но­сла­вян­ски это место зву­чит так: «Подо­ба­ет бо и ере­сем въ васъ быти».

Ере­си, то есть раз­но­мыс­лия, во вре­мя началь­но­го «воз­ве­де­ния зда­ния» Церк­ви, когда кро­ме «фун­да­мен­та» ‒ Хри­ста ‒ ниче­го не было, были про­сто необ­хо­ди­мы. Все­лен­ская Цер­ковь, соби­ра­ясь на собо­ры, ста­ви­ла вопро­сы, каса­ю­щи­е­ся ее «стро­и­тель­ства», реша­ла эти вопро­сы, воз­во­ди­ла свои реше­ния в зако­ны, рас­сы­лая эти зако­ны по всем помест­ным церк­вам, обя­зуя их к без­укос­ни­тель­но­му их выполнению.

Дух Свя­той руко­во­дил таки­ми собо­ра­ми, «настав­ляя на вся­кую исти­ну». Тем самым делая чело­ве­ка соучаст­ни­ком тако­го «стро­и­тель­ства», види­мым нача­лом кото­ро­го может слу­жить избра­ние диа­ко­нов. Далее, Апо­столь­ский собор 51 года, опи­сан­ный в Дея­ни­ях. Далее, все семь Все­лен­ских собо­ров, сво­е­го рода «стол­пы». И завер­ше­ни­ем основ­но­го «стро­и­тель­ства» (под­чер­ки­ваю ‒ основ­но­го) явля­ет­ся Кон­стан­ти­но­поль­ский собор 842 года, на кото­ром был уста­нов­лен празд­ник Тор­же­ства Пра­во­сла­вия, мож­но ска­зать, празд­ник Побе­ды. Преж­няя нуж­да в соб­ствен­ном мне­нии отпа­ла. Все ере­си, раз­но­мыс­лия были рас­смот­ре­ны собо­ра­ми, опро­верг­ну­ты и попра­ны ими. Про­изо­шла пол­ная побе­да Православия.

После­ду­ю­щие ере­си не пред­став­ля­ют собой ниче­го ново­го. Они могут син­те­зи­ро­вать­ся друг с дру­гом, созда­вая яко­бы что-то ново­ис­пе­чен­ное, по сути ‒ ста­рое. Все они были повер­же­ны на семи Все­лен­ских собо­рах, и как ска­зал Еккле­си­аст-про­по­вед­ник: «Что было, то и будет; и что дела­лось, то и будет делать­ся, и нет ниче­го ново­го под солн­цем» (Еккл.1:9).

«Дом на Камне»

Но Цер­ковь не оста­но­ви­лась в сво­ем стро­и­тель­стве, духов­ном росте, соби­ра­нии опы­та: «Гла­ва (Хри­стос), от кото­ро­го все тело, соста­ва­ми и свя­зя­ми, будучи соеди­ня­е­мо и скреп­ля­е­мо, рас­тет воз­рас­том Божьим», ‒ гово­рит Апо­стол (Кол.2:19). Павел срав­ни­ва­ет Цер­ковь со зда­ни­ем, стро­и­тель­ство кото­ро­го не закон­че­но, кото­рое про­дол­жа­ет стро­ить­ся: «Все зда­ние сла­га­ет­ся строй­но, ‒ пишет он, ‒ воз­рас­та­ет в свя­той храм в Гос­по­де» (Еф.2:21).

Это рост не толь­ко в смыс­ле види­мо­го, коли­че­ствен­но­го рас­ши­ре­ния Церк­ви на зем­ле, но еще в боль­шей сте­пе­ни это духов­ный рост, ста­нов­ле­ние свя­тых, напол­не­ние небес­но-зем­но­го мира святостью.

Для срав­не­ния с рефор­ма­тор­ски­ми церк­ва­ми, о кото­рых Тер­тул­ли­ан ска­зал: «Пусть лже­учи­те­ля пока­жут про­ис­хож­де­ние сво­их церк­вей», вспом­ним еван­гель­скую прит­чу, рас­ска­зан­ную Хри­стом в кон­це Нагор­ной про­по­ве­ди, где гово­рит­ся о двух домах, постро­ен­ных один на камне (то есть на Хри­сте) дру­гой на песке.

Исто­рия под­ска­зы­ва­ет про­дол­же­ние этой прит­чи. Для луч­ше­го пони­ма­ния ее сно­ва пона­до­бит­ся каран­даш. Если мы образ­но пред­ста­вим каж­дое сто­ле­тие хри­сти­ан­ской эры за один этаж, а стро­и­тель­ство Церк­ви, как выше было ска­за­но, не пре­кра­ща­ет­ся, то мы с вами явля­ем­ся участ­ни­ка­ми или сви­де­те­ля­ми (кто как) воз­ве­де­ния два­дцать пер­во­го эта­жа, так как живем в XXI веке.

Из это­го сле­ду­ет, что про­те­стан­ты в сво­ем неисто­вом поры­ве нача­ли стро­и­тель­ство сво­их церк­вей аж с шест­на­дца­то­го эта­жа, так как при­ня­тая все­ми дата рож­де­ния Рефор­ма­ции ‒ 31.10.1517 года ‒ будет XVI век. Здесь, как видим, осно­ва­ни­ем слу­жит даже не песок, а пусто­та. И полу­ча­ет­ся, новые церк­ви ‒ про­сто ска­зоч­ные, воз­душ­ные замки.

«Зод­чие воз­душ­ных зам­ков, видя зда­ние свое воз­вы­ша­ю­щим­ся до небес, любу­ют­ся и вос­хи­ща­ют­ся этим обо­льсти­тель­ным зре­ли­щем: они не любят напо­ми­на­ния еван­гель­ской запо­ве­ди, воз­ве­ща­ю­щей, что вся­ко­му чело­ве­ку, стро­я­ще­му дом, кото­рый копал, углу­бил­ся и поло­жил осно­ва­ние на камне» (Свя­ти­тель Игна­тий. Аске­ти­че­ские опыты).

Мое пла­ва­ние по вол­нам сек­тант­ско­го бого­сло­вия про­дол­жа­лось шесть с поло­ви­ной лет, оно бы закон­чи­лось рань­ше, если бы темой сво­ей дис­сер­та­ции я выбрал не «Ислам», а «Пра­во­слав­ная Цер­ковь», то есть позна­ко­мил­ся бы с Пра­во­сла­ви­ем раньше.

Нелег­ко было поки­нуть то, что я полю­бил и чему верил, потом дол­го учил­ся, потом при­вык, при­вык к уюту, кото­рый не всех, но лиди­ру­ю­щих чле­нов сек­ты окру­жа­ет. И чест­но ска­жу, порвать такие путы, как бла­го­по­лу­чие, непросто.

Могу поз­во­лить себе думать, что у меня боль­ше прав гово­рить о сек­тах, чле­ном кото­рых я был, в кото­рых «варил­ся» и в даль­ней­шем сам был «пова­ром», при­го­тав­ли­вая духов­ную отра­ву, чем сек­тан­там рас­суж­дать о Пра­во­сла­вии, кото­ро­го они не зна­ют и знать не могут, так как не желают.

Если бы сек­тан­ты для борь­бы с Пра­во­сла­ви­ем серьез­но сели за его изу­че­ние (есть такая воен­ная фор­му­ла: что­бы побе­дить вра­га, надо его знать), то, несо­мнен­но, все бы они пере­ро­ди­лись в пра­во­слав­ных. Сре­ди них есть мно­го хоро­ших, доб­рых, умных, поря­доч­ных людей. Но мало кто зада­ет вопрос Иоан­на Кре­сти­те­ля: «Ты ли Тот?». Не знаю, на что они рас­счи­ты­ва­ют, ведь Хри­стос пря­мо ска­зал: «Не вся­кий, гово­ря­щий Мне: “Гос­по­ди! Гос­по­ди!”, вой­дет в Цар­ство Небес­ное» (Мф.7:21).

Быть чест­ным очень труд­но, даже с самим собой, ино­гда про­сто не хочет­ся. Лег­че, спо­кой­нее быть обма­ну­тым, чем серьез­но и трез­во разо­брать­ся во всем. Чело­век ‒ это «блуд­ный сын», кото­рый, поки­дая сво­е­го Отца, не был нищим, лишен­ным наслед­ства. Бог по мило­сти Сво­ей, как гово­рит об этом прит­ча, оста­вил ему «сле­ду­ю­щую часть имения».

Сво­бо­да, любовь, совесть, жела­ние прав­ды, доб­ро­де­те­ли ‒ все эти богат­ства при­над­ле­жат каж­до­му из нас, «блуд­ных сыно­вей», и состав­ля­ют эту «часть имения».

Из всех полу­чен­ных от Отца этих сокро­вищ мы чаше все­го остав­ля­ем толь­ко сво­бо­ду, и то по-сво­е­му пони­ма­е­мую ‒ «что хочу, то воро­чу», осталь­ное или рас­то­ча­ем, или запи­ра­ем подаль­ше в чулан, а ключ выбра­сы­ва­ем вон, что­бы жела­ние прав­ды, если и воз­ник­нет, не име­ло бы успе­ха, как это слу­чи­лось с «блуд­ным сыном» из прит­чи, рас­ска­зан­ной Господом.

Мое жела­ние прав­ды, жела­ние не быть обма­ну­тым побе­ди­ло. Даже когда мне объ­яви­ли, что за свой уход я навсе­гда при­ни­маю клей­мо пре­да­те­ля Иуды. До сих пор, по про­ше­ствии мно­гих лет, для быв­ших сво­их сорат­ни­ков я так и остал­ся измен­ни­ком, кото­ро­го пере­ку­пи­ли пра­во­слав­ные. Они никак не могут отка­зать­ся от мыс­ли о мате­ри­аль­ной выго­де, не могут пред­ста­вить, что чело­ве­ком может дви­гать и жела­ние познать истину.

Повто­ряю, было не про­сто рас­стать­ся с доб­рым отно­ше­ни­ем ко мне, что в сек­тах назы­ва­ют «любо­вью», бла­го­по­лу­чи­ем и какой-то сво­е­го рода защи­той, так назы­ва­е­мой «бла­го­да­тью», о кото­рой я узнал позд­нее, чья она. Насто­я­щая же Божия бла­го­дать помог­ла мне уйти из сек­ты. Не было уже сил жить сре­ди лице­ме­рия и деко­ра­ций. Как ни страш­но мне было ухо­дить, остав­ляя все, идти, не зная куда, ‒ я это сделал.

Бог попу­стил мне дол­гие меся­цы пере­жи­ва­ний по пово­ду мое­го «пре­да­тель­ства». Толь­ко со вре­ме­нем дал вспом­нить то, что я, несо­мнен­но, дав­но знал, ‒ биб­лей­скую исто­рию блуд­ни­цы Раав, кото­рая ста­но­вит­ся измен­ни­цей все­го сво­е­го наро­да ради Живо­го Бога. Кото­рая, полу­чив про­ще­ние за преж­нюю раз­врат­ную жизнь, ста­но­вит­ся, по пло­ти, пра­ро­ди­тель­ни­цею Иису­са Хри­ста, чье имя запи­са­но в Его родо­слов­ной в Еван­ге­лии от Мат­фея.

«Раав» ‒ это нау­ка не толь­ко чле­нам хри­сти­ан­ских сект, но и тем, кому лож­ный наци­о­наль­ный пат­ри­о­тизм не поз­во­ля­ет при­нять спа­си­тель­ную жерт­ву Хри­ста. По боль­шо­му сче­ту, каж­дый чело­век дол­жен стать измен­ни­ком, сде­лать для себя выбор, кого пре­дать ‒ Бога или диа­во­ла. Жития Свя­тых отцев ран­ней Церк­ви дают нам мно­же­ство при­ме­ров тако­го рода «изме­ны», когда, пре­да­вая сво­е­го бла­го­де­те­ля, они, буду­щие Свя­тые, объ­яв­ля­ли себя хри­сти­а­на­ми, рас­пла­чи­ва­ясь за это зем­ной жиз­нью, полу­чая вза­мен Небесную.

Благословение или проклятие?

Свя­ти­тель Игна­тий Брян­ча­ни­нов в пись­ме сво­е­му духов­но­му чаду пишет: «Ересь ‒ грех ума. Отцы обык­но­вен­но назы­ва­ют идо­ло­по­клон­ство нече­сти­ем, а ересь ‒ злочестием.

В идо­ло­по­клон­стве диа­вол при­ни­ма­ет себе боже­скую честь от ослеп­лен­ных гор­до­стью людей, а ере­сью он дела­ет этих людей соучаст­ни­ка­ми сво­е­го глав­но­го гре­ха ‒ бого­хуль­ства». Выхо­дит, что чело­век, дела­ясь сек­тан­том, ста­но­вит­ся воль­ным или неволь­ным участ­ни­ком богохульства.

В одной доволь­но боль­шой хри­сти­ан­ской сек­те наше­го горо­да прак­ти­ку­ет­ся такое взя­тое из Еван­ге­лие выра­же­ние, кото­рое они у себя воз­ве­ли в при­вет­ствие и бла­го­сло­ве­ние: «Кровь Иису­са Хри­ста на нас и на детях наших» (Мф.27:25).

Насколь­ко нуж­но быть сле­пым, что­бы самим, доб­ро­воль­но взять себе про­кля­тье в осно­ву при­вет­ствия, не пони­мая смыс­ла еван­гель­ско­го тек­ста? Но они не пер­вые, кто при­ме­ня­ет имен­но это сво­е­го рода «бла­го­сло­ве­ние». Толь­ко все было сде­ла­но намно­го рань­ше и умнее, в мас­шта­бах все­го мира. Алек­сандр Дюма сво­и­ми про­из­ве­де­ни­я­ми про муш­ке­те­ров рас­про­стра­нил этот задор­ный лозунг: «Один за всех и все за одно­го» ‒ по все­му све­ту. В Совет­ском Сою­зе он стал даже государственным.

Как выяс­ни­лось, автор вовсе не А.Дюма, клич этот взят из тал­му­да, где зву­чит так: «Все за одно­го, один за всех». Поз­же он ста­но­вит­ся деви­зом Все­мир­но­го еврей­ско­го сою­за ‒ так назы­ва­е­мо­го тене­во­го, неглас­но­го еврей­ско­го пра­ви­тель­ства. А источ­ник и ключ к пони­ма­нию этих слов, кото­рые ста­ли гим­ном почти для всех наро­дов, нахо­дим в Новом Заве­те. В Еван­ге­лии от Иоан­на (Ин.18:14), чита­ем про­ро­че­ство пер­во­свя­щен­ни­ка Каиа­фы: «что луч­ше одно­му чело­ве­ку уме­реть за (всех) народ» ‒ угро­за пря­мо­го убий­ства Хри­ста. А в Еван­ге­лии от Мат­фея это про­ро­че­ство, евреи допол­ня­ют про­кля­ти­ем: «кровь Его на нас и на детях наших» (Мф.27:25).

Нас при­учи­ли про­кля­тию, кото­рое по спра­вед­ли­во­сти долж­но вызы­вать плач и пока­я­ние и кото­рое ста­но­вит­ся при­вет­стви­ем, выра­жа­ю­щим весе­лье и гор­дость. Но незна­ние Уго­лов­но­го кодек­са не осво­бож­да­ет от нака­за­ния. Мож­но, конеч­но, наде­ять­ся на милость, о кото­рой гово­рит­ся в Писа­нии: «А кото­рый не знал, и сде­лал достой­ное нака­за­ния, бит будет мень­ше» (Лк.12:48). Но глу­по, когда смыс­лом жиз­ни явля­ет­ся спа­се­ние ‒ Рай, думать о каких-то льго­тах и послаб­ле­ни­ях в аду.

Если ты не нахо­дишь ниче­го пло­хо­го в сек­тант­ских дис­ко­те­ках (а по-дру­го­му неко­то­рые их собра­ния не назо­вешь), это не зна­чит, что ты не участ­ву­ешь в бого­хуль­стве, как выше ска­зал Свя­ти­тель ‒ в «зло­че­стии» вме­сте с диаволом.

Пусть не оби­жа­ют­ся «божьи слу­ги» на столь обид­ную фор­му­ли­ров­ку их вос­крес­ных встреч, как дис­ко­те­ки, ‒ про­сто это самое мяг­кое опре­де­ле­ние. Само сло­во «Бого­слу­же­ние» под­ра­зу­ме­ва­ет в себе служ­бу и никак не явля­ет­ся раз­вле­че­ни­ем, что про­ис­хо­дит на собра­ни­ях протестантов.

Само же сло­во «раз­вле­че­ние» по тол­ко­во­му сло­ва­рю Даля зна­чит: «раз­во­ла­ки­вать, рас­тас­ки­вать, тащить врознь»; «разо­брать, раз­не­сти кучу»; «разо­драть, раз­нять что союз­ное; рас­се­ять, заста­вить забыть». Что в прин­ци­пе соот­вет­ству­ет назва­нию ‒ про­те­стант. Чело­век на «бого­слу­же­ни­ях» про­те­стан­тов рас­хи­ща­ет само­го себя. «Как вы яхту назо­ве­те, так она и поплывет».

В Пра­во­сла­вии бого­слу­же­ние преж­де все­го под­ра­зу­ме­ва­ет служ­бу Богу. Слу­жить ‒ зна­чит тру­дить­ся. А сло­во труд с цер­ков­но-сла­вян­ско­го язы­ка пере­во­дит­ся как «стра­да­ние, муче­ние, болезнь, горе» (сло­варь Г.Дьяченко), что никак не свя­за­но с пени­ем и плясками.

Иоанн Зла­то­уст о нынеш­нем вре­ме­ни, как его нуж­но про­во­дить, гово­рит: «Воз­люб­лен­ные, речь идет у нас о душе, опас­ность пред­сто­ит край­няя; нуж­но тре­пе­тать, стра­шить­ся и сокру­шать­ся; мы при­сту­па­ем к гроз­но­му Вла­ды­ке, мно­го­крат­но оскорб­лен­но­му нами, име­ю­ще­му про­тив нас вели­кие обви­не­ния за вели­кие гре­хи; теперь не вре­мя объ­я­тий или насла­жде­ний, но слез и горь­ких сте­на­ний, коле­но­пре­кло­не­ний, тща­тель­но­го испо­ве­да­ния, при­леж­но­го сокру­ше­ния, мно­гих молитв» (Сло­во о дев­стве).

Источник